Онлайн чтение книги Сказка о сахарном яблоке The Silver Sugar Master and The Black Fairy
12 - 4

Когда карета трогается, Хью Меркури, виконт Серебряного Сахара, откидывается на спинку сиденья и глубоко вздыхает. Он чувствует облегчение.

Прошло меньше двух лет с тех пор, как он был назначен виконтом Серебряного Сахара, но работа требует от него много разъездов, поэтому в карете он проводит больше времени, чем в замке Сильвер Уэстолл. 

Пока он покачивается на знакомом кожаном сиденье, напряжение в его теле начинает ослабевать. Кэт, сидящий на противоположном сиденье, смотрит на Хью, гадая, о чем тот думает с таким расслабленным выражением лица.

— Рана болит?

На голове Кэта крепко спит зеленоволосая фея. Он выглядит очень глупо, но это типично для его добродушного характера.

— Нет, просто наконец можно расслабиться. На этот раз Стоу согласился на условия…

Хотя жар и боль утихли, но плечо и спина Хью все еще покрыты глубокими порезами от порки. Вывихнутая лодыжка также болит при ходьбе. Когда он осторожно прикасается к ране на щеке, то чувствует острую боль.

Сильная воля его опекуна, графа Даунинга, защищать королевство была запечатлена в теле Хью.

Он смотрит в окно.

За каретой Хью едет экипаж, в котором находится Реджинальд Стоу, глава гильдии торговцев фей. А за ним карета серебряного сахарного мастера Энн Хэлфорд.

Хью приехал в провинцию Гилм, чтобы провести переговоры с Реджинальдом. Было много неожиданных поворотов, но в конце концов Реджинальд принял условия обучения серебряных сахарных феи. И теперь они направляются из провинции Гилм в королевскую столицу Льюистон. Торговцы феями теперь начнут переговоры с королевством, используя принадлежащего им фея Рафаля в качестве козыря для переговоров.

Переговоры между торговцем фей и королевством не имеют никакого отношения к Хью. Его не интересует, чем они закончатся.

У Хью на уме только одно. Чтобы сахарные кондитерские изделия остались в мире и превратились в нечто более прекрасное. Мысль о том, что нужно вырастить серебряных сахарных фей, необходимых для этого, захватывает его. У него есть сильное желание увидеть, что создадут феи и какие изменения они внесут в технологию и организацию производства сахарных изделий.

«Сахарные скульптуры можно превратить во что-то более красивое.»

Хью вдруг успокаивается и усмехается про себя этой мысли. Мысль, укоренившаяся в его сердце, — это карма.

 — Что? Что случилось, черт возьми?

Хью качает головой в ответ на вопрос Кэта.

 — Ничего.

И снова он думает об этом, глядя на лицо Кэта перед собой.

«Теперь мне придется заставить этого парня тоже двигаться. Как же заставить его работать?»

Кэт не может легко что-то сделать только потому, что виконт Серебряного Сахара приказывает ему это сделать. По сути, он делает только то, что хочет. Он давно знаком с Кэтом, поэтому хорошо это понимает.

Прошло двенадцать или тринадцать лет с тех пор, как они познакомились.

Впервые они встретились, когда Кэт пришел в мастерскую Меркури в качестве подмастерья. Хью в то время было семнадцать лет, и его уже повысили до мастера. Кэту было двенадцать. Как и сейчас, он носил стильную рубашку с вышитым воротником и рукавами и был гораздо более утонченным ребенком, чем другие подмастерья. Он был стройным и бледным, с голубыми глазами, как у волевой кошки. Внешний вид его был строг и несколько аристократичен. Когда Хью нечаянно назвал его «котенком», он заплакал и ударил его.

Он так плакал от досады, что Хью уступил и назвал ее «котом». Потом, видимо, решив, что это лучше, чем «котенок», он все равно стал откликаться, хотя и с выражением отвращения на лице. Уже тогда Кэт был трудным ребенком.

Кэт никогда не менял манеру общения с кем-либо. Даже если это старший мастер, он без колебаний обращался к нему на «ты». Сколько бы раз Хью его ни предупреждал, он так и не изменился.

После того, как Хью стал главным мастером в возрасте двадцати двух лет, ему по-прежнему не давал покоя Кэт, создававший одну проблему за другой.

— Что? Зачем ты на меня смотришь?

— Когда я был главным мастером, ты доставлял мне много хлопот. Я думал о том, как заставить тебя выплатить долг.

— Не помню, чтобы когда-либо брал у тебя взаймы!

— Разве? — ухмыляется Хью, и Кэт, кажется, испугавшись, пытается вспомнить, что он ему только что припомнил.

С угрюмым лицом он кладет подбородок на подоконник кареты и смотрит наружу. Естественно, Хью ожидал, что он будет сопротивляться, поэтому его глаза расширились от его неожиданной реакции Кэта.

— Эй, что происходит? 

— Ничего… я тебе не должен… Но если ты так считаешь, то можешь думать все, что хочешь, — тихо говорит Кэт, глядя в окно.

Хью редко видит Кэта таким меланхоличным и молчаливым, ни злым и ни печальным. И это напоминает Хью о том, как однажды, давным-давно, когда он был главным мастером, он увидел Кэта вот таким молчаливым.

«Этот парень, он думает о той ситуации?»

Это все, что он мог придумать. Хью никогда не думал об этом как о долге. Но Кэт, возможно, давно интересуется этим вопросом.

— Это был не долг, — говорит Хью, и Кэт переводит взгляд на него. Хью смеется, кладя руки за голову и откидываясь на спинку сиденья. — Не долг. Это просто моя карма.

Он помнит запах свежих бутонов. Тогда была весна, как и сейчас.

В то время Хью еще носил фамилию Экланд и был главным мастером мастерской гильдии Меркури. Подобно распутыванию нити, воспоминания, которые были спрятаны, разматываются и возвращаются к жизни.

~*~*~*~*~

Запах свежих бутонов на ветру заставляет Хью остановиться и выглянуть в окно.

— Весна?…

Его голос глухим эхом разносится по пустому коридору. Он осознает свое сомнение в этой пустоте и смотрит на дверь, из которой только что вышел. Это комната руководителя гильдии Меркури.

Сколько раз за этот месяц его вызывал начальник вот так?

Руководитель гильдии Меркури — благотворитель, который принял в ученики юного Хью, не имевшего поручителя. Хью хорошо знает об искренних желаниях своего благодетеля. Он понимает, что это лучший вариант действий. Однако он не может согласиться на предложение главы.

— Это просто желание мастера...

Когда Хью объясняет словами, почему он отказывается, он не может не улыбнуться. 

Сегодня клиент приехал из Льюистона, чтобы заказать сахарные кондитерские изделия. Это граф Гарланд, о котором ходят слухи, что у него несколько необычные вкусы, а в аристократическом обществе его высмеивают. Но даже если он эксцентрик, он все равно граф.

Хью должен приветствовать людей и вежливо принимать заказы. У него нет времени размышлять над столь сложной задачей.

— Мистер Экланд.

В тот момент, когда он уже собирается передумать, его окликнули с другого конца коридора. Это Джон Киллейн, один из пяти самых квалифицированных ремесленников в мастерской. Раньше этот чудак учился в школе Отцов, а поскольку он стремился стать священником, то чрезвычайно сообразительный и умеет общаться с людьми. В роли помощника главного мастера он вполне способный. 

Он подходит к Хью быстрым шагом, выглядя раздраженным.

— Пожалуйста, подойдите. Хингли устраивает драку в мастерской. Я не могу его остановить.

— Опять Кэт… Из-за чего он так суетится?

Хью идет быстрыми шагами, зачесывая челку. Рядом с ним идет Киллейн.

— Он рассердился на то, что Никол, который работает на верстаке рядом с ним, небрежно месит тесто, и настаивает на том, что лучше он приготовит сахарные изделия, если тот будет делать неряшливое.

Хью вздыхает от такого спокойного объяснения.

Выйдя из главного здания, которое является резиденцией главы и его семьи, они подходят к каменным постройкам, выстроенных в форме буквы «П» и окружающие квадратный сад. Мастера и ученики собрались у одного из входов, затаив дыхание, наблюдая за ситуацией внутри. Изнутри слышен жаркий разговор.

— Не хочешь делать - отдай нам работу, ты что, не понимаешь? Ты идиот!

— Как ты смеешь так разговаривать со старшими! Да кем ты себя возомнил? Ты сопляк!

— Не говори так сейчас!

— Разве твое поведение не странное с самого начала?!

Протолкнувшись сквозь толпу зевак, Хью вместе с Киллейном входит в мастерскую. Они видят двух мастеров, которые смотрят друг на друга через верстак.

Один из них — Никол, опытный мастер лет двадцати с небольшим. Другой — Альф Хингли, известный под прозвищем Кэт. Ему всего семнадцать лет. Обычного кондитера такого возраста только бы повысили из ученика до мастера, но навыки и чутье Кэта были выдающимися с тех пор, как она был подмастерьем. По этой причине он стал мастером еще в 15 лет. Но даже так он, несомненно, молодой и неопытный мастер.

Хью подходит к двум людям, которые совершенно не замечают его приближения. Он оттягивает воротник Кэта, который выглядит так, словно собирается укусить своего соперника.

— Эй!

— Какого черта ты делаешь!

Хью тянет Кэта назад, как бы приподнимая его.

— А пока заткнись. Соблюдай правила на рабочем месте. Попытка украсть чужую работу противоречит правилам.

— Но этот ублюдок!

— Заткнись. Идем.

Осторожно потянув Кэта за шкирку, Хью делает пять или шесть шагов к двери. И тут в спину Хью ударяет голос Никола.

— Главный мастер. Пожалуйста, научите его хорошим манерам.

Хью остановился, резко взглянул и указал прямо на Никола.

— Ты должен взять себя в руки, Никол. Если тебя будет судить этот сопляк, то тебя назовут никчемным, старым ремесленником. Не будь таким щедрым на свою работу и свои умения.

В этот момент Никол смущенно отводит взгляд. Затем Хью осматривает всех присутствующих. 

— Я говорю вам, что не позволяю никому срезать углы при выполнении любой работы. Я не хочу, чтобы такой человек был в мастерской. Но не надо уподобляться ему и говорить или делать что-то эгоистичное, нарушающее спокойствие мастеров!

Хью тащит Кэта через сад, мимо главного дома, и подводит его к входной двери главного дома. Это место выходит на главную улицу, поэтому здесь много пешеходов, и он думает, что даже Кэт не сможет здесь кричать.

— Отпусти меня, ублюдок!

— Ладно, ладно. Я отпущу тебя, если ты не побежишь обратно в мастерскую и не нападешь на Никола снова.

— Иначе!

Когда Хью отпускает Кэта, тот сплевывает, поправляя растрепанный воротник.

— Терпеть не могу этого ублюдка.

— Я уверен, что Никол тоже так думает.

Хью прислоняется к стене рядом с входом, складывает руки на груди и смотрит на Кэта со смирением, думая, что он ничего не может с этим поделать.

У него беловато-серые волосы и голубые глаза. Он носит стильные рубашки с вышивкой на воротнике и рукавах, поэтому его внешний вид всегда был гораздо изысканнее, чем у других мастеров. Кэт, как ни странно, очень аккуратен и тщательно следит за своим внешним видом. Возможно, его приучили к этому с детства, но его язык и отношение к жизни не выдерживают критики. Это заставляет задуматься, по каким стандартам его воспитывали.

— А пока, пожалуйста, соблюдай правила на рабочем месте.

— То есть я должен просто сидеть здесь и смотреть, какие леденцы делает этот ублюдок? Интересно, какое лицо, по твоему мнению, сделает покупатель, когда он протянет ему это?

Он стоит перед Хью, главным мастером, и общается с ним как с ничтожеством. Нет сомнений в том, что такая манера речи является основной причиной того, что он создает проблемы в мастерской.

— Я согласен с тобой относительно работы Никола. Но только я или начальник имеем право отнять работу у мастера. Послушай, Кэт. Не создавай слишком много проблем. Это плохо для твоего положения в мастерской. Есть пределы тому, насколько я могу прикрыть тебя.

— Я не просил прикрывать меня!

Хью поднимает руку, чтобы упрекнуть его.

— Если бы я тебя не прикрывал, тебя бы уже давно завернули в коробку и выбросили на улицу.

— Так пусть сделают!

— Если ты перестанешь делать сахарные леденцы, я с удовольствием присоединюсь к тебе в этом деле.

Для Хью, главного мастера, Кэт действительно талантливый мастер. Правда, иногда ему хочется его придушить, но от изысканности сахарных конфет, которые он делает, у Хью перехватывает дыхание. Не будет преувеличением сказать, что он сопротивляется желанию задушить его и укрывает его, чтобы просто посмотреть на это.

Он одержимо делает сахарные кондитерские изделия с невероятной концентрацией и энтузиазмом. Большая часть его мыслей занята сахарным изделием, а все остальное — правила, общение, все прочее — просто собрано в кучу и засунуто в скомканный уголок его головы.

Кэт считает это глупостью. Но поскольку он такой, то сахарные кондитерские изделия, которые он делает, привлекают Хью. Иногда он даже завидует Кэту, который может думать только о кондитерских изделиях.

Хью хочет думать только о леденцах, но при этом он видит вокруг себя все, что связано с их изготовлением. Мастерская, мастера, начальник…

Кэт фыркает и смотрит на Хью.

— Кстати, тебя снова вызвал глава. Дело ведь не только в работе, не так ли?

— Разве это не удивительно? Ты заметил?

— Даже я знаю о слухах… Думаю, тебя попросили стать главой гильдии.

Он пожимает плечами.

— Да.

— Тебе не обязательно быть главой. Если ты станешь им, то будешь мастером только по названию и едва ли сможешь появляться в мастерской. Это уже не ремесленник.

Хью горько улыбается его спокойным словам.

— Ты действительно понимаешь это. Жаль, что твой мозг ни над чем другим не работает.

 У главы гильдии Меркури есть сын. Он утверждает, что учится на мастера, но на самом деле он просто играет и никогда не показывается в мастерской. Это нормально — передать должность главы своему сыну. Но вместо этого нынешний руководитель хочет усыновить Хью и передать ему свою должность.

Однако если это произойдет, как говорит Кэт, время для изготовления сахарных изделий резко сократится.

Быть главой означает нести ответственность за организацию и защиту мастеров гильдии. Насколько сложна и трудоемка работа по управлению и защите такого количества мастерских и мастеров?

Это правда, что нельзя быть мастером, который только смотрит на сахарные изделия и наслаждается ощущением серебряного сахара.

— Ты собираешься это принять?

— Честно говоря, я не уверен.

— Не нужно колебаться. Ты мастер. Начальником ты не станешь.

— Хм, ты признаешь во мне мастера? Я думал, ты не признаешь никого, кроме себя.

— Я не такой высокомерный.

— Нет, ты высокомерен. Не пытайся украсть чужую работу. Кроме того, сегодня к нам придет важный клиент. Если ты создашь еще какие-нибудь проблемы…

Когда он собирается это сказать, в толпе прохожих на главной улице возникает суматоха. Они отошли к обочине и, перешептываясь между собой, смотрят на повозку с двумя лошадьми, подъезжающую с южной стороны дороги. Повозка выглядит новой, свежевыкрашеной в черный цвет, но по фактуре лака и ухоженности лошадей понятно, что это повозка аристократа, причем весьма высокого статуса.

Хью цокает языком.

— Здесь клиент. Он проделал весь путь из Льюистона, чтобы заказать сладости в мастерской Меркури. Этот граф сообщил мне, что приедет. Пожалуйста, склони голову, чтобы не грубить.

— Нет! Какой аристократ, ты, бездельник? Я возвращаюсь в мастерскую.

Кэт отворачивается и пытается уйти в мастерскую, но Хью с силой удерживает его за плечи.

— Оставайся здесь! Я вижу лицо слуги из окна кареты. В таком состоянии люди, вероятно, подумают, что мы пришли встречать графа. Тебя уже увидели. Если ты повернешься к нему спиной и исчезнешь, он рассердится на тебя за грубость.

— Чушь.

— Смирись.

Кэт остается на месте и опускает лицо вниз, возможно, принимая во внимание положение Хью. Он тоже опускает лицо, и в это же время карета подъезжает и останавливается перед ним.

Это, должно быть, тот самый заказчик, граф Гарланд.

Дверцы кареты открываются, и из нее выходит старик, похожий на оруженосца, а за ним мужчина лет сорока, одетый в строгий черный плащ. Этот человек в черном плаще — необычный мужчина, которого окружающие высмеивают за пристрастие к простому люду.

— Спасибо, что встретили нас. Вы из мастерской Меркури, не так ли? Посмотрите вверх.

Следуя словам слуги, Хью и Кэт поднимают головы.

Как только они это сделали, Кэт, стоящий рядом с Хью, издает стон. В то же время граф в черном плаще тоже издает вздох, и на его лице появляется шокированное выражение.

«Что?»

По очереди смотря на них, Хью видит, что Кэт бледнеет и медленно пятится назад.

Граф, который в шоке смотрит на Кэта, наконец произносит:

— Ты… в таком месте…

В этот момент Кэт внезапно поворачивается спиной и бежит в заднюю часть участка, где находится мастерская.

— Постой!

Хью поспешно встает перед графом, который собирается бежать за Кэтом. Хью, главный мастер, отвечает за вопросы, касающиеся ремесленников мастерской, а также его работа — защищать их.

— Пожалуйста, подождите! Что случилось?! Я — Экланд, главный мастер Меркури. Мой мастер сделал что-то неуважительное?!

На ум сразу же приходит возможность того, что Кэт, по своему обыкновению, в прошлом совершил нечто возмутительно непочтительное по отношению к графу.

— Мастер?

Граф моргает, а затем от удивления поворачивает голову.

— Мастер? Но это же…

Когда граф собирается еще что-то сказать, вмешивается слуга, стоящий рядом с ним, как бы удерживая своего господина.

— Граф, давайте пока пройдем внутрь. 

— Ах... ах... Понятно. Верно...

Граф прикладывает палец к губам, чтобы скрыть свое волнение, и его голос дрожит. Его выражение лица и тон голоса далеки от гнева, вызванного тем, что он нашел виновного, который когда-то был груб с ним.

«Кажется, здесь что-то не так. »

Хью встает перед графом и его слугой и ведет их в главный дом.

— Поскольку руководитель гильдии Меркури болен, я, главный мастер, выступаю его представителем. Прошу простить меня.

На первом этаже главного здания находится большая комната для гостей со столом и диваном. Там сидит граф Гарланд, но глаза его постоянно устремлены на входную дверь, и он выглядит беспокойным.

 — Нет, я не против вас, мистер Экленд. Я слышал о вашей репутации и пришел сюда, потому что хотел ваших леденцов…

Как раз в тот момент, когда он говорит это, раздается стук в дверь. Граф приподнимается и смотрит на дверь, словно ожидая чего-то, но, увидев фею, помогающую ему с чаем, вздыхает с явным разочарованием и садится на диван. Одной рукой он потирает глаза. Поведение графа Гарланда кажется подозрительным, но его голубые глаза выглядят добрыми и не выражают той холодности к простым людям, которая свойственна аристократам.

«Понятно. Ему нравятся простолюдины.»

Аристократы обычно вызывают мастера в свой замок или особняк, когда ему требуются сахарные кондитерские изделия.

Однако граф Гарланд не стал вызывать мастера, а отправился к нему сам. Возможно, такое необычное поведение графа объясняется его необоснованным чувством собственного превосходства как дворянина. Это непривычно для аристократа, но вполне справедливо для человека.

— Вы чего-то желаете, граф?

Когда Хью спрашивает, граф наклоняется вперед, как будто ждет чего-то.

— Он был у входа раньше. Не могли бы вы позвать его сюда?

— Я понял.

Оснований для отказа нет. Хью просит об этом фею, которая расставляла чайные чашки на столе.

— Невиль, ты можешь позвать Кэта?

На вопрос фея в замешательстве выгибает брови.

— Это... Он только что выбежал из мастерской. Мистер Киллейн заметил и попытался остановить его, но тот оттолкнул и убежал. Мистер Киллейн разозлился.

В ответ на это плечи графа безучастно опускаются. 

— Ты убежал... опять… — бормочет он, глубоко опускаясь на диван.

— Граф, какое у вас к нему дело?

— Он…

Когда граф уже собирается ответить, его прерывает слуга, стоящий за диваном.

— Не задавайте слишком много вопросов, Экланд. Граф, пожалуйста, рассудите спокойно, что вам следует и не следует здесь говорить.

— Мне жаль.

Хью, у которого было много клиентов-аристократов, знает, где провести черту. Он легко кланяется им и знает, что когда они реагируют подобным образом, это обычно связано с какой-то неловкостью.

«Что, черт возьми, происходит?»

Слуга продолжает.

— Человек, который пришел сюда, — не кто иной, как граф. Недавно граф получил увеличение своей территории от Его Величества Короля. Чтобы отпраздновать это событие и день рождения графа, мы устраиваем грандиозную вечеринку, и он бы хотел, чтобы вы приготовили по этому случаю сахарные конфеты. Граф проделал весь этот путь сюда, услышав о вашей репутации. Поэтому, конечно, он хочет, чтобы вы это сделали. Вы сможете это сделать?

— Да. Это зависит от даты доставки…

В ответ граф неожиданно поднимает глаза.

— Нет.

— Я пришел сюда, чтобы попросить вас об одолжении, но передумал. Он был у двери раньше. Я хочу леденец, который он приготовит.

— Граф!!!

Слуга обвиняюще повышает голос, и только тогда граф с мрачным выражением лица смотрит на стоящего за его спиной человека.

— В чем дело?

— О чем вы думаете, граф? А вдруг это повторится... Об этом забылось пять лет назад, а теперь...

— Теперь, когда все отменено, мы должны начать все сначала. Я хочу этого, и я не приму отказа.

Услышав строгое заявление графа, слуга вздыхает и покорно кивает.

— Я понимаю.... Если так говорит граф.

Слушая разговор между графом и его слугой, у Хью возникает плохое предчувствие. Кажется, между ними и Кэтом существует какая-то глубокая связь.

— Мистер Экленд. Вы сказали, что он ремесленник. Тогда он должен уметь делать сахарные изделия, верно? Доставьте его леденцы в мой особняк через семь дней. Он должен быть доставлен самим ремесленником. Согласны ли вы принять работу на таких условиях? Если вы согласитесь, я заплачу вам триста крессов.

Триста крессов — неподъемная суммой для сахарного кондитерского изделия, изготовленного серебряным сахарным мастером, не говоря уже о молодом кондитере. Но за эти триста крессов он ищет что-то другое, нежели сахарные кондитерские изделия.

«Что именно?»

Хью чувствует беспокойство, но, как главный мастер, он не может отказаться от работы. Эта скульптура официально заказана семьей герцога у мастерской Меркури.

— Да.

Когда Хью кивает, выражение лица графа смягчается.

— Я рассчитываю на вас, Экланд. Соблюдайте условия.

— Итак, какие леденцы вы бы хотели? Хотелось бы услышать ваши пожелания.

Тогда граф слегка смеется.

— Все, что угодно.

Хью хмурится.

— Вы что-нибудь скажете, сэр?

— Я думал о том, что я попрошу вас сделать. Но если он захочет что-то сделать, я оставлю это ему. Пусть делает, но только при условии, что он сам доставит мне заказ.

Граф встает с улыбкой и идет к двери со счастливым выражением лица, как будто он совсем другой человек, чем был, когда вошел. После того как граф садится в карету, Хью смотрит, как она исчезает на другой стороне улицы. 

Он кладет руку на плечо и слегка поворачивает голову.

— Я не думаю, что граф хочет объяснять. Придется спросить у Кэта, что происходит…

Кажется, Кэт выбежал из мастерской. В глубине души Хью понимает, что он проблемный человек. Однако, он провел расследование и обнаружил, что вещи и деньги Кэта все еще были в его комнате, поэтому Хью ожидает, что он когда-нибудь вернется.

Сделав все свои дела и поужинав, Хью идет в свою комнату и выключает свет. Он ложится в постель и прислушивается, нет ли в коридоре звуков.

Уже близко к полуночи.

Он слышит шаги, крадущиеся по лестнице главного дома. Хью встает и тихо выходит из своей комнаты.

Комнаты мастеров расположены друг за другом в коридоре, освещенным лунным светом. Перед дверью напротив комнаты Хью стоит фигура. 

Хью подходит к седовласой фигуре, пробирающейся в комнату, и встает у него за спиной.

— Ты не торопился, Кэт, — говорит он шепотом.

Хью закрывает рот Кэта, когда тот вскакивает, другой рукой он хватает его за руку, толкает плечом дверь в комнату и проскальзывает внутрь.

Из открытых штор лунный свет падает на пол в виде оконной рамы.

Войдя в комнату, он отпускает руку, словно собираясь оттолкнуть его. Кэт спотыкается, но быстро восстанавливает равновесие и пристально смотрит на Хью.

— Какого черта ты делаешь?

— Тише, ты разбудишь людей в соседних комнатах. Ты хочешь поговорить о случившимся днем в присутствии толпы зрителей?

Кэт в отчаянии замолкает и отворачивается. Хью подходит к Кэту и сурово говорит ему:

— Граф Гарланд запросил работу. Ты должен изготовить сахарную скульптуру для празднования расширения земель графа и для его дня рождения. Неважно, что именно ты приготовишь. Срок — семь дней. Как только все будет готово, ты должен доставить леденец в резиденцию графа в Льюистоне.

Кэт снова пристально смотрит на Хью.

— Сделать сахарный леденец? Я никогда его не сделаю. Кто будет делать леденец для этого ублюдка?

— Ты сделаешь. Это работа для мастерской Меркури, ты не имеешь права отказаться.

— Тогда я уйду из мастерской! — кричит Кэт и пытается проскользнуть к двери мимо Хью, но тот хватает его за руку.

— Подожди!

— Отпусти! Я хочу делать леденцы только для людей, для которых захочу!

Такой эгоистичный человек не сможет добиться успеха в качестве кондитера в мастерской. Ремесленник, принадлежащий к мастерской, должен абсолютно точно выполнять ту работу, которую принимает мастерская. Это данность, и Хью не думает, что Кэт даже не может понять основ.

— Неужели ты думаешь, что тебе сойдет с рук такая отсебятина?

— Это не отсебятина! Я не хочу, поэтому не смогу!

— Тогда скажи графу, почему ты не хочешь это сделать! Объясни ему!

— Заткнись! Ты же мастер, ты не хочешь портить работу мастерской!

Голубые глаза, смотрящие на Хью, влажно блестят в темноте.

 «Этот парень!...»

На его лице нет эгоистичного, беззаботного или отказывающегося выражения. Казалось, он стонет в глубине души, говоря: «Я не смогу этого сделать».

Кэт всегда казался Хью злым, высокомерным человеком, в котором не уживались чувства нерешительности и слабости. Но сейчас он видит в его глазах хрупкость растерянного ребенка, который отчаянно пытается быть сильным. Это выражение лица, которого Хью никогда раньше не видел, захватывает сердце.

Мастер наотрез отказывается делать то, о чем его просят. Хью понимает его, потому что сам является таким же мастером.

— Если ты назовешь мне разумную причину, я откажу заказчику! — говорит Хью, не задумываясь. Глаза Кэта расширяются от удивления.

Кэт отказывается от работы, потому что в его жизни есть глубоко запутанные проблемы. Если это так, то Хью, как главный мастер, должен защищать подчиненных ему мастеров.

У мастера, который любой ценой отказывается выполнять свою работу, есть на то причины. Принуждение его к этому разрушит мастерство. Но Хью не собирается его баловать.

— Объясни! Если не можешь объяснить почему, не называй себя мастером! Но если я пойму, как главный мастер, я защищу подчиненного в своей мастерской!

Кэт, который, закусив губу, смотрел на Хью, вдруг отводит взгляд. Отпустив руку, Кэт садится, словно лишившись сил. Он кладет руки на колени, упираясь в них лбом.

Кэт молчит. Он снова и снова трет лоб о руки, как будто борется с чем-то внутри себя.

Хью молча ждет, наблюдая, как квадрат лунного света падает на носки его ботинок. Затем Кэт наконец начинает говорить.

— Я никогда не ожидал его увидеть… Но, учитывая его странные увлечения, совсем не удивительно, что он появился в мастерской…

Кэт бормочет про себя. Хью тихо опускается перед ним на колени, чтобы не испугать его, когда он наконец начал говорить.

— Что происходит между тобой и графом Гарландом?

— Он...

Кэт делает паузу и после минуты молчания говорит:

— Он мой отец.

«Отец?»

Если граф — его отец, это означает, что Кэт — сын графа. Но.

— Но ты... твой язык и манера поведения не аристократичны.

Внешность Кэта элегантная, и у него несколько утонченное лицо. Когда он стоит молча, он выглядит так, будто у него хорошая родословная. Однако когда Кэт говорит, это все портит. Ни в словах, ни в поведении Кэта нет и следа утонченной дисциплины.

— Конечно, нет, я никогда не жил жизнью аристократа.

Кэт наконец поднимает голову и смотрит на Хью голубыми глазами. Теперь Хью понимает, что цвет его глаз очень похож на цвет глаз графа Гарланда.

— Моя мама работала в его особняке, он взял ее, и она забеременела мной. Поэтому ее выгнали. Но он каждый месяц давал ей деньги на проживание в маленьком съемном домике в Льюистоне, и иногда приезжал сам. Он специально каждый раз приносил ей цветы, чтобы она была счастлива. Он скрывал свою личность и оставался на несколько дней. Мы играли в игру «отец-сын», притворяясь обычными простолюдинами, а потом он уезжал домой.

Притворялся простолюдином.

Хью кажется, что он понимает настоящую причину, по которой графа так высмеивали в аристократическом обществе.

Он прятал простую женщину, родившую ему ребенка, в городе, а иногда и сам оставался в ее доме, скрывая свой графский статус. Он жаждал жизни простолюдина и время от времени вот так расправлял крылья.

Кэт сжимает кулаки на коленях.

— Но когда я стал немного старше, даже я понял... Мы с мамой... мы просто подыгрывали ему. Он нас держал... и мы играли с ним в семью.

Слова Кэт заставляют Хью чувствовать, будто он проглотил камень. Насколько несчастными, должно быть, были Кэт и его мать, когда они осознали свое положение.

Хью тоже это помнит. Разочарование от возможности жить, только получая милостыню и питаясь жалостью. Хью испытал это на себе в своей суровой жизни на улице, а вот Кэт всю жизнь потратил на подачки.

Однако граф не мог понять горя. С другой стороны, возможно, что он проявлял максимальную искренность, заботясь о матери и ее ребенке, а иногда и сам выступал в роли отца.

— Но когда моя мать умерла, он заявил, что планирует забрать меня в особняк Гарландов, как своего приемного ребенка. Нельзя просто оставить ребенка, рожденного от простолюдина, если у него есть кровь аристократии в жилах. Он говорил, что будет держать меня в своем поместье! Это смешно!

Слова Кэт становятся все более пылкими, а его глаза снова становятся мокрыми от нахлынувших эмоций.

— Я не собираюсь прожить свою жизнь, как он содержал мою мать! Я пришел сюда, чтобы стать ремесленником, чтобы мог кормить себя сам и обрести свободу! Тот тип меня держал на поводке. Я стал ремесленником, чтобы оборвать все связи с ним. Я не собираюсь делать конфеты, даже крошечные, для того ублюдка!

Взглянув в горящие глаза, наполненные слезами, и услышав наполненные гневом слова, Хью чувствует сострадание к неуклюжести Кэта. Если бы он был обычным человеком, который мог бы искать жалость, плакать и искать утешение в своей собственной судьбе, все было бы намного проще. Но он отвергает даже утешение и только злится. Он продолжает царапать свою собственную душу, продолжая проявлять гнев.

— Сделай это… — тихо говорит Хью. 

Кэт, кажется, еще сильнее злится и повышает голос.

— Я объяснил, почему не хочу этого делать! Ты говоришь, что не можешь это принять?

— Я понимаю. Но именно поэтому ты должен это сделать. Ты ведь мастер, верно? — он говорит ему твердо. — Если ты хочешь что-то сказать графу, то сделай леденец для этого. К счастью, он хочет, чтобы ты сделал форму, какую захочешь. Разве у тебя нет ничего, что ты хотел бы ему сказать? Если да, то не просто кричи, а предстань перед ним как мастер.

Даже если Хью утешит его, сказав: «Тебе не обязательно это делать», это не залечит раны Кэта. Если он не признает, что царапает свое сердце, то все так и останется. Поэтому он должен сделать это. Прежде всего, он ремесленник. Как у ремесленника, у него есть способ противостоять этому.

Кэт смотрит на Хью с пустым и удивленным выражением лица. Выражение его лица выглядит детским, как и подобает семнадцатилетнему мальчику, и хотя он всегда был дерзким, для своего возраста выглядит мило.

— Сделай это, Кэт, — повторил он одновременно решительно и мягко.

Кэт смотрит вниз. Не похоже, что в ближайшее время он сможет передвигаться самостоятельно, поэтому Хью хватает его за плечи.

— Пойдем.

Хью встает и заставляет Кэта подняться. Он тащит Кэта, который выглядит потерянным, растерянным и не знающим, что делать, прямо в мастерскую. 

Залитая лунным светом мастерская наполнена сильным ароматом порошка святой Эриды, которым посыпают помещение в конце рабочего дня. Отпустив руку Кэта у верстака, Хью зажигает в мастерской ряд свечей. Он набирает холодную воду и ставит ее на верстак. Он расставляет инструменты: баночки с цветным порошком, шпатели, скалки и ножи для резки. Кэт с изумлением наблюдает, как Хью молча готовит их.

Наконец, Хью использует каменный сосуд, чтобы вычерпать серебряный сахар из бочки. Затем он рассыпает его на каменном верстаке. Перед ним раскидывается голубовато-белое сияние серебряного сахара. Это привлекает внимание Кэта.

Цвет, блеск и аромат серебряного сахара стимулируют и пробуждают инстинкты настоящего мастера.

— Если это то, чем ты гордишься… покажи мне.

Кэт поднимает голову на слова Хью. В этих голубых глазах нет никакого колебания. Перед серебряным сахаром он видит свет сильной воли.

Это единственный раз в истории, когда Кэт послушно кивает словам Хью. Затем он закатывает рукава и окунает пальцы в холодную воду.

Охладив пальцы, он смешивает в отдельной емкости холодную воду с серебряным сахаром. Затем он начинает замешивать все сразу.

Тонкие пальцы Кэта двигаются быстро и ловко, а серебряный сахар становится более гладким и блестящим, когда он смотрит на него. Хью, наполовину очарованный, наблюдает за тем, как его руки двигаются без колебаний.

«Он хороший мастер.»

Он уверен в своей технике, и его осанка прямая, когда он держит серебряный сахар перед собой.

Как главный мастер, Хью должен защищать мастерскую, но, в конце концов, защита мастерской означает защиту мастеров. Хью не настолько заботлив, чтобы хвастаться, что защитит всех мастеров. Но он чувствует, что таких ремесленников, как Кэт, нужно защищать. Это то же самое, что защищать сахарные кондитерские изделия.

«Сахарные конфеты. Они прекрасны, братик.»

В этот момент голос младшей сестры внезапно вернулся в уши Хью.

«Они прекрасны, братик. »

Голос младшей сестры — это голос кармы, которая толкает Хью к жизни с сахарными кондитерскими изделиями, и он же звучит как голос святого покровителя, который защищает сахарные изделия.

Пальцы Кэта двигаются без остановки. Размятый серебряный сахар смешивается с серым, образуя блестящий серебристо-белый цвет.

Бледно-розовый. Бледно-голубой. Ярко зеленый. Нежный желто-зеленый. Один за другим он уверенно создает цвета. В его глазах уже видна форма сахарной конфеты, которую он должен сделать. Он прослеживает ее кончиками пальцев и придает ей форму, словно преследуя.

До самого рассвета Кэт продолжает работать без перерыва, и Хью наблюдает за его работой. Его завораживают формы, которые мастер создает с трудом и ворчанием. Это смесь обиды, разочарования, грусти, страдания, немного радости и многого другого, но это чистая красота.

Следующие три дня Кэт почти не выходил из мастерской.

Хью запретил другим ремесленникам заходить в мастерскую, где работал Кэт, и разрешил ему продолжать работу.

Четыре дня спустя Кэт завершил свою работу. Теперь главный мастер Хью и Кэт должны доставить ее. Даже услышав это, Кэт не рассердился и не убежал, а согласился поехать с ним в резиденцию графа Гарланда в королевской столице Льюистоне.

Это трехдневная поездка в конном экипаже от Уэстолла, где расположена мастерская Меркури, до Льюистона. На следующий день после завершения работы Хью уехал в Льюистон вместе с Кэт.

Хью Экленд, главный мастер мастерской Меркури, и Альф Хингли, производитель сахарных леденцов, создавший эту работу, посетили резиденцию графу Гарланда, чтобы доставить сахарные кондитерские изделия.

Двух мастеров отвели в гостиную графской резиденции, они поставили на стол привезенную с собой сахарную скульптуру, накрытую скатертью, и выпрямились, ожидая появления хозяина.

Хью специально надел коричневый пиджак, чтобы не выглядеть грубо. Кэт — черный пиджак. Они оба одеты одинаково, но одежда Кэта кажется более стильной и подчеркивает его стройность.

Через некоторое время в гостиную врывается граф Гарланд, тяжело дыша, как будто сильно спешил.

— Ты здесь! Альф!

Граф приближается к Кэт, сверкая глазами и протягивая руки, чтобы обнять его. Кэт смотрит на графа с напряженным выражением лица, не в силах пошевелиться. Хью делает шаг, чтобы встать перед приближающимся графом, и кланяется ему.

— Экланд, главный мастер мастерской Меркури, и Хингли, мастер, который изготовил заказанную вами сахарную скульптуру.

— О, нет, мистер Экленд. Должно быть, вам было тяжело. Вообще-то, меня не было в городе на днях, поэтому я не объяснился, но вообще-то он…

Граф в панике пытается объясниться, но Хью поднимает голову и нарочно прерывает голос графа, как будто не мог его слушать.

— Пожалуйста, проверьте ваш заказ.

— Но…

Граф смотрит на Хью и Кэта. Затем он улыбается Кэту, который выглядит обеспокоенным и скованным.

— Я искал тебя, Альф. Я очень беспокоился о тебе последние пять лет с тех пор, как ты так внезапно исчез.

— Пожалуйста… проверьте заказанную работу, — говорит Кэт дрожащим нервным голосом.

— Альф. В тебе определенно течет кровь семьи графов Гарландов.

— Пожалуйста, подтвердите, — решительно повторяет Кэт.

— Альф.

Кэт впадает в ярость, когда граф пытается подойти к нему на шаг ближе, проскользнув мимо Хью, преграждающего ему путь. Он поднимает тонкие брови и кричит:

— Я же просил тебя проверить работу! Ты что, не слышишь меня? И не называй меня Альф! Меня зовут Кэт!

Граф напуган голосом, не имевшим ни логики, ни разума, но наполненным эмоциями. Граф не сердится на крайне грубые слова, а просто останавливается, как бы растерянный, и обращает внимание на леденец, все еще накрытый тканью на столе.

— Ты просишь меня это проверить?

— Ты заставил меня это сделать. 

Кэт пристально смотрит на графа, дыша ему в плечо.

— Ты заставил меня это сделать. Тогда посмотри на него.

Что он чувствует во взгляде Кэта? После небольшой паузы граф медленно кивает.

— Хорошо. Давай проверим.

При звуке его голоса Кэт окончательно приходит в себя. Глубоко вздохнув, он молча подходит к леденцу на столе. Граф следует его примеру и садится ближе к столу. Они стоят лицом друг к другу через стол.

Глаза Графа сияют ностальгией и радостью, когда он смотрит на Кэта. Его ласковый взгляд становится еще нежнее. Но Кэт, кажется, изо всех сил старается не смотреть в глаза цвета, который очень похож на его собственный.

— Пожалуйста, проверь, — коротко говорит Кэт, снимая ткань с леденца. Взгляд графа, который прежде смотрел только на лицо Кэта, перемещается на леденец, и его глаза расширяются.

— Красиво… — бормочет граф.

Это куполообразная птичья клетка из леденцов. Тонкие прутья имеют извилистые изгибы, а решетка украшена розами, листьями и виноградными лозами того же серебристо-белого цвета, что и решетка.

Внутри изгибов серебристо-белой, слегка блестящей решетки находится букет мелких полевых цветов. Бледно-голубые, желто-зеленые и розовые. Цветы разных оттенков, но все они — полевые цветы, с тонкими лепестками и хрупкими, тоненькими стебельками. Изысканность полупрозрачных лепестков подчеркивается блеском серебряного сахара.

Граф некоторое время смотрит на леденец и вдруг говорит:

— Это красиво, но... больно.

Цветы внутри великолепной и красивой птичьей клетки настолько хрупкие, что кажется, будто они сломаются, если к ним прикоснуться. Вид букета, стоящего в одиночестве на дне птичьей клетки, вызывает у него чувство одиночества, из-за которого он чувствует, что это ошибка. Букет вообще не должен находиться в птичьей клетке.

— Ты всегда собирал полевые цветы для мамы... Ты знал, что она предпочитает маленькие полевые цветы больше, чем большие цветы, которые продаются в цветочных магазинах...

Кэт бормочет, как будто разговаривая сам с собой. Граф вдруг снова переводит взгляд на Кэта, и тот смотрит прямо на него.

— Но это то, что ты делал.

Тон Кэта спокоен, но лицо графа выглядит так, словно эти слова пронзают его сердце. Он бледнеет, затем брови хмурятся в страдальческом выражении, как будто он пытается заглушить боль в груди.

— Я не хотел, чтобы вы двое…

— Меня не волнует, что ты хотел. Это просто факт. Вот, что ты сделал.

Слова Кэт не приукрашены и грубы. Они острые и прямые, режущие собеседника.

— Я — ремесленник. Я делаю сахарные изделия, чтобы жить. Делать их — это удовольствие, мне больше ничего не нужно. Я даже сделал леденец для тебя… я не был рад делать это. Но я не мог придумать ничего другого, что хотел бы сделать. Поэтому больше ничего не жди от меня. Это первый и последний раз.

Глаза графа расширяются, губы дрожат. Но слов нет. Кэт смотрит на графа не отрываясь, но он, кажется, тоже не может пошевелиться.

Кэт не может произнести ни слова. Если бы этот неуклюжий человек попытался сделать что-то еще, ему, возможно, пришлось бы судорожно кричать, но он бы этого не допустил. Значит, он ничего не сможет сделать. Хью хорошо это понимает.

«Достаточно. Кэт.»

Хью тихо подходит к Кэту, хлопает его по спине и подталкивает к выходу.

«С этого момента это, вероятно, моя работа как главного мастера.»

Вероятно, его мысли были переданы, поэтому Кэт наконец отводит взгляд от графа и слегка кланяется ему. Повернувшись, он выходит из комнаты.

При звуке закрывающейся двери граф, словно испугавшись, поворачивается к ней. Он делает шаг вперед, как будто хочет последовать за Кэтом, но его ноги не идут дальше.

— Граф Гарланд. Не могли бы вы взять сахарное изделие, изготовленное мастерами мастерской Меркури?

На вопрос Хью граф медленно поворачивается к нему.

— Мистер Экленд... он... мой сын. Пять лет назад, когда умерла его мать, он исчез из моей жизни, и с тех пор я ищу его. Мой ребенок.

Хью качает головой, услышав прерывистый голос.

— Он ремесленник.

— Нет… нет, это не он. Он даже не Альф Хингли. Хингли — фамилия его матери. Его настоящее имя — Альф Гарланд. Он мой родной сын.

— Он мастер в гильдии Меркури, и друзья зовут его Кэтом.

— Он мой родной сын, говорю вам! Я больше не позволю ему вернуться в Уэстолл. Я приказал людям в особняке не выпускать его. Вы пойдете домой один!

Граф повышает голос, как будто пребывает в ярости.

— Нет, он мастер. Он мастер в моей мастерской. Он мастер, которого я должен защищать. Так что, когда вы заплатите за леденец, мы вместе пойдем домой.

— Как вы можете вмешиваться в отношения между отцом и сыном?

Граф, несмотря на свое выгодное положение, выглядит так, словно его загнали в угол, и на его лице читается нетерпение. Хью смотрит на графа, не отводя взгляда.

— С авторитетом графа вам было бы легко что-то с ним сделать. Если я хочу защитить его как мастера, у меня нет другого выбора, кроме как обратиться к виконту Серебряного Сахара. Однако, как далеко зайдет виконт, чтобы защитить его?... Прежде всего, виконт сочтет более целесообразным взять его под свою опеку, если вы сделаете вид, что у вас есть отношения как между родителем и ребенком. Нынешний виконт Серебряного Сахара благоразумен. На месте виконта я бы посмеялся и сказал: «Мне наплевать на отношения между отцом и сыном». Самое мучительное для ремесленника — это то, что он не сможет продолжать свою работу. Он хороший мастер, поэтому я защищу его.

Хью медленно указывает на красивую скульптуру, нежную и жестокую.

— Я уверен, что вы уже поняли. Вам не нужна птичья клетка. Выбросить ее — это тоже любовь.

Губы графа дрожат сильнее.

— Пожалуйста, не повторяйте ту же ошибку снова.

Взгляд графа медленно опускается на леденец перед ним. Букет полевых цветов заключен в нежную и красивую птичью клетку. Он нежный, сверкающий и красивый, но невозможно избавиться от ощущения, что с ним что-то не так.

Внезапно, словно лишившись всех сил, граф падает на колени на месте. Его глаза становятся влажными, и он смотрит прямо перед собой на сахарное изделие в птичьей клетке.

— Это потрясающе, — шепчет граф сквозь слезы. — Великолепный сахарный леденец, не правда ли?

— Да. Он станет серебряным сахарным мастером в недалеком будущем, я уверен. Он настолько хорош.

— Он прекрасный мастер... Вот почему мне следует принять это...

Когда он осторожно касается леденца кончиками пальцев, на глазах графа наворачиваются слезы.

— Возьмите плату... и идите домой.

— Да.

Поклонившись, он уже собрается уходить, но за его спиной раздается голос графа.

— Мистер Экленд.

Хью оборачивается, чтобы увидеть дрожащую спину графа.

— Я любил их обоих. Это точно…

— Я знаю. Возможно, он тоже это прекрасно знает.

Ответив, он поворачивается и направляется к двери.

Выйдя за дверь, Хью останавливается как вкопанный. Кэт стоит перед дверью, опустив голову.

Сам Кэт уже ничего не может поделать в такой ситуации. Наверное, он и сам это понял и вышел из комнаты, оставив все на усмотрение Хью, но не мог двинуться с места.

— Ты это слышал? — спрашивает Хью, закрывая за собой дверь.

Кэт опускает голову и качает головой.

— Нет…

— Ты лжешь. Ты слышал.

— Я не слышал. Я ничего не слышал.

Несмотря на упрямую настойчивость, Кэт не поднимает глаз. Хью смеется и гладит молодого, способного, трудолюбивого мастера по голове.

— Пойдем домой.

Хью уходит, а Кэт молча следует за ним.

Радость от возможности защитить будущее одного мастера медленно распространяется в его сердце. И по мере того, как он шаг за шагом направляется к входной двери, его твердая решимость обретает форму.

«Я должен стать главой гильдии Меркури.»

Причина, по которой граф Гарланд отказался принять Кэта в качестве своего сына, заключалась в том, что граф является хорошим, разумным человеком, который в первую очередь понимает простых людей.

Если бы это был обычный аристократ, неудивительно, если бы Кэт уже сидел взаперти в особняке. Единственный способ предотвратить это — положиться на виконта Серебряного Сахара, который имеет много возможностей встретиться с королем напрямую и обладает большим влиянием благодаря своему статусу. Однако нынешний виконт — разумный человек, и возможно он не примет принцип «мастер прежде всего», который Хью хочет продвигать.

Чтобы поговорить с виконтом Серебряного Сахара, нужно быть как минимум главой гильдии. Иначе он не сможет защитить мастеров. Защищать таких мастеров, как Кэт, делая все возможное, чтобы они оставались мастерами, — это то же самое, что любить и защищать сахарные кондитерские изделия. Так ему кажется.

«Даже если я не смогу делать сахарные леденцы сам, но смогу защитить хотя бы двух ремесленников, которые вместо меня смогут делать красивые скульптуры, это будет более ценно для сахарных кондитерских изделий. Даже если я не могу сделать одну сахарную конфету, лучше иметь двух мастеров, которые сделают две сахарные конфеты.»

Хью помнит ночь Вознесения.

Падал снег, пока они рассматривали сахарные изделия, разложенные вокруг церкви. У сестренки замерзли руки, и Хью не терпелось поскорее вернуться в постель и укутать ее в тонкое одеяльце, чтобы согреть. Но она не уставала смотреть на сахарные конфеты, и сколько он ни уговаривал ее пойти домой, она отказывалась, говоря, что еще не время.

— Сахарные конфеты. Они прекрасны, братик.

Голос младшей сестры, говорящей с Хью, до сих пор приятен его слуху. Он думает, что важно защитить то, что любила его сестра.

Это была карма, преследующая Хью, и радость, которую давало ему нечто, охраняющее сахарную конфету.

Этот голос говорит ему, что нужно защищать сахарные кондитерские изделия и хороших мастеров, которые их создают.

После этого Хью взял себе фамилию Меркури и стал руководителем гильдии Меркури. Несколько лет спустя он был назначен виконтом Серебряного Сахара и, как он и хотел, жил ради сахарных кондитерских изделий.

Не ради него самого он защищал Кэт как мастера. Это была его собственная карма. Так что Кэт ничего не должен. Хью и сам знает это.

~*~*~*~*~

— Что такое карма? — подозрительно спрашивает Кэт, сидящий перед Хью. Этот голос внезапно возвращает его к реальности.

На мгновение голос младшей сестры Хью оживился в его ушах, и Хью качает головой, чтобы рассеять его.

— Ну, я думаю, это означает, что мне придется иметь дело с такими идиотами, как ты, до конца моей жизни.

— Ты только что случайно назвал меня идиотом?!

— А ты не идиот?

— Кто в здравом уме на вопрос, идиот ли он, ответит: «Да, я идиот»?

Хью наклоняется и хватает его за грудки.

— Ай! Больно!

Кэт отпрыгивает назад и вздрагивает, как будто в шоке.

— Что?! Так ты притворялся слабаком?!?!

Взволнованное выражение его лица выглядит настолько забавным, что Хью больше не может сдерживать нахмуренное выражение лица и начинает смеяться. Потом Кэт как будто осознает, что над ним шутят, и поднимает тонкие брови.

— Ах ты, ублюдок! — кричит он.

Но на этот раз Хью поостерегся подойти ближе. Кэт щелкает языком и резко опускается на свое место. Затем, с презрением, он говорит:

— Не используй такие резкие слова, как карма. Ты глупый ублюдок.

Затем медленно продолжает:

— На днях ты сказал, что работа виконта Серебряного Сахара скучна. Так… ты доволен теперь, когда не можешь сделать даже один леденец, какой тебе захочется?

Кэт не меняется с давних времен. Хью улыбается этому. 

Хотя Хью его раздражает, Кэт добродушный человек, которому небезразличны его мысли как мастера, поскольку он сам им является.

Два года назад. Когда Хью предложили стать виконтом Серебряного Сахара, Кэт услышал слух и приехал в Уэстолл. В то время он вел свой собственный бизнес в Льюистоне менее года.

Кэт, похоже, принял решение и сделал Хью предложение. Вместо того, чтобы оставить свой пост руководителя мастерской Меркури и стать виконтом Серебряного Сахара, Кэт предложил Хью руководить вместе с ним мастерской в Льюистоне.

Конечно, Хью отказался. Потому что он знал, какой путь ему следует выбрать.

Кэт вернулся домой, высказав все оскорбления, на которые только был способен, что больше не осталось ни одного ехидного замечания.

— Доволен?...

Хью смотрит на потолок кареты и вдруг задумывается.

«Что я сейчас защищаю?»

Хорошего мастера, который делает сахарные кондитерские изделия такой красоты, что сердце трепещет. Защищает ли он такого мастера?

Это Кэт. И Энн Хэлфорд, с которой он познакомился благодаря случайной встрече. Она была второй очаровательной идиоткой, которую Хью встретил после Кэта.

«На данный момент как минимум двое мастеров находятся под моей защитой. И с этого момента я буду воспитывать серебряных сахарных фей.»

В глубине души Хью остается мастером, поэтому он никогда не теряет желания свободно делать леденцы, которые он хочет.

— Это правда, что я иногда завидую вам, ребята, но…

Но у выбранного пути есть будущее.

— Но я доволен.

Кэт фыркает на слова Хью.

За окном кареты льется мягкий весенний свет. Волосы Кэта, на которые он даже не хочет смотреть, блестят белым на свету. Хью был по-настоящему радуется присутствию человека, который остается таким же мастером с тех пор, как он встретил его.

Хью закрывает глаза и опускается на свое место, пытаясь немного поспать. Вибрация кареты успокаивает и убаюкивает его.

«Сахарные конфеты. Они прекрасны, братик.».

В дремоте ему кажется, что он снова слышит юный голос.

«Это верно. Прекрасны. Я продолжаю защищать прекрасные вещи.»

Хоть и неопределённо, но он ответил в своём сердце.

— Прекрасны.

На мгновение виконта Серебряного Сахара охватывает теплое чувство удовлетворения, и он засыпает.

«О, они прекрасны.»