Онлайн чтение книги Медные монеты на алтарь предков Copper Coins
Глава 46 - Великий благодетель (1)

Мгновение Цзян Шинин растерянно стоял, глядя на плотно закрытую дверь, и лишь затем вдруг отреагировал.

На миг на лице его отразилось довольно смешанное выражение, не скажешь даже, было ли в нём больше сожаления или смеха сквозь слёзы.

Сюэ Сянь, скользнув взглядом, заметил его вид и, указывая на него, обратился к Каменному Чжану:

— Старик, ты прежде боялся привидений, не так ли? Узнав такое глупое привидение, всё ещё боишься? Подумай, как раньше ты непрестанно дрожал, не позор ли?

Старик…

Каменный Чжан молча повернул голову назад и вытер лицо, про себя размышляя: «Я всего лишь слегка обеспокоен. И хотя лет мне немало, но я могу переносить груз на спине, могу работать, могу ходить и могу бегать, не слишком ли называть меня стариком?»

Вот только он не смел задеть этого Старейшего.

Едва подавленность Цзян Шинина подняла голову, как слова, легко слетевшие с губ Сюэ Сяня, задвинули её обратно. Он раздражённо сверкнул глазами на Сюэ Сяня:

— Пожалуй, и про меня можно сказать: «Кто близок к туши — почернеет». Пробудешь долго с вами, глупцами, и сам запросто поглупеешь.

Приподняв платье, Цзян Шинин отступил в сторону и сделал в сторону двери приглашающий жест рукой:

— Белое солнце в синем небе, и я всё же не преследующий призрак, пусть постучит кто-то из вас.

Все единодушно обратили взгляды на Каменного Чжана.

— Я… я? — Каменный Чжан с неуверенным выражением указал себе на нос. В конце концов, он не мог одолеть препятствия и трудности, возникавшие на пути, и это был первый раз, когда взяться за дело требовалось ему.

Сюэ Сянь с серьёзным видом указал на Лу Няньци:

— Гадатель.

Затем на себя:

— Увечный.

После на Сюаньминя:

— Собирающий подаяния.

Договорив, он развёл руками:

— Есть здесь обычный человек?

Во всей группе такой был лишь один; в самом деле — без слёз не взглянешь.

Каменному Чжану ничего не оставалось, кроме как выйти вперёд, не проронив ни слова, и повторно постучать в дверь.

Во дворе снова раздался звонкий крик — видимо, та девушка перепугалась ещё сильнее.

Каменный Чжан обернулся с невинным лицом:

— Кого однажды укусила змея, тот десять лет боится колодезной верёвки, я не виноват.

— Девочка, открой дверь, здесь нет призраков… — Каменный Чжан понизил голос, выманивая: — Я хороший человек.

Все потеряли дар речи.

Сюэ Сянь полдня с лишённым всякого выражения лицом не спускал глаз с его спины. Потеряв всякое терпение, он вытянул руку и оттащил его назад:

— Не призывай духов, так ты только Джун Куя[1] и сможешь дозваться.

[1] Джун Куй — один из главных богов даосского пантеона, охраняет от несчастья, приносит удачу и богатство. Считалось, что его изображение на воротах отгоняет злых духов.  

— Синцзы[2], почему кричишь? Не пугай посетителей в переднем зале, — раздался во дворе голос пожилой женщины.

[2] Абрикос (плод).  

Голос девушки со двора смутно донёсся наружу, по нему слышалось, что она вот-вот заплачет от страха:

— Тётушка Чэнь, призрак преследует!

— Бессмыслица, как может без всякой на то причины преследовать призрак? — ответила тётушка Чэнь, не зная, смеяться ей или плакать. — Наша лечебница лишь спасает людей, не вредит, с чего вдруг призраку преследовать нас?

— Правда, я только что видела молодого господина Цзян, он стоял за дверью, — сказала Синцзы в ответ.

— Молодого господина… Цзян? — обомлела тётушка Чэнь. — Ты же не имеешь в виду…

— Да! — сказала Синцзы. — Только что, только что я услышала стук в дверь, когда открыла, он стоял прямо там, к тому же улыбнулся мне, заговорил и позвал меня по имени. Можно ли обознаться?!

Голос выдавал, что девушка на грани слёз, очевидно, перепуганная донельзя.

— Стук в дверь?

— Да, только что снова немного стучал, я уже не осмелилась прислушиваться…

Как раз на этом, Сюэ Сянь, у кого всегда чесались руки, постучал.

Тук-тук-тук…

За дверью пожилая и молодая обе заплакали от страха.

Сюаньминь, не находя слов, убрал его лапу.

Цзян Шинин молчал.

В конечном счёте — лишь целую вечность спустя — на стук всё же ответили. Открыл дверь кроткий и учтивый с виду старик с седеющими волосами.

За стариком по пятам следовали, дрожа от страха, два человека: один — убежавшая прежде в испуге Синцзы, другой — пожилая женщина маленького роста, что почти наверняка и была тётушкой Чэнь.

Чтобы больше никого не напугать, Цзян Шинин уже вернулся к бумажному облику, пока что скользнув в карман к Сюэ Сяню, но не удержался и чуть высунул голову, наблюдая за развитием событий. Как-никак, неприятности создал он.

— Дядя Чэнь… — прошептал он, заметив седовласого старика.

Он был знаком с каждым в аптеке семьи Фан, а некоторых, можно сказать, даже знал хорошо. Дело в том, что семья Фан и семья Цзян начали общаться ещё много-много лет назад; в одной семье из поколения в поколение были врачами, в другой ещё предки готовили и продавали лекарства, и, познакомившись однажды по воле случая, они всегда поддерживали связь.

В детстве Цзян Шинин приезжал в гости к семье Фан, а позднее его старшая сестра и вовсе вошла в семью Фан, выйдя замуж.

Когда он был ребёнком, дядя Чэнь и тётушка Чэнь готовили для него сладкие хлебцы[3].

[3] Имеются в виду лепёшки, которые готовились в основном на пару.  

Старые друзья увиделись вновь, но уже разделённые, как инь и ян. Стоя лицом к лицу, даже позвать друг друга, как звали прежде, оказалось тяжело.

Слух дяди Чэня стал уже не тот, что в расцвете лет, он был слегка глуховат и совсем не слышал бормотания Цзян Шинина.

Щуря мутные глаза, он обвёл взглядом «оборотней с призраками» перед дверью и, не сдержавшись, заговорил:

— Позвольте узнать, господа… с чем пожаловали?

Тётушка Чэнь подмигнула Синцзы позади:

— Разве ты не говорила, что видела молодого господина Цзян? Где он? Разве все эти люди не живёхоньки? — прошептала она на ухо.

Синцзы недоумённо качнула головой, показывая, что и сама не понимает, в чём дело.

Тем, кого группа вытолкнула на передовую давать объяснения, оказался всё так же Каменный Чжан.

— Прошу простить за беспокойство, — Каменный Чжан повёл себя достойно человека, что постоянно имеет дело с важными господами. Хотя когда представал перед Сюэ Сянем и остальными, он неизменно пугался до крайности, однако лицом к обычному человеку всё же подходил к приличиям очень серьёзно.

Он сложил руки в приветствии и сказал:

— Мы пришли из уезда Нинъян округа Хуэйчжоу, чтобы найти…

Он вдруг замялся, отвернул лицо и, подавая знаки глазами, обратился к Сюэ Сяню:

— Найти кого?

Ещё до того как Сюэ Сянь ответил, тётушка Чэнь непроизвольно перебила:

— Чтобы найти… молодую госпожу?

Цзян Шинин прошептал:

— Верно.

— Верно! — кивнул Каменный Чжан.

— Именно! — выпалила Синцзы. — Я говорила, что это не совпадение! Едва я увидела молодого господина Цзян, как пришли люди из Нинъяна! Неужели у меня правда не помутилось перед глазами? Тогда… тогда… молодой господин Цзян…

Дядя Чэнь шикнул на неё и, снова обернувшись к Каменному Чжану, коротко сложил руки в приветствии:

— Господин, позволю себе спросить, есть ли у вас знак, подтверждающий ваши слова?

Каменный Чжан снова остолбенело повернул голову и спросил беззвучно, преувеличенно обозначая губами: «Есть — подтверждающий — знак?»

Сюэ Сянь только хотел сказать, что нет, как вдруг будто вспомнил о чём-то и хлопнул в ладоши:

— Точно!

На этом он бесцеремонно нырнул рукой в потайной поясной мешочек Сюаньминя.

Растерявшись на миг, Сюаньминь схватил и крепко сжал руку, копошащуюся в его потайном мешочке:

— Что ты хочешь найти…

— Уже нашёл, — Сюэ Сянь пошевелил запястьем, — отпусти.

Сюаньминь разжал руку, и Сюэ Сянь убрал свою злокозненную лапу. В пальцах он держал серебряный лекарский колокольчик.

Прежде, когда Цзян Шинину нести было неудобно, он мимоходом запихнул его в потайной мешочек Сюаньминя, а теперь так же мимоходом вынул, словно мешочек был его собственным.

— Этот лекарский колокольчик может считаться подтверждающим знаком? — лениво спросил Сюэ Сянь, подав колокольчик.

Всё это время он сидел на каменной статуе у двери, наполовину закрытый Каменным Чжаном, и лишь теперь, когда подал голос, тётушка Чэнь и остальные обратили взгляды на него.

Пристально глядя, Синцзы изучила его сверху донизу, зарделась вдруг и застенчиво спряталась за спиной у дяди Чэня.

Дядя Чэнь в итоге мельком посмотрел на серебряный лекарский колокольчик и сказал:

— Я видел его раньше, в былые времена лекарь Цзян всегда носил его с собой.

Он увидел слово «Цзян», выгравированное на одной стороне лекарского колокольчика, и вернул его Сюэ Сяню.

Однако, в конце концов, семья Цзян не почила мирно, а вся погибла в пожаре. Теперь же чужаки, которых он никогда прежде не встречал, нежданно явились с вещью семьи Цзян — питать в душе сомнения действительно было более чем нормально.

— И вы семье Цзян… — всё ещё не слишком уверился старый Чэнь.

— Близкие соседи, — назваться дальними родственниками было нельзя, и Каменному Чжану оставалось сказать только одно. — Мы пришли по поручению младшего господина семьи Цзян, Цзян Шинина, чтобы отдать его старшей сестре этот лекарский колокольчик, передающийся по наследству из поколения в поколение. Есть и ещё некоторые незавершённые дела, касающиеся его отца с матушкой, которые необходимо обсудить с его старшей сестрой.

— Неудивительно… — Синцзы продолжила вдруг: — Но молодой госпожи сейчас нет. Может, вы для начала пройдёте во двор выпить чаю?

Её нынешнее поведение в корне отличалось от того, как она была перепугана до смерти прежде, что ошарашило дядю Чэня и тётушку Чэнь.

Не самое время ли тебе сейчас кричать от страха?

Но девушка и вовсе не заметила выразительного взгляда тётушки Чэнь — её собственный всё ещё незаметно оставался прикованным к Сюэ Сяню.

— Благодарю за любезность, — ответил Каменный Чжан, ничуть не церемонясь. В конце концов, на пути он и поднимался в Небеса, и погружался в воду, и возможность присесть на скамью и выпить горячего чаю была для него попросту пределом мечтаний.

Поскольку Синцзы уже заговорила об этом, а Каменный Чжан уже ответил, дяде Чэню, даже если в душе он по-прежнему сомневался, оставалось лишь пригласить гостей войти.

Дядя Чэнь и тётушка Чэнь прошли вперёд, показывая дорогу, а Синцзы, завозившись с придерживанием двери, подождала немного…

Каменный Чжан вошёл, и Лу Няньци тоже перешагнул порог, только двигался слегка наугад, что заметил обернувшийся дядя Чэнь.

— Этот юный господин… — неуверенно сказал дядя Чэнь.

— Наполовину слепой, — безразлично ответил сам Лу Няньци.

Дядя Чэнь молчал.

Синцзы нарочно оставалась позади Лу Няньци, намереваясь провести всё ещё сидевшего на каменной статуе Сюэ Сяня.

В итоге едва она подняла голову, как прямо у неё на глазах Сюаньминь поднял Сюэ Сяня на руки.

Синцзы растеряла слова.

Дядя Чэнь как раз повернул голову и, увидев эту ослепляющую сцену, не сдержал вопроса:

— Этот молодой господин…

— Наполовину парализован, — ответил Сюэ Сянь, так же ничуть не беспокоясь о неблагоприятных словах.

Дядя Чэнь подумал молча: «Что это, в конце концов, за люди такие…»

Наполовину парализованный; наполовину слепой; человек средних лет, низкий и полный; монах, что не обращает внимания на других…

Как ни посмотри, они не могли представлять никакой угрозы.

Дядя Чэнь решительно отбросил остатки сомнений и поприветствовал их уже совершенно искренне.

— Когда вернётся ваша молодая госпожа? — видя, что Синцзы постоянно краснеет, Сюэ Сянь подумал, что эта девушка весьма занимательна, к тому же без особой мнительности и склонности к предосторожностям, так что спросил её.

Когда не безобразничало, это злобное создание умело одурачивать наружностью; в разговоре сказанное им было уместным и вежливым, но в тоне его тем не менее сквозила ленца, и вместе это создавало оттенок рассеянности.

Когда он задал Синцзы вопрос, лицо её зарделось ещё сильнее, она сказала мягко:

— Молодая госпожа отправилась проверить пульс супруги господина Чжао, молодой господин сопровождает её. Они ушли ещё до пятой стражи, должны вернуться самое большее через шичэнь.

— Проверить пульс?

— Наша молодая госпожа потрясающая! — сказала Синцзы. — Все супруги и сестрицы в уезде, если им нездоровится, приглашают молодую госпожу: она ставит диагнозы по-настоящему точно, и стоит принять назначенное ею лекарство, как болезнь уходит. Трудится не щадя сил…

Достойный выходец из семьи врачей.

Все одновременно ахнули про себя и неизбежно забеспокоились. Как-никак, по слухам, в уезде Цинпин свирепствовало поветрие, и занимающимся врачеванием, пожалуй, заразиться было легче лёгкого…

Они пили чай, ожидая, в приёмном зале на заднем дворе. Сначала предполагалось, что ждать потребуется долго, кто же знал, что не хватит времени и на чашечку чая, как во двор, едва не падая, ворвётся мальчик лет десяти, весь несчастный с виду, и закричит тут же:

— Плохо, плохо! Молодой господин и молодая госпожа в беде!