Онлайн чтение книги Сказка о сахарном яблоке The Silver Sugar Master and The Black Fairy
2 - 7.3

Маленькая колыбель украшена бусинами, сверкающими как драгоценные камни. На краю кроватки, как будто бережно охраняя ее содержимое, сидит золотая птичка.

— Чудесно, очень чудесно.

Крошечная колыбель, умещающаяся в ладони, — это леденец, сделанный Энн. На лице женщины появляется улыбка, когда она осторожно берет сахарную конфету в обе ладони.

Эта улыбка перед собой заставляет Энн тоже улыбнуться. Теплое чувство удовлетворения наполняет ее грудь.

Женщина, стоящая в дверях маленького домика в подворотне, поднимает сахарную конфету в ладонях к лицу и восторженно смотрит на нее.

— Вам понравилось?

— Да, это очень мило. Теперь, когда у меня есть такой замечательный леденец, мой ребенок родится с величайшим счастьем, — говоря это, она смотрит на свой растущий живот.

— Спасибо, мастер.

Затем ее муж подходит к двери и успокаивающе обнимает жену за талию.

— Это наш первенец. К тому же это ее первые роды, поэтому мы очень волнуемся. Но такой прекрасный сахарный леденец успокоит нас.

— Да, правда. Я очень рада.

Молодая пара обменивается улыбками, и эта сцена выглядит полной счастья.

«Я рада, что сделала это.»

Чувство, охватившее ее сердце, является и гордостью мастера, и счастьем.

— Итак, что касается оплаты… Вы уверены, что хватит одного кресса?

— Да. Мы так и договаривались.

— Но такой чудесный леденец стоит минимум пять крессов.

— Я все еще начинающий мастер и благодарна уже за то, что его купили, — с улыбкой отвечает Энн.

Муж женщины, извиняясь, вкладывает в руку Энн один кресс. Она склоняет голову и уходит, пока молодая пара машет ей руками, провожая ее.

Зажатый в ладоне один кресс кажется подарком счастья.

«Конечно, малыш родится здоровым, и эта пара будет счастлива.»

Молясь и представляя это, Энн приготовила эту сахарную конфету.

Над узким переулком простирается голубое небо раннего лета. Каменные стены по обеим сторонам выглядят старыми, а дорога, представляющая собой просто утрамбованную землю, неровная и по ней трудно ходить. Пройдя через переулок, она выходит на небольшую площадь, но и там лишь голая земля, и каждый раз, когда проезжает повозка, колеса поднимают тучу пыли.

— Простите за ожидание!

Она подходит к своей старой карете, стоящей на краю площади.

Обсидиановый фей Шалль Фен Шалль сидит на кучерском месте, скрестив руки и ноги, и скучающе смотрит в небо. Рядом с ним сидит Мифрил Рид Под с глазами цвета озерной воды и оглядывается по сторонам, но когда он слышит голос Энн, выражение его лица сразу же проясняется.

Шалль медленно поворачивает голову в ее сторону.

— Я уже передала товар и получила за него деньги. Пора отправляться! — воодушевленно объявляет Энн, забираясь на кучерскую скамью. Она протягивает Шаллю медную монету и берет поводья. Получив в руки монету, Шалль поднимает бровь.

— Один кресс?

— Что?!!

Мифрил, сидящий между Энн и Шаллем, цепляется за колено девушки.

— Что случилось, Энн?! Ты уронила кучу денег, пройдя всего триста шагов? Я знал, что у тебя голова пугала, но все настолько плохо?!! Мне жаль тебя!

— Подожди… разве ты не сказал сейчас что-то действительно ужасное?

— Энн, это твоя голова ужасна! Ты постоянно роняешь деньги во время прогулки.

— Все не так ужасно. С самого начала мне заплатили только один кресс. Цена конфеты — один кресс.

Вместо Мифрила, который от шока потерял дар речи, теперь Шалль пристально смотрит на нее.

— Один кресс за этот леденец? Это разумная цена?

— Да, это разумная цена, — уверенно кивает Энн.

Благодаря тысяче крессов, подаренных Албарном, герцогом Филакса, Энн, Шалль и Мифрил смогли провести День Вознесения в прошлом году и начало этого года в дешевом, но безопасном постоялом дворе «Флюгер» в Льюистоне, столице королевства.

Таверна расположена в самом центре города. Хотя время от времени поступали заказы на сахарные изделия и был доход, стоимость проживания была значительно выше. Если бы так и продолжалось, в конечном итоге тысяча крессов однажды закончилась бы. Энн была нужна работа.

Весной, когда погода стала теплее и стабильнее, Энн снова отправилась в путь. 

Прошлой зимой она отправилась в Уестолл и получила плохие впечатления, поэтому теперь она хочет избегать крупных городов. Вместо того, чтобы оставаться на одном месте, он ездить по маленьким провинциальным городкам, где нет сахарных кондитеров.

Это неторопливая, беззаботная поездка по восточной части королевства, минуя крупные города. Она смотрит на подробную карту восточной части королевства, и если замечает, что есть какая-нибудь деревня или город, она направляется туда.

— Почему ты считаешь эту цену разумной?

— Леденец маленький.

— Даже если он маленький, такой изысканный леденец будет стоить дороже.

— Может быть, это и так, но это разумно, потому что я хотела его сделать.

В ответ Шалль в шоке пожимает плечами, а Мифрил тяжело вздыхает.

— Ах... как жаль, Энн.

Городок, в котором молодая пара ожидает ребенка, находится в сельской местности к востоку от Филакса. Энн приехала туда пятью днями раньше и установила вывеску напротив кареты, припаркованной на площади, поставила стол с образцами сахарных изделий и приступила к делу. Но вскоре подошел мужчина с горьким выражением лица и сказал ей прекратить торговать. Похоже, этот человек был единственным кондитером в городе, и он приказал Энн не занимать его территорию.

У сахарных кондитеров вообще-то нет территории, но Энн хотела избежать ненужных неприятностей, поэтому послушно принялась убирать свои вещи. В это время к ней незаметно подошел мужчина.

«Я могу заплатить только один кресс, но не могли бы вы сделать мне леденец?»

Судя по всему, этот мужчина потерял родителей еще в юном возрасте.

Он долго и упорно боролся, но в конце концов ему удалось снять небольшой домик в глухом переулке и жить там. Хоть он и женился, но его жена тоже была сиротой. Они поддерживали друг друга и, к счастью, жена забеременела. Она была не особо крепкого здоровья, и оба очень переживали, что она сможет благополучно родить, хотя и не говорили об этом вслух. Вот почему они хотели получить леденец, который принесет счастье, чтобы их ребенок благополучно родился.

Кондитеры этого города устанавливают минимальную цену в два кресса. Это не заоблачная цена. Это была разумная цена, но она вдвое превышала ту, которую супруги могли себе позволить. Они уже почти отказались от сахарных изделий, но тут появилась Энн. Должно быть, мужчина подумал, что странствующий сахарный кондитер согласится на его неразумную просьбу.

Выслушав их историю, Энн с готовностью согласилась.

Если для рождения новой жизни необходимо счастье сахарного леденца, то она хотела его создать, даже если один кресс — максимум, который эти люди могут ей дать.

«Жаль.»

Горько улыбнувшись оценке Мифрила, Энн ударяет лошадь, и повозка начинает ехать вперед. 

Поскольку, оставаясь в городе, она не может вести торговлю, она намеревается переехать в другое место, на которое она уже положила глаз. Следующим пунктом назначения оказывается деревня в двух днях пути на конной повозке.

«Хотя, может быть, это и не так уж плохо. Рождение ребенка — это замечательное событие.»

Покидая площадь и оставляя город позади, перед ними простирается извилистая проселочная дорога. С обеих сторон зеленеют молодые деревья, небо ясное и голубое, и это вызывает приятные ощущения. Этот вид напоминает ей слова Эммы.

«В такое утро родилась Энн.»

Эмма говорила это всякий раз, когда видела такой освежающий вид в начале лета.

«Мама.»

Неожиданно Энн ощущает пронзительную тоску, словно ее ударили ножом глубоко в грудь. После Дня Вознесения душа Эммы была отправлена на Небеса, и это помогло Энн принять случившиеся. Но ей нужно еще время, чтобы воспоминания превратились в нечто теплое и ностальгическое.

«Что?»

Неожиданно Энн что-то замечает и она наклоняет голову.

«Какой сегодня день? Надо будет проверить позже.» 

⠀

⠀

На спокойной проселочной дороге время от времени встречаются крестьяне на повозках. Несмотря на то, что они не знакомы, все без исключения вежливо кивают Энн, когда проезжают мимо.

Этой дорогой, ведущей в следующую деревню, часто пользуются люди, и по их поведению можно сказать, что она безопасна.

Поэтому они без колебаний решили остаться на природе. Итак, быстро осмотревшись, они определились с местом, где остановятся на ночлег. Немного в стороне от дороги в лесу протекает ручей, открытый луг рядом с ним достаточно широк, чтобы поставить карету, развести костер и прилечь.

Сначала Шалль и Мифрил помогают ей собрать небольшие ветки и сухую траву для костра. Потом они принимаются выгружать из повозки кожаные подстилки, одеяла, котелки и другие предметы. Уже собравшись развести костер, Энн вдруг вспоминает об одном.

«Да, сегодняшняя дата.» 

Захотев проверить, Энн достает календарь с полки грузового отсека и садится на ступеньку у двери. Она проводит пальцем по календарю, лежащему у нее на коленях.

— Что ты делаешь, Энн? — спрашивает Мифрил, подпрыгнув на плечо Энн и с любопытством заглядывая на раскрытую перед ней вещь. Шалль, только что закончивший выгружать одеяла, останавливается перед Энн.

— Календарь? Что случилось?

— Просто захотела проверить, какой сегодня день.

Календарь издается ежегодно государственной церковью в конце года. Цена варьируется в зависимости от качества бумаги, количества цветов и типа календаря, но Энн каждый год покупает самый дешевый календарь, который печатается черным цветом и имеет грубое качество бумаги. В календаре также содержится информация о дате Вознесения Души, Новом годе и других церковных событиях, а также примерное время посева пшеницы.

— Насколько я помню, нам потребовалось три дня, чтобы добраться до этого города с предыдущего места, так что… сегодня… — Она перелистывает календарь и подтверждает сегодняшнюю дату, — … пятнадцатое июня.

Она вздыхает, словно бормоча про себя.

— Что-то не так с пятнадцатым июня?

На вопрос Мифрила Энн качает головой.

— Нет, ничего. Пятнадцатое июня — это мой день рождения.

— День рождения — это что, день, когда ты родилась? Что в этом плохого? — спрашивает Мифрил с озадаченным лицом, но Шалль, сложив руки, смотрит на Энн и говорит с видом, будто это ему неинтересно.

— У людей есть обычай праздновать день своего рождения.

Шалль с самого рождения жил с человеческой девушкой по имени Лиз и поэтому, кажется, много знает об этом. Глаза Мифрила сверкают.

— Правда? Впервые об этом слышу. Это здорово! Я особо не помню день своего появления, но это было жаркое время.

— Тогда, возможно, скоро у тебя тоже будет день рождения.

— Будем праздновать? Это здорово. Праздновать что угодно приятно, да? Энн, может, отпразднуем сегодня вечером?

— Нет, не надо. Я просто хотела проверить.

Смеясь, Энн складывает календарь, поднимается и быстро убирает его на полку повозки.

— Разве ты не хочешь, чтобы мы отпраздновали?

— Не то чтобы я не хотела, чтобы его отпраздновали. Просто я думаю, что это не нужно.

— Почему? — равнодушно спрашивает Шалль у Энн, когда она выходит из кареты, но она пожимает плечами.

— Потому что праздновать мой день рождения означает отмечать, что «моё существование заслуживает того, чтобы его праздновали», правда? Если это так, то я могу отпраздновать сама. Мне повезло, что я жива. Поэтому сегодня я в душе буду много раз поздравлять себя саму. Я не настолько тщеславна, чтобы думать, что я настолько значима для вас, что вы можете поздравить меня с тем, что я жива.

Она засучивает рукава и говорит:

— Надо развести костёр, пока не стемнело!

Решив, где развести костер, они вырыли в земле неглубокую ямку, набрали с берега реки подходящих камней и разложили их по кругу вокруг костра. Затем она набросала веток и сухой травы из леса и с помощью кремня разожгла костер.

Сколько себя помнила Энн, Эмма всегда готовила ей на день рождения маленькую сахарную конфету и дарила ее. Ее никогда не волновал собственный день рождения, и она часто забывала о нем, но Эмма никогда не забывала о дне рождения Энн. 

В прошлом году Эмма была слишком больна, чтобы встать с постели, но она все равно не забыла взять Энн за руку и поздравить ее с днем рождения.

Эмма радовалась простому существованию Энн.

«Для мамы я была незаменимым человеком. Наверное, она праздновала это, чтобы передать мне эти чувства.»

В этом году первый день рождения Энн без Эммы.

Больше нет никого, кто безоговорочно рад тому, что Энн просто существует.

Искры от кремня касаются сухой травы, и внезапно загорается пламя.

— Шалль. Ты можешь принести немного воды из реки? Я сейчас подготовлю ингредиенты и начну готовить ужин, — просит Энн, повернувшись к Шаллю. Тот молча кивает, берет ведро, прикрепленное к борту кареты, и направляется к ручью.

~*~*~*~*~

«День рождения.»

Он ставит ведро в медленный чистый ручей, и вода, касающаяся его рук, кажется приятной и мягкой. Остановившись, чтобы насладиться ее ощущением, Шалль вспоминает прошлое.

«Лиз каждый год очень внимательно относилась к нему.»

За пятнадцать лет их совместной жизни Лиз каждый год непременно хотела, чтобы Шалль поздравлял ее, и она также очень внимательно относилась к его дню рождения. Кажется, Лиз очень хотелось, чтобы кто-нибудь ее поздравил.

Шалль не понимал чувств Лиз, но считал, что в этом и заключается разница между людьми и феями.

Феи рождаются, когда на них смотрят другие живые существа, но это только спусковой крючок, а рождаются они в одиночестве. Они рождаются не потому, что этого кто-то желает, а потому, что энергия вещей сгущается, приобретает форму и душу.

Люди рождаются от других людей.

Если человек не решит «родить», то жизнь не возникнет. Именно поэтому те, кто даруют жизнь другому человеку, лелеют ее и празднуют как нечто бесценное и незаменимое.

Однако не каждое рождение наполнено таким счастьем. Бывают случаи, когда родивший человек не радуется появившейся на свет жизни. Тогда жизнь, что родилась, должна поздравлять сама себя.

Феи склонны считать достаточным то, что их жизнь принадлежит им. Большинство фей не думают и не хотят праздновать появление своей собственной жизни.

Однако люди не рождаются в одиночестве, поэтому им будет одиноко праздновать свою собственную жизнь не в окружении других существ. Вот почему Лиз хотела, чтобы Шалль праздновал с ней это событие.

«Энн получала поздравления от мамы каждый год.»

Но в этом году у нее нет мамы, с которой можно было бы отпраздновать это событие.

«Почему она не просит меня, как Лиз? Она хотела, чтобы я поздравлял ее.»

Он вытаскивает ведро из воды, ставит ее на траву и на мгновение задумывается. Опускаясь на одно колено, он смотрит в ручей. На поверхности медленного течения мерцает свет заходящего солнца. 

«Она сказала, что она не тщеславна? Не настолько тщеславна, чтобы думать, что она важна для меня и Мифрила Рид Пода.»

Энн хочет, чтобы Шалль был рядом с ней, но, похоже, не считает, что она для него бесценна.

«Что это такое?»

Он чувствует странное раздражение.

Но.

Но он не знает, почему так раздражается. Шаллю нечего делать или некого защищать. Он просто остается с Энн, потому что в данный момент ничего другого особенно интересного не происходит. У него нет к ней особых чувств, и тем более нет никаких обязательств. Трудно было сказать, что Энн — «незаменимое» существо для него.

Но почему-то уйти от неё он тоже не может.

Если подумать об этом спокойно, понимание этой ситуации Энн верное. Поэтому, наверное, вполне естественно, что она не просит, чтобы ее прославляли как незаменимого человека.

«Если бы она попросила, я мог бы отпраздновать вместе с ней.»

Мысли Шалля становятся непонятными для него самого, когда он думает об этом. Кажется, он хочет это отпраздновать. Хотя он не думает, что может назвать Энн незаменимой, но все равно хочет поздравить ее.

— Эй, эй, эй. Шалль Фен Шалль.

Вместе с шепотом за спиной задумавшегося Шалля появляется ощущение чего-то приближающегося. Он мог понять, не оглядываясь назад, что это Мифрил Рид Под. Не обращая на него внимания, Мифрил подходит к стоящему на коленях Шаллю, прячась за травой, словно избегая взгляда Энн.

— Шалль Фен Шалль. Я хочу сказать тебе кое-что важное.

— Что?

Мифрил запрыгивает на колени Шалля.

— Сегодня вечером я собираюсь отпраздновать день рождения Энн. Вот почему мне нужна твоя помощь.

— Она сказала, что ей это не нужно. Она для тебя незаменима?

Его тошнит от того, что он снова думает об этом.

— Он незаменима. Конечно.

Шалль поражен тем, как он сказал это, не задумываясь.

— Даже когда ты знаешь ее меньше года, и при том, что она человек?

— Да. И ты такой же, верно?

— Я такой же? Почему?

Шалль пытается возразить, но Мифрил перебивает его своим ответом.

— Подумай об этом. Энн вернула нам крылья.

Глаза, смотрящие на Шалля, выглядят серьезными.

— Если бы Энн не появилась на свет, мы бы остались такими навсегда, так и не вернув свои крылья. Уже одно это делает Энн незаменимой для нас.

Это правда, что Энн вернула крылья Шаллю и Мифрилу. Вот почему они оба решили быть с ней.

«Но это так просто.»

Он так и думает.

Только…

Именно потому, что Энн родилась и живет в этом мире, Шалль и Мифрил обрели свободу. Неважно, испытывает ли Шалль к ней особые чувства или имеет ли перед ней какие-то обязательства, если подумать, то может показаться простым и верным просто отпраздновать ее рождение.

Раздражение в груди внезапно исчезает.

Возможно, иногда нужна такая простота?

«Сегодня можно сделать так, как он хочет»

— Если хочешь отпраздновать, я в деле. Что мне нужно делать? — отвечает Шалль приглушенным голосом.

На лице Мифрила появляется широкая улыбка.

— Вот теперь правильно.

~*~*~*~*~

— Шалль, Мифрил Рид Под. Суп готов. Давайте ужинать, — обращается Энн к двум феям, проверяя костер. Из кареты донесся отклик, но никто так и не подошел. Задаваясь вопросом, что происходит, она встает и, вглядываясь в темноту, видит две фигуры, которые что-то делают рядом с каретой.

— Эй, еда готова.

— Мы идем, — отвечает голос Шалля, когда она снова их зовет.

 Энн снова садится и начинает разливать суп по тарелкам.

Уже темно, и костер горит хорошо и надежно. Над огнем стоит котелок, в котором варится суп из сушеного мяса. Сегодняшний ужин — этот суп и хлеб, купленный в городе. С собой Энн захватила баночку меда, чтобы макать в него хлеб. Мед она ест нечасто, но сегодня решила позволить себе немного роскоши.

Как только Энн закончила разливать суп по трем тарелкам, к костру подходит Шалль с Мифрилом на плече. Он несет в руках три деревянные чашки и бутылку вина.

— Вино?

Она удивленно наклоняет голову набок, думая, что это как-то необычно. Энн почти не пьет вино, кроме как холодными ночами, чтобы согреться. Шалль тоже обычно не показывает желания выпить. Только Мифрил время от времени умоляет ее, и когда он просит об этом, Энн становится слаба и готова согласиться, но Шалль, видя это, всегда останавливает её и говорит: «Мифрил Рид Под становится слишком буйным и громким, когда выпьет.»

Не говоря ни слова, Шалль наливает вино в три чашки и ставит их перед Энн и перед собой. Затем он ставит последнюю перед Мифрилом, который спрыгивает с его плеча.

Энн моргает и недоумевает, что это значит.

— Кхм, кхм.

Мифрил демонстративно откашливается.

— Для начала, Энн и Шалль Фен Шалль, пожалуйста, возьмите чаши с вином.

Шалль, следуя словам Мифрила, берет чашку в руки.

— Шалль? — спрашивает Энн, удивляясь тому, что он послушно подчиняется Мифрилу, хотя обычно настороженно относится к его словам.

Но Шалль кивком головы показывает, что она должна взять чашку, поэтому она делает это, хотя и не знает почему.

— Тогда, позвольте мне, господину Мифрилу Рид Поду, произнести тост. Готовы? Выпьем!

— Эм, подожди минутку, — Энн поспешно прервает Мифрила. — Тост... за что?

— За что, говоришь? Конечно, в честь твоего дня рождения, — с ноткой недоумения говорит Мифрил, а в ответ Энн удивленно моргает.

— Ах, но... Я сказала, что мне это не нужно.

— Даже если это не нужно тебе, это нужно нам.

— Но для вас я…

Шалль и Мифрил Рид Под не безоговорочно рады, как Эмма, что Энн жива. Она знает, что она не является человеком, чьё существование ценно для них. Но.

— Ты родилась.

Шалль перебивает заикающийся и стихающий голос Энн.

— Ты родилась и встретила нас. Ты вернула нам крылья, и мы стали свободными. Без тебя у нас не было бы свободы. Поэтому мы празднуем твое рождение и твою жизнь. Разве это плохо?

«Потому что я родилась и встретила их?»

Эти слова пронзают ее сердце.

— Я…

Поскольку Энн встретила Шалля и Мифрила и вернула им ей крылья, они празднуют ее день рождения.

У Энн больше нет Эммы, которая безоговорочно праздновала её рождение. Но желание безусловно праздновать свое рождением — это то, чего хочет маленький ребенок. Именно поступки человека делают его жизнь достойной празднования. Вот что, вероятно, хочет донести до нее Шалль.

«Я счастлива.»

Вместе с радостью из глубины сердца поднимается что-то, похожее на гордость за собственную жизнь. Это намного приятнее, чем безоговорочно ценить чью-то жизнь.

«Какой чудесный день рождения»

Энн думает, что хочет жить так, чтобы заслужить празднование её жизни.

В этом году два фея говорят ей, что она заслуживает праздника. В следующем году она тоже хочет стать достойной праздника. И спустя годы после этого.

Она хочет жить так, чтобы ее жизнь была достойной празднования.

Со всей своей благодарностью Энн берет чашу с вином и поочередно смотрит на Шалля и Мифрила.

— Спасибо вам обоим. Я так счастлива, — с улыбкой произносит она. 

На это Мифрил, широко улыбаясь, произносит:

— Ну что ж, за твоё здоровье! Энн, с днем рождения!

Поддавшись порыву и под звуки голоса Мифрила, Энн выпивает вино. Жар алкоголя стекает по горлу в пустой желудок.

Мифрил тоже берет свою чашу с вином и, кажется, выпивает ее залпом. Когда он поднимает лицо и говорит: «Фух», его чаша уже пуста. Он берет бутылку вина, лежащую на земле, и, легко взмахивая крылом, наливает себе до краев чашу вина.

Затем он подскакивает к Энн с бутылкой вина в руках и заполняет ее уже пустой стакан. Чаша Шалля еще наполовину полная.

Мифрил возвращается на свое место и снова официально откашливается.

— Кхм, кхм. Оба, послушайте меня.

Когда Энн и Шалль переводят на него свои взгляды, Мифрил упирает руки в бока и гордо выпячивает грудь.

— Сегодня в день рождения Энн я также хочу отметить и свой день рождения.

Энн удивленно вдыхает, а Шалль с недовольным видом спрашивает:

— Что?...

Мифрил невозмутимо продолжает:

— Я родился, когда было жарко, так что думаю, что мой день рождения примерно совпадает с днем рождения Энн. Так что сегодня вечером празднуйте и мой день рождения! Выпьем!

Вскрикнув, Мифрил хватает кубок и осушает его одним глотком. Он смеется, обнимая пустую чашу.

— Ты предложил отметить день рождения лишь потому, что сам хотел выпить, правда? Когда ты сказал, что празднование нужно нам, в том был и такой смысл?

На пронзительный взгляд Шалля он улыбается слегка растерянной улыбкой.

— О, да! Ты прав... Нет, нет, это не то! Я хотел поздравить Энн. Но мне бы хотелось, чтобы вы поздравили и меня. Поэтому, давайте еще по одной.

— Не пей! Я не собираюсь праздновать с тобой.

Шалль хватает Мифрила, встает и, размахнувшись, швыряет его на шерстяное одеяло, разложенное на кожаной подстилке. 

— Что ты делаешь?! — кричит Мифрил, похороненный под одеялом, вертясь и возмущаясь, но вскоре он затихает.

Раздается храп.

От вина или просто от веселья Энн начинает тихонько смеяться.

— Похоже, Мифрилу Рид Поду лишь бы выпить. Кажется, ему все равно, что праздновать.

— Определенно, — отвечает Шалль и садится ближе к Энн.

Это движение кажется настолько естественным, что она даже не обращает на это внимание. Но когда она замечает, что Шалль смотрит на нее, она начинает чувствовать смущение.

— Ч-что?

В свете костра особенно четко видны его красивые черные глаза и ресницы. Крыло, плавно струящееся на траве, отражает пламя, придавая ему бледно-красный оттенок. Может быть, это потому, что она пьяна, но Шалль кажется ей еще более красивым, чем обычно.

— Я собираюсь отпраздновать твой день рождения.

С этими словами Шалль касается рукой подбородка Энн. 

— А?...

И пока ее глаза трепещут, лицо Шалля медленно приближается к ней.

«Э-это же!!!»

Энн в панике отталкивает его грудь.

— Подожди, подожди, Шалль! Это какая-то своевольная услуга?

— Это не услуга. Это поздравление.

Он выглядит настолько невозмутимым, что тревога Энн становится только сильнее.

— Услуга или поздравление, все равно! С чего вдруг?

— Мифрил Рид Под сказал, что ты этого хочешь. 

Энн внутренне взвывает.

«Мифрил Рид Под!!!» 

Мифрил пытается исполнить ее любовь как грандиозную благодарность. Она ценит его чувства, но эта забота ей кажется бесконечным бедствием.

— Я не хочу этого, не хочу, не хочу!

Шалль останавливается.

— Не хочешь?

Энн, как дятел, снова и снова качает головой.

— Мне это не нужно, все в порядке. Я воздержусь, поэтому не надо!

Шалль наконец отпускает руку, лежащую на ее подбородке, и отстраняется, выглядя недовольным.

— А?... Шалль!

Энн не понимает, почему Шалль в плохом настроении. Он отводит от нее взгляд.

— Если ты не хочешь поцелуя, я не знаю, что тебе подарить.

— Мне не нужен подарок. Ты уже отпраздновал вместе со мной, этого достаточно.

— В честь праздника нужно дарить подарок.

«Ах, вот оно что.»

Шалль знает, что у людей есть обычай отмечать дни рождения. Наверное, он всегда дарил подарки на дни рождения.

«Он дарил подарки девушке по имени Лиз, с которой проводил много времени.»

Какие подарки он дарил ей? Энн чувствует укол зависти, когда представляет, что Шалль думал о том, какой подарок мог осчастливить Лиз.

Вероятно, она была для Шалля важным человеком.

«Я должна получить подарок?»

Было неправильно отвергать счастливый обычай из прошлого Шалля.

Но что же ей попросить? Они находятся в лесу, вдали от деревень и городов, и к тому сейчас ночь. Достать подарок будет крайне сложно, поэтому, как предложил Мифрил, единственным подарком может быть то, что можно сделать самому.

 «Но поцелуй…»

Даже одна мысль о нем заставляет ее краснеть от стыда.

 «Что-то другое, что-то...»

Пока она думает об этом, в голову неожиданно приходит идея. Это самая счастливая вещь, которую Энн получила от Шалля с момента их знакомства. Было бы роскошью попросить это снова?

Обсидиановые глаза смотрят на Энн, словно спрашивая, чего она хочет. Под этим взглядом она собирается с духом и говорит:

— Эм... тогда...

Энн робко протягивает правую руку.

— Рука. Я хочу, чтобы ты поцеловал мне руку… 

Произнеся это, она вдруг начинает смущаться еще сильнее, ее уши пылают, и она опускает голову.

Некоторое время царит молчание.

Раздается лишь потрескивание дров от костра.

Шалля берет протянутую руку Энн, поддерживая ее снизу.

— С днем рождения. Благословляю тебя, — шепчет он и нежно целует тыльную сторону ладони Энн. 

Пламя мерцает.

 «Шалль поздравляет меня так, будто он рад, что я родилась.»

Какой сегодня особенный день.

Отныне Энн хочет прожить свою жизнь, не стыдясь Шалля. Ей неловко и щекотно, у нее колотится сердце, но в то же время она чувствует, что ей придают смелости.

В тихом лесу слышно лишь журчание ручья и потрескивание дров.

В ночном небе бесчисленное множество звёзд.

Небо перед рождением новой луны кажется усыпанным зернами серебряного сахара.

⠀

⠀

Наброски персонажей

⠀