Онлайн чтение книги Из нового света From the New World
2 - 8

Мы тут же остановились. Возникли тревога и страх при виде трёх теней, смотрящих на нас. Но появилась и надежда. Настолько тщетная, она всё же неосознанно вспыхнула во мне. Подобно молитве, сильнее страха, она подтолкнула нас.

Мы с Сатору почти одновременно переглянулись, кивнули друг другу и затем не спеша пошли вперёд. В любом случае мы были уже слишком близко, чтобы бежать. Сейчас, поступи мы так, всё равно, что выставили бы нашу слабость напоказ и сообщили бы им, что мы не владеем магическими силами. В данный момент, как бы ни было опасно, нам нужно было убедиться кто это.

Уговаривая себя, я сделала шаг, затем ещё один, приближаясь к ним.

Глядя на чёрные, едва различимые тени, во мне вспыхнуло желание бежать прочь. Мои колени задрожали. Сейчас я даже не представляла куда веду я себя, прямиком в пасть к погибели или же нет.

«Нет, не может быть. Эти тени… я уверена, что хорошо знаю их» — проговаривала я в голове, рискуя жизнью, в попытках убедить саму себя. С их стороны, в отличии от нас, не было ни единого движения.

Сколько бы мы к ним не приближались, я всё никак не могла отчётливо разглядеть их. Но в тот момент, когда я уже была почти уверена в своих догадках, из-за гор за их спинами блеснули ярким золотом ослепительные лучи солнечного света, полностью объяв силуэты и сокрыв тех от нас. Я остановилась, и тогда же:

— Саки! Сатору!

Услышала возглас. Я сразу же признала этот, вызывающий тоску, голос Сюна. Сатору бросился к ним:

— Сюн! Мариа! Мамору!

Не помня себя, я побежала следом и чуть ли не падая, впорхнула к ним в этот солнечный свет.

Мы все крепко обнялись, хлопая друг друга по плечам, глупо смеялись и, в тоже время, ревели. В этот самый момент, горечь, одолевавшая нас всё это время, улетучилась куда-то далеко-далеко, вместе с ужасом того, что нас могло ожидать впереди. Все мы искренне и с упоением радовались тому, что наконец встретились вновь, чудом, что все целые и невредимые.

Я молилась, чтобы время прямо сейчас замерло, ведь так мы бы уже никогда больше не расставались…

— Эй, нам нужно торопиться к каноэ! — Сюн был первым, кто взял себя в руки. — Потом спокойно поговорим.

Мы все уже было начали осыпать друг другу вопросами, но после его слов тут же оставили их все при себе. Мариа перевела взгляд мне за спину, выражение на её лице стало испуганным:

— Что это?

Я слегка погладила, покрывшуюся мурашками, руку Марии:

— О, это Сквир. Он привёл нас сюда.

— Здравствуйте. Моё имя Сквир, я докладчик нашей королевы из колонии Сиояабу.

Все трое были поражены тому, как бегло заговорил он.

— Колония Сиояабу приняла удар на себя в сражении с Цутигумо и потеряла большую часть своих бойцов, благодаря чему Цутигумо и были в дальнейшем разбиты, — объяснил Сатору, чему все удивлённо воскликнули.

— Расправились с Цутигумо? Действительно? — округлились глаза Мамору.

— Да. Пришло подкрепление из колонии Оосудзумэбати и полностью уничтожило их. Но об этом мы поговорим позже, у нас нет времени. Прямо сейчас нам нужно быстрее добраться до каноэ.

— П-постой, — похоже, даже Сюна сбило с толку наше текущее положение, — Если Цутигумо уничтожены, нам ведь незачем торопиться?

— Дело не в этом. Мы объясним всё позже, — торопила я всех идти.

— Но тогда от чего мы бежим? — мельком поглядывая на идущего впереди Сквира, сказала Мариа.

— От колонии Оосудзумэбати. От их сёгуна Кироумару, — ответил Сатору.

— А? Н-но их колония верна людям, нет? — с сомнением на лице спросил Мамору.

— Поэтому и опасны, — начал Сатору и сразу же смолк, так как Сквир мог услышать нас. Нам нельзя было опрометчиво рассказывать о том, почему нас ждёт наказание. — Подробности расскажем позже. Просто поверьте нам.

Они выглядели немного растерянными, но всё же молча кивнули. Мы все были связаны непоколебимым доверием друг к другу. И сейчас я впервые ощутила, как это придаёт уверенности.

Вскоре мы пересекли реку в месте, где она поворачивала направо. Как и говорил Сквир, сразу же за лощиной перед нами открылся вид на равнину. Там, примерно в километре от нас, проглядывалось Касумигаура, ярко сверкающее в утреннем солнце. В этот момент, когда мы воспряли духом, идущий впереди Сквир внезапно остановился и навострил уши. Нам сразу же стало ясно почему. Из долины позади нас эхом раздался странный птичий крик: «Кё-кё-кё-кё-кё-кё-кё-кё…»

«Козодой»

Теперь я была уверена, что это всё же не дикая птица, а специально выпущенная Кироумару в качестве его глаз, для слежения за нами.

— Бежим! — громко закричал Сатору.

Поздно для критики, но я до сих пор сомневаюсь, правильно ли рассудил Сатору в тот раз. Ведь нам было недостаточно просто добежать до Касумигаура. Ещё требовалось время на поиск наших спрятанных в тростнике каноэ, чтобы сесть в них. Кроме того, наш побег для преследователей был всё равно, что признанием (иначе говоря причиной для погони), что мы не в состоянии использовать наши силы. Но так как мы уже бежали, времени на обдумывания у нас не было. Мы пересекли лощину и продолжали бежать по полю, пока я не запыхалась:

— Подождите. Больше не могу бежать!

Стыдно признаться, но я была первой, кто сдался. С самого начала я не была хороша в беге на длинные дистанции, а после ряда вчерашних событий я была ещё и физически истощена. Все мы и бакэ-нэдзуми остановились, тяжело дыша.

— Ещё чуть-чуть. Я припоминаю эту местность. За той рощей мы должны уже выйти к берегу Касумигаура, — Сюн указал на рощу впереди, до которой было метров двести-триста.

— Быстрей. Не бежим, но продолжаем идти, — сказал Сатору, хватая мой мешок. Чтобы не выглядеть полной обузой, я пошла вперёд.

— Что это? Словно птица прокричала, — спросила Мариа, оглянувшись назад.

— Козодой из колонии Оосудзумэбати, — объяснила я ей, но она, казалось, сомневалась в моём ответе.

— Это так. Козодои хорошо видят в темноте, поэтому в ночное время используются в качестве разведчиков.

Похоже, она согласилась с этим объяснением Сквира. Тогда я думала, что поверить словам этого уродливого существа, а не своей подруги, было немного грубо.

— Ночью, но уже довольно светло, — сказал Мамору глядя в небо.

Прямо под нашими ногами начали раскрываться голубые камелии, всё ещё мокрые от утренней росы.

— Для разведки в дневное время используются другие птицы, кроме козодоев? — спросил Сатору у Сквира.

Из рощи начинало раздаваться щебетание птиц.

— Да. Я слышал, что бывает они используют ворон от рассвета и до заката, так как те боле умней козодоев.

Ещё до того, как он закончил говорить, откуда-то раздалось отчётливое карканье вороны.

— Где? — Сатору стал испугано озираться по сторонам.

— Там! На дереве, — вдруг указала правой рукой Мариа. У неё было самое лучшее зрение среди всех нас. Там, куда она указывала, метрах в ста, у макушки высохшего дерева виднелась злополучная чёрная тень, похожая на ворону.

— Ты уверена, что она наблюдает за нами? — пробормотал с сомнением Сюн. Несомненно, если продолжать так думать и дальше, начнёт казаться, что за нами и вправду следят.

— Пусть наблюдает, всё равно. Лучше поторопитесь. Если сядем в каноэ до прихода Кироумару, всё будет хорошо, — Сатору ускорил шаг, поравнявшись со мной.

Когда мы проходили сквозь растущую вдоль озера рощу каштанов вперемешку с дубами, стало слышно слабое плескание воды. Из-за нагретой земли ветер сменил своё направление и с востока на нас подул лёгкий бриз с характерным запахом озера.

Мы все помчались туда и наконец-то добрались до берега озера Касумигаура, на котором раскинулось множество тростника. Он покрывал собой всю береговую линию и шуршал на ветру, что дул с широкого, словно море, озера.

— Там! — Сюн указал в направлении, где мы спрятали наши каноэ, и снова бросился бежать. Мы последовали за ним, и тут же большая тень пересекла небо. Я взглянула вверх и увидела ворону.

«Та же?»

Она спокойно пролетела на небольшой высоте от земли, метрах в четырёх-пяти. Затем села на сосновую ветвь и, глядя на нас, начала каркать, тем самым, словно провоцируя. Похоже она ещё не ведала страха перед людьми. Сейчас я жалела, что не могла использовать свою магическую силу. Думала, бросить ли в неё большим камнем, но это было невозможно, мы были по лодыжку в иле, пробираясь через тростники в поисках каноэ.

«Нету. Я думала они будут здесь»

Прошло около пяти минут с начала безуспешных поисков. Я чувствовала, как от этого во мне начинает нарастать волнение с раздражением. Ещё и ворона всё не улетала и, глядя на нас с верху, резала слух своим непрекращающимся карканьем.

— Странно. Их вряд ли могло унести течением… — уверенность Сюна постепенно сменялась сомнением. И тогда спасение пришло оттуда, откуда не ждали.

— Здесь! — как никогда голос Мамору был таким обнадёживающим. Мы все, погрязшие в иле, радостно побежали на его голос.

Связанные тросом каноэ похоже немного унесло ветром. Если бы не глубоко вбитые в ил колы, то они могли оказать где-нибудь подальше от этого места.

Сразу же вытянув колы, мы сели каждый в своё каноэ, как и в день прибытия сюда: я и Сатору в наш Сакурамасу II; Мариа и Мамору в Хакурэн IV, Сюн в Камурутии VII.

— В таком случае, здесь я прощаюсь с вами, — Сквир стоял на берегу, смотря нам вслед.

— Спасибо за то, что провёл нас сюда, — говорила я ему от всего сердца. По крайней мере в тот момент я действительно испытывала за это к нему благодарность.

— Молю, чтобы путь ваш был благополучен, — Сквир почтительно поклонился, наблюдая за тем, как наши каноэ отдаляются от берега.

— Ну, поплыли, — сказал Сатору.

Я повернулась кругом и погрузила вёсла в воду. Основное отличие от прошлого раза было в том, что теперь никто из нас не мог использовать свою силу, и чтобы пересечь Касумигаура нам требовалось самим грести вёслами.

Неловко орудуя ими, мы вышли в огромное озеро. Если бы мы вошли в течение реки Тонэ, то дальше могли просто плыть по нему вниз. Но до этого нам ничего не оставалось, кроме как примитивно полагаться на свои физические силы.

Однако, возможно, прикладывать слишком много усилий в самом начале, было не такой уж и здравой мыслью. Хотя мы покрыли значительное расстояние в несколько километров, но были уже измотаны. Мышцы моих рук болели, а ободранная на ладонях кожа саднила.

Несмотря на то, что сейчас было лишь утро, солнце уже безжалостно палило, сильно обжигая кожу и испаряя воду через пять минут после обливания ею.

— Эй, давайте немного отдохнём, — проявляя заботу, крикнул Сюн, оглядываясь на нас. Хотя он грёб один, его каноэ всегда было впереди двух других.

— Пока всё в порядке, — крикнул Сатору в ответ.

— Нам ещё долго плыть. Пока есть возможность, лучше немного отдохнуть.

Мне не терпелось уплыть отсюда, но трудно было отрицать факт того, что со вчерашнего дня мы изрядно утомились. Согласившись с ним, мы все сделали небольшой перерыв. Время было подобранно удачно, в момент как солнце скрылось за облаками, что, раскинувшись в каноэ, можно было свободно наблюдать за голубым небом.

Покачиваясь на гребнях волн, я начинала чувствоваться сонливость. Но, хотя я теперь чувствовала себя спокойнее, когда мы наконец-то с таким трудом вырвались из лап смерти. В глубине меня всё же ещё оставался тяжкий груз, от которого я никак не могла уснуть.

«Что будет дальше? Мы ведь узнали то, чего не должны были знать. Если Сатору окажется правым, то деревня, должно быть, “избавится” от нас. Как нам избежать этого?»

Я почувствовала, как что-то скользнуло по моей груди под футболкой и рефлекторно схватила правой рукой. Спокойно вытащив из-за шиворота, я всмотрелась в свисавший с шеи на толстой лиловой верёвочке, парчовый[✱]Парча — тяжёлая ткань из шёлка с узором, выполненным металлическими нитями с золотом, серебром или их сплавами с другими металлами. мешочек с амулетом[✱]Надписи: 御守 (Omamori) — амулет.

. Спереди на него был нанесён сложный геометрический узор вместе с вышитой надписью «Амулет оберегающий от Гоума». Весной в Академии Дзэндзин мы посетили храм, в котором каждый получил такой вот амулет против Гоума.

Учитель сказал нам, ни в коем случае не открывать их, но так как это было сказано слишком настойчиво, я, по своей человеческой натуре, конечно, захотела ослушаться его наказа. Ещё когда нам только начали их раздавать, я уже сгорала от любопытства, с нетерпением ожидая момента, когда я останусь одна, чтобы взглянуть на то, что же находится там внутри.

Горловина мешка не была зашита. Так что лишь ослабив на ней верёвочку, можно было легко вынуть его содержимое: сложенный белый лист и сделанный из стекла диск. На бумаге чёрной тушью были выведены наброски странных символов, вид которых вызвал неприятное чувство. Я сразу же сложила его обратно. Но вот диск надолго приковал к себе мой взгляд. Диаметром он был примерно пять сантиметров, сделанный из прозрачного стекла, как будто являл собой малый мирок[✱]Микрокосм или микрокосмос — в античной натурфилософии понимание человека как вселенной (макрокосм) в миниатюре.. На заднем плане на нём то появлялись, то исчезали тонкие золотистые линии вплетённого в него замысловатого геометрического рисунка. На переднем всплывали другие всевозможные изображения, среди которых, если внимательно присмотреться, было небольшое деревцо нандины[✱]Нандина — монотипный род цветковых растений семейства Барбарисовые (Berberidaceae)., с тщательно проработанными маленькими листочками и красными плодами. Сбоку плавали карандаши, чаша с цветами и множество других знакомых вещей. А глубже, над всем этим возвышалась «чистая» маска.

«Чистые» маски — это просто высохшая глина, покрытая мелом, принудительно надеваемые детьми, «Синси», во время ритуала по изгнанию демонов. Их делают едва похожими на лица людей, только без выражения эмоций на них или каких-либо характерных нам черт. Но эта «чистая» маска была другой. Пристально всматриваясь, казалось, что она чем-то походила на моё лицо.

Лёжа с закрытыми глазами в каноэ, я нащупала стеклянный диск в мешочке. Тихо подняв голову, взглянула на раскинувшегося позади спящего Сатору. Он валялся на мешке за место подушки, полностью расслабившись и предоставив всего себя гребням волн качающих каноэ. Судя по его дыханию, он уже дремал.

Хотя глядеть на то, на что не следует — моя дурная привычка, она помогает мне успокоиться. Я слегка приоткрыла мешочек и вынула из него стеклянный диск. Чтобы остальные не заметили отражённого от него света, я прикрыла его двумя руками и заглянула в него, испытав от этого неприятное ощущение.

Как бы это выразить?

Если единожды бросить на него взгляд, отличий вероятно не заметить, но из-за того, что я смотрела на диск при любой возможности, в моей памяти детально сохранилось изображение на нём. Более того, так как в такие моменты мне хотелось почувствовать успокоение, я всматривалась в него ещё пристальнее.

И сейчас оно отличалось. Было что-то едва различимое. Идеальное деревце нандины, выглядело искривлённым и это не было похоже на игру воображения, нет. Вероятно, это было вызвано искривлением геометрического рисунка на заднем плане. Затем, когда я сосредоточилась на «чистой» маске, по моему телу пробежала дрожь.

«Тает…»

Небольшое изменение, что я заметила лишь потому, что была уверена в том, что раньше она была как две капли воды похожа на моё лицо. Постепенно она начала искажаться, меняя облик с «чистой» маски на маску Гоума. Я рефлекторно отбросила стеклянный диск в озеро, отчего Сатору поднял голову, услышав всплеск воды.

— Что случилось?

— Нет, ничего, — я заставила себя улыбнуться. — Не должны ли мы уже потихоньку выдвигаться.

— Верно.

Сатору подал голос остальным, и мы поплыли дальше.

«Что происходило с лицом?» — я чувствовала, как что-то нависает надо мной. — «Почему она таяла. Нет, а действительно ли она таяла?» — во мне зародилось сомнение. — «Может это моё воображение? Может я устала и мне привиделось?» — я вдруг стала сожалеть, что необдуманно выбросила диск в воду. — «Если бы я только могла взглянуть ещё раз, тогда всё бы стало ясно. Нет, этого бы не произошло. То чувство ужаса не может быть игрой воображения. Лицо на диске определённо распадалось. Но почему, то лицо, моё лицо, стало меняться? Нет, стоп. Оно ведь не было моим. Даже если оно и было похоже, это должно быть просто случайность, ведь амулеты выдавались нам случайным образом… Но так ли это?» — я перестала грести и задумалась. — «Действительно ли амулеты всем детям были розданы, как казалось, случайно или же всё уже было предрешено? Тогда ведь нет никакой нужды выстраивать всех нас по порядку, чтобы каждый взял себе амулет из коробки»

— Эй, Саки! Греби как следует, — жаловался позади Сатору.

«…Если это предположение верно, то у каждого свой собственный амулет, отличающийся от остальных, а то, что на диске, внутри моего мешочка, изображение «чистой» маски имеет моё лицо — не случайность. Тогда «чистая» маска, в каждом стеклянном диске, намеренно делается по образу лиц их владельцев, учеников»

— Саки!

— Да-да. Я поняла.

Я стала грести вёслами только ради вида и вновь ушла в свои мысли:

«Но зачем? Какой смысл в том, чтобы копировать черты лица всех учеников?»

Сколько бы я ни размышляла об этом, в голову ничего не приходило. Только и думала о том, что из-за затраченного на их создание времени, в них, вероятно, должно быть куда больше смысла, чем просто в амулете. С услышанного от псевдо-миносиро рассказа, моё восприятие взрослых изменилось кардинальным образом. То и дело я впадала в подозрения, что они постоянно нас контролировали и проверяли.

«…Может этот амулет тоже инструмент для нашего контроля? И то, что он оберегает было просто предлогом»

Я смочила свой носовой платок в воде и накрыла им голову. Прохладные капли стекали по вискам полностью испаряясь на щеках. Я как одержимая продолжила обдумывать всё это:

«Жаль, что не получилось услышать от псевдо-миносиро о том, кто такие Гоума на самом деле, но похоже на то, что, как и Акки, они действительно существующая угроза. В таком случае, действительно ли этот амулет оберегает от Гоума. Нет, постойте» — я ахнула от того, что мелькнуло в моей голове. Я почувствовала, как начинаю осознавать это. Интуитивно я уже ухватилась за истину. Но из-за того, что я никак не могла передать это словами начинала нервничать.

«Точно. Может этот амулет “обнаруживает” Гоума? Уверена он сообщает об опасности, когда приближается Гоума, или, может быть…»

— Саки!

Ход моих мыслей перебил напряжённый возглас Сатору. На миг я подумала, что он кипятиться от того, что я гребу спустя рукава, но вскоре поняла, что это было не так. Над головой пронеслась тень. От испуга я подняла голову вверх и увидела ту самую ворону. Она протяжно закаркала, а затем улетела назад.

Я обернулась за ней и передо мной показалось множество посудин, стремительно приближающихся к нам на всех парусах. Не знаю, насколько большим было их головное судно, вероятно, раза в три больше длины каноэ. Весь борт на нём был усыпан бакэ-нэдзуми.

— Саки… — со вздохом вырвались слова Сатору. Они прозвучали как смирение. — Поймали. Гляди. Там Кироумару.

Мы взялись за руки, ожидая, когда подплывёт судно бакэ-нэдзуми. Его рука стала влажной от пота, как, наверное, и моя.

Мы молча смотрели на вид Касумигаура. Теперь наши каноэ плыли быстрее, чем когда мы гребли вёслами. Их, каждое по отдельности, привязали толстыми тросами к военным судам бакэ-нэдзуми. После чего поднялось множество своеобразных треугольных парусов и поймав ветер мы поплыли по озеру.

— Не знал, что их посудины так развиты, — бросил несколько слов Сатору.

— Похоже они большие мастера в этом деле, чем люди?

— Потому что у нас есть магические силы и нет нужды натягивать паруса чтобы плыть, м?

Но сколь большие бы паруса не использовались, у скорости их посудин был свой предел. Для магических сил таких ограничений практически нет.

— Это верно…

Сатору скрестил руки и уставился в бледные из-за тумана горы вдалеке:

— Бакэ-нэдзуми меня больше не заботят. Важнее то, о чём мы говорили недавно…

— Угу.

Сатору вытащил из-за шиворота свой амулет, оберегающий от Гоума:

— Я тоже взгляну, — и особо не колеблясь открыл мешочек.

— Ты смотрел уже внутрь?

— Разве не очевидно? Интересно кто бы не посмотрел? — Сатору поднёс диск к глазам.

— Ну?

Лицо Сатору побледнело.

— Покажи.

— Нет, — Сатору так сильно сжал диск, что его пальцы побелели.

— Что-то не так?

— Ага.

Сатору не собирался вдаваться в подробности, но уже от одного этого мне стало немного спокойнее. Я совсем не хотела, чтобы только с моим амулетом произошло что-то странное.

— Могла ли она растаять из-за жары? — спросила я. Хотя сама не думала, что это возможно.

— От такой жары навряд ли, даже если материал нестойкий. Ещё и внутри мешочка, всегда у тела, он бы никак не стал настолько горячим.

— Тогда почему?

— Не знаю, — Сатору помрачнел. — В любом случае думаю, это не хороший знак…

Он некоторое время смотрел в сторону берега, размышляя:

— Всё же их лучше выбросить.

— А?

Сатору без промедления снял с шеи свой амулет и бросил его в озеро. Парчовый мешочек с его содержимым плюхнулось в воду и под тяжестью стеклянного диска медленно пошёл ко дну.

— Стой, что ты наделал?

— Саки, тоже побыстрее избавься от него.

— Зачем?

— Если их увидят, как мы вернёмся домой, то всё может закончится плачевно. Поплывшая «чистая» маска точно означает что-то плохое. Сюн и остальные тоже должны будут выкинуть их, если увидят, что они хоть немного изменились.

— Но вдруг они предупреждают о Гоума поблизости?

— Даже если и так, нам всё равно не справиться с ними. Мы даже не знаем, что из себя представляют Гоума, — сказал Сатору, скрестив руки. Лёгкий ветерок, колыхнул его длинную чёлку.

— Но как мы объясним это? Если бы потерял только один из нас ещё ничего, но, когда мы все, это не будет выглядеть странно?

— Да-а. Верно… нет, всё в порядке! Если скажем, что их отобрали Цутигумо, когда схватили нас. Только, что Сюну и остальным придётся сказать, что их также схватили.

Что и следовало ожидать от отличного хитреца. Я согласилась с ним и выкинула мешочек с амулетом. Если подумать, не было никакого логического объяснения тому, что со мной осталось всё, кроме диска.

В отличии от мешочка Сатору, мой был лёгким и продолжал плыть по волнам, пока не исчез из виду далеко за нами. Тем временем мы, буксируемые парусными судами бакэ-нэдзуми, приближались к конечному пункту.

Бойцы колонии Оосудзумэбати старался снять свешенный за кормой[✱]Корма — Задняя часть корпуса корабля (судна), подразделяется на надводную и подводную части. швартовочные тросы, обычной петлёй накинутые на носы наших каноэ, для того чтобы её можно было легко убрать с их стороны.

На корме парусного судна появился довольно крупный бакэ-нэдзуми, Кироумару. Он бойко двигался, будто вовсе не чувствовал тех ран на спине и плечах, что получил вчера при взрыве. Больно было глядеть на его, покрытую повязками, шею.

— Как ваше самочувствие?

— Спасибо, благодаря вам всё здорово, — ответила я. Кироумару по-волчьи улыбнулся до ушей:

— Взгляните туда. Именно там, где сверкает солнечный свет на воде, находится северная граница реки Тонэ… К сожалению, двинуться дале мы не можем.

— Всё в порядке. Дальше мы сами.

Благодаря парусным судам бакэ-нэдзуми, тянувшим нас за собой, нам потребовалось всего около трёх часов, чтобы пересечь огромное озеро Касумигаура. Мы же сами, как бы ни старались грести, навряд ли бы добрались и к концу дня. Однако я всё думала о том, почему он сказал, что не может плыть дальше. Сатору также выглядел озадаченным, но ничего не сказал.

— Боги. Боги, — позади Кироумару показался Сквир. — На этот раз мы действительно расстаёмся. Пусть путь ваш окажется благополучным.

Мои чувства к нему были спутанными. Конечно, казалось, что он беспокоиться за нас. Но при виде приближающихся парусных судов, я только и думала о том, что он выполнял приказания Кироумрау, показывая нам дорогу, почему они и знали наше местоположение.

— Ты тоже береги себя. Надеюсь, колония будет восстановлена, — подавляя эмоции, ответила я, как можно зрело.

Мы уже было собирались грести, как позади послышался голос Кироумару:

— У меня есть одна просьба к вам.

— Какая? — обернувшись, спросил Сатору.

— По вашему возвращению, я бы хотел, чтобы вы оставили в тайне то, что мы отбуксировали ваши каноэ.

— Почему? — был мой наивный вопрос.

— Не могу раскрыть причин, но, если это раскроется, меня наверняка приговорят к смерти.

Я слегка ахнула. Глаза Кироумару были серьёзнее, чем в разгар сражения.

— Ясно. Безусловно, мы сохраним этот секрет, — тихо сказал Сатору от моего лица.

Наши каноэ быстро поплыли по воде, то ли из-за того, что мы вдоволь отдохнули и восстановили силы, то ли же из-за течения реки Тонэ. Обернувшись через некоторое время, я увидела, как плывущие в обратном направлении силуэты их судов стали совсем крохотными.

— Кироумару рисковал, чтобы помочь нам, — пробормотала я, скорее, себе, нежели обращалась к Сатору.

— Ага. Он всё же получил приказ от Этического Комитета схватить нас и убить, — в его словах была слышна гордость за то, что его теория оказалась верной. — Уверен поэтому они повернули там. Паруса можно увидеть издали, и если их кто-то заметит, раскроется то, что он проигнорировал приказ и проводил нас.

— Но почему…?

— Понятно же ведь, — Сатору улыбнулся от того, что я не понимала такой простой вещи. — Мы вчера спасли ему жизнь. Если бы я не закинул того фуусэн-ину в нору, Кироумару бы точно ожидала такая же судьба, как и Ридзина.

— Э-эй! — спереди послышался голос Сюна, зовущий нас.

— Э-эй! Догоняем, сейчас! — Сатору громко крикнул в ответ. Услышав их голоса, внутри меня вдруг, словно прорвало плотину. Будто всё произошедшее за последние три дня было сном наяву, а их беззаботные голоса раздавались, как если бы мы сейчас просто плыли в своих каноэ во время летнего лагеря, который вовсе не прекращался.

— Эй, Саки! Что случилось? Эй…

Растерянный голос Сатору смешил меня и я, продолжая всхлипывать, начала смеяться и улыбаться. Мой поток эмоций продолжался минут десять и вскоре, приблизившись к каноэ остальных, передался Марии, с лёгкой подачи превратившись в неконтролируемый балаган.

Проплакав вволю, я стала чувствовать себя гораздо лучше. (Хотя мальчики казались утомлёнными) Мы вошли в северное течение реки Тонэ и поплыли по нему вниз. И после этого не было ничего такого, что стоило бы упоминания, а мы смогли благополучно добраться до деревни… очень хотела бы я так написать, но на самом деле наши перипетии продолжались. Прежде всего, мы ни разу не спускались по реке, не полагаясь на магические силы. К тому же к моменту, как начало смеркаться и стало трудно что-либо разглядеть перед собой, мы окончательно устали как морально, так и физически. И только нам показалось, что наихудшее уже позади, наши и без того натянутые, словно струна нервы лопнули, когда наши каноэ залило и едва не потопило от удара о камни. Думаю чудо, что ни один из нас тогда не пострадал.

Когда опустился занавес ночи, река полностью изменила свой облик. Словно сверкающие обсидианы, на водной глади то тут, то там, отражались сияющие звёзды. Этот вид захватил нас, окутав иллюзией того, что мы вовсе не двигаемся, а застыли на месте. Лишь гул реки, давал ощущение, того, как понемногу ускоряется её течение.

Я ощутила, как во мне оживает, можно сказать, первобытный страх, берущий своё начало ещё далеко до моего рождения, словно воспоминания далёких предков, что вели пещерный образ жизни.

Уверена, что мы все ощутили это чувство беспомощности и желали как можно быстрее вернуться домой. А мы Сатору, были одинаково сильно охвачены опасениями о том, чего ожидать от этого нашего возвращения.

И всё же, если подумать о нашем истощении, не спать всю ночь и продолжать спускаться вниз по реке, было бы самоубийством. Волей-неволей нам нужно было разбить лагерь на берегу реки, но мы всё никак не могли найти подходящее место. Вспомнив, как мы прямо перед заходом солнца проплыли просторный берег, я щёлкнула языком. Тогда нам всем не терпелось хоть немного, но проплыть дальше. Уже тогда мы зашли слишком далеко и нам стоило поостыть и всё же сойти на берег, ведь невозможно было плыть до самой деревни без остановок.

С трудом, когда уже совсем измучились, мы нашли место, где можно было установить палатки. Маленький бережок, чуть-чуть выше уровня воды в реке, который она легко заливала. Он весь был усеян камнями, отчего мало походил на удобное место для сна. Но о чём-то более роскошном нам нечего было и заикаться.

Собравшись с силами, мы стали устанавливать палатки. Как уже выучили прежде: вырыли в земле ямки, чтобы установить в них бамбуковые палки, поверх которых бы натянули брезент и обвязали его кожаными ремешками. У нас это должно было получиться так же хорошо, как и в первый день лагеря, но всё было безуспешно.

— Не понимаю. Почему у нас не получается? — без сил проворчал Сатору.

— Тогда мы все использовали магические силы, — борясь с палаткой, ответил Сюн.

«Так и есть»

Я вспомнила, что это было всего два дня назад, хотя теперь уже, казалось, словно когда-то давным-давно.

— Сатору, ты всё ещё не можешь использовать силу? — со слабой надеждой, спросила я. Сатору замотал головой:

— Нет. Я вымотан. Разве только чуть-чуть, а так не могу сильно долго концентрироваться.

— А? Что вы имеете ввиду? — встряла Мариа, недоумевая, о чём мы говорим.

Я рассказала, что случайно вспомнила мантру Сатору и, используя гипноз, вернула ему его магические силы.

— Вот как! Значит если мы вспомним наши мантры, то сможем вернуть свои силы, — воодушевлённо сказал Сюн. — Ридзин врал нам от и до. Его внушение ничего не стоит! Даже Саки может его развеять.

«Говорить, “Даже Саки” было лишним»

— Но не всем же известна своя мантра. Его я случайно узнала и запомнила.

Я окинула всех взглядом. Была уже почти полная темнота, но глаза попривыкли к ней, отчего мне казалось, что я могла различить выражения их лиц.

— Я знаю, — сказал Сюн.

— Э? Как?

— Запомнил. По-разному пытался, но сколько бы я не проговаривал теперь свою мантру, магических сил нет. Похоже, что без гипноза никак не обойтись.

У нас отобрали наши мантры, иначе говоря, как ни старайся мы не сможем их вспомнить из-за гипнотического внушения. Поэтому то, что Сюн смог самостоятельно вспомнить её, было поразительно. Сюн объяснил, что если он так или иначе забудет свою мантру, для того чтобы вспомнить её, он придумал игру слов[✱]Игра слов — 語呂合わせ (goroawase) — https://lang2lang.ru/2013/01/goroawase-japonskaja-igra-chisel/.

— Но я не могу вспомнить свою, — уныло сказала Мариа.

— Не записывали её?

Я, Мариа и Мамору обменялись взглядами.

— Записала, — я вспомнила, как тайком спрятала под полом бумажный талисман[✱]お札 (ofuda) — талисман.

Ещё одно значение: お札 (osatsu) — купюры. Сопровождения фуриганой не было, но, в связи с лором мира, вариант первый, думаю, очевиден.

お — префикс вежливости, почтения. написав на нём свою мантру.

— Я тоже.

— Я тоже… в дневнике.

Мантра — священные слова, что имеют мистическую силу в каждом слоге, её ни в коем случае не должен знать кто-либо ещё. Строго говоря, нам даже запрещалось записывать её. Но нас троих похоже беспокоило, оставлять ли её лишь в памяти или же записать. Я же с Сатору написали и даже показали свои мантры друг другу. Трудно представить, что кто-либо ещё из нашей группы зашёл так далеко в нарушении этого запрета. Как будет упомянуто позже, это, возможно, было доказательством того, что наша группа была собрана из одарённых учеников.

— Значит всё будет хорошо. Когда мы вернёмся в деревню, я и Сатору покажем им, что мы можем использовать наши силы. В таком случае они вряд ли подумают, что они у нас запечатаны. Вы же скажете, что сильно устали и хотите спать. Затем при удобном случае Саки вернёт ваши силы.

От слов Сюна я почувствовала, как в миг сдулись сгущающиеся над нами тучи. Я не была рада тому, что Старейшину Риздина убили бакэ-нэдзуми, но и не могла отрицать того факта, что, будучи мёртвым, он ничего и никому не расскажет. Хотя это и было ужасно, подумав об этом мы все вновь почувствовали себя лучше. Сатору своей силой поднял брезенты, а мы наконец установили три наших палатки. Затем, собрав сухие ветки, разожгли костёр и приготовили на нём себе кашу, примерно такую же, как в тот первый день. С того времени я уже и позабыла, какой вкусной может быть еда.

Как только все поели, наблюдая за пламенем, по очереди начали рассказывать о том, что происходило пока мы были порознь. Рассказ Сюна, Марии и Мамору был не очень драматичным. После того, как меня с Сатору схватили Цутигумо, они хотели как-нибудь, но вернуть нас, и пошли прямо к их колонии. Но поняли, что из-за охраны им никак не пройти и решили идти за помощью в деревню. Днём, из-за возможности, что их обнаружат, они передвигались осторожнее, но в пути пришли в ужас от звуков боя с разносившимся боевым кличем обеих сторон, отчего почти всё время прятались в кустах. Под покровом ночи, когда всё стихло, они двинулись дальше к Касумигаура, но затем мы их уже нагнали. И кроме радостного сюрприза, Мариа сказала, что думала, будто это Тануки[✱]Тануки — традиционные японские звери-оборотни, символизирующие счастье и благополучие. Обычно описываются в виде енотовидных собак. с горы Цукуба околдовывает её.

Но то, что рассказали мы им, думаю сильно удивило их. В части про то, как Цутигумо посадили нас в клетку, после чего мы убили охранявшего нас бакэ-нэдзуми, они возбуждённо закидали нас вопросами. Когда рассказывали им о нападении Цутигумо на колонию Сиояабу и как мы блуждали по их подземным туннелям, они внимательно вслушивались, затаив дыхание. В моменте, где мы оказались в безвыходном положении, но к Сатору чудом вернулась его магическая сила и мы сразу же нанесли им ответный удар, вскипели радостными возгласами. И под конец они были окончательно поражены, представленными сценами того долгого и ужасного сражения.

Так как рассказчик был Сатору, я собиралась лишь поправлять его и дополнять в важных моментах. Он гордился своим талантом занимательно рассказывать, но думая о том, как он в таких случая постоянно перевирал пол истории, я начинала волноваться. Хотя, похоже, что понапрасну.

Со сверкающими глазами и приоткрытыми ртами эта троица походила, скорее, на малых детей, чем на наших одногодок.

После того, как Сатору закончил свой рассказ, мы ещё некоторое время сидела молча. Был слышен лишь треск костра. Затем кто-то заговорил и нас захлестнуло вопросами. Особенно они интересовались тем, почему мы решили бежать от оберегающего нас Кироумару.

Сатору снова всё объяснил им. Я уже была готова к тому, что они не согласятся с тем, что Этический Комитет, возможно, «накажет» нас, но неожиданно все согласились с этим.

Я почувствовала себя крайне безнадёжно, наверное, от того, что Сюн был согласен с рассуждениями Сатору. Но правящая атмосфера оптимизма, сгладила моё потрясение от этого. Ведь если сделать так, как сказал Сюн, мы сможем скрыть то, что старейшина Ридзин запечатал наши силы. Мы думали, что самое большее: получим выговор от учителей.

— Тогда, рассчитываю на тебя, Саки, — с этими словами Сюн передал мне клочок бумаги, когда закончил говорить Сатору. — Верни мне магические силы.

Сделав глубокий вдох, я кивнула.

Я развернула бумажку и поднесла её к костру, чтобы прочесть. Его мантра оказалась довольно длинной: восемь слов, пятьдесят девять символов[✱]В оригинале тридцать шесть знаков: おん、あぼきゃ、べいろしゃのう、まかぼだらまに、はんどま、じんばら、はらばりたや、うん. Поначалу я думала запомнить её и сразу же сжечь, но из-за её длины немного волновалась и оставила бумажку в ладони, слегка примяв.

«Всё хорошо. Я смогу. Просто сделаю всё также, как и в тот раз с Сатору» — говорила я себе, чтобы успокоиться. Но на деле этот раз определённо отличался от предыдущего по трём пунктам. В отличии от Сатору, Сюн сейчас был в полном сознании. Кроме того, он осознавал, что будет введён в гипноз и уже знал свою мантру. Но в тот момент я даже не подумала обо всём этом.

— Взгляни на огонь, — я обратила внимание Сюна к костру, вспомнив свою инициацию, когда священник Мусин велел мне взглянуть на колышущееся пламя. Хотя это могло и не подействовать на него точно так же, ведь сила Сюна была сейчас запечатана.

— Смотри за колыханием пламени. Вправо. Влево. Как оно дрожит и… дрожит, — шептала я. А Сюн всё это время молчал. Остальная троица затаив дыхание наблюдала за нами.

Длинной веткой я всколыхнула пламя и из него полетели искры. Я даже не надеялась, что получится так же, как с алтарём тогда. В темноте от разлетающихся в стороны искр тянулись яркие следы, что вводили его в полусонное состояние.

— Сюн Аонума.

Он не шевельнуть. Я не понимала точно он под гипнозом уже или нет.

— Сюн Аонума. Ты нарушил правила, придя туда куда не следовало. При этом вслушивался в запретные слова дьявола. Но проблема в ином.

Сюн никак не реагировал.

— Вы нарушили основную заповедь Этического Кодекса, десятую: «Не оскверни Три сокровища», отвернувшись от Будды, к словам дьявола. Поэтому я должна запечатать твою силу.

Сюн, словно сделал глубокий вдох.

«Получается ли у меня?»

Я продолжила, будучи неуверенной в этом.

— Взгляни на пламя ещё раз.

Нет отвечает.

— Взгляни на пламя.

По-прежнему ничего не ответил.

Можно было видеть, как огонь отражается в его глазах.

— Твоя магическая сила, запечатана в этой фигуре. Видишь её?

На этот раз я точно услышала, как он сделал глубокий вдох, а затем отчётливо ответил: «Да».

— Теперь фигура сгорит в огне этом, вместе с желаниями, что вернуться пеплом в бесконечный простор, — я глубоко вдохнула и повысила голос. — Фигура сгорела, твоя сила теперь запечатана!

Из горла Сюна вырвался стон. Его дыхание участилось.

— Отринь мирские желания. Ради спасения, всё должно сгореть в чистом пламени.

«Сейчас»

Я встала и подошла вплотную к нему:

— Сюн Аонума. Ты выказал глубокую преданность богам, добровольно отбросив свои магические силы. Милостью Дайнити Нёрай сейчас тебе вновь будет дарована истинная мантра, будут вызваны духи умерших, а сила вернётся обратно к тебе!

Я сильно ударила его кулаками по обоим плечам, а затем у самого уха прошептала с клочка бумаги его мантру:

– Он, абокя, бэйросяноу, макабодарамани, хандома, дзимбара, харабаритая, ун.

Позже я узнала, что это была Мантра Света[✱]Мантра Света — также известна, как Мантра неизменной верёвки — важная мантра в сингонских и кэгонских сектах буддизма. верховного божества — Дайнити Нёрай. Думаю, это само по себе указывает на высокую ценность Сюна. На то, что с рождения на него возлагалось будущее главенство.

Пламя вдруг вспыхнуло, увеличившись раза в три, странно извиваясь во все стороны и пульсируя, словно восемь змеиных голов Ямата-но ороти[✱]Ямата-но ороти — восьмиглавый и восьмихвостый великий змей-дракон в синтоистской мифологии.. Сюн поднял голову и улыбнулся. Я и все остальные бурно захлопали, затопали и стали свистеть. Радостные возгласы длились вечность. Ведь сила Сюна вернулась к нему, как и планировалось.