Онлайн чтение книги Из нового света From the New World
4 - 6

Когда я проснулась, небо только начало светать.

Наш приёмный домик был сделан из сплетённых бамбуков, которые были покрыты прочной тканью, точно из какой-то животной шкуры, сквозь которую снаружи пробивался свет, от этого он больше походил на шатёр кочевников, чем на домик.

Сатору встал раньше, и уже был собран.

— Доброе утро, — подала я голос. На что Сатору сухо кивнул:

— Идём? Они, похоже, уже готовы. Ещё темно было как они начали шевелиться.

И действительно было слышно, как снаружи домика металось большое количество бакэ-нэдзуми, занятые чем-то.

— Хорошо.

Я спешно встала и начала собираться. Мне потребовалось меньше двух минут, чтобы надеть тёплую одежду и завязать верёвочки на сапогах, проверить свой заплечный мешок.

Мы вышли наружу. Небо совсем уже прояснилось, а солнце собиралось взойти далеко на востоке за Тихим океаном. Вернув взгляд на землю, я увидела, как бакэ-нэдзуми снимает с ветвей сосны что-то сушёное. Это было слишком большим для рыбы: около метра длиной и белёсого цвета. Я присмотрелась получше и увидел, что это был высушенный миносиро.

Мы невольно переглянулись.

— Не могу поверить, что они едят миносиро.

Миносиро считаются священными существами, о которых заботятся в Камису 66. И то, что они принимают их в пищу, вызвало во мне невыразимое неприятное ощущение.

— В это время миносиро же впадают в зимнюю спячку. Специально откопали, чтобы засушить их.

Выражение у Сатору стало как у кошки, что попробовала сверцию[✱]Swertia japonica. Горькое растение.. Мне подумалось, что вчерашняя, неизвестная мне сушёная рыба, которую мы ели, могла оказаться миносиро. Однако я не решилась сказать об этом Сатору.

В этот момент мы заметили идущего к нам Якомару:

— Доброе утро, боги. Мы скоро отбываем, не изволите ли вы позавтракать?

Совсем не было желания вновь есть сушёного миносиро.

— А что насчёт вас?

— Мы взяли с собой дорожной еды на время похода. Она отнюдь не вкусна.

— Пойдёт и нам.

— Как пожелаете.

Якомару, как бакэ-нэдзуми, вероятно, был чувствителен к холоду и укутался весь в тёплую одежду с капюшоном, и кожаные доспехи с металлическими заклёпками. Со встречи два года назад он ещё не истратил своих прежних манер, но теперь был одет совсем как сёгун. Он взял в лапы короткую дудочку, висевшую у него на шеи, и дунул в неё. Показались их силы в двести бакэ-нэдзуми. Все они встали в строй.

— Эй, эй, обязательно так много? — нахмурился Сатору.

— В пути может быть опасно, но мы готовы на всё, чтобы оберечь богов, — почтительно ответил Якомару.

Мы вместе с Якомару стали точно в середине длинного строя, так как идти во главе, также как и в его тылу, было опасно. Со всех сторон нас сопровождали сильные солдаты с большими щитами в лапах.

Окрестности колонии Сиояабу были полностью очищены от снега. Под ногами раздавался скрип промёрзшей земли. Выйдя на покрытую снегом равнину, мы обули наши досточки. Солдаты тоже надели что-то похожее на простенькие лыжи и усердно передвигали своими короткими лапами. Они передвигались не так, как мы с нашими магическими силами, отчего Сатору слегка раздражался:

— Возможно двигаться немного быстрее? Если вы скажете нам, где находится колония, мы бы двинулись вперёд.

— Прошу прощения. Мы не можем двигаться с такой же лёгкостью, как боги. Однако колония Бокутоуга не так далеко, пожалуйста стерпите это. Если с вами двумя, не дай бог, что произойдёт, мы вас не нагоним.

Волей-неволей мы остались в строю и медленно скользили по заснеженной равнине. В это время бакэ-нэдзуми стали раздавать дорожную еду. Она была похожа на небольшие пилюли или данго[✱]団子 — данго (японские шарики "моти" из рисовой муки, обычно подаваемые с соусом)., слегка сладковатые на вкус. Похоже они были сделаны из рисовой муки с мёдом, сушёными сливами и орехами, смешанными вместе. Да, они были не так уж и вкусны, но по крайней мере в них не было миносиро.

Миновав снежную равнину, мы стали перебираться по множеству холмов: «Почему вдруг их оказалось здесь так много» — думала я. Причём из-за снега, которым они были покрыты, было не понять почему почва под ногами на каждом холме разительно отличалась. Различными были даже растения на них.

Странная догадка всплыла в моей голове.

Картина сражающихся людей с магическими силами, что убивали друг друга, из далека запуская гигантские валуны в сторону холмов. Падение их вызывало невероятные разрушения, вероятно, гораздо превосходящие чем от ядерного оружия прежней цивилизации. Как метеорит десятки километров в диаметре, что уничтожил динозавров шестьдесят пять миллионов лет назад.

Такая глупость, думать так. Здравый смысл подсказывает, что этого не случалось. Наверняка мои домыслы исходят от того, что у магических сил нет предела.

Хотя на самом деле существуют различные ограничения: чтобы воздействовать магической силой требуется воссоздать в голове идеальный образ объекта, от чего и исходят определённые пределы — по величине и его сложности. Поэтому расколоть надвое земной шар в некоторой степени реально, но в некоторой и нет.

И всё же… Я взглянула на холмы, громоздящиеся друг на друга, словно горные хребты. Даже такие как мы, ещё не слишком опытные, могли создать земной оползень и запускать в воздух довольно большие валуны. Но для таких мастеров как Сисэй Кабураги не является невозможным сдвигать целые возвышенности.

— Скоро прибудем, — сказал нам Якомару. — За следующим поворотом вы увидите неприступную крепость колонии Бокутоуга, основанную в холме.

То, что появилось перед нашими глазами, было не столько холмом, сколько цельным камнем — монолитом. Он был сто пятьдесят метров в высоту и около трёхсот метров в диаметре. Отвесная глыба стояла под девяносто градусов, вокруг которой совсем не было снега. Она не имела никаких неровностей, за которые можно было бы ухватиться руками, отчего взобраться по ней было бы довольно проблематично.

— Холм… это ведь отвесная скала. Где здесь крепость? — сказал Сатору, глядя на огромную скалу прищурившись.

— Вон там. Видите? Там, где растёт сосна в центре скалы, находится скрытая пещера.

Взглянув туда, куда указывал Якомару, я ничего не смогла разглядеть. Мало того, что вокруг не было ни малейшего движения. Была полнейшая тишина.

— Колония Бокутоуга долгие годы делала ходы в скале, превращая всю её в крепость.

— Но как они туда входят? — я всё никак не понимала.

— Хорошо скрытые тоннели, что уходят в землю под скалой, куда мне не известно. Но обычно из той дыры свешивают верёвочную лестницу. Сейчас её невидно, потому что они убрали её, прознав о нашем приближении. Они наотрез не ведут переговоров с другими колониями. А когда кто-то приближается к их норам, обычно глубоко затаиваются в них… Однако сейчас мы дадим им понять, что так не выйдет.

Якомару подозвал солдата из хвоста группы. Это не был мутант из Цутигумо, но его развитая грудная клетка напоминала луковицы нарцисса, в его лапах была большущую трубка, похожая на мегафон. Выслушав Якомару, он повернулся к крепости колонии Бокутоуга и начал выкрикивать им своё послание. Я с Сатору прикрыли уши руками, чтобы не повредить барабанные перепонки. А Якомару с другими бакэ-нэдзуми были спокойны, будто для них в этом не было ничего не обычного.

Несмотря на то, что он неоднократно и громко выкрикивал им сообщение, разносящееся по равнине, и, не исключено, могло вызвать сход лавины, колония Бокутоуга не отвечала:

— Похоже, нам придётся показать им, что мы серьёзны.

По команде Якомару лучники выстроились в ряд и подняли свои луки с натянутыми на них стрелами.

— Постой, мы ведь здесь не ради сражения! — возразил Сатору.

— Я согласен с вами. Однако как вы можете видеть, они полностью игнорируют наше послание. Но чтобы раскрыть раковину этих надменных, бездействующих моллюсков, придётся принять некоторые грубые меры.

Якомару пронзительным голосом отдал приказ.

В мгновение десятки стрел по красивой дуге полетели в сторону сосны в середине скалы. Большинство из них отскочило от скалы, но некоторые вонзились в дерево, а одна попала в трещину в скале.

По-прежнему ответа не было. По команде Якомару ряд лучников, стал обматывать наконечники стрел тряпьём и высекать искры кремнем, поджигая их. Ткань, похоже, чем-то пропитанная бурно вспыхивала. На этот раз десятки зажжённых стрел рассекли воздух и вонзались в сосну, продолжая гореть. Вскоре от дерева пошёл чёрный дым и после этого началось шевеление. Было видно, как они тушили дерево с той стороны снегом.

— Возможно теперь они поняли. Мы повторим сообщение.

Якомару слегка поднял правую руку, и солдат с мегафоном снова продвинулся вперёд и издал разрывающий барабанные перепонки вопль. Хотя я не могла понять, речь бакэ-нэдзуми, его тон был до странного агрессивным.

«Неужели это действительно было простым обращением?»

В конце концов они ответили, запустив сотни стрел, открыв множество бойниц[✱]Бойница — узкое отверстие в оборонительных стенах, или выемка в окопе. в скале.

Вражеские стрелы стремительно полетели сверху прямо в нас. В незащищённый ряд лучников и бойца с мегафоном, которым суждено было умереть, став подобием подушечек для иголок. Но в следующее мгновение рой стрел налетел на невидимый глазу клин, от которого разлетелся в стороны. Спохватившись, мы с Сатору стали действовать слаженно, также как и с лавиной, и сменили направление стрел. От наших столь долгих отношений, мы с ним достигли ступени безмолвного взаимопонимания.

За этим последовало растерянное молчание со стороны колонии Бокутоуга. Сильный ветер мог отклонить стрелы в одну из сторон, однако разметать их по сторонам перед мишенью было чем-то абсолютно неестественным.

— Весьма благодарен вам! Боги, спасли жизни моим солдатам, я преисполнен искренней благодарности за это, — Якомару низко поклонился. — Однако колония Бокутоуга непокорна даже пред богами. Мы снова предложим им вести снами переговоры, но в зависимости от результата, вероятно, придётся пойти на более жёсткие меры

Не дожидаясь ответа, Якомару снова выставил солдата с мегафоном вперёд. Как и прежде я не могла разобрать слов, но тон его голоса стал еще более властным и принудительным, чем ранее. Я не думала, что это был простой призыв к перемирию и переговорам. Скорее его свирепые вопли были равны ультиматуму. И колония Бокутоуга, конечно же тревожилась неожиданно сложившейся ситуации. Как и предполагалось яростная речь вывела из себя одного из них, и одна стрела со свистом полетела в бойца с мегафоном.

На этот раз наши с Сатору совместные усилия были не на высоте. В попытке уловить единственную стрелу, используя наши магические силы, проявился невероятный радужный узор. пространство исказилось, воздух словно от жара заструился. Это было явление происходящее от столкновения магических сил меж людьми, которое несло в себе непредсказуемые последствия. Мы в спешке перестали использовать магические силы, а стрела, на которой мы сосредоточили их, исчезла в ослепительном свете. Это было слишком, всего-то для одной стрелы, но с точки зрения Бокутоуга такая демонстрация показывала, что мы были разгневаны.

— Боги! Бокутоуга, они знали о присутствии богов и пустили стрелу. Это непозволительно, это богохульство! Прушу вас непременно ниспослать божью кару.

— Но это всего одна стрела. Это ведь могло произойти случайно, — мне не хотелось нападать на колонию, чего требовал Якомару.

— Достаточно и одной! Навести стрелу на Бога — тяжкое преступление, чтобы уничтожить всю колонию… Кроме того мы всё никак не сдвинемся с места. Если Бокутоуга не ответят на наш запрос, ваших друзей, богов, мы не сможем найти.

— Ясно, ничего не поделать, — решился Сатору.

— Будь посдержаннее, — просила я Сатору.

В конце концов, всё началось с того, что Сквонк спас Мамору, и в ответ разрушать его колонию было бы неправильно.

— Знаю, — Сатору повернулся к крепости и повторил про себя мантру. Сосна, скрывающая вход в пещеру, треснула издав характерный звук и свесилась. Прятавшиеся позади неё бойцы колонии Бокутоуга окаменели в испуге. Затем с грохотом скала стала трекаться от удара невидимого кулака. Полетели обломки. Ещё удар… и ещё. Раскрылась огромная дыра, разрушив часть бойниц.

— Довольно! Прекрати! — останавливала я Сатору.

Через некоторое время послышались пронзительные крики. Вопил бакэ-нэдзуми. Он, словно молил о пощаде.

Затем с прежним упорством и силой стал отвечать им боец с мегафоном. После чего из пещеры, за сломанной сосной, показалось несколько бакэ-нэдзуми. Большинство из них носили доспехи, похожие на чешую рыбы. В центре их один стоял в накидке. Он был похож на самого главного в этой колонии.

Позже я узнала, что это был регент[✱]Регент — временное осуществление полномочий главы государства коллегиально (регентский совет) или единолично (регент) при малолетстве, болезни, отсутствии монарха., управляющий колонией Бокутоуга, которого звали Куитии. Другие бакэ-нэдзуми свесили длинную верёвочную лестницу.

Случайно взглянув в сторону, я заметила странное выражение на морде молчавшего Якомару. Точно гнев, но в тоже время и неудержимая радостью.

Вероятно, нет смысла записывать каждую деталь встречи Якомару и Куитии. Якомару ликовал, словно победитель, встретившись лицом к лицу с Куитии. Я не понимала содержания их разговора, но скорее всего, выдвигались какие-то односторонние требования, и опечаленному Куитии пришлось принять их, какими бы нелепыми они не были.

Потеряв терпение, Сатору вмешался в их разговор и наконец-то смог спросить о Марии и Мамору. По приказу Куитии перед нами предстал Сквонк. Он весь съежился, но, когда заметил нас, похоже, немного приободрился.

— Сквонк, помнишь нас?

— Ки-ки-ки-ки… Да, боги.

— Куда пошли Мариа и Мамору? — Сатору сразу перешёл к делу, немного наклонив голову вбок.

— Я не снаю, боги.

— Не знаешь? Ты ведь был с ними?

— Да, но боги ушли далеко.

Я закрыла глаза, пытаясь подавить нахлынувшее отчаяние:

— Как далеко?

— Не снаю.

— А знаешь хотя бы в каком направлении?

— Не снаю. Бхоги. Но мне пехедали… пихисьмо, — из-под ткани[✱]貫頭衣 (kantoui) — простой вид одежды, состоящий из большого куска ткани.

он вынул конверт и преподнёс его мне. Я сразу же вскрыла конверт. Внутри, как и говорил Сквонк было адресованное мне письмо. От Марии.

Любимой Саки.

Когда ты будешь читать это письмо мы с Мамору должно быть будем уже далеко.

Никогда бы не подумала, что мне придётся писать такое близкому, любимому мне человеку. Мне очень, очень жаль.

Пожалуйста, не ищи нас.

Мне очень печально писать это. Помню, как мы были рассержены, когда увидели такое же письмо оставленное Мамору. И хотя я не так уж красноречива, теперь мне также приходиться его писать.

Я знаю, что ты беспокоишься за нас, и рада этому. Будь всё наоборот, я бы также волновалась за тебя. Однако, что есть, то есть.

Мы больше не можем жить в Камису 66. Нам этого не позволят. Лишь только мне ещё позволено, наверное. Но Мамору уже заклеймён, а когда это происходит пути назад уже нет. Не думаешь, что это похоже на то, как избавляются от некачественных предметов?

Как керамика, которую разбивают после обжига, если та треснула. Поэтому, чем ожидать, когда нас разобьют, мы решили убежать.

Если быть честной, я хотела пойти с тобой. Это не ложь. Но, Саки, ты не такая как мы. Я уже говорила тебе, ты сильная. Я ни в коем случае не имею ввиду твоё тело, дух или волю. Скорее ты слишком чувствительна, чтобы расплакаться, чем ты мне и нравишься. Однако с какими бы трудностями ты не столкнулась, даже если они ломают тебя до глубины души, ты вновь поднимаешься на ноги. Этим ты и отличаешься.

Я уверена, что тебе необходимо остаться жить в деревне. Но не Мамору. Но если я оставлю его одного, он не сможет выжить. Прошу пойми меня.

Покинув деревню, мне стало ясно.

Наши деревни они ненормальны.

Ты так не думаешь? Деревни, в которых настойчиво продолжают убивать детей, это действительно правильное человеческое общество? Как и говорил псевдо-миносиро, до сих пор история была запятнана кровью. Однако даже в сравнении с тёмным веком, я не думаю, что у нас есть повод для гордости. Сейчас вспоминая о происходящем в деревнях, я начинаю понимать, что это всё ненормально.

Взрослые, в глубине души они действительно страшатся нас, детей.

Может быть так было всегда. Горько отказываться от следующего поколения, что ты породил, и гораздо печальнее, когда это твои собственные дети.

Однако взрослые в Камису 66 смотрят на своих детей иначе, немного своеобразно. Как будто они в поте лица высиживают яйца, пристально наблюдая, появиться ли оттуда ангелочек, или один к миллиону родиться демон.

И нас, по каким-то дурным предчувствиям, разбивают и выбрасывают, несколько сотен, тысячи яиц. Но мы отказываемся от такого исхода.

Прискорбно осознавать, что придётся расстаться с родителями и покинуть дом, в котором я выросла. И всё же, думая о их истинных чувствах, я ощущаю смятение. Если бы в деревне решили избавиться от меня, родители бы расплакались, а затем, после, забыли бы, как и твои родители, в конце концов отказавшиеся о мыслях о твоей старшей сестре.

Наши же узы, я уверена не такие. Если бы от меня решили избавиться, ты бы точно не покинула меня, верно? И если бы тебе грозила опасность мы бы с Сатору сделали всё возможное, чтобы спасти тебя.

И ещё один наш друг, чьё имя не позволяют нам вспомнить. Он, «X'», тоже непременно пришёл бы к нам на помощь, верно?

Вот почему я должна сейчас помочь Мамору.

Однако перестать видеться с тобой и Сатору больнее всего.

К счастью, у нас есть магические силы, так что мы как-нибудь да проживём. Чему-чему, а этому я очень благодарна деревне и Академии Дзэндзин.

Отныне мы с Мамору будем помогать друг другу строить новую жизнь.

И поэтому у меня есть просьба. Если в деревне спросят за нас, скажи им, что мы мертвы. Мы собираемся уйти далеко, чтобы ни в коем случае не попасться деревне. И тем не менее если бы о нас забыли, мы бы могли спать спокойнее.

Я от всего сердца молюсь, чтобы настал день, когда мы снова встретимся с вами.

С любовью, твоя Мариа.

Закончив читать, слёзы непрерывно полились из глаз.

В конверте был ещё один лист, на котором Мамору изобразил нас с Марией, улыбающихся друг другу.

Сатору взял письмо и молча пробежал по нему глазами, приобняв меня за плечо. Я едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться, но никак не могла остановиться поток слёз. А предчувствие того, что я уже больше никогда не увижусь с Марией, почему-то сменялось уверенностью в этом.

Не обнаружив их в иглу, мы решили отправиться в колонию Сиояабу, полагая что это будет кротчайший путь — воспользоваться силами других бакэ-нэдзуми — чтобы найти Сквонка, который был единственной подсказкой для нас. Отнюдь не доверяя Сквиру, который теперь Якомару, однако в такой опасной ситуации мы были настроены на использование всего, что только было возможно. Однако, в конце концов, это были мы, кем ловко пользовались. Для коварного бакэ-нэдзуми манипулировать детьми людей, от волнения невидящих ничего кругом, это было всего детской забавой.

Колония Сиояабу берёт своё название от насекомых ктырей[✱]シオヤアブ (shioyaabu), которые также называются сиоямусихики[✱]塩屋虫引 — シオヤムシヒキ (shioyamushihiki) — Promachus yesonicus. Другое название для シオヤアブ — жестокий хищник, охотящиеся на слепней, пчёл, хрущей и других, впрыскивая в них яд. Название сиоя[✱]塩屋 (shioya) — здание в котором торгуют солью, а также сам продавец соли. идёт из-за его белых щетинок позади у самцов, такая же характерная особенность есть и у родственных ему ктырей — сиояооторихики[✱]塩屋大鳥引(Shioyaootorihiki): 塩屋 (Shioya) — сложившееся издревле название вида ктыри(см. выше); 大鳥 (ootori) — крупные виды птиц; 引 (hiki) — от 引く (hiku) — тащить. — Выдуманный вид насекомых.. О которых в книгах прежней цивилизации совершенно ничего не сказано, вероятно, это оттого, что вид этот появился в этом тысячелетии. Очень редкий вид, их не увидишь в окрестностях Святого Барьера даже сейчас. В сравнении с сиоямусихики они гораздо больше, с длиной тела, достигающей порядка тринадцати ~ восемнадцати сантиметров. Из-за такого длинного и тонкого тела, как у стрекоз, которое для эффективного дыхания имеет множеством дыхалец[✱]Дыхальце — внешнее отверстие органов дыхания у насекомых и клещей., и из-за множества глаз, в детстве мы обычно называли их стоглазыми стрекозами.

Сиояооторихики обычно прячутся за стволом деревьев, чтобы нападать сзади на воробьёв, дроздов, белоглазок, синиц, сорокопутов, скворцов и мелких птиц. Пронзая мозг, острыми, словно меч, челюстями, и высасывает из них всю кровь, раздуваясь от этого, словно воздушный шар, до тех пор, пока не сможет взлететь. Бывали случаи нападения даже на ворон. Насекомое Сиояооторихики из-за того, что оно питается птицами что находятся выше по цепи, могут символизировать разрушение порядка в колонии Сиояабу, которые своего рода также подавляют высших, будучи низшими[✱]下克上的な — ист. «низший подавляет высшего» (в традиционной историографии — о гражданских войнах и классовых битвах в эпоху Муромати)..

Добравшись до колонии Бокутоуга, ниточка ведущая к Марии и Мамору оборвалась. Несмотря на обещание Якомару приложить все усилия для поиска, мы не знали, насколько мы можем рассчитывать на него, но в такой ситуации мы не могли отказываться. Я дала госпоже Томико слово найти и вернуть Марию и Мамору к завтрашнему дню, но это казалось уже безнадёжным.

Мы с Сатору обговорили и сошлись на не самом лучшем плане.

— Как пожелаете! Пожалуйста предоставьте это вашему Якомару.

Как и написала Мариа в своём письме, сообщить в деревню об их смерти. Когда я попросила Якомару говорить то же самое, он был готов к этому. Я полагала, что он без сомнений осудит такой акт предательства Этического Комитета, однако он до странного охотно согласился.

— Думаю, лучше будет сказать, что они попали под лавину, унёсшую их на дно лощины. Оттого, что не ясно насколько далеко они упали, их мёртвые тела трудно будет найти.

Лишь такая история была наиболее правдоподобной. Для человека с магическими силами ещё и вдвоём упасть казалось не естественным, однако если сказать, что Мариа пыталась спасти Мамору, когда тот стал падать с вершины, то возможно у нас могло бы получиться.

— Это может занять некоторое время, но я думаю, что мы сможем наделать костей. Возможно, они их убедят, если предоставить кости.

Мы обомлели.

— Что ты имеешь в виду? Кости? Где ты собираешься их взять? — суровым тоном стал расспрашивать Сатору. Якомару побледнел, осознав свои слова:

— Нет, я не это имел в виду! Вы меня неправильно поняли! Конечно, как бы мы смогли найти кости богов? Мои слова будут очень грубыми, полагаю, но наши кости и части тел, не отличить от костей богов. Особенно высокие из нас, которые не отличаются от молодых богов. И поэтому, такие кости, если аккуратно поскрести о камни…

— Этого достаточно! Понятно. Полагаемся на тебя, — я прекратила речь Якомару. Слушая это, я почувствовал, что мы действительно собираемся осквернить их трупы.

— Слушаюсь. Пожалуйста, вверьте всё это мне.

Я не знаю, понял ли Якомару мои чувства или нет, но он почтительно поклонился.

Наше двухдневное путешествие вверх по реке оказалось напрасным. Однако о том, чтобы облегчённо вздохнуть не было и речи. И мы отказались от предложения Якомару остаться ещё на ночь в колонии Сиояабу и вновь возвращались к тому, с чего начали. Туда, где располагалась иглу. Сквонк рассказал, что он расстался с ними именно там.

Мы обулись в досточки и быстро покатили в ту сторону, где оставили наши лодки. Судя по положению солнца, времени было уже за полдень. Но я совсем не чувствовала голода. И не оттого, что была возбуждена. Моё тело всё пылало от досады, но в душе было также холодно, как и на раскинувшейся снежной равнине.

Не было никаких шансов узнать, куда делись Мариа с Мамору. И даже если бы мы обнаружили их следы, догнать её, пролетающую в воздухе, нам было совершенно нереально. Мы, словно игроки, без шансов на победу, не признающие поражения, пока не просветит свисток знаменующий конец, и настойчиво отдающие все силы на тщетные потуги.

Ради кого или чего я притворяюсь словно надежда ещё есть? Чтобы защитить представление о себе, как о человеке, что не бросит своего друга до последнего? Или просто потому, что рядом со мной Сатору? Я взглянула вперёд на него. Он мчал полностью сосредоточенный, что было и не понять, что у него на уме. Также как и я пытается не замечать отчаяния или думает о чём-то ином?

Двигаясь рядом друг с другом, я осознала один факт. То, чего я действительно страшусь:

Мой мир, кроме родителей, — это Академия Дзэндзин. Первая группа, которую я могу назвать своими друзьями. Однако они один за другим исчезли. Оставили меня и Сатору вдвоём.

«Нет» — отчаянно думала я, — «Я не хочу больше терять друзей. Я не хочу терять дорогих и любимых мне людей»

На движущуюся впереди фигуру Сатору, наплыл образ мальчика.

Ахнув, я невольно протянула руку. Лишь на мгновение перед глазами ожила милая мне фигура, запечатлевшаяся в укромном уголке моей памяти. Однако вскоре это видение испарилось. Я неизбежно столкнулась с жестокой реальностью. Что в этом мире нас было только двое.

«Возможно, Марии сейчас также одиноко. Нет, я и рядом не стояла с ней. Она буквально бросила всё чтобы сбежать»

Со вчера небо совсем изменилось, прояснилось. Солнечный свет ярко отражался от снега. Однако от такого светлого пейзажа, я ощущала лишь большее уныние.

Благодаря чутью направления Сатору мы вскоре нашли свои лодки. Пока я снимала досточки, Сатору магической силой поднял их и спустил на воду.

— Я буду управлять ими, так что можешь немного отдохнуть, — ступая на лодку сказал он, обернувшись ко мне.

— С чего бы? Ты сам не устал? — сказала я, но без мыслей за него, а слова ради.

— Всё нормально, — сказав это он подтолкнул меня в спину, и не имея сил сопротивляться я, пробормотав: «Спасибо», присела. Провалившись в дрёму, словно проваливаюсь сквозь, медленно растворившееся дно лодки, прямо в руки каппы[✱]河童 (kappa) — каппа (фантастическое существо, японский водяной)., что не спеша затащит меня на дно реки.

Мне снился сон. Поначалу это были бессвязные кошмары моего измождённого разума, отчего из глубин души вырывались, подавляемые сознанием, фантастические чудища[✱]魑魅魍魎 (chimimouryou) — кн. злые духи гор и рек, страшилища. гор и рек, что являлись мне один за другим.

Слепые демоны что ползали кругами и как насекомые, дёргали длинными сяжками[✱]Сяжки — усики, либо антенны у насекомых.. Над головой пролетела свора одноглазых леших[✱]天狗 (tengu) — Тэнгу (сказочный леший с длинным носом). с крыльями мотыльков, с которых сыпались чешуйки. Толпа идущих в ад трупов, скованных цепями. Внизу к их животам вцепились большие коровьи мешочки, управляющие их душами, чтобы те даже не помыслили о побеге, и широко раскрыв глаза, лишь издавали стоны, подобные мычанию.

Просвечивающийся розовый миносиро, эротически изгибал своё тело. Все щупальца его стали стоящими мужскими членами, у основания которых было множество женских гениталий, которые, словно актинии то раскрывались, то закрывались.

По другую сторону без единого звука прошагала тень огромной кошки, олицетворяющей собою бога смерти. Уродливые плоские морды бакэ-нэдзуми, поднятые кверху, беспрерывно разнюхивали воздух. Между складками кожи в их телах виднелось множество глаз, неустанно крутившихся по сторонам, а изо ртов выходили острые, словно меч, языки.

Но самыми ужасными была фигура маленького ребёнка — Акки, вся голова которого была измазана в брызгах крови, а глаза широко раскрыты от экстаза свершённой резни.

Чудовищные существа кишели. И в их глуби тихо стоял он — мальчик, наполовину скрытый тенью. Я видела его от ног до груди и шеи, но лицо его было в тени. Безликий мальчик. Я пыталась окликнуть его, но имя всё никак не сходило с губ. Он, казалось, заметил меня, но ничего не сказал. В прошлый раз я его слышала, но не видела. Однако теперь же он молчал.

Но до меня ясно доходило послание безликого мальчика — его глубокое беспокойство.

— Как мне найти Марию?

Безликий мальчик едва заметно покачал головой.

— Я не понимаю. Что мне нужно сделать?

Вновь ответа не было.

— Дай мне знать. Прошу. Что я вообще должна делать?

Безликий мальчик поднёс палец к губам. Он не сказал и слова, а тень мешала прочесть его губы, однако, почему-то я поняла его.

Сбитая с толку, я стояла как вкопанная, не понимая, почему он сказал что-то подобное. Он продолжил говорить, потрясая меня, словно ударяя молнией.

«Бред. Бред! Всё сказанное. Это ужасно…» — пыталась я возразить, но ничего иного из меня не выходило.

«Саки. Саки!» — звал меня чей-то голос.

И я вдруг проснулась.

— Саки. Снился плохой сон?

Я открыла глаза и увидела встревоженное лицо Сатору, всматривающееся в моё.

— Да, всего лишь.

За это время я вся промокла в поту. Я попыталась улыбнуться, но, наверное, получилось натянуто.

— Добрались. Дальше идём на досках.

Сатору выглядел призадумавшимся:

— Подождёшь здесь? Я и сам, полагаю, справлюсь.

Я решительно покачала головой:

— Я тоже пойду.

— Ну… ладно, — он взглянул на меня и, казалось, понял, что бесполезно пытаться отговорить меня.

До иглу ещё тянулись оставленные нами следы. Я припомнила, что это было тоже самое место откуда мы отправились вчера. За день только и смогли, что вернуться к самому началу. Нет, всё было ещё хуже. Накануне мы знали, что нам предстоит трудное путешествие, но мы также не сомневались в том, что обязательно сможем найти Марию и Мамору. Однако, теперь же не было никаких подсказок.

Тем не менее, мы надели досточки и полагаясь на маловероятный, но удачный случай, стали скользить по пологому склону вверх.

Повторный обыск не дал никаких результатов.

Мариа и Мамору, похоже, сумели откопать сани, чтобы взять их с собой. Однако в радиусе десятков метров мы не нашли никаких следов. Ожидая, что из деревни за ними пошлют кого, Мариа на какое-то расстояние перенесла их, а затем тщательно заметала следы оставленные на снегу

Наблюдая за тем, как солнце садиться за горами на западе, моё сердце постепенно заполнялось отчаянием.

— Саки, — обнял меня сзади Сатору. — Не плачь… мы сделали всё, что могли.

И тогда я заметила, как из моих глаз льются слёзы. Это действительно было странно, не замечать, как по щекам льются тёплые слёзы.

— У нас ещё есть время до завтрашнего дня. Как только рассветёт, двинем на северо-запад. Может быть там мы найдём какие-нибудь следы.

Я понимала, что это было всего лишь ради того, чтобы утешить меня. Но такими способами нам не удастся благополучно разыскать их, также как и принцам Серендипа[✱]Три принца из Серендипа — адаптация персидского эпоса о трёх принцах из волшебной страны Серендип (часть поэмы «Восемь райских садов» Амира Хосрова Дехлеви). Они отправились путешествовать и при этом наделены были даром понимать язык птиц, зверей и растений, которые на их пути предупреждали на своих языках о грозящих им бедах и опасностях. Странствие закончилось благополучно.. И всё же слова Сатору утешили меня.

Мы были готовы провести ночь в заснеженных полях и положили для этого с собой в лодку простую палатку. Однако решили сделать себе иглу по примеру Сквонка, спасшего Мамору.

Мы сгребли много снега с округи и стали сваливать его в виде купола, сжимая снег, пока тот не стал твёрдым, и выкопали всё изнутри. Поскольку мы помогаем себе магическими силами, у нас должно было быть всё гораздо умелее выходить, чем у Сквонка, однако это оказалось неожиданно сложно. Похоже сдавливать снег лопатой, лучше, чем магической силой. Однако главная трудность была в том, что я во время этого много раз впадала в прострацию.

Как только наше укрытие было сделано, настало время ужинать. У меня не было аппетита, но так как я ничего не ела с полудня всё же пришлось заставить себя набить желудок.

Сатору вырезал из камня красивый горшок, наполнил его снегом и поставил на огонь. Добавил туда высушенный варёный рис со вкусом мисо, чтобы приготовить нам кашу.

Мы ели молча. Сатору беспокоясь обо мне заговаривал, но разговор никак не клеился. Понимая моё настроение, Сатору продолжил говорить один:

— …Поэтому, когда я поймаю псевдо-миносиро я проверю насколько достоверна та книга.

Я не пыталась пропускать то, о чём он говорил мимо ушей, но лишь отрывки его фраз доходили до меня.

— Магическая сила обладает настолько огромной мощью, лишь от энергии усвоения глюкозы мозгом, разве не ясно, что это невозможно? Поэтому автор предложил две гипотезы о том, откуда берётся эта сила. Первая, что в солнечной системе вся магическая сила подпитывается Солнцем. Я не понимаю, как именно мы используем эту энергию, но по этой теории вне солнечной системы, магическую силу использовать не получится. По крайней мере, совсем измениться форма её применения. Разве это не интересно? Хотя, поскольку подтвердить эту гипотезу невозможно, это просто слова, что мне по душе.

— …Таким образом, сила психокинеза, использование магических сил, отнимает энергию у Солнца и снижает его энтропию[✱]Энтропия — термин обозначающий меру необратимого рассеивания энергии., сокращая жизненный цикл. Солнцу осталось приблизительно пять миллиардов лет[✱]Оно не исчезнет, а перейдёт на следующий этап своего жизненного цикла — «Красный гигант», а вот мы вполне может от этого исчезнуть., и мы, частым использованием магических сил, быстрее приближаем его к своему концу.

— …Другую теорию понять ещё труднее. В квантовой теории сам наблюдатель оказывает влияние на предмет, меняя его. И это распространяется от микроскопических электронов, вплоть до нас. Да сам псевдо-миносиро упоминал об этом, когда рассказывал о первом экспериментальном подтверждении существования магических сил, о которых высказывались различные учёные.

— …В общем, время, пространство, материя, всё это сводится к информации. Магическая сила же — это абсолютная сила, позволяющая изменить информацию сформированной вселенной. Если это истолковывать так, то получается, что, овладев магической силой на должном уровне, будет возможно изменить форму вселенной, не говоря уже о Земле. Это огромный круговорот: Вселенная создаёт химические элементы, элементы образуют химические вещества, переходят в органическую форму жизни. Живые существа эволюционируют до людей со сложно развитым мозгом, и в конце мозг создаёт видение способное изменить саму вселенную…

— Самое удивительное, что психологические механизмы проявления магических сил, по странному совпадению, схожи с тем, как в древности представляли себе магию. По классификации социального антрополога Фрэзера[✱]Сэр Джеймс Джордж Фрэзер (Фрезер, Фрейзер) — британский религиовед, антрополог, этнолог, культуролог, фольклорист и историк религии, представитель классической английской социальной антропологии, внёсший огромный вклад в изучение тотемизма, магии и трансформации религиозных верований на протяжении истории человечества., магия делится на контагиозную и гомеопатическую[✱]Контагиозная магия — Контагиозная магия имеет свое название от латинского слова «contagio», что значит «заражение». Согласно Фрэзеру, именно по «заразительному» принципу она и работает: из двух объектов, вступающих в контакт в определенный временной отрезок, объект А «заражает» объект Б и позже даёт способность воздействовать на него без прямых контактов. Наиболее распространенное в древних культурах проявление таких верований — удаление у человека каких-либо незначительных частей тела (зубы, ногти, волосы) и дальнейшее избавление от них (сожжение или выбрасывание в реку).

Гомеопатическая магия — Основной принцип гомеопатической магии заключается в особой связи, порождаемой подобием двух объектов: как говорил сам Фрэзер, «из подобного выходит подобное». То есть, два объекта должны иметь между собой какие-либо схожие признаки, что как бы обеспечивает единообразие этих объектов. Так, магия вуду — типичнейшая гомеопатическая: маленькую куклу связывает с человеком сходство в самых общих чертах. Согласно верованиям народов, практиковавших вуду, этого достаточно, чтобы через куклу нанести вред человеку, которого она обозначает., и вторая…

— Сатору, — прервал я его.

— Да, что?

— Марию и Мамору мы тоже забудем?

Выражение его лица посуровело:

— Даже если я умру, не забуду.

— Но что, если Совет по образованию снова изменит нашу память…

— Я не позволю им сделать это ещё раз, — решительно сказал он. — Они глубоко ошибаются, если думают, что смогут вечно контролировать наши мысли и воспоминания. Если они снова попытаются вмешаться в нашу память, покинем город.

— Мы?

— Ты ведь пойдешь со мной? — он выглядел немного обеспокоенным. Я улыбнулась.

— Всё как раз наоборот.

— Наоборот?

— Я уйду из города, а ты пойдёшь за мной.

Несколько секунд Сатору сидела с открытым ртом, но вскоре смирившись улыбнулся:

— Понятно. Хорошо.

— Эй, а если мы всё-таки уйдём, давай поищем Марию и Мамору и будем жить с ними.

— Да, конечно. Вчетвером будет спокойнее, чем вдвоём.

— Вот именно! И когда мы их найдём… — я запнулась, словно в горле образовался ком. Только я начала говорить, как моё тело пробила дрожь и слёзы полились из глаза.

Постепенно голос вернулся ко мне, и я разрыдалась.

И всё это время пока я плакала Сатору крепко обнимал меня.

В ту ночь, в иглу, мы были вместе.

Первый раз в жизни парень проникал в меня, и это было неожиданно больно. За время, проведённое с Марией, у меня был богатый сексуальный опыт, но половой акт с парнем всё же совсем отличался: этой острой болью.

— Всё в порядке? Больно? — прекратив двигаться, спросил Сатору.

— М…м. Подожди чуть-чуть. Я скоро привыкну, — ответила я сквозь стиснутые зубы.

«Почему всё так несправедливо между мужчинами и женщинам?» — жаловалась я про себя. — «После сорока недель беременности, терпя неудобства и боль при родах, которую не стерпят мужчины. Так почему даже половой акт приносит нам боль?»

— Не принуждай себя, хорошо.

— Угомонись… А тебе не больно?

— Нисколько.

Я вдруг поняла, хотя Сатору прекрасно знал, что мне больно, он был слишком возбуждён, чтобы остановиться. И вместо сочувствия, он испытывал удовольствие.

«Ужасный тип»

Но вскоре боль постепенно утихла. Я никогда не ощущала себя на столько влажной. Наконец ощущение, что меня подчинили себе, поутихло, я ощутила удовольствие.

Я невольно застонала, и Сатору спросил:

— Тебе приятно?

— Дурак.

Вопрос, на который я не дала ответа, а вместо этого оцарапала ему спину.

Теперь, когда я больше не девственница мне нужно думать о том, как пройти наш следующий медосмотр. И это полностью ложилось на мои плечи.

Движения Сатору становились всё страстнее. Меня затягивал вихрь приятных чувств, но немного обождав, я забеспокоилась:

«Будет проблематично если я забеременею»

Однако, прежде чем я успела остановить его, Сатору вдруг перестал двигаться.

На миг мне показалось, что он подумал на счёт того же, но это было не так.

Он смотрел на меня сверху с такой любовью и сожалением, словно вот-вот заплачет.

Но я чувствовала, что он смотрит не на меня, не знаю почему. Тот, кого он видел во мне был образ мальчика, которого он любил. Мальчик, которого в глубине любила и я.

Сатору снова начал быстро двигаться.

Отчего я достигла пика несравнимо быстрее чем ранее. И передо мной уже был не Сатору, а образ другого мальчика, что бурно проникал в меня.

Для друг друга, мы были навроде посредников, которые позволяли нам заниматься любовью с мальчиком, которого уже нет в этом мире. Может быть это глупо и ненормально. Можно сказать, что это была измена по отношению друг к другую. Однако, полагаю, мы понимали это, и хотели этого.

Как только я испытала оргазм, Сатору повалился в стороне от меня, и выплеснул семя на снежную стену иглу.

Некоторое время мы лежали тяжело дыша.

Пока я предавалась оставшемуся удовольствию, в моей голове крутились слова безликого мальчика из сна:

«Почему он передал мне такое послание?»

Что я не должна помогать Марии сбежать.

Что она должна умереть.