Онлайн чтение книги Из нового света From the New World
6 - 5

— Я всё время думала: почему именно ребёнок Марии и Мамору стал Акки? — я облизнула губу, пытаясь разобраться с мыслями в голове. — Вероятность родить Акки очень мала. А чтобы он оказался ещё и ребёнком, впервые оказавшимся в лапах бакэ-нэдзуми и того меньше.

— Разве они не могли что-либо сделать с ним? Воспользоваться медикаментами, влияющими на психику?

— Это, наверное, то, о чём все и подумают, но он ведь первый ребёнок в лапах Якомару. Думаешь он использовал бы препараты, которые никогда раньше не испытывал на людях и которые могли повлиять на ребёнка не так как ожидается?

— Мы используем некоторые дурманящие вещества, — заговорил Кироумару. — Королева наших предков, голых землекопов, управляла рабочими с помощью вещества, содержащегося в своей моче. Наша королева унаследовала эту способность, однако в результате резкого скачка наших умственных способностей теперь едва ли возможен полный контроль над нами. Чтобы добиться прежнего эффекта мы добавляем, например, марихуану, избавляя себя от страха… Однако я согласен: неясно, подействует ли они на человеческого ребёнка, не говоря уже об избавлении от подавления агрессии и создании из ребёнка Акки.

— И это значит, что он не Акки? — Сатору был сбит с толку. Рана на его голове всё ещё кровоточила и выглядела ужасно. — Я так не считаю. Он Акки. Взгляни на то, что он сделал!

— И это сбивало нас с толку. — Как я уже сказала, во мне всё встало на свои места. — Мы сделали свои выводы, как только увидели, что ребёнок спокойно убивает людей: значит он Акки, подумали мы и успокоились.

— Успокоились? О чём ты говоришь? В каком месте факт того, что он Акки, успокоил нас?

— Синдром Рахмана-Крогиуса нам известен. А страх перед чем-то неизвестным я считаю более сильным.

Сатору сложил руки и задумался.

— У меня есть основания полагать, что он не Акки. Есть два типа Акки упорядоченный — со своим хладнокровным рассудком, и беспорядочный — полностью не отдающий себе отчёта. Между ними есть одно общее — им безразлично кого убивать. В таком случае если он Акки, почему он не причинил вред Якомару?

— Может они контролируют его с помощью каких-то средств?

— Нет. Приручить Акки невозможно. Если бы это было возможно, происходящие в прошлом катастрофы не были бы такими ужасными. Кроме того, если он будет одурманен, то не обязательно будет убивать лишь людей.

Сатору рассеяно раскрыл рот:

— Тогда почему на него не действует подавление агрессии и Механизм Угасания?

— Думаю, утратились.

— С чего бы?

— Всё просто. Его отлучили от родителей, и с момента рождения воспитывали бакэ-нэдзуми. Он считает себя одним из них. Не человеком.

— Может быть и так, тогда… — Сатору ахнул. — Возможно ли, что на Акки… подавление агрессии действует в отношении бакэ-нэдзуми?

— Точно.

Теперь я была уверенна в том, что витавшие в моей голове мысли верны. Он считал себя бакэ-нэдзуми и поэтому не мог убивать себе подобных, но людей убивал без колебаний.

— Но всё же, почему он так безжалостно убивал людей?

— Мы ведь это делаем точно также.

— А? — вздрогнул Сатору. — Но они же бакэ-нэдзуми, — осознав, что Кироумару слышит его, забеспокоился: — …Действительно. Так и есть. Никогда не думал об этом в таком ключе.

Глаза Кироумару расширились:

— Я должен был понять это раньше. Когда мои лучшие бойцы были убиты, он не использовал свою силу непосредственно на них, чтобы убить, а лишь защищался от стрел и овладевал их оружием. Мы были беспомощны, и я думал, что он просто развлекается… Но даже когда я бежал и столкнулся с Акки он не убил меня, хотя между нами было всего метров тридцать. Как я мог не заметить этого, — Кироумару прорычал. — И ранее, когда вы вдвоём оказались лицом к лицу с Акки, мне удалось вмешаться просто бросив в него камень. Ваше убийство имеет решающее значение для них. Даже избавление от одного из вас было бы достаточно, но Акки просто смотрел на то, как мы убегаем. Он не атаковал. Он не мог атаковать, потому что я был там!

— Постой, значит Кироумару может напасть…? — голос Сатору задрожал.

— Ага. Он не будет использовать свою силу на Кироумару. Поэтому его будет легко убить или даже захватить живым.

— Чёрт! — стена под взглядом Сатору треснула, оттуда сразу же подул ветерок. — Победа была в наших руках! Но мы упустили её из-за своей невнимательности. Почему мы не додумались до этого раньше?

— Эй, успокойся. Ещё не поздно, — сказала я как можно мягче. — Хотя и под конец, мы всё же выяснили это.

— Мы должны были выяснить это раньше, чем Акки… прежде, чем он прошёл мимо нас. Теперь он с Якомару. Теперь даже если Кироумару сунется к ним, его убьют выстрелами, — глубоко вздохнул Сатору, сложив руки на груди.

Но всё ещё был способ. Я так думала. Шанс на успех был мал, но не нулевой. Единственным, на что мы могли положиться сейчас.

Однако я не могла без колебаний сделать что-то настолько ужасное. Будь Якомару на моём месте он совершил бы это без раздумий, но я противилась. Будь то люди или бакэ-нэдзуми, мы все были живыми существами с бьющимися сердцами и тёплой кровью, текущей по нашим телам. Мы смеёмся, плачем, гневаемся, мыслим… Мы обладаем интеллектом. Мы не игровые пешки, которых можно разменять. Проведя столько времени с Кироумару, я прочувствовала это глубже.

Кроме того, я думала об Акки, как о ребёнке Марии и Мамору и это разрывало мне сердце. Но в тоже время, от факта, что он напал на наш округ, крушил дома и убивал множество невинных людей я ощущала жгучую ненависть и желала отомстить ему.

Однако он не Акки.

По природе своей он был безгрешен. Бакэ-нэдзуми убили его родителей, а затем воспитали и дали указ убивать людей. Считая себя бакэ-нэдзуми, у него не было ни сомнений, ни какого-либо укора совести, ведь говори они ему, что люди — зло, поработившее и убивающие их, они будут правы.

И дело было не только в этом. Он не мог противиться их приказаниям. Не мог напасть на них из-за подавления агрессии и Механизма Угасания, в то время как бакэ-нэдзуми могли напасть на него. Иначе говоря, он был их рабом.

«Что за жизнь у него была?» — Мне было больно от мысли о том, как сурово с ним обращались после смерти Марии и Мамору. — «Но что, если мы проиграем здесь?»

Выжившие люди сбегут как можно дальше, чтобы не быть убитыми. Якомару с этим ребёнком рядом с собой сможет отражать атаки других округов, чтобы выиграть время. А через десять лет все похищенные им младенцы станут достаточно взрослыми, чтобы использовать магические силы. И тогда его уже будет не остановить. Бакэ-нэдзуми захватят всю Японию.

Не было времени беспокоиться о подобном.

Я должна была стать таким же злом.

Я уверена, что госпожа Томико пришла бы к такому же решению.

— Саки, — сказал Сатору, подняв голову. — Ты сказала, что есть только один способ убить Акки?

— Ага, — я кивнула. — Для начала нужно будет узнать, где они находятся.

Мы крались к пещере из тупиковой ветви, пока не оказались в четырёх-пяти метрах от начала ответвления. В пещере было тихо. По моему жесту Сатору сделал крошечное зеркало из водяного пара и медленно повернул его в сторону врага. Как только мы увидели их Сатору тут же рассеял зеркало. Мы вновь отступили вглубь тупика.

На мгновение мы увидели их. Пятеро бакэ-нэдзуми лежало примерно в двадцати метрах, а за ними стоял ребёнок.

— Акки… он пришёл сюда не только для того, чтобы присоединиться к Якомару. Они собираются завести нас в ловушку, — тихо проговорил Сатору. — Если бы мы по глупости попытались выбежать, нам был бы конец.

— Разместить солдат в авангарде, а Акки в арьергарде — разумно, — понизив голос разъяснил Кироумару. — Я не смогу высунуться первым, солдаты изрешетят меня. А если затем выйдите вы, Акки разорвёт вас.

— Якомару кто-нибудь заметил?

— Нет… Этот трус всегда прячется позади.

В целом я ожидала, что Акки… ребёнок будет под защитой бакэ-нэдзуми.

С одной стороны, тот факт, что Якомару не был на передовой, был хорошей новостью, ведь исход решиться в мгновение. Будь Якомару там, он бы разгадал наш план, но находясь позади, у него не будет времени для этого.

Якомару редко ошибался, но после того, как «Акки» присоединился к нему, его уверенность в непобедимости «Акки» сделала его невнимательным. Нам нужно было действовать быстро, пока он не осознал свою оплошность. И Кироумару был нашим козырем.

— Я должна тебя попросить кое-что сделать, — сказала я, повернувшись к Кироумару.

— Что будет угодно… Если это приведёт к победе?

Я объяснила им свой план.

Кироумару, как и следовало ожидать, выглядел ошеломлённым, потерял дар речи.

— Это… твой план? Как ты к этому пришла? — спросил Сатору, находясь в таком же потрясении.

— Сюн сказал мне.

— Кто? Ах… Сюн!

Он наконец-то вспомнил.

Кироумару, молчавший некоторое время, внезапно разразился громким смехом.

— Замечательно. Вы первоклассный стратег… Я было думал, что у нас уже совсем нет шансов. Не могу поверить, что единственное оставшееся решение настолько простое.

— Сможешь сделать.

— Конечно. Вопрос лишь в том, как избавиться от запаха. Солдаты сразу почувствуют его.

— Верно…

Оглянувшись, мы увидели, что по стенкам пещеры стекают струи воды. Дождь, похоже, лил как прежде, не было никаких опасений, что он кончится.

Кироумару тщательно обмылся, а затем обмазался грязью. Сатору снял с себя всю одежду.

— Было бы лучше, будь у нас гуано, но думаю это должно сбить их с толку, — сказал Кироумару, принюхиваясь к себе.

— Но этого недостаточно… Сатору, сможешь изменить направление ветра? Хотя бы на нескольких секунд. Он поморщился:

— И в то же время сделать зеркало. Если это на несколько секунд, думаю, справлюсь, — на его лице появилась слабая улыбка. — Сюну было бы легко использовать две техники одновременно… Если мы выберемся отсюда, я хочу поговорить с тобой о нём.

— Ага.

Я о многом хотела поговорить с Сатору.

Кироумару было нелегко одеть одежду Сатору, поэтому мы помогли ему. Их тела были разные, поэтому было невозможно хорошо подогнать, но нам удалось всё одеть на него. Оставалось лишь его скрыть морду.

— Используем это, — сказал Сатору, снимая окровавленные повязки с рук и головы. Отодрав прилипший струп, раны снова начали кровоточить, но уже не выглядели такими серьезными.

— Да, это тоже поможет их обмануть. Акки может подумать, что лицо было обожжено из-за сгорающего Сайко-Бастер…

Кироумару взял окровавленные повязки и обмотал ими голову.

— Теперь мы готовы. Прежде чем мы начнём, могу я просить вас двоих? — официально заговорил Кироумару, похожий на жуткую мумию.

— Хорошо, говори.

— Когда всё кончится, полагаю, все люди сойдутся во мнении, что необходимо истребить всех бакэ-нэдзуми. Но я прошу, пожалуйста, пощадите королеву моей колонии Оосудзумэбати. Она надежда всех нас… Наша мать.

— Хорошо. Обещаю.

— Я тоже обещаю во что бы то ни стало спасти твою королеву, чтобы она осталась жива, а твоя колония восстановилась.

Хотя пасть Кироумару была скрыта повязками, я ощутила, что Кироумару улыбается.

— Теперь у меня больше нет никаких сожалений. Не могу дождаться, когда разобьются фантазии этого неверного словоблуда.

Мы подкрались к выходу из тупикового ответвления.

— Итак, как и было оговорено, я буду отсчитывать от десяти и как досчитаю до нуля мы начнём. Тогда я начну считать по порядку. На один Сатору остановит ветер. На два, три, четыре изменит направление ветра и создаст зеркало. На пять, шесть, семь я нападу. На восемь мы побежим…

— Понятно.

— Договорились.

Я медленно глубоко вдохнула.

В ближайшее время всё решится. От этой мысли у меня задрожали ноги. Я думала, что, пройдя через все эти ужасы стану храбрее, но мне всё равно было страшно.

«Я могу умереть»

Ещё столько вещей, которые я хочу сделать. Я не могла вынести мысли об исчезновении. Что моё тело будет гнить под землёй. Нет, не так. Я боялась, что умру напрасно. Что не смогу убить Акки. Умру зазря и услышу трубы — победный клич Якомару, и не смогу ничего поделать, кроме как извиниться перед человечеством за свою немощность.

От напряжения у меня во рту пересохло, началось лёгкое головокружение.

«Успокойся, сконцентрируйтесь на том, что важно» — твердила я себе.

— Ладно, вы готовы? Десять, девять, восемь, семь…

Пока я вела обратный отсчёт моё сердце начало бешено колотиться, готовилось к атаке.

— Три, два, один, ноль.

Ветер в пещере стих. Сатору создал стену в пещере слева, преграждающую ветер. Затем он сделал безвоздушное пространство перед стеной, используя такой же образ, как и при создании линзы.

— Один, — сразу же в воздухе из влаги начало формироваться зеркало.

— Два, три, четыре.

Сатору слегка ослабил переднюю часть безвоздушного пространства, отчего ветер остановился и начал затягиваться в обратную сторону. Я не могла этого почувствовать, находясь в ответвлении, но видела, как немного пыли стало двигаться в другом направлении, точно задул лёгкий ветерок. Зеркало медленно стало поворачиваться в сторону бакэ-нэдзуми. Я выбрала одного из них в отражении в зеркале. На этот раз я не должна была просто свернуть ему шею. Это должно произойти эффектней.

Я тихо повторила свою мантру.

— Пять.

Голова бакэ-нэдзуми взорвалась, разбрызгав кровь.

— Шесть.

Оставшиеся бакэ-нэдзуми в панике начали беспорядочно стрелять из ружей. Они не слышали, как Якомару приказывал им остановиться. После выстрела требуется время для перезарядки.

— Семь.

Стрельба прекратилась. Ещё двух бакэ-нэдзуми я подняла вверх и ударила о свод пещеры. Камни, кровь и плоть обрушились на оставшихся проливным дождём. Их было трое. Один из них бросился бежать и остальные последовали за ним.

— Восемь!

Кироумару выбежал, я последовала за ним. Он выглядел немного неуклюжим. Благодаря его размерам, бегущего на задних лапах Кироумару в тёмной пещере, с трудом можно было отличить от человека. Глядя через плечо Кироумару, я заметила небольшую фигурку, с рыжими волосами будто они были в крови. Ребёнок. Он глядел на нас с неприкрытой яростью.

Притворство одетого в человеческую одежду Кироумару было настолько искусно, что, возможно, могло посоперничать с господином Инуи, притворявшимся бакэ-нэдзуми. На бегу он делал вид, что использует магические силы, показывая на убегающих бакэ-нэдзуми. Я тут же отрубила им головы невидимым мечом. Из-за запаха крови в узкой пещере становилось трудно дышать.

— ヸ★＊∀§▲Ж…AДヺヹ! — Акки… Ребёнок зарычал голосом, не похожим на человеческий.

Кироумару внезапно остановился, как будто ударился о невидимую стену.

В его груди появилась большая дыра, через которую я могла видеть. Кровь залила меня с ног до головы. Я видела, как кишки вывалились из него назад и падают на землю.

— ヸ★＊∀§…

Ребёнок понял, что что-то не так и перестал рычать, вгляделся в Кироумару.

Человек умер бы мгновенно. Но Кироумару всё ещё стоял. Ему оставалось сделать последнее. Дрожащей рукой он стал разматывать повязки на голове. В пещере воцарилась тишина, словно недавние стенания были чем-то невероятным. Когда Кироумару закончил снимать повязки и показал свою морду бакэ-нэдзуми, ребёнок замер.

— Пϒガ… ▼Ë… ◿… — напоследок что-то на своём языке проговорил Кироумару и с шумом рухнул на землю. Я бросилась к нему, хотя было ясно, что он уже мёртв. На нём была вида удовлетворённая улыбка.

Раздался ужасающий вопль. Я подняла голову.

— ПϒガШ▼Ë… ◎◿…?

Акки… Ребёнок выглядел ошарашенным, его пробила мелкая дрожь, на лбу под рыжими волосами выступили капли пота.

Я хотела отвести взгляд, но закусив губу заставила себя смотреть.

Сын Марии и Мамору упал на колени, держась рукой за грудь.

В нём запустился Механизм Угасания от осознания, что он убил того, кого считает своим собратом.

Я закусила губу отчего почувствовала привкус метала во рту.

«Ему не спастись. Этот ребёнок…»

В этот момент мою грудь пронзила боль. Я ощутила холод, пробегающий по всему моему телу, от которого все волосы встали дыбом.

Как гром среди ясного неба:

«Мне тоже будет воздано?»

Я не думала, что и меня коснётся это, ведь этот ребёнок такой же человек, как и я человек.

Сатору подбежал ко мне сзади:

— Саки, ты как?

Я чувствовала себя плохо. В тот момент я действительно думала, что умру. Я сжимала грудь и отчаянно говорила сама себе: «Я не убивала, я не убивала, я не убивала…»

Внезапно я задумалась: почему я так сильно хочу остаться в живых. Все, кого я любила, умерли один за другим.

«Так почему же?»

Боль исчезла. Была ли я всё ещё жива? Я подняла глаза и увидела, что Сатору улыбается мне:

— Не волнуйся… Всё хорошо, — он обнял меня до боли крепко.

Я стала причиной смерти ребёнка, хотя не нападала на него. Поэтому Механизм Угасания не действовал, но привёл к приступу, предостерегающему меня.

Я вновь взглянула на ребёнка. Маленькое тело абсолютно неподвижно лежало на земле. А рядом с ним стоял поражённый Якомару.

Моё внимание привлёк цвет волос мёртвого ребёнка. Это был тот же рыжий цвет, что и у Марии в былые времена. Единственное, что она оставила после себя в этом мире… Я не хотела его убивать. Но иначе не могла.

По щекам полились слёзы.

Родись он в нашем округе он, несомненно, вырос бы милым, умным мальчиком. Этот ребёнок ни в чём невиновен…

Даже сейчас, под грузом вины за совершённое, я ощущаю неясный страх.

Даже зная, что этому никогда не суждено сбыться, я всё равно хотела бы, чтобы он встретил смерть как человек.

Ужасающие битвы и суматоха, точно наступающий закат богов*, вскоре сошли на нет. Потеряв свою единственную надежду, Якомару осознал, как завершиться эта война. Уже тогда он был лишь тенью самого себя. Мы схватили его и его войска, захватили его корабли и с победой вернулись в округ.

Люди собирались бросится в бега из округа, многие уже так поступили, однако, как только мы объявили, что «Акки» мёртв, всё резко изменилось.

Госпожа Томико, как и многие члены Этического Комитета погибла. На замену им в такой чрезвычайной ситуации была сформирована Комиссия Восстановления Порядка, как высший орган власти, дабы приступить к ответным мерам против бакэ-нэдзуми. Несмотря на нашу молодость, мы с Сатору были избраны членами этой Комиссии.

Большинство людей, ранее занимавшие руководящие должности в округе, были мертвы, отчего мы не могли позволить себе выбирать членов только лишь по старшинству. Большинству из нас было между двадцатью и тридцатью годами, выбирались те, кто отличился в битвах с бакэ-нэдзуми.

Мои родители были среди погибших. Сатору также потерял всю свою семью.

Я горько плакала, когда узнала об этом. Думала, что у меня уже закончились слёзы, но они не переставали течь несколько дней. Позже я услышала от людей, которые видели моих родителей, что они вернулись в округ как раз тогда, когда война приняла наиболее ужасный облик. По приказу Якомару труп Сисэя Кабураги был повешен на Святой Барьер. Тех, кто видел это охватил всепоглощающий страх. Они потеряли волю к борьбе и бросились в бега. Благодаря страху перед «Акки» бакэ-нэдзуми легко выследили и схватили почти сотню человек. На этом этапе Якомару начал брать людей в заложники вместо того, чтобы просто убивать их. Им завязывали глаза, чтобы они не могли использовать магические силы, и помещали в клетки.

Те, кто ещё не отказался от борьбы и продолжали атаковать бакэ-нэдзуми, тщательно избегали встречи с «Акки» и добросовестно старались уменьшить вражеские силы. Мои же родители как прибыли в округ ходили по школам, выпуская проклятых кошек. Проклятые кошки намного умнее, чем я предполагала. Они могли неделями выслеживать свою цель по оставленному запаху или по показанному им изображению.

Мои родители освободили двенадцать проклятых кошек, всех что были. Они скрывались в развалинах округа, выжидая благоприятной возможности убить «Акки». И в этом они практически преуспели. По словам людей, наблюдавших с крыш, когда кошки обнаружили «Акки» они, словно скоординировали свои действия для атаки. «Акки» и охраняющие его бакэ-нэдзуми двигались на юг, кога с запада стала приближаться коричневая кошка, а с востока серая. Когда бакэ-нэдзуми уловили запах коричневой кошки, они собрались защищать западную сторону, и в открытую ими брешь бросилась серая. А затем, словно ожидая этого, появились чёрная и чёрно-бело-рыжая кошки и набросились на «Акки» сзади, с севера. Трёхцветная кошка, быстро сделала круг, чтобы подойти с юга и окружить «Акки». В окружении трёх кошек, казалось, он был в безвыходном положении. Ему будет затруднительно справится с тремя кошками одновременно, только если он не такой же превосходный мастер как Сисэй Кабураги.

Однако охраняющим его бакэ-нэдзуми удалось в последний момент отразить атаку кошек. Они были мутантами с острыми иглами на спинах, как ежи, отчего кошкам требовалось время, чтобы убить их. Покакошки расправлялись с одним из них, разорвав тому живот, у «Акки» уже было более чем достаточно времени, чтобы убить всех трёх кошек. В конце концов, проклятые кошки не смогли прикончить «Акки», но смогли задержать его, что позволило сбежать горожанам.

Когда нечистые кошки пытались остановить «Акки», мои родители пошли в библиотеку, чтобы сжечь все книги, которые могли оказаться опасными в руках врага. Однако дым привлёк ненужное внимание. Когда мои родители вышли из библиотеки, они наткнулись на «Акки»… Я считаю, что мои родители, как и все другие люди, что пожертвовали собой, умерли не напрасно.

Поскольку мы не могли справится с «Акки», люди прибывали в замешательстве. Но вдруг «Акки» стал странно себя вести, он не решался нападать, стал рассеянным. Благодаря чему было спасено немало жизней. Причины этого неясны, но, возможно, возымели силу молитвы об изгнании «Акки».

Якомару, пытая пленных, узнал об этом и быстро повёл своих лучших бойцов и «Акки», за границы округа, чтобы сжечь Храм Сёудзёу вместе со священником Мусином, кансу Гёусей и почти всеми монахами, что там были. Никому не удалось остановить «Акки». Тогда же Якомару, вероятно, прознал про нас и двинулся вдогонку.

Вернёмся в настоящее. Весть о смерти «Акки» распространилась в мгновение ока, она сжигала страх в сердцах каждого, сменяя его яростью и желанием мести. Тогда же из окрестностей прибыла помощь из Тайнай 84 в Хокурику и Коуми 95 в Тюубу.

Ситуация менялась стремительно.

Кроме своего смертельного оружия — «Акки» бакэ-нэдзуми потеряли также и мозг нападения — Якомару, и даже всех мутантов навроде сумифуки, что были созданы для нападения на нас. Они ничего не могли поделать. И не могли сбежать благодаря окружению прибывших членов Отдела по охране природы из ближайших округов.

Заместитель Якомару, Скуик, взявший на себя командование, вернул всех до единого украденных младенцев и отправил гонца для переговоров о перемирии. Но Комиссия Восстановления Порядка пять минут набивал его соломой, делая из него чучело, а затем отправил обратно с письмом с вежливым отказом в его пасти. Следующий принёс письмо о безоговорочной капитуляции, взамен сохранения жизни своих солдат. Его с помощью магических сил мутировали в кучу раковых клеток, отчего он совершенно перестал походить на самого себя, и также отправили назад.

Видя, что ничего больше не остаётся, Скуик повёл в бой все оставшиеся силы с готовностью умереть почётно. Но люди всё ещё были в ярости, они жаждали мести и не собирались дать им умереть так просто. Каждого встречного они пытали медленно и мучительно.

Мы с Сатору тоже принимали участие в их уничтожении, но я не желаю подробно описывать эти события.

Есть вещи, которые я никогда уже не забуду: огромное поле, полностью окроплённое кровью, заволок туман, пахнущий этой самой кровью — необычное зрелище; и характерный для грызунов вопль тысяч бакэ-нэдзуми, расходящийся эхом по округе. Это было похоже на крики множества людей.

Неделю спустя я увидела Якомару, он выглядел осунувшимся, потерявшим дух существом. Он сидел на каменном полу, прикованный цепями, и, подняв голову, смотрел на нас.

— Якомару. Ты помнишь нас?

Он как-то непонятно отреагировал на мой вопрос.

— Я Саки Ватанабе из Отдела по контролю видов Пункта Здравоохранения. А это Сатору Асахина из фермы Мёухоу.

— Помню, — последовал хриплый ответ после паузы. — Это вы убили нашего мессию и схватили меня в пещерах под Токио.

— О чём ты? Мы не убивали его! — рявкнул Сатору. — Это был твой грязный план убийства Марии с Мамору. Из-за тебя ребёнок убил множество людей! Это всё на твоей совести. Всё произошедшее.

Якомару не отвечал.

— Тебя будут судить, но перед этим я хочу спросить, — тихо сказала я.

Обычно прочие виды не представали пред судом, но на этот раз Комиссия Восстановления Порядка решила специальным указом устроить для него суд. Обратившись к книгам, оказалось, что это первый судебный процесс за прошедшие тысячелетия с последнего подобного суда в Европе*, где обвиняемый был не человеком, а животным. Однако Якомару практически не дадут высказаться, не говоря уже о непредвзятости.

— Зачем ты всё это сделал?

— Всё это…? — Якомару слабо улыбнулся.

— Тебе предъявлено огромное количество обвинений. Я хочу услышать, причину по которой ты пошёл на этот ужас, убивая неповинных людей.

Якомару пришлось повернуть голову в неудобное положение, чтобы взглянуть на меня:

— Это часть плана. Когда мы восстали, мы должны были сделать всё возможное, чтобы победить. Если бы мы проиграли… ну, я был бы ровно в том же положении, что и сейчас.

— Почему ты восстал против людей?

— Потому что мы не ваши рабы.

— Почему вы рабы? Конечно, вы трудитесь по нашей просьбе, но вы ведь полностью под вашим личным самоуправлением, — резко проговорил Сатору.

— Только когда вы в прекрасном расположении духа, мой господин. Но, только мы вызовем ваш гнев, даже если причина незначительна, колония сразу же будет уничтожена. Возможно, наше положение даже хуже, чем у рабов.

Я вспомнила, как Кироумару говорил в основном то же самое.

— Истребление колонии — высшее мера наказания. Она не применяется при проступках… А лишь при убийстве человека и предательстве.

Я вспомнила наказания, применявшиеся Отделом по контролю видов в прошлом.

— Что было раньше, курица или яйцо…? В любом случае наша возможность продолжать жить столь же хлипка, сколь тонки пузыри на поверхности пруда. Разве не естественно желание избежать этой неуверенности? — сказал Якомару, оскалив зубы и высоко подняв голову. — Мы столь же разумны, как и вы. Единственное, что у вас есть эти магические проклятые силы, а у нас их нет.

— Непростительно. Твоих слов более чем достаточно, чтобы заслужить смертную казнь, — сказал Сатору, холодно глядя на Якомару.

— Моя судьба в любом случае не изменится, — Якомару пожал плечами.

— Говоришь, что действовал на благо колонии, но Кироумару имел другое мнение о тебе. Даже если ты хотел объединить колонии, как ты оправдаешь захват королев и использование их отпрысков как домашний скот?

— Кироумару — грозный сёгун, но он пережиток прошлого. Он не может увидеть всей сути. Пока у власти королевы, невозможно что-либо изменить. Я пытался начать революцию не только в своей колонии.

— Почему? Чтобы утолить свою жажду власти?

— Это большее, это было ради всех моих собратьев.

— Собратьев? Звучит здорово. Ты хладнокровно посылал своих бойцов умирать, даже глазом не моргнув.

— Как я уже сказал, всё это часть плана. В нём не было бы смысла, если бы мы проиграли. Каждая жертва стоила того если бы мы победи.

Сатору щёлкнул языком:

— Как и прежде ты языкаст. Но, как же досадно, в этом нет смысла если проиграть. А ты проиграл.

— Да. Поэтому я заслуживаю смерти. У меня был всемогущий мессия, но я попался на простую уловку и всё потерял, — Якомару обессилено опустил голову. — Мы могли бы изменить историю… Мы могли бы осуществить нашу величайшую мечту — освободить наших собратьев. Другого такого шанса может больше и не быть.

— Саки. Идём. Дальнейшие разговоры — пустая трата времени.

— Подожди, — сказала я Сатору. — Якомару.

— Моё имя Сквир.

— Тогда Сквир. Я хочу попросить тебя лишь об одном, чтобы ты принёс извинения за убийства людей, что ты совершил.

— Хорошо, — язвительно проговорил Якомару… Сквир. — Но прежде извинитесь вы. Извинитесь перед всеми моими собратьями, которых вы раздавили, словно насекомых.

Если кратко, суд был полным фарсом.

Преступления Якомару перечислялись одно за другим, а в это время все пришедшие на суд (присутствовали, наверное, все выжившие, кроме тяжелобольных и раненых) гневно повышали голос.

Обвинитель Кимото (которая раньше была помощницей госпожи Томико), решив, что люди достаточно взволнованы, повернулась к Якомару, прикованному к скамье:

— Итак, Якомару. Тебе даётся шанс оправдаться.

— Моё имя Сквир! — закричал он. Из-за чего люди неодобрительно освистала его.

— Животное, ты нагло отвергаешь имя, милостиво дарованное тебе нами?

— Мы не животные и не ваши рабы!

От этих слов гнев толпы достиг пика. Просачивающиеся магические силы наполнили зал суда напряженной атмосферой, от которой у меня заболела голова. Однако Якомару, готовый к смерти, не испугался.

— Если вы не животное, то кто вы?

Сквир медленно огляделся. Когда наши взгляды встретились на долю секунды моё сердце ёкнуло.

— Мы — люди!

Аудитория на мгновение замолчала. А затем взорвалась смехом. Смех продолжался длительно время, даже госпожа Кимото не могла скрыть своей улыбки. Когда толпа наконец успокоилась, Сквир заговорил прежде, чем Кимото успела открыть рот:

— Смейтесь сколько хотите. Никакое зло не процветает вечно! Даже если я умру, однажды кто-нибудь да продолжит моё дело. И этот день будет концом вашей тирании!

В суде воцарился хаос. Люди со вздутыми венами на висках кричали, требуя разорвать его на куски прямо сейчас.

— Прошу вас всех, пожалуйста, ожидайте… — пыталась успокоить всех госпожа Кимото. — Про-ошу услышьте меня! Слушайте! Просто убить его было бы слишком снисходительно. Подумайте обо всех злодеяниях, которые совершил он. Можно ли мы дать ему упокоение. Я требую этому неверному наказанием вечным адом*!

Толпа бурно зааплодировала.

Я незаметно выскользнул из зала суда. Сатору последовал за мной.

— Что с тобой? Он ведь получит по заслугам.

— Так ли это?

— О чём ты? Твои родители, моя семья, множество людей в округе… Сколько их? Они все мертвы.

— Да, но есть ли смысл в такой жестокой мести? Было бы достаточно просто убить его.

— Этого никто не примет. Слышишь эти голоса?

Их неистовые крики, вероятно, были слышны на многие километры. Вскоре они перешли в ритмичные выкрики — «Вечный!», «Ад!».

— Я уже не знаю… что правильно, — прошептала я.

Суд завершился после полудня. Сквир был приговорен к вечному аду: в его мозг посылались сигналы максимальной боли от каждой нервной клетки в его теле, при этом магической силой лечатся любые проблемы со здоровьем, лишая его возможности найти своё спасение в смерти или безумии — высшее наказание.

В таком состоянии Сквир мог прожить сотню лет.

Я вспомнила слова госпожи Томико: «Обещаю, что они будут умирать медленно и мучительно, в страданиях, что не испытывало ещё ни одно живое существо»

Эти слова стали реальностью. И в моём сердце осталась лишь глубокая пустота.

***

↑Рагнарёк.

↑Суды над животными имели место главным образом в средневековой Европе. Эти суды рассматривали поведение животных, представляющее общественную опасность.

↑無間地獄 (mugenjigoku) — буд. огненный ад (последний из восьми кругов ада).