Онлайн чтение книги Король-самоубийца The Suicide King / The Fallocaust Series
Глава 52 Сангвин

- Дейзи… Дейзи… дай свое сердце мне… - тихонько напевал я себе под нос, единственным видящим глазом рассматривая на бледном запястье переплетение вен, напоминающих реки и дороги на выцветшей карте. Синие и красные прожилки, тонкие и пошире. Я проследил их взглядом по складочкам и шрамам на руках, пока они не скрылись под кожей, реки не исчезли в подземных источниках, дороги - в туннелях.

- Я схожу с ума, - продолжал я петь и медленно согнул пальцы в кулак, чтобы кровеносные сосуды проявились лучше. Голубая вена на запястье вздулась и разветвилась на более мелкие прожилки, похожие на переплетения виноградных лоз. Вот она идеально подойдет. - Все от любви… к тебе, - я прикусил зубами и оттянул тонкую кожу на запястье. Кожа побелела, словно увидела что-то пугающее, а потом покраснела от притока крови. Я не прокусил ее, иначе кровь хлестала бы до другого конца комнаты.

Кровь бы окрасила бетон. В этом подвале все стены бетонные, к тому же выкрашены в белый цвет, что, несмотря на несколько вмятин и царапин, идеально подходит для рисования.

Рисовать, раскрашивать. Но что? Не знаю. В голове возникают образы ворон и домовых, и меня тянет их нарисовать. Я не почувствую себя комфортно, пока эта комната не станет похожа на ту, из моего прошлого.

Я снова прикусил кожу на запястье, и привкус железа смешался с моей слюной и воздухом вокруг. Что странно, от этого аромата к горлу не подкатила жажда добраться до источника жизни, разрывая тонкую, как бумага, плоть, отделяющую жизнь от смерти для всех существ в мире.

Никакого внутреннего порыва, кроме боли, и я смирился. Значит, смогу спокойно порисовать.

Вдалеке открылась дверь, но мой взгляд не отрывался от белого бетона. Будущие рисунки образами всплывали в голове. Истории, которые я расскажу на этих чистых холстах, уже есть там, просто они ждут, когда я воплощу их в жизнь. Мой долг - рассказать всему миру и окружающим меня людям об ужасных вещах, которые я видел.

Он вернул меня в подвал. Он вернул меня в подвал. Кроу смотрел ему в глаза и не видел в них ни любви, ни узнавания, только пронизывающий взгляд человека, смотрящего на незнакомца. Вот кем мы были для него - всего лишь незнакомцами, которых надо наказать максимально жестоко и бесчеловечно, потому что у него нет привязанности к незнакомцам, их страдания его не волнуют.

В том подвале он оставил меня на жестком, шершавом и неудобном матрасе. Матрас пропитался таким количеством разнообразных телесных жидкостей, рвотой, мочой, кровью и спермой, что превратился в рыхлый каменный остров. Именно туда они заволокли меня и заковали в цепи, приговорив утонуть в воспоминаниях, оставленных в том подвале застаиваться и гнить. Воспоминания лежали в темноте, впав в спячку, как клопы, и ждали малейшего движения, капельки тепла, чтобы ожить и поглотить живое существо, заблудившееся в этом склепе страданий.

Я остался там, в той темноте, и распался на множество кусочков. Я стал людьми, о существовании которых внутри себя даже не подозревал, тем, чьи голоса можно услышать, только если копать глубже, мимо эксгумированного трупа и его зловонной тухлятины, в толщу земли и дальше.

Пока не докопаешь до ада, где краски яркие, а крики - пронзительные. Где боль настолько всепоглощающая, повсеместная и многообразная, что кажется, будто у нее есть свой вкус. Именно там нашлись голоса и имена моего расколотого «я», и над ними с улыбкой на губах возвышался Кроу.

Кроу сидел у меня на плече, но он не стал мной. Ему запретили.

Ему больше не позволили брать верх. 

И он послушался.

Но остался со мной, видимый и такой же реальный, как четыре стены, на которых все еще сохранились пятна от моих старых картин, и злобно нашептывал мне на ухо свои гнусные подсказки. Он снова учил меня, как справляться, когда у меня ничего не осталось, и в те невыносимые дни я цеплялся за каждое его слово.

Тик-так, тик-так, тик-так, тик-так тикают часы без стрелок.

Я встал с кровати и сел на серый ковер. Свет надо мной слепил, и хотя я воскрес и восстановился, мой левый глаз ничего не видел, но голову забивали более важные вещи, и шепот в голове твердил не думать об этом, не беспокоиться.

Силас привел меня в подвал. Я спустился по бетонной лестнице и вошел в дверь, заляпанную множеством отвратительных оттенков. Там я остался, и там же сломался. Я стал безликим, чужим для всех и для самого себя - я содрал свое лицо.

Я содрал свое лицо.

Тик-так тикают часы без стрелок. Тик-так тикают часы без циферблата. Они продолжают тикать, следуя за ходом времени, но часы сломаны, и все, что они умеют делать, - это тик-так, тик-так, и щелкать, щелкать, щелкать, щелкать. В моей голове раздавались частые короткие щелчки, и иногда я щелкал в ответ.

Когда я сидел в своем подвале, еще до щелчков, пришли люди, и я решил, что хочу забрать себе их лица. Но они убили меня, и когда я очнулся, мое лицо восстановилось, но левый глаз не видел. Пришлось пожертвовать жизнью, чтобы увидеть что-то еще, кроме светящейся в темноте белой двери; чтобы почувствовать что-то еще, кроме прижатого ко мне тощего тела, и услышать что-то кроме панических криков маленького мальчика, когда тот мужчина насиловал его в восемь лет. Я потерял свой глаз. Я потерял свой глаз, и вот я здесь, без рук, без лица, только тик-так, тик-так.

- Сангвин? Что ты делаешь? - спросил он. 

Сначала он был для меня незнакомцем, но теперь стал единственным, кого я видел. Белый и черный, хороший и плохой, горячий и холодный, яд и противоядие. Когда белое пламя смерти отпустило нас, мы посмотрели в его глаза. 

Этот человек снова нарисовал наши лица, и мы увидели много нового. Этот человек что-то показал Кроу, что-то показал мне. Он показал что-то Сами и Сангвину, который сидел, уткнувшись лицом в угол, и орал на стену.

Он назвал меня Сангвином, и я откликнулся. Они знали меня таким, но я был всего лишь разбитым зеркалом, в котором отражались похожие внешне, но разные внутри люди.

Я провел пальцами по запястью и сосредоточился на рисунке передо мной. Ворона в пол-оборота, ее глаз белый, как бетон, а туловище красное. Ее голова почти касается полки из гипсокартона, а лапы вцепились в серый ковер.

Повернув голову вправо и влево, я увидел, что вся стена, от края до края, раскрашена рисунками. Домовые, вороны, красные солнца, люди с острыми зубами и люди с винирами, одни улыбались, другие хмурились. Пока я рассматривал картинки, на меня накатила слабость, и я покачнулся. Темный покров статического электричества накрыл меня, и я повалился навзничь на ковер.

Время снова понеслось. Только что я сидел на матрасе, и вдруг бетонная стена напротив кровати уже разрисована, а в комнате стоит тяжелый запах крови.

- Сангвин… - голос Гейджа звучит напряженно. Он положил руку мне на запястье, а потом на голову. - Я же говорил тебе… - он помог мне сесть, обхватил за плечи и встряхнул. - Я же говорил тебе, что ты больше туда не вернешься! Почему… - у него вырвался разочарованный рык. - …почему я не могу вылечить тебя? Ты должен был психически поправиться. Я не понимаю, почему мои способности на тебя не действуют! - моя голова моталась взад-вперед, пока он тряс меня, и когда он остановился, я сосредоточился на нем.

Гейдж выглядит обеспокоенным, его разноцветные глаза широко распахнулись под приподнятыми бровями. У него мягкий взгляд, такой нежный. Хочется вырвать эти глаза и съесть, чтобы понять, отличаются ли они по вкусу так же, как по цвету.

Я поднял руку и дотронулся пальцами до его щеки, но он избежал моего прикосновения. 

- Ты так болен, - пробормотал он. - Ты в ужасном состоянии. Ты болен, очень болен. И они говорят, что я должен сделать тебе еще хуже. Они настаивают, чтобы я... - он помотал головой. - Нет. Я не могу! - внезапно закричал он.

Его волнение неприятно мне, или чему-то внутри меня. Во мне что-то есть. Кроу к этому прислушивается.

- Мы всегда были больны, - прошептал я, снова пытаясь дотронуться до него. Он вздрогнул, но позволил мне коснуться его. - Чего хотят от тебя голоса голове?

- Ты знаешь, чего. Ты не помнишь? - Гейдж покачал головой и поднялся. Он протянул мне руку, и я тоже встал.

Зря я думал, что со мной все в порядке: едва сделав шаг, нога стала ватной, и я упал на колени. Гейдж издал возглас и что-то сказал, но у меня в голове все перевернулось и кружилось, кружилось, кружилось.

Тик-так, тик-так, тик-так тикают часы без стрелок.

Гейдж схватил меня за запястье и что-то говорил, но его слова заглушались и искажались, словно слышались из-под толщи воды. Я посмотрел вниз и увидел кровь на поврежденной коже, синие вены, которые я видел снаружи, оказались красными внутри, и из них вытекали рубиновые капли, сверкающие кристаллы, похожие на слезы плачущего красного солнца. Внутри дыры в запястье виднелись разноцветные нити, они сгибались и натягивались, когда я шевелил пальцами, и перекачивали кровь, которая раскрашивала мое тело.

Мелькнуло что-то необычное. Я присмотрелся - одна из моих вен почернела, но, как будто узнав, что я за ней наблюдаю, она втянулась под кожу и исчезла.

Гейдж накрыл мое запястье ладонью, и его голубой глаз почернел. Затемнение распространилось как импульс, началось в зрачке и распространилось по окружности к векам. Когда он закончил то, что делал, чернота стянулась обратно к зрачку, и радужка снова обрела голубой цвет.

Он убрал руку, ладонь под большим пальцем перепачкалась кровью. Дыра на запястье никуда не делась, но кровь из нее больше не сочилась.

- Ты умеешь останавливать кровотечение? - спросил я.

Гейдж кивнул и повел меня в гостиную. 

- Так я спас Керреса, но… я не знаю, выживет он в итоге или нет. Ему становится хуже, - он взял меня за руку, и мы прошли в самую большую комнату в доме, гостиную с кухней в задней части. В гостиной стоял черный диван и стеклянный журнальный столик с металлическим каркасом между двух мягких кресел, а у стены на деревянной подставке стоял телевизор. Голубые огромные шторы задернули, заблокировав солнечный свет, стены выкрашены в бежевый цвет, а ковер серый.

И еще попугайчики, канарейки и большой попугай.

- Почему? - я склонил голову набок. Глядя на них, я понял, что слышал этих птиц, но они не похожи на моих ворон. Они красиво чирикают, свистят и прыгают, их маленькие разноцветные тельца излучают счастье. Но это не мои вороны. Мои птицы говорили и каркали, но точно не пели. Темные и крупные, зловещие создания, забиравшиеся на самый верх, чтобы взирать на людей, копошащихся внизу.

Гейдж оставил меня в дверях и подошел к мужчине, которого я давно не видел. Мужчина лежал на матрасе на ковре между гостиной и кухней, укрытый одеялом почти до подбородка пепельного лица. У него мертвые глаза и губы похожи на дождевых червей. Этот человек не жилец, я согласился с этим, кивнув головой, и подошел к золотой птичьей клетке, стоявшей на подставке за диваном. Внутри сидел зеленый волнистый попугайчик. Остальные клетки расставили на кухонном столе, у телевизора и на книжных полках без книг, заваленных мусором и бумагами.

- Они… ну, если они умрут, значит я испускаю радиацию, - сказал Гейдж, увидев, что я заинтересовался птицами. - Иногда я сам не понимаю... - он на мгновение закрыл глаза, а потом медленно открыл их и подошел ко мне с виноватым видом. - Мне нужно кое-что сделать. Они... сказали мне, что время пришло.

Я посмотрел на него, но внутри меня все затрепетало. Далекие эмоции, словно озеро на дне шахты, труднодоступное и окутанное тьмой, выпустило на поверхность пузырьки волнения.

Гейдж наклонился и поцеловал меня. Охватившее меня возбуждение, странное чувство, которое я часто испытывал в прошлом, в этот раз ощущалось будто принадлежащим не мне. Я прижался к нему, и мы приоткрыли губы друг для друга.

Что-то начало подкатывать к горлу. Что-то... что внутри меня. Не воображаемое проявление моего безумия, а…

Я захотел отстраниться, но не смог, а еще теснее прильнул к губам Гейджа. Кончик языка коснулся чего-то, на ощупь напоминающее макароны, но твердого, как проволока. Я хотел запаниковать, разорвать поцелуй, но эти эмоции, за которые мозг пытался ухватиться, оказались далеки и недосягаемы, как звезды в космическом пространстве, до которых никому не суждено дотянуться.

Рот наполнила горечь, слизь, по вкусу напоминавшая несвежую, гнившую на солнце кровь, потекла по моему горлу, вызывая рвотный позыв.

Губы Гейджа продолжали двигаться на моих губах. Широко открытыми глазами я смотрел на его закрытые веки.

Я задохнулся и замычал, почувствовав острую боль в затылке, она затопила мозг разнообразием ощущений, что-то тянулось, дергалось, впивалось, вырывало холодные предметы. Мои имплантаты? Не понятно, но мучительно больно.

Я закричал, когда почувствовал, как в моем мозгу просверлили дырку, и горькая гнилая слизь хлынула изо рта.

Очередной скачок времени. Я сижу за кухонным столом и смотрю на Гейджа. Тот скрестил руки на столешнице и, уткнувшись в них лицом, что-то несвязно бормочет.

Передо мной стоит тарелка с едой. Я опустил глаза, и мой мозг приказал мне продолжать есть, почувствовав зверский голод, я тут же подчинился. Я снова взглянул на Гейджа, убедиться, что он такой же голодный, но перед ним ничего не было.

- Гейдж...? Воды? - послышался слабый голос. Я посмотрел налево и увидел укрытого одеялом Керреса. Его тело тряслось, и у него выпадали волосы. Скорчившиеся посиневшие пальцы сжимали зеленое одеяло, как спасательный круг. Этот человек совсем плох, кажется, он умирает.

Гейдж подбежал к нему с синим пластиковым стаканчиком воды и опустился на колени. 

- Вот так, - сказал он, поднося воду к губам. - Ты должен держаться. Они говорят, ты должен держаться.

Керрес громко прихлебывал и глотал, вода стекала по подбородку и впитывалась в одеяло темными пятнами. Он напился и покачал головой. 

- Скоро митинг. Они найдут мне врача, - его голос звучал как удар кувалдой по металлу, такой же резкий и грубый.

Любопытно, но на лице Гейджа отразилось волнение. 

- Да, я знаю, что скоро митинг… у них там будет врач?

- Да, и Джейси уже рассказала им о тебе, - проскрежетал Керрес. - Они помогут тебе… мы поможем друг другу.

Гейдж уговаривал его выпить еще. 

- Хорошо, до тех пор ты… просто держись. Мы не можем свергнуть химер… если тебя не станет.

- В его голосе... столько обмана, - прошептал Кроу у меня на плече. - Он хочет, чтобы тот выжил, но по другим причинам. И на митинг он хочет пойти по другим причинам.

- Хочет? - спросил я, привлекая внимание Гейджа и Керреса своим внезапным ответом Кроу. - Какие причины?

Мой друг улыбнулся, прищурив красные глаза, скрытые длинной черной челкой. Я узнал этого человека, я видел его в зеркале, но больше он не мое отражение, а облик из прошлого. У меня нет лица. Я разбит. Теперь в моем переполненном сознании много людей. У них нет имен. Как я могу звать по имени тех, кого не могу увидеть? Они появились без предупреждения, как призраки, и вытолкали меня с водительского кресла, а когда я вернулся… когда я вернулся…

Тик-так.

Я в туалете. Я посмотрел вниз, понимая, что писаю, и увидел кровь в моче, ставшей темно-желтой, почти коричневой. Вода в унитазе окрасилась в бурый, и я застонал, когда острая боль пронзила пах до сердца. Я оперся рукой о стену и застонал. Желудок дернулся и скрутился. Я закончил мочиться и сел на унитаз, обхватив себя руками за живот, и закрыл глаза. Меня тошнило, и отчетливо ощущался привкус гнилой горькой крови, которая попала мне в рот. Теперь я чувствовал ее в своем желудке.

Я посмотрел вниз, прижал ладонь к пупку и надавил, но там, где ожидались мягкие ткани и мышцы… я нащупал комки.

Разум искал эмоции, которые могло вызвать это открытие, но они притупились и исчезли. Тогда я встал и умылся.

Я посмотрел на свое отражение и увидел свое физическое «я». Я выглядел хорошо, здоровый после воскрешения.

Но нет… Я другой.

Один глаз почернел.

Время схватило меня и швырнуло вперед, и, словно физически толкнув в сознание, я споткнулся и упал. 

Что-то, нет, кто-то, кого я нес на руках, с криком боли полетел на пол. Я приземлился во что-то холодное и мокрое, а, вдохнув, почувствовал сырой, спертый воздух и слабую вонь сточных вод и прочей мерзости.

- Ты в порядке? - услышал я тревожный голос Гейджа. - Скажи что-нибудь.

Пошевелив руками, я понял, что запястья скованы наручниками, а на шее ошейник, а когда перевернулся на спину, почувствовал запах крови. Я вытер нос рукой в наручниках и попытался подняться.

- Я… Я в порядке, - услышал я хриплый голос Керреса. С трудом поднявшись на ноги, я прислонился к стене, со всех сторон меня окружали холодные кирпичные стены, пахнущий древностью, как внутри пещеры или здания с подтекающей крышей. В этот момент мозг решил включить ночное зрение, я осмотрелся и понял, что нахожусь в канализации. Я даже узнал эти туннели - мы находились под Моросом.

- Сангвин, подними его, - скомандовал Гейдж.

Я сильно прищурился и потер глаз, которые снова зачесались, затем подошел к ярко-синему свертку и поднял его.

Керрес с лицом, облепленным мокрой грязью, хрипло вздохнул и пошевелил губами слова благодарности. Он оказался легким, и его кости впивались мне в руки и живот. Я помнил этого человека, и то, что он бывший парень моего младшего брата, но эти факты казались далекими, как будто для того, чтобы вспомнить, мне пришлось рассматривать их в две пары биноклей. Информация была, но туманная и расплывчатая, а цвета тусклые и неяркие.

- Ты сможешь говорить? - спросил Гейдж. Он шел рядом со мной, держа руку на голове Керреса.

- Даже если это убьет меня, - сказал Керрес, сделал глубокий вдох, и его голос окреп, хотя и ненамного. - Нам пора действовать, Гейдж. Пока они слабы и сломлены. Ты показал мне, на что способен, и ты мне нужен. Мы оба хотим покончить с этими омерзительными тварями, и сейчас самое подходящее время.

Гейдж прикусил нижнюю губу, и под его молчание я услышал голоса, эхом отдающиеся в туннелях. Я наклонил голову, прислушался и понял, что далеко впереди много людей, их голоса такие громкие, что казались одним непрерывным гулом. Я не знал, куда меня ведут, но там много людей, и они ждут нас или Керреса.

Кримстоуны… мозг пытался ухватить эту информацию, но что-то внутри меня отшвырнуло ее. Мотивации бороться за нее не возникло, поэтому я смирился с ее исчезновением, и продолжал идти с Керресом на руках.

- Гейдж... это надо сделать, - прохрипел Керрес. - Если я умру… ты сильный, ты сможешь это закончить. Мы страдаем от химер уже несколько десятилетий. Ты станешь героем - ты спасешь этот гребаный мир, Гейдж.

- Он сумасшедший и опасный, - сказал Кроу у меня на плече. - Тебе надо сопротивляться.

Сопротивляться? Я нахмурился, Кроу говорит странные слова, и я их не понимаю. Чему я должен сопротивляться?

Гейдж решительно кивнул. 

- Я видел, как живут эти монстры, - ответил он, хватая Керреса за руку. - Я видел, что для них нормально, и… - он вздрогнул и покачал головой. - Я видел то, что они называют... приемлемым. Не сомневайся, я с тобой.

Глаза Керреса, бывшие еще секунду назад едва тлеющими угольками, засияли. Он крепко сжал руку Гейджа. 

- Я хочу дожить до этого, - прохрипел он, и я почувствовал, как дрожь пробежала по его хрупкому телу. - Я хочу дожить до их падения, увидеть своими глазами, как Джейд… сожалеет о своем выборе.

Да, я помню. Глубоко внутри, в лабиринтах эмоций, слишком запутанных, чтобы отыскать и ухватиться хоть за одну, я почувствовал облегчение. Мой маленький mihi не у них.

Голоса людей приближались, и в конце длинного туннеля забрезжил свет.

- Их много, - сказал Керрес ожившим голосом. Он улыбнулся Гейджу, и в его глазах заблестели слезы. - С каждым нашим митингом их становится все больше. Гейдж, я знаю, что на этот раз у меня получится. Больше нет ни Мёрко, ни Милоша, нет лидеров, которые могут привести нас к неудаче… только я и ты. Я уверен, с тобой мы, наконец, добьемся успеха, - надежда горела в его глазах, вновь обретенный оптимизм наполнял тело энергией.

- Я тоже уверен в успехе, - ответил Гейдж, но внезапно встревожился и нахмурился. - Иногда у меня мелькают воспоминания о том, кем я был раньше… Я вижу кого-то могущественного, кого боялись, - мы подошли к выходу их туннеля, и я почувствовал, что прорываюсь в энергетическую атмосферу помещения, словно сквозь стену электрических разрядов. - Думаю, меня создали для совершения ужасных поступков, и кажется, я их совершал… возможно, я даже приложил руку к тому, что произошло с этим миром, - он сделал паузу, и я услышал взволнованные голоса, кто-то обращался к толпе через микрофон, и все отвечали энергичными соглашающимися возгласами. - Мне пора покаяться. Пришло время и мне сделать что-то хорошее, - Гейдж поднял на меня глаза. - У меня уже есть один, и он будет моим носителем, многоразовым. С ним я соберу целую армию.

Я хотел озадаченно посмотреть на него, но что-то удержало мое выражение лица нейтральным. Керрес, однако, выглядел смущенным. 

- Носитель? Армия? Ты имеешь в виду ментальный контроль?

Гейдж покачал головой и погладил Керреса по волосам. 

- Нет, мой ментальный контроль - это не долгосрочное решение, - на его лице появилась легкая улыбка, он поднял руку и помахал ею перед моими глазами. - У меня в запасе есть другие способы, о которых они никогда раньше не слышали.

- Какие... способы?

- Позволь нам позаботиться о твоем выздоровлении, Керрес. Вылечим тебя и подготовим наших новых поданных к их новому миру, - ответил Гейдж и, улыбнувшись, опустил руку. Он направился вперед, к свету перед нами, затем повернул налево. Я последовал за ним и шагнул из коридора в большую комнату.

Помещение со стенами из крошащегося коричневого кирпича забито людьми до отказа. Большая комната размером примерно пятнадцать на пятнадцать метров, где под потолком от одной кирпичной стены к другой тянулись ржавые трубы, исчезавшие в затянутых паутиной дырах. Трубы проржавели, погнулись, некоторые сломались и касались земли, образуя идеальные пандусы для радкрыс и падальщиков. Что бы раньше тут ни находилось, теперь это помещение стало главным местом встречи мятежных моросцев, союзников Керреса и, возможно, будущих Кримстоунов. 

В передней части комнаты стояла молодая женщина с короткими светлыми волосами, рука с микрофоном опустилась, едва она заметила наше появление. Ее лицо вытянулось, а глаза расширились. 

- Они здесь... - прошептала она и призвала всех уже громче. - Расступитесь, все расступитесь и дайте им пройти. Керрес… Керрес, ты выглядишь ужасно.

Толпа людей, не меньше сотни, все повернулись ко входу в туннель и в шоке уставились на Керреса. Но когда их взгляды устремились выше, они меня узнали, и в глазах появились удивление и ненависть.

- Он под моим контролем, - громко предупредил Гейдж. - Он никому из вас не причинит вреда. 

- Под твоим контролем? Это же Сангвин! Как он может быть под его контролем?

- Разве вы не слышали Джейси? Она проверяла Керреса, и Керрес поразил ее. Это Гейдж, секретное оружие Керреса. У него такие же способности, как у Силаса, но он хочет уничтожить их.

- Правда? - я услышал ругательства и пересуды, голоса повышались от волнения. С Керресом на руках я последовал за Гейджем, и мы вышли на сцену, наспех сколоченную из расшатанных кирпичей и досок, прогибавшихся под нашим весом. Я повернулся лицом к собравшимся и перехватил тело Керреса - руки устали от того, что я так долго нес его.

- Спасибо, что предупредили их обо мне, - обратился Гейдж к женщине с микрофоном.

- Они в восторге, - сказала она. Я заметил, что ее голос слишком низкий для женщины, присмотрелся и понял, что черты лица мужские. Похоже, это мужчина, либо трансвестит, либо скрывается. - Как дела… как держится Керрес?

- Не очень хорошо, - мрачно ответил Гейдж, взял микрофон и повернулся к толпе. - На Керреса напали, - начал он, и его голос разнесся по комнате, благодаря акустике он отражался от стен. - Его ранили ножом в сердце, и он жив только благодаря тому, что мое облучение остановило кровотечение. Мне нужен врач, который согласится вернуться к нам домой и оказать ему помощь. Если ему не помочь, он умрет.

Слова Гейджа повисли в воздухе и затихли, в наступивший тишине я слышал глухое и ровное биение более сотни сердец. Единым хором они стучали мне по голове, а с другой стороны черепной коробки им вторили щелчки. Щелканье, клацанье в голове - я слышал их не ушами, а… как будто всем телом.

Казалось, что они исходят из желудка. Щелчки, тиканье, постукивание.

Тик-так, тик-так, тикают часы без стрелок. Вперед, вперед без движения, но всегда вперед, никогда не отступая. Пути назад нет.

- Не засыпай, Сангвин, - скомандовал Кроу. - Не позволяй пока этому овладеть собой.

Мое тело дернулось, как вздрагивает при погружении в сон. Я прижал Керреса к себе и прищурился: в тихом помещении царила жутковатая атмосфера. Когда в комнате, полной людей, становится так тихо, что слышно из взволнованное дыхание, это нагнетает тревогу.

Я ощущаю их энергию, смесь чувств каждого из них. Они так волнуются перед грядущими переменами, и в то же время боятся, их страх такой густой, словно пленка на остывшем супе. Все они живут в ожидании смерти, поэтому при первой же возможности ухватились за соломинку, чтобы выкарабкаться из ямы под названием Морос, особенно с приближением зимы.

- Я врач… по крайней мере, был им когда-то, - выкрикнул кто-то из группы. Мужчина с короткими каштановыми волосами и в очках, на вид лет сорока, шагнул вперед. - Я сделаю все, что в моих силах.

Гейдж жестом пригласил его подняться на сцену, и толпа людей внизу расступилась, пропуская мужчину. 

- Как тебя зовут? - спросил Гейдж.

Мужчина выпрямился и протянул руку. 

- Меня зовут Дон, но дома… меня называли Доком, - ответил мужчина и посмотрел на меня, но тут же отвел взгляд. Его сердцебиение участилось, я почувствовал, как в нем нарастает страх. - У меня личные счеты с семьей Деккер, - продолжил он угасающим голосом, едва слышным толпе людей. - Особенно с королем Силасом и Джеком Деккером.

Потребовалось мгновение, но воспоминание нашло меня. Я действительно знал этого человека, но не озвучил это осознание вслух. Док из Араса. Я видел Силаса под личиной Эшера, когда тот уводил его в компании Джека. Док был доктором в Арасе и тем, кто помогал прятать Ривера. Лучший друг Лайкоса, он предал доверие ученой химеры из-за угроз короля Силаса и изобретательных пыток Джека. Док организовал засаду, в результате которой схватили Лайкоса, но что он здесь делает?

- Куда еще он мог пойти? - размышлял Кроу. - Он не мог вернуться в Арас. И вот он здесь.

- Что они с тобой сделали? - спросил Гейдж. Док откинул одеяло с груди Керреса и расстегнул его рубашку, под которой оказалась многослойная повязка. Он положил руку на окровавленную ткань, и Керрес застонал от боли.

- Король пытал меня и угрожал моей семье, моей жене, матери и дочерям, и заставил меня предать лучшего друга, - Док положил руку на лоб Керреса и горестно вздохнул. - Меня привезли сюда, в Скайфолл, но в итоге моя семья все равно погибла, - он снова натянул одеяло на грудь Керреса. - Больше всего на свете я хочу свергнуть подонков, и я помогу ему, но ему понадобится операция, чтобы зашить рану от ножа, - Док с мрачным видом покачал головой. - Если вы достанете мне инструменты, я постараюсь сделать все, что в моих силах, но медлить нельзя. Советую вам сказать то, что вы хотите сказать своим повстанцам, и поскорее отвести меня туда, где вы остановились.

Гейдж заметно успокоился. Его рука сжала микрофон. 

- Сангвин, можешь сесть с Керресом, - он повернулся к толпе и поднес микрофон ко рту.

- Возможно, вы не так много знаете обо мне, но Керрес рассказал мне о вас, - начал Гейдж, его голос перекрыл гул толпы и заставил всех замолчать. - Меня зовут Гейдж, и я рожденный бессмертным, как Силас. Он держал меня в бетоне более ста лет, и именно Сангвин освободил меня, - когда я сел на предоставленный мне стул, я снова почувствовал на себе десятки взглядов. Мне стало не по себе, но я уставился на них в ответ и увидел много разных эмоций. В основном ненависть, но некоторые излучали любопытство и заинтригованность.

- Я лицезрел своими глазами, как устроена семья Деккер, и меня потрясло увиденное. Я видел монстров, а не людей. А Керрес и Джейси показали мне, как сильно страдает человечество от рук этих... химер.

- Одна их них с тобой, - крикнула пожилая женщина, не отрывающая от меня глаз. - У тебя Сангвин… что ты с ним сделал?

- Сангвин теперь под моим контролем, - ответил Гейдж. - Он не причинит вреда никому из нас и не вернется домой, чтобы рассказать о нас своему хозяину. Тело Сангвина теперь принадлежит мне.

- Как ты это сделал? - спросил чей-то голос. - И ты можешь сделать это с остальными? Мы можем свергнуть их без войны? Я... я не хочу гражданской войны, тиены и легионеры раздавят нас

- Именно об этом я и пришел поговорить с вами, - сказал Гейдж, и толпа заметно напряглась. Док опустился на колени перед Керресом на моих руках, поставив перед ним сумку, которой у него раньше не было. Он открыл ее, и я увидел старое медицинское оборудование.

- Скоро я сделаю свой первый шаг, - он посмотрел на меня. - Как только придет время, но это произойдет не раньше, чем через неделю. Прямо сейчас нам нужно помочь нашему лидеру полностью восстановиться, а каждому из вас подготовиться к тому, что произойдет.

Джейси, все еще стоявшая на сцене, посмотрела на Гейджа и спросила: 

- Что произойдет? Кримстоуны снова планируют выкуп?

- Нет. Теперь, когда я встал во главе повстанцев вместе с Керресом, я со всей ответственностью заявляю: Кримстоуны не будут заниматься выкупами. Мы собираемся надавить на короля Силаса и химер, отключив электричество в Скайфолле.

У меня внутри все похолодело, но я не смог изобразить удивления на лице. Что-то, какой-то внутренний голос, велел мне сидеть и молчать. Он отличался от голосов, порожденных одиночеством и жестоким обращением Джаспера с моим телом в детстве. Со мной что-то не так, но каждый раз, когда я пытался понять, что именно, голос мягко уводил меня с этого пути и разворачивал в другом направлении.

Все стоявшие передо мной, обменялись взглядами. Гейдж продолжил: 

- Я собираюсь оказать давление на Силаса, чтобы он прислушался к моим требованиям, и показать ему, что моросцы - это не пиявки Скайфолла, кем они вас считают. Я покажу королю Силасу, что я могущественен и что меня следует бояться.

- Блядь, ты не можешь отключить электричество в Скайфолле, - гневно выкрикнул кто-то. - Мы и так почти умираем. Если у нас не будет электричества, как мы будем есть? Пить? Королевская семья починит нам электричество в последнюю очередь. Морос без него загнется.

- Вот именно, - пробормотал мне Кроу. - Именно этого и добивается Гейдж. Он хочет, чтобы Морос страдал, а люди злились. Так у него появится больше последователей.

- Чтобы свергнуть короля, придется пойти на жертвы. Мне нужно показать Силасу, что я могу и буду использовать свои способности, чтобы добиться желаемого, - ответил Гейдж спокойно и сдержано… он больше не казался испуганным, как тогда, когда я впервые его увидел. - Теперь вы предупреждены. Запаситесь самым необходимым, чтобы пережить последствия, но не настолько, чтобы семья заподозрила, что мы к чему-то готовимся. Само собой, вам необходимо выполнять мои приказы в точности. Что подводит меня к следующему… - он принялся расхаживать по сцене. Интересно, от тоже чувствует волнение и смятение толпы? Их не стоило винить, меня его поведение и слова тоже привели в замешательство.

И оно возросло до небывалых высот от следующих его слов.

- Извлеките свои чипы Гейгера до окончания этой встречи.

Возгласы недовольства и недоумения наполнили комнату. Керрес с удивлением в глазах поднял голову, а Док, который все еще стоял передо мной на коленях, обернулся. Все взгляды устремились на Гейджа, несколько человек повернулись и попытались выйти из комнаты, но им помешали двое мужчин в черной униформе с красными повязками на предплечьях. Я не видел их раньше, но они держали автоматы.

Послышалось щелканье, и на этот раз громче, чем обычно. Оно пробивалось даже сквозь гул голосов моросцев, набившихся в помещение с трубами. Я наклонил голову набок и внимательно прислушался, и вскоре пришел к выводу, что Гейдж его тоже слышит.

Тик-так, тик-так, тик-так тикают часы без стрелок.

- Чипы Гейгера смертельно опасны, - громко сказал Гейдж в микрофон. - Сангвин рассказал мне, что чипы, созданные Скайтехом, оснащены смертельным ядом, который королевская семья может в любой момент выпустить в ваши тела. А значит, если король Силас, Эллис, или кто-нибудь еще заподозрит нас или увидит наши лица после первой атаки, они могут убить нас одним нажатием кнопки.

Комната взорвалась, громкие крики отразились от стен. Словно черви под камнем, пролежавшим сто с лишним лет и сейчас перевернутым Гейджем, жители Мороса зашевелились, обмениваясь взглядами, уставились на сцену с потрясенными лицами и такими широко раскрытыми глазами, что в их сверкающих белках я увидел море полумесяцев. Напряжение сгущалось, а щелчки между мной и Гейджем ускорились. 

Но что-то здесь изначально не правильно… Я не говорил такого о чипах Гейгера.

- Он соврал насчет чипов, - сухо заметил Кроу. - Интересно, зачем.

- Пусть Керрес подтвердит это! - выкрикнула одна из женщин, выступавших ранее. - Мы тебя впервые видим, почему мы должны доверять тебе? Я хочу услышать это от нашего лидера! - за ее спиной уже несколько человек достали перочинные ножи и надрезали кожу рядом стоящих, вытаскивая маленькие чипы, размером меньше мармеладного мишки. Эти чипы предупреждали их о радиации и защищали от нее. Мы никогда не добавляли в них яд. Об этом ходили слухи, но на то они и слухи, люди часто придумывают небылицы.

- Помоги мне встать, - прохрипел Керрес. Я повиновался и помог ему подняться на ноги. Док накинул одеяло ему на плечи, а Гейдж подошел к нам с микрофоном.

Керрес взял его серой дрожащей рукой, и я услышал, как участилось его сердцебиение, когда он слабо вдохнул. Несмотря на то, что ему трудно дышать, он понимал, что если начнет паниковать, это только ухудшит его состояние. А он стал намного храбрее и адекватнее по сравнению с тем безумцем, который пытался похитить Джейда и которого мы с Джеком схватили в коридорах Вест-Энда. Хотя Гейдж не мог излечить физические повреждения его мозга, химере удалось добиться некоторого успеха в устранении последствий ментальной промывки мозгов Кримстоунами. Но со мной у него ничего не получилось, мой разум не поддавался его ментальным способностям. По неизвестным причинам эмпатические способности на меня не влияли, а если и влияли, то ненадолго, и я мог от них избавиться.

И все же я понимал, что со мной что-то не так. Я заперт внутри прозрачного пузыря, мои эмоции витают где-то далеко-далеко, а кто-то другой взял бразды правления в свои руки и приказывал мне, что я должна делать, о чем думать и что чувствовать. Неосязаемая сущность прикрепилась к моему телу и мозгу без моего ведома и согласия, словно выныриваешь из озера и, к своему ужасу, обнаруживаешь, что весь покрыт пиявками, задаешься вопросом, как же это произошло, ведь ты ничего не почувствовал, а должен был ощутить какую-то боль или дискомфорт, особенно учитывая, что последствия их присутствия настолько серьезны.

Но вот я стою здесь, могу двигаться и думать. Я знаю, кто я, и даже реагирую на происходящее… и все же, когда я по-настоящему сосредоточиваюсь и попытаюсь отыскать себя в тумане, мое собственное «я» кричит мне, чтобы я ехал домой, возвращался в Алегрию.

А потом его затыкают. Его выкидывают за борт, и оно тонет, а меня осторожно подводят к штурвалу и поворочают корабль в нужном им направлении. Правильном направлении.

- Позвони Неро, mihi, - раздался шепот Кроу у меня над ухом. - Позвони Неро, пока они не добрались и до меня.

- Добрались до тебя? - переспросил я вслух. Слыша голос Керреса в микрофоне, я обернулся и увидел Кроу, сидящего в кресле, с которого я только что встал. В раскрытой вверх ладони он держал сигарету.

Его запястье разорвано, как и мое, но там что-то шевелится. Я подошел и увидел черные провода внутри раны, тонкие, как у робота. Отдельные проводочки бликуют при каждом движении - они живые.

Я посмотрел на свое забинтованное запястье.

- Они скоро найдут меня, - прошептал Кроу печально. - Жаль, что я не могу сопротивляться ради тебя, мой Сами. Но скоро они убьют меня. 

- А ты… вернешься? - у меня защипало глаза.

- Боюсь, что не вернусь, mihi, - голос Кроу серьезный и грустный. Эти эмоции не свойственны моему лучшему другу и спутнику жизни с самого детства. Кроу всегда был для меня источником света, утешения, счастья и даже смеха. С его помощью я справлялся с трудностями, и даже когда он советовал мне причинять боль себе и другим, он делал это в моих интересах.

- Хорошо, - твердо сказал я ему. - И ты тоже держись.

- Тик-так тикают часы, - прошептал Кроу и затянулся сигаретой. - Тик-так...

Я поднял голову и обернулся. Внезапно мне стало неинтересно, что говорит Кроу, и в глубине души я почувствовал к нему отвращение. Я повернулся к Керресу с микрофоном в руке и поддерживающему его Гейджу.

- Я справлюсь... - сказал Керрес. Пока он говорил, вся толпа притихла и ловила каждое его слово, глядя на него с уважением и преданностью. Несмотря на молодой возраст, он приобрел немалый опыт, и моросцы это знали. Последний оставшийся в живых Кримстоун, не считая нескольких человек, которые лишь косвенно касались группировки, и собравшиеся видели в нем героя, который воплотит все обещания Кримстоунов.

Но действительно ли они хотели свергнуть семью? Или они хотели, чтобы обещания вывели их из классового неравенства, дали им инструменты, позволяющие стать кем-то большим, чем отбросы общества. Насколько я знал жителей Мороса, их мало заботили дела моей семьи. Их слишком занимало выживание - работать до поздней ночи за ничтожную оплату, чтобы возвращаться в населенные насекомыми и плесенью квартиры с протекающими окнами и коричневыми пятнами на потолке. У них нет личной мести семье, в отличие от Гейджа, им просто надоело, что высший класс вытирает о них ноги, и у них нет никакой возможности освободиться от оков бедности.

Революции начинаются не с комфортной жизни, с едой, чистой водой и качественным медицинским обслуживанием. Они начинаются, когда мужчины и женщины устают жить в нищете, в то время как богатые и те, кому посчастливилось родиться по другую сторону стены, потягивают вино и выгуливают своих домашних питомцев, а потом возвращаются к семье, в чистые, теплые дома, вылизанные до блеска рабами-сенгилами. Они игнорируют потребности жителей Мороса, обитателей трущоб, и намеренно не дают им получить хорошую работу, ограничивая проезд в более богатые районы, а о переезде в Никс даже мечтать не стоило. Трущобники рождаются на помойке, трудятся на помойке и там же умирают, а богачи узнают о их существовании только когда видят, как им отрывают конечности на Стадионе за то, что те пошли на преступление, пытаясь улучшить жизнь себе и своей семье.

Такова жизнь жителей Мороса, но теперь, похоже, они созрели и готовы стать частью перемен. Им всего лишь не хватало, чтобы кто-то поднялся на сцену и пообещал им лучшую жизнь.

А Керрес сейчас активно обещал им именно это. Гейдж припрятал туза в рукаве, и тот станет окончательной точкой. Все, что вытворяла семья, впридачу к словам Керреса, заставило моросцев есть с его ладони, а те, кто еще сомневался, скоро передумают.

Острая боль пронзила затылок. Я застонал и пошатнулся. Раздались тревожные крики, и кто-то подхватил меня, смягчая падение на колени.

- С ним все в порядке, - услышал я голос Гейджа, рядом ощущалось его присутствие.

Снова щелчки, щелк-щелк, тик-так.

- Все, достаньте свои чипы Гейгера, - проскрежетал голос Керреса. Слабый, но он гулко разносился по всей этой кружащейся перед глазами кирпичной комнате, отражался от труб и находил отклик в ушах каждого мужчины и женщины. - И соберите запасы еды. Мы будем отстаивать свою позицию, и мне нужны ваши верность и храбрость. По отдельности мы - обитатели трущоб, но вместе мы сформируем силу, которая победит эту мерзость. Мы замуруем их в бетон, мы заставим их голодать и просить самое необходимое для жизни. Мы будем держать их как рабов, и они будут обслуживать нас с головы до ног.

Гейдж просунул руки мне подмышки и помог подняться на ноги. Он посмотрел вниз, и я тоже посмотрел, зачем-то он дотронулся до моего живота. Я почувствовал, как его пальцы уперлись во твердый комок. Нет, во множество мелких твердых комочков.

Мой разум принял это, и не встревожился. Гейдж улыбнулся и посмотрел на меня, его улыбка стала шире. 

- Скоро у нас будут гости, - прошептал он так тихо, что кроме меня этого никто не мог услышать. - Ты… ты переживешь мое излучение, так что я смогу заставить их вылупиться быстрее. Вот… вот почему ты нам нужен, мы не можем использовать смертных.

Гейдж отвернулся от меня, снова раздался голос Керреса.

- Это наш шанс! - говорил Керрес. В его глаза вернулась жизнь, решимость и преданность своим устремлениям, благодаря которым он все еще жив. - Вместе с Гейджем мы проведем вас через эту революцию. Наши имена впишут в историю как арийцев, освободивших человеческую расу от генетической мерзости и тирана, уничтожившего наш мир и убившего миллиарды людей. Придется чем-то жертвовать, рисковать своими жизнями, но даже если вы умрете, вы умрете героями, а не грязными крысами, ничтожными жуками, чье тело недостойно даже быть поданным на ужин наших угнетателей. Никогда раньше у нас не было шанса свергнуть их. Сейчас он появился. Нам нужно захватить их, пока они слабы, и у нас есть люди. У нас есть оружие.

Он положил руку на плечо Гейджа. 

- У нас есть сила вернуть человечество, восстановить демократию, порядок и мир. Это наш год, это наша гребаная революция! - он вскинул кулак в воздух, и толпа разразилась радостными криками и повторила его жест. Многие руки были в крови, а те, у кого еще не было царапин под ключицей, активно выковыривали чипы ножами и передавали их дальше по кругу. - Сегодня я объявляю всех и каждого из вас Кримстоунами! 

Снова раздались овации и крики, вокруг меня царило возбуждение, энергия единения и наэлектризованность, которая возникает только на массовых скоплениях людей.

- Уничтожьте свои чипы Гейгера, разорвите связь с монархией и станьте свободными. Скажите своим друзьям и родственникам сделать то же самое и соберите как можно больше людей, чтобы присоединиться к нашему делу. На следующую нашу встречу я приду с оружием, спрятанным в Серой Пустоши. Со способностями Гейджа и нашей огневой мощью… мы отрубим головы этой гидре, и все, что отрастут снова, - Керрес опустил микрофон и посмотрел на толпу с улыбкой, излучающей гордость, несмотря на усталость. Казалось, будто он физически впитывает энергию толпы, втягивает ее в себя и насыщается ею. Он чувствовал себя как дома, и хотя он умирал на наших глазах, я действительно видел в нем лидера.