Онлайн чтение книги Сказка о сахарном яблоке The Silver Sugar Master and The Black Fairy
15 - 4

Хотя Энн никто не приказывал, она отчаянно задается вопросом, что бы она сделала, если бы ей пришлось работать над скульптурой в этом месте.

— До этого работу выполняли мастера, выбранные от каждой гильдии, во главе с Ноксом, но работа не продвигалась. Вот почему я решил назначить Кэта главным и поручил ему всю работу.

Сердце Энн начинает биться сильнее от этих слов.

«Чего не хватает этой скульптуре, что ей нужно? Как это место будет завершено? Как Кэт сделает это? Как я это сделала бы?»

Шалль тихо смотрит на эскиз сахарного изделия и вдруг начинает говорить:

— Сможет ли мастер сделать работу лучше, если он будет знать, что означает его творение, чем если бы он этого не знал?

Неизвестно, кому адресован этот вопрос, но Кэт отвечает:

— Конечно, да. Если ты не знаешь то, что ты делаешь, у тебя даже нет представления о сути работы. Только когда ты поймешь значение того, что ты делаешь, ты найдешь смысл в форме и поймешь, какой должна быть эта скульптура.

Кэт кивает подбородком в сторону эскиза, к которому Энн прикасается пальцами, на котором изображены король и фей, обращенные друг к другу.

— Создавать изображение Его Величества Короля — это крайне неуважительно. Если ты создаешь что-то подобное, ты должен знать причину, иначе ты не сможешь это сделать.

Слыша эти слова, Энн смотрит на изображение под своими пальцами.

Конечно, создавать образ короля — это не то, что можно делать бездумно.

Даже рисование портретов короля строго ограничено. Если же речь идёт о создании его образа из хрупких сахарных изделий, то, если что-то пойдёт не так, обязательно найдутся люди, которые скажут: «Сделать образ короля из хрупкого сахара — это значит навлечь проклятие на короля.»

«Тем не менее, Хью пытается это сделать.»

Энн может понять желание Хью, как если бы это была ее собственная мысль. Это необходимая форма. Вот почему у них нет другого выбора, кроме как сделать ее.

— Если мастер будет знать значение создаваемого, он сможет создать что-то лучшее?

На этот раз Шалль задает вопрос Энн.

Она поднимает голову и уверенно кивает.

— Конечно. Если ты не знаешь значение, ты просто лепишь форму. Но если ты знаешь смысл, то, наверное... ты можешь ясно представить в голове образ того, что нужно сделать.

Энн вспоминает, что она чувствовала, когда Лулу обняла ее сзади и коснулась ее рук, представляя форму внутри себя так, как будто она была прямо перед ней.

Нелегко вообразить форму, словно она находится прямо перед тобой, но причина, по которой Энн смогла увидеть ее в тот момент, заключалась в том, что она нуждалась в ней и ясно осознавала, какая форма ей нужна. Без этого, если кто-то попытается создать форму, как говорит Кэт, сама ее суть будет поколеблена.

Шалль опускает глаза и некоторое время молчит. Затем снова подняв голову, он со спокойным выражением начинает говорить:

— Пятьсот лет назад Король Фей, который сражался против Короля Людей Седрика, тайно оставил после себя три камня. Из этих камней родились три фея, которые должны были стать следующими Королями Фей.

Энн и Хью удивленно смотрят на Шалля, а кошачьи глаза Кэт расширяются.

— О чем ты говоришь?

— Шалль!!!

— Я думал, ты сказала мне рассказать.

От удивления Энн хватает Шалля за рукав, но он мягко отталкивает ее руку.

На лице Хью появляется горькое выражение.

— Ты уверен, что можешь это разглашать такое по своему желанию? Его Величество и канцлер не хотят, чтобы существование Короля Фей стало известно. Разве ты не дал клятву об этом?

Шалль качает головой на замечание Хью.

— Хочу ли я этого или хочет Король Людей, скорее всего, не удастся скрыть существование Королей Фей. Уже есть те, кто приступил к действиям.

— Король Фей? Это тот, кто сражался с Королем-предком пятьсот лет назад? Тот самый Король Фей?

Кэт беспокойно переводит взгляд из стороны в сторону. Возможно, внезапно рассказанная история о пятисотлетней давности кажется ему слишком оторванной от жизни. 

— Король Фей, который правил пятьсот лет назад, желал, чтобы родились следующие Короли Фей. И они родились в наше время. Сейчас, три Короля Фей ходят по этой земле.

В словах Шалля, которые он говорит спокойно, чувствуется его решимость.

Рафаль узнал, что Шалль собирается дать клятву королю Эдмунду II. Затем перед солдатами под командованием герцога Колетта он представился Королем Фей. Вероятно, это было сделано для того, чтобы помешать намерениям Шалля. Из уст солдат информация о существовании Короля Фей обязательно просочится в народ.

Более того, не похоже, что Рафаль будет сидеть, сложа руки. Теперь, зная о намерениях Шалля, он будет использовать любую возможность, чтобы заявить о себе как о Короле Фей. Чтобы полностью сорвать планы Шалля.

Рано или поздно существование Короля Фей станет известно. Шалль готов к этому.

«Один этот факт может привести к тому, что он потеряет доверие короля Эдмунда II.»

Королевская сторона не хочет, чтобы о существовании Короля Фей стало известно. Шалль знает об этом и ранее поклялся не сообщать ни людям, ни феям об этом.

⠀

⠀

Но на самом деле сдержать эту клятву уже невозможно.

Если в результате действий Рафаля станет известно о существовании Короля фей, Шалль должен принести королю искренние извинения и объяснить, что он не хотел этого делать.

Энн невольно сжимает кулаки. Это худшая из возможных ситуаций, потому что когда им придется пойти в замок и встретиться с королем, они смогут сказать только то, что прозвучит как оправдание.

«Но Шалль все равно должен встретиться с Его Величеством Королем.»

Энн расстроена, потому что не может помочь Шаллю. Но он наверняка не ожидает от неё никакой реальной помощи. И этот факт также огорчает.

Шалль по очереди смотрит на Энн, Кэта и Хью.

— Если значение того, что создаёшь, и значение формы, может помочь мастеру создать что-то хорошее, тогда нужно это рассказать. Нужно только скрыть, кто настоящий Король Фей.

Сделав глубокий вдох, Шалль пристально смотрит на Кэта.

— Три Короля Фей знали, где находится первая сахарная яблоня. Один из них потребовал от Короля Людей дать клятву, ставя условием передачу первого серебряного сахара в руки людей и объединение воли трех Королей Фей для совместного сосуществования с людьми. Это залог того, что Король Людей признает, что люди и феи равны.

В глубоких голубых глазах Кэта вспыхивает удивление.

— Даст ли Его Величество такую клятву?

— Король Людей согласился. Но у трех Королей Фей разные планы. Один желает сосуществовать с людьми и передать первый серебряный сахар в их руки. Но другой считает плохой идеей мирное сосуществование с людьми и хочет воевать. Оставшийся третий ещё слишком молод и запутался в ситуации, пока ещё не понимая своих желаний, что усложняет дело, потому что именно он держит в своих руках первый серебряный сахар. Ради будущего, которого желает Король Фей, стремящийся к сосуществованию с людьми, эти сахарные изделия и создаются.

— Этот Король Фей… — бормочет в шоке Кэт, указывая на Шалля перед собой. Но Шалль быстро отталкивает его руку.

— Даже я не знаю, кто этот Король Фей.

— Но ты же… — восклицает Кэт, даже не жалуясь, что его ударили по пальцам.

— Я не знаю, кто этот Король Фей.

Поняв смысл повторяющихся слов, Кэт, наконец, закрывает разинутый рот и делает несколько глубоких вдохов, как бы приводя в порядок свои мысли. Затем он медленно кивает, возвращаясь к своему обычному уверенному взгляду кошачьих глаз.

— Понятно. Ты не знаешь, кто этот Король Фей.

— Да, я не знаю. Теперь, когда ты услышал правду, ты понял значение формы леденца? Ты сможешь его сделать?

— Конечно. Не глупи.

Кэт высокомерно скрещивает руки на груди, выглядя раздраженным.

— Если смысл понятен, то понятна и форма, которую нужно создать. Смысл заключен в форме. Я — серебряный сахарный мастер.

Глаза Кэта вызывающе горят, но в то же время они, кажется, сияют радостью и волнением. 

— Я могу на тебя рассчитывать, — говорит Шалль и нежно прикасается к спине Энн. — В таком случае, серебряные сахарные мастера, позаботьтесь об этом.

— А? Что?

Энн смотрит на лицо Шалля, не в силах понять смысла его слов. Затем он поворачивается к Хью и Кэту с просьбой:

— Я хочу поговорить с ней наедине.

— Хорошо.

Кэт выглядит несколько обеспокоенным, но Хью подталкивает его и выводит за дверь.

Шалль снова поворачивается к Энн. Красивые черные глаза смотрят прямо на нее.

— Шалль, что ты имеешь в виду? Что сейчас было?

— Энн, с этого момента ты будешь делать сахарные леденцы вместе с Кэтом и остальными под руководством виконта Серебряного Сахара.

— Я не понимаю.

— Это значит то, что я говорю. Ты останешься здесь и будешь делать леденцы. Я встречусь с Королем Людей и объясню ситуацию. После этого я найду Эриля, добуду первый серебряный сахар и улажу этот вопрос с Рафалем.

Шалль говорит Энн остаться здесь. Он говорит ей подождать, поскольку он обо всем позаботится сам. Как только Энн это понимает, на нее обрушивается печаль, похожая на гнев. Кроме того, он хочет уйти один, несмотря на обещание больше никогда не расставаться. В груди маленькой Энн бушует буря, и она повышает голос:

— Ты обещал, что мы всегда будем вместе!

— Я обещал. Я помню. Я буду с тобой.

— Тогда пойдем вместе.

— Мы вместе.

Шалль повторяет это еще раз и нежно касается ее щеки. Его пальцы приятно холодны для взволнованной Энн.

— Я люблю тебя. Я не хочу тебя отпускать. Я хочу обнимать тебя вечно.

Пока Шалль говорит это, его пальцы скользят от щеки Энн к подбородку, шее и, как будто с некоторым смущением, к ее ключице. Но затем он возвращает пальцы к своей груди и сжимает кулак, как будто разочарован тем, что больше не может прикасаться к ней.

— Но мы оба должны делать то, что должны. Разве не так? У меня есть свои обязанности. Также и тебе, как серебряному сахарному мастеру, предстоит выполнить свои.

— Как серебряному сахарному мастеру?

Серебряный сахарный мастер. Эти слова моментально возвращают Энн на землю, несмотря на её волнение.

Титул серебряного сахарного мастера носят Хью, Кэт, Эллиот и Гленн Пейдж, о которых Энн сразу же может подумать. И ее мать, Эмма. Это титул, который есть у этих людей.

Этот титул становится тяжёлым бременем для сердца, напоминая, что она, имеющая такой титул, не должна вести себя неподобающим образом.

— Как серебряный сахарный мастер, делай сахарные леденцы. Сделай все возможное, чтобы сделать их для меня, чтобы мое желание сбылось. Если ты сможешь привлечь счастье своим мастерством, тогда я смогу осуществить свое желание.

Энн расстраивает ее бессилие от того, что она ничего не может сделать для Шалля. Но есть одна вещь, на которую она способна. Возможно, он имеет ввиду именно это.

«Как серебряный сахарный мастер.»

Однако её чувства к чёрным глазам перед ней слишком сильны, и она не знает, что с ними делать.

— Но вместе… — произносит Энн, не в силах сдержать эти слова.

Затем Шалль шепчет нежным голосом, словно успокаивая ее:

— Мы будем вместе. Я обещаю. Навсегда. Но каждый из нас должен сделать то, что должен. Когда все закончится, мы сможем быть вместе.

После того как все закончится, действительно ли они смогут быть вместе? Даже Энн понимает, что это неопределенное будущее. Вероятно, Шалль тоже это понимает.

Но он знает это и осмеливается уговаривать Энн, говоря: «Когда все закончится.» Слова Шалля наполовину правда и наполовину ложь. Вероятно, он и сам это прекрасно понимает, но не хочет, чтобы Энн это осознала.

«Но даже я это понимаю, Шалль.»

Вот что она хочет сказать.

Но если она сделает это, то в конечном итоге выставит себя нелепой эгоисткой. Шалль только что сказал ей, как она может ему помочь.

— Я… я понимаю.

Ее голос готов дрогнуть от подступающих слез, но она сдерживается и отвечает твердо.

— Я буду работать. Я создам сахарные леденцы, которые приказал сделать Его Величество, и работой над которыми руководит виконт Серебряного Сахара, потому что это то, что ты хочешь, Шалль. И потому что я — мастер.

Энн болезненно понимает, насколько она бессильна. Но есть кое-что, что она все же может сделать, хоть и неизвестно, какую силу это даст.

Вдруг на губах Шалля появляется улыбка.

— Сделай это, серебряный сахарный мастер. Для меня.

Сладко и нежно прошептав ей на ухо эти слова, Шалль отходит от Энн на несколько шагов. Подойдя к окну, он поворачивается к ней спиной. Вид за окном, на который он смотрит, стремительно меняется, и город вот-вот погрузится во тьму. Наступает ночь.

Кажется, Шалль не намерен больше оборачиваться.

— Я сделаю это… для тебя, Шалль.

Сказав это, Энн поворачивается и выходит из кабинета.

Выйдя за дверь, она чуть не сталкивается с Кэтом, который стоит прямо перед ней с обеспокоенным выражением лица. Энн вздрагивает, когда он хватает ее за плечи.

— Эй, что случилось? Коротышка, ты плачешь?

Кэт удивленно смотрит на нее, но Энн решительно качает головой.

— Я не плачу.

Хью стоит, прислонившись к стене рядом с дверью, но затем медленно отходит от нее.

— Энн, вы все уладили? 

— Да.

Кэт отпускает ее руки, и Энн поворачивается к Хью и склоняет голову.

— Виконт Серебряного Сахара. С этого момента я тоже собираюсь участвовать в работе. Пожалуйста, позвольте мне это сделать.

— Понял.

Словно почувствовав решимость Энн и Шалля в комнате, Хью со вздохом облегчения кивает. Но вскоре он принимает серьезное выражение лица, характерное для виконта Серебряного Сахара, и задирает подбородок, смотря на Кэта и Энн.

— Тогда пришло время работать. Вы оба, идите.

— Эй, коротышка. Точно все в порядке?

Энн кивает головой в ответ на обеспокоенный взгляд Кэта.

— Все в порядке. Я мастер. Пожалуйста, позволь мне сделать работу мастера.

Кэт сначала хмуриться, но потом глубоко вздыхает и кивает ей.

— Хорошо. Давай. Пора работать, — говорит он и идет к лестнице. Энн начинает идти за ним, но на мгновение останавливается и с сожалением оглядывается на дверь.

Хью как раз собирается войти в комнату, и через открытый дверной проем она может видеть Шалля у окна.

Он все еще стоит спиной к ней, даже не смотря в ее сторону. Крыло, струящееся по его спине, имеет нежный светло-зеленый цвет, но оно покрыто сильным серебряным блеском, что дает понять, что его чувства все еще в напряжении.

Дверь закрывается, и Шалль исчезает из виду. Может быть, его сдержанное отношение — это его способ показать, что скоро они увидятся вновь. Но, если вспомнить его поведение с момента, как они стали возлюбленными, кажется странным, что он не поцеловал её и не прошептал на прощание: «Удачи». Не было даже намека на это.

Чем больше он пытается удержать Энн от мыслей о разлуке, тем больше это выглядит неестественным. Шалль может быть на удивление неуклюжим.

Энн снова начинает идти, следуя за спиной Кэта, и кусает губу.

«Я просто хотела, чтобы он меня поцеловал.»

Хотя обычно она смущается, когда он ее целует, на этот раз она думает об этом иначе. Она удивлена, что впервые думает так, но в то же время чувствует некоторое недовольство по отношению к Шаллю, который не поцеловал ее, когда она этого хотела.

«Когда все закончится, я поцелую его первой.»

Словно пытаясь успокоить недовольство, ей приходит в голову удивительная мысль. Возможно, это лучшая попытка подбодрить себя перед лицом неопределенного будущего.

«Я первая поцелую его. Даже если Шаллю это не понравится, я его поцелую.»

Срок, который Шалль обещал Эдмунду II, будет длиться до тех пор, пока сахарные яблоки не созреют и не упадут.

Если оценка Энн верна, сахарные яблоки, вероятно, продержаться не более десяти дней в любой части королевства. В худшем случае, есть около семи дней на юге.

Сможет ли Шалль к тому времени выполнить то, что обещал?

Думая об этом, у Энн чуть не сжимается сердце от отчаяния, но она пытается вселить в себя силу.

«Я мастер. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь Шаллю.»

Энн — та, кто получила первый серебряный сахар от Главы, но у нее нет другого выбора, кроме как доверить его возвращение Шаллю. Даже если бы она, не обладающая ни силой, ни мудростью, вслепую пошла искать Эриля, результата не было бы.

Поэтому у Энн нет другого выхода, кроме как сделать единственное, что она может.

«Вот почему я здесь.»

~*~*~*~*~

Обязанности серебряного сахарного мастера. Шалль знает, что эти слова могут вернуть блеск в глаза Энн. Это хитрость, но он решил, что должен воспользоваться этим сейчас, и сказал ей об этом.

Шалль открывает слегка прикрытые глаза, когда слышит, что Хью входит в комнату.

Хью устало садится на диван, облокотившись на подлокотник и перекинув ногу на ногу.

— Итак? Как обстоит ситуация? Расскажи мне поподробнее. Первый серебряный сахар был украден Королем Фей по имени Эриль. Ты знаешь, где он?

— Никто не знает. Он запутался в требованиях, которые ему высказал я и другой Король Фей Рафаль, и убежал.

— Чем занимается этот Король Фей Рафаль?

— Неизвестно, где он находится. Солдаты канцлера Колетта прибыли к месту, где растет первая сахарная яблоня, и начался хаос.

— В конце концов, он там появился? Опекун — отвратительный исполнитель своего слова.

Слова Хью, которые будто бы предвидели это, заставляют Шалля нахмурить брови.

— Ты знал?

— Спустя несколько дней после того, как вы отправились в путь, герцог Колетт сказал, что он нашел расположение первой сахарной яблони. Он сказал, что пошлет туда своих людей, и что я тоже должен пойти. Вероятно, герцог устроил засаду, получив информацию от Реджинальда Стоу.

— Стоу?

— Именно. Переговоры между гильдией торговцев фей и королевской семьей идут почти в соответствии с требованиями гильдии. Герцог Колетт, который больше всех не хотел соглашаться с их условиями, внезапно сдался. Мне было интересно, что же сделал этот Волк. У него много информации о перемещениях фей. Я подозреваю, что он использовал ее, чтобы получить информацию о том, куда вы, скорее всего, направитесь на этот раз.

— Этот парень…

Шалль сжимает зубы, вспоминая Реджинальда Стоу, главу гильдии торговцев фей, Волка, чья шерсть темна, как пепел, смоченный дождем.

«Он знал, что мы когда-то преследовали Рафаля. И куда он направлялся.»

Энн и Шалль искали Рафаля, чтобы узнать, как сохранить Мифрилу жизнь. Для этого они получили информацию от Реджинальда, но теперь ясно, что он использовал эту ситуацию в своих целях.

Вероятно, Колетт распределил своих людей в местах, по которым Шалль раньше путешествовал, и организовал там сети поимки. Одной из таких сетей были горы Бирсес. Информация Стоу оказалась как нельзя кстати.

— Чертов Волк, — бормочет Шалль, и Хью пожимает плечами.

— Такова работа торговца. Итак, ты понятия не имеешь, где сейчас Эриль и Рафаль. Что ты собираешься делать?

— Рафаль назвал себя Королем Фей и убил одного из солдат Колетта. Если мы не поторопимся, Колетт доложит об этом Королю Людей. Объединить волю Королей Фей сложно. Рафаль, наверное, тоже не сидит без дела. Теперь, когда он знает мое намерение, неизвестно, что он сделает, чтобы остановить меня. Он может назвать себя Королем Фей и начать вредить людям. Прежде чем это случится, мне нужно встретиться с Королем Людей. Я снова скажу, что уничтожу Рафаля, найду Эриля и верну первый серебряный сахар. Если Король Людей готов ждать до конца срока, то я найду Эриля и Рафаля и разрешу проблему к тому времени.

Лицо Хью становится суровым.

— Шалль, осталось всего несколько дней, пока сахарные яблоки не созреют и не опадут.

— Я знаю. Вот почему я спешу. Мне нужна твоя помощь. Нужно встретиться с Королем Людей быстрее, чем информация дойдёт до Колетта и он успеет доложить.

— Я понимаю, но ворота замка не откроют ночью.

— Однажды Лулу появилась возле замка, сказав, что отправилась на ночную прогулку.

— Ворота можно открыть исключительно для членов королевской семьи и лиц, равных им по положению. Мой учитель – друг королевы Маргариты, так что если королева прикажет, ворота откроются. Но королевские особы ночью остаются внутри замка, и практически нет способов открыть ворота снаружи. Разве что кто-то проявит прихоть и выйдет на прогулку, как Лулу. Единственный человек, не принадлежащий к королевской семье, которому разрешено входить в замок по ночам, – граф Даунинг, который живёт снаружи, но он – упрямый старик.

— Этот старик?

Этот докучливый старший советник стремился к стабильности королевства и был предан королю. Но когда появился герцог Колетт, даже этот старый советник кажется в несколько раз милее.

Даунинг хотел стабильности в стране так же, как и Колетт, но в то же время старый министр испытывал привязанность и благоговение перед королем, и им можно было управлять, пока воля Короля Людей не поколеблется.

Колетт, как и Даунинг, хочет стабильности для страны. Однако он не испытывает ни привязанности, ни благоговения перед королем, а, напротив, говорит и действует так, словно пытается манипулировать его волей ради интересов государства. Даже если Шаллю удастся договориться с Королем Людей, Колетт по-прежнему будет неуправляемым.

Несмотря на спокойные манеры, для Шалля он – проблемный дикий скакун.

«Даунинг и Колетт.»

После минутного молчания Шалль смотрит прямо в карие глаза Хью.

— Где сейчас Даунинг?

— После выхода в отставку он живет в Стрэнде, в Озерном крае, но сейчас он должен находиться в своей другой резиденции, неподалёку от Льюистона. Что случилось?

— Даунинг был твоим опекуном в прошлом, да? Ты сможешь встретиться с ним?

— Если я попрошу, то это возможно, но ты же не собираешься это делать прямо сейчас?

— Буду благодарен.

— Это невозможно. Если бы моё положение было равноценным, то да, но я виконт, и нет шанса, что граф разрешит мне встречу посередине ночи. Он отправит меня ждать до утра.

— Ждать утра – это то же самое, что ждать, когда откроются ворота королевского замка.

— Как ты думаешь, когда доклад дойдет до Колетта?

Рафаль провозгласил себя Королем Фей и убил одного из солдат, направленных Колеттом, сегодня утром.

Если они будут гнать лошадей без остановки, путь от гор Бирсес до Льюистона займет пять дней. Если они будут ехать днем и ночью, меняя лошадей через определенные промежутки времени, – два дня.

Даже если они сразу же отправили гонца в путь, дорога от гор Бирсес до Льюистона займет минимум два дня.

Однако средства связи не ограничиваются только лошадьми. Вот где кроется сложность.

— При обычных условиях доклад дошел бы до Колетта завтра вечером. Но если они используют птиц, то новости могут дойти уже завтра утром. Если птицы были отправлены из гор Бирсес днем, то это возможно.

Птиц часто используют для срочной связи между провинциями. Каждый лорд обязан иметь птиц, приученных летать в столицу, и солдаты, базирующиеся в Льюистоне, часто берут с собой птиц для отправки сообщений во время экспедиций.

— Самое раннее – завтра утром. Значит, нужно сейчас, тайно и посреди ночи, да? 

Хью вздыхает, как будто у него большие проблемы.

— Даунинг. Если только он может открыть ночью ворота королевского замка, то это единственный способ.

— Я уже сказал, что это невозможно.

— Я понимаю.

Шалль отходит от окна и быстро пересекает комнату по направлению к двери. Хью в панике подходит и хватает Шалля за локоть.

— Подожди, что ты собираешься делать?

— Если я не могу положиться на тебя, значит, мне придется сделать это самому.

— Ты же не собираешься пробираться в замок? Я тебе уже говорил. Неважно по какой причине, это нарушение границ. Это расценят как враждебный акт. Ты вызовешь неодобрение Его Величества и дашь герцогу Колетту отличную возможность для атаки.

— Не в королевский дворец. К Даунингу.

— Даже будучи пожилым, он воин. Он тебя порежет.

— Сначала я его смирю.

— И тогда ты заставишь его открыть ворота королевского замка?

— Нет другого способа.

— Почему это должно решаться силой?! Но ты, конечно, это сделаешь. Я уверен, что ты это сделаешь! Ах, ладно. Я понял! Я понял, подожди! 

В отчаянии говоря это, Хью отпускает локоть Шалля и указывает пальцем на кончик его носа.

— Слушай, не уходи. Подожди. Я придумаю что-нибудь получше, чем испортить тебе жизнь, так что не уходи до полуночи. Ладно, просто стой, Шалль.

— Если у тебя есть другой план, сначала скажи мне.

— Он лишь немного лучше, — говорит Хью немного раздраженно, направляясь к своему офисному столу. Затем он открывает ящик, достает белую бумагу, садится в кресло и берет перо. С недовольным выражением лица он начинает выводить пером слова.

Шалль прислоняется к стене рядом с входом и наблюдает за происходящим, скрестив руки на груди. 

Он должен как можно скорее встретиться с Королем Людей и передать ему текущую ситуацию и свои намерения, не позволяя Колетту вмешаться.

«Но что будет делать Рафаль?»

Если он захочет помешать планам Шалля, он обязательно поднимет шум под именем Короля Фей.

Но даже если это произойдет, сможет ли Шалль удержать нить доверия с Королем Людей?

«И Эриль. Где он?»

Сможет ли Шалль сдержать неопределенное обещание, данное Энн?

Он не хочет становиться лжецом, которого будет упрекать его возлюбленная.

~*~*~*~*~

— Прошло два дня с начала работ. Всё идет более-менее гладко, но только не работа на площади перед королевским замком. Предполагалось, что работу будут выполнять мастера из всех гильдий во главе со Стеллой Нокс, но у них никак не получается навести порядок. Вот почему недавно этот глупый ублюдок сказал, что я буду отвечать за работы перед замком.

Покидая рабочий кабинет виконта Серебряного Сахара, Кэт быстро идет по коридору и начинает спускаться по лестнице.

Слушая его несколько раздраженные объяснения, Энн стремительным шагом идет вслед за ним, стараясь держать ритм.

— Какую работу мне делать?

Подойдя к входной двери, Кэт внезапно останавливается.

Энн чуть не врезается в его спину из-за резкой остановки, но ей удается вовремя остановиться на расстоянии, где она почти чувствует тепло его спины. Кэт неожиданно разворачивается, и Энн, несколько ошарашенная, отступает на шаг назад.

Кэт хмурится, смотря на нее.

— Коротышка.

— Д-да?

Она с ужасом кивает в ответ на его угрожающий тон. И вдруг он со всей силы бьет ее по макушке ладонью.

— Ай!

Энн прикрывает голову обеими руками, а Кэт скрещивает руки на груди, как будто это вполне естественно.

— Кэт, что ты вдруг делаешь?

— Это твоё наказание за то, что ты сговорилась с Шаллем и этим ублюдком, чтобы втихаря затевать всякую дрянь.

— Втихаря, говоришь...

— О, так ты делала это открыто?

— Нет, я не делала... Прости.

Она покорно опускает голову, и Кэт, отводя взгляд, вздыхает.

— Этот ублюдок Шалль разоткровенничал передо мной. То, что он рассказал мне, означает, что он не может помешать миру узнать о существовании Короля Фей, которого королевская семья, похоже, хочет сохранить в тайне. Именно поэтому он мне всё и рассказал.

— Да, может быть.

Теперь, когда солдаты Колетта знают, что Рафаль – Король Фей, они не смогут предотвратить превращение слухов о существовании самого Короля Фей.

Даже если солдаты смогли бы полностью контролировать эту информацию железной дисциплиной, невозможно представить, что Рафаль будет держать себя в руках. Он уже достаточно сделал, объявив себя Королем Фей перед солдатами и убив одного из них. Он готов пойти на все, чтобы выставить напоказ свое существование и дать людям понять, что настроен к ним враждебно.

И все ради того, чтобы разрушить надежды Шалля. Ради этого он готов рискнуть чем угодно. 

— Но это должно быть чем-то, о чем не следует знать, верно?

— Да.

В такие моменты Энн благодарна Кэту за его проницательность. Ему не нужно было объяснять все подробности, чтобы он понял, что сам Шалль, который является одним из Королей Фей, тоже находится в опасном положении.

— Если реальность не сложится так, как он рассчитывает, будет плохо, верно?

— Да.

И в этот момент Кэт снова переключает свое внимание на Энн.

— Итак, какую работу ты хочешь делать?

— А?

— Какую форму, по-твоему, нам следует сделать? Ты видела наброски, нарисованные этим тупым ублюдком. Среди них что бы ты хотела создать?

Не сразу поняв намерения Кэта, она некоторое время остается в недоумении. Но постепенно, медленно, как будто просачиваясь сквозь нее, она начинает понимать его заботу.

«Действительно... почему он такой проницательный? Иногда кажется, что он вообще ни о чем не задумывается, но в то же время он так хорошо понимает ситуацию.»

Когда на губах Энн неожиданно появляется улыбка, Кэт снова сильно бьет ее по голове.

— Не смейся! Подумай серьезно.

— Я-я думаю об этом.

Снова держась за голову, Энн все еще не может сдержать улыбку на своем лице.

Кэт возмущается тем, что Энн скрыла от него о первой сахарной яблоне и о Короле Фей, но тем не менее признает её труды. И хотя ситуация не улучшается, а, скорее, становится кризисной, Кэт всё равно хочет позволить Энн сделать единственную и величайшую работу, на которую она способна, ради Шалля и леденцов.

Вот почему он спрашивает ее, какую форму она хочет сделать.

Если это так, тогда есть только одна вещь, которую Энн должна сделать.

Как только она увидела эскизы Хью, ее привлекла эта форма. И одновременно с этим она интуитивно почувствовала, что в изображённом явно чего-то не хватает, и захотела самостоятельно найти эту недостающую часть своими пальцами.

— Я хочу работать над скульптурой на площади перед королевским замком, — объявляет Энн. — Пожалуйста, разреши мне принять участие в работах на площади перед замком, которые ты возглавишь, Кэт. Но я все еще не до конца уверена в своем мастерстве в создании форм. Я достаточно восстановила свои навыки, чтобы делать маленькие формы, но я еще не пробовала создавать крупные скульптуры. Это будет эксперимент в процессе работы, и это может занять время. Поэтому я думаю, что смогу создать только небольшую часть.

— Если тебе придется выбирать одну часть, что ты выберешь?

— Фигуру Короля Фей, — медленно произносит Энн, словно наслаждаясь каждым словом. — Фей, стоящий перед Его Величеством Королем. Вероятно, это и есть Король Фей. Я хочу создать фигуру этого Короля Фей.

Даже с улицы перед виллой виконта Серебряного Сахара слышны разговоры людей, не похожие на шум города. Это голоса ремесленников. Улица перед виллой также служит местом для изготовления и демонстрации сахарных изделий.

Кэт смотрит на Энн, скрестив руки, но через некоторое время говорит:

— Я сделаю скульптуру Его Величества Короля. Я решил сделать ее сам, потому что не могу допустить, чтобы другие мастера взвалили на себя ответственность за работу, за которую они могут быть обвинены в непочтении. Ты сможешь сделать что-то, сопоставимое с моим творением? Ты уверена в этом?

Это подтверждение навыков Энн. Кэт видел, как Энн полностью забыла технику, которую она знала. Неважно, сколько у нее есть страсти к созданию, если у нее не будет нужной техники, то это бесполезно.

Она легко сжимает свои ладони, а потом разжимает их. Несколько раз она моргает.

В своем уме она повторяет базовые навыки, прокручивая количество морганий и движения пальцев. Эту технику она освоила вместе с Эллиотом, словно медленно поднимаясь на холм.

Основываясь на этом, Энн вспоминает момент, когда она следила за движениями рук Хью.

С другой стороны, глава серебряных сахарных фей, словно прямо в ее мысли, мягко и точно передавал ей технику путем твердых слов и жестов.

Энн помнит это и уверена, что сможет контролировать свои пальцы. Техники, которые она сознательно усвоила, четко воспроизводятся в ее голове, придавая ей непоколебимую уверенность.

Теперь остается только воплотить это в форму.

Энн помнит ощущение касания рук Лулу к ее ладоням. Она учила ее представлять форму так, как будто она находится прямо перед глазами. Ее нежный тон звучит в ушах Энн, как эхо. 

Ее слова были простыми, но единственно верными.

«Если я буду помнить слова Лулу, у меня все получится.»

Энн просто немного волнуется. Но каждая яркая техника в ее разуме придает ей уверенность в преодолении своих сомнений. Это очень обнадеживающе.

Энн чувствует твердую уверенность в своих навыках, которой никогда не ощущала до того, как потеряла их и начала учиться заново.

Эта уверенность исходит из того факта, что техники, которые она когда-то смутно знала, теперь ясно существуют внутри нее. 

И она знает Короля Фей лучше, чем любой другой мастер. Закрывая глаза, она ясно видит его глаза, крыло и даже кончики пальцев. Она уверена, что никто не сможет создать его форму так точно, как она. Работу по формированию его образа нельзя поручить никому другому.

Энн уверенно кивает.

— Я смогу. Я сделаю это.

Она поднимает голову и смотрит прямо в глаза Кэта. Он молчит, словно пытаясь найти ложь в выражении ее лица, но через мгновение он кажется убежденным.

— Хорошо. Тогда пойдем на площадь перед замком.

Сказав это, он отворачивается и открывает дверь виллы виконта Серебряного Сахара.

— Да! — энергично отвечает Энн, следуя за спиной Кэта.