Онлайн чтение книги Медные монеты на алтарь предков Copper Coins
Глава 76 - Родинка между пальцев (3)

— Именно здесь! — даже без подтверждения от Каменного Чжана сразу же решительно заявил Сюэ Сянь.

Чем больше к нему возвращалось здоровья, тем сильнее откликались ему и драконьи кости внутри горы. По сравнению со всеми предыдущими случаями в этот раз содрогание оказалось гораздо мощнее, вплоть до того, что Каменный Чжан, которого и так уже немного укачало, и Лу Няньци от землетрясения тут же зашатались и упали, а Каменный Чжан к тому же поскользнулся и покатился прямиком с горы вниз.

Благо Сюаньминь вовремя потянул его на себя.

— Сидите, — просто сказал он двоим.

С таким дрожанием то, что гора не обрушилась, уже удача, куда уж людям ещё и на ногах устоять.

Каменный Чжан подтянул к себе Лу Няньци со слабым зрением, быстро устроился надёжно у старого дерева на вершине и прочно обхватил ствол, чтобы его не стряхнуло с пика, пока он сидит.

Сюэ Сянь лишь попробовал сжать пальцы — и осознал, что с этой драконьей костью что-то не так, казалось, под землёй её придавливала некая сила, да так, что и выкопать трудно. Как если бы протянул руку взять что-то и должно было получиться легко и быстро, однако с каждой попыткой хлопот всё больше, точно вещь эту отягощает дополнительный груз.

Если сказать, что в прошлый раз, когда он забирал часть скелета в деревне Вэнь, препятствие, давившее на драконью кость, могло весить тысячу цзиней[1], то сейчас её, казалось, прижало прямо-таки двумя горами Тайшань.

[1] 1 цзинь — 500-600 грамм в зависимости от местности. Вообще тысяча цзиней подразумевает огромную тяжесть.  

Сюэ Сянь только нахмурился и сразу ощутил, что рядом есть ещё один человек.

Он повернул голову взглянуть — и действительно, это вновь был Сюаньминь.

Должно быть, он оскорбил Тай-Суя[2] этого года: с тех пор как у него вытащили мускулы и кости, что бы он ни делал, ничто как будто бы не шло так уж гладко. В этом мире совсем мало кто способен помочь ему, и он давно уже привык в любом деле всё продумывать и разрешать самостоятельно, умел использовать силу, но вовсе не слово[3], способен принимать жёсткие меры и никогда — подходить мягко. Так или иначе, он был бесстрашен.

[2] Тай-Суй — повелитель года, лидер всех богов на год. Считалось, что противодействие ему, намеренное или нет, приносит несчастья. Из Википедии: «Полный китайский цикл из шестидесяти лет ассоциируется с воинством из шестидесяти солдат, которые выполняют приказы Нефритового Императора, заботящегося о благополучии мира смертных. Каждый из этих солдат поступает на службу на год. Таким образом в каждом году Тай-Суй принимает образ воина (также генерала), соответствующего характеру этого года. В даосских храмах выставляется новая фигура, поклонение которой связано с определёнными религиозными церемониями. Повсеместно продаются талисманы, защищающие от гнева бога Тай-Суй». (https://ru.wikipedia.org/wiki/Тай-Суй)

[3] Есть выражение 君子动口不动手, что переводится как «благородный человек решает дела словами, а не силой» (более буквально: «действует ртом, а не руками»). Здесь же наоборот: 动手绝不动口: «действует руками, а вовсе не ртом».  

Однако, встретив Сюаньминя, он обнаружил, что человек, который поможет в решающий момент, действительно способен избавить от немалых хлопот. Сначала он полагал, что с его характером, с тем, что ему не по душе, когда посторонние вмешиваются, и что он не любит оставаться в долгу, ему должно не понравиться получать помощь. Однако же на самом деле, когда неоднократно вмешивался Сюаньминь, он тем не менее ощущал, что это и вовсе ничуть не плохо.

Может быть, моменты, что выбирал Сюаньминь, были чрезмерно удачными, а может, после того, как он оказался наполовину парализованным, терпение и нрав его несколько сгладились… Дошло до того, что теперь он внезапно открыл для себя, что, вопреки ожиданиям, уже начал привыкать к вовлечению Сюаньминя, даже по собственной воле оставлял для Сюаньминя место.

Именно как сейчас — когда Сюаньминь обводил медные монеты и, точно это само собой разумеется, помогал ему удерживать всё прочее препятствие, это пустующее место оказалось заполнено.

Впервые Сюэ Сянь, возвращая драконью кость, был несколько рассеян…

Безумно дрожащая гора напоминала свирепого зверя, что сопротивляется изо всех сил и жаждет сбежать, однако Сюаньминь в жёсткой манере холодно удерживал его в клетке. И тем не менее когда драконья кость, что лишь ждала зова, показалась из глинистой почвы, возник лёгкий застой.

— Не ослабляй, — раздался в ухо глубокий голос Сюаньминя, а следом руку Сюэ Сяня крепко сжали, и тепло чужого тела вместе с бурным потоком духовной силы прошли сквозь тонкую кожу, вливаясь ему в ладонь.

Закопанная в горе драконья кость внезапно двинулась.

Сюэ Сянь шевельнул обхваченными пальцами и затем, точно пришёл в себя, приложил вдруг больше силы.

Послышался вой буйного ветра, и посреди дрожи столь яростной, что даже старое дерево вот-вот повалилось бы, несколько небольших кусков белых-пребелых костей вырвались из горной почвы в трёх местах и один за другим ринулись прямиком к Сюэ Сяню. В миг, когда вжались в ладонь Сюэ Сяня, недоступный глазу огонь обратил их в тонкий порошок, они прильнули к коже и вплавились в тело.

Он ещё не успел усвоить драконью кость, как во всей горе Ляньцзян произошла крайне странная перемена.

Четыре вещи, подобные паучьим нитям, с быстротой молнии взвились из горы Ляньцзян. Каждая скрылась в одном из четырёх разных направлений, однако три устремились к югу от них и лишь одна — бросилась в западную сторону.

Следы потерялись в мгновение ока, в сумерках поднявшись вверх, словно водяной пар, и снова всё застыло без движения.

Хмурясь, Сюэ Сянь огляделся вокруг, но сразу никак не мог разобраться, чем, в конце концов были подобные «паутине» штуковины, промелькнувшие мимо.

— Вытащили? Наконец-то не дрожит больше? Мне можно отпустить? — всё лицо Каменного Чжана, что держался за дерево, чтобы уклониться от бедствия, выражало ликование выжившего, и он спрашивал, не умолкая: — Почему вы замерли так насторожённо?

Вот так потревоженный им, Сюэ Сянь теперь лишь заметил, что уже забрал драконью кость, а его и Сюаньминя руки тем не менее по-прежнему остаются одна поверх другой, бессознательно полуопущенные сбоку, и сам он к тому же, даже не поняв этого, захватил один из пальцев Сюаньминя.

Сюэ Сянь молчал. «Каким образом поза так изменилась, почему я совершенно не помню?..»

Но неизвестно, демоны ли помутили его рассудок или дело был в чём-то другом, а ощущение того, как ладонь и кожа тыльной стороны руки соприкасаются, прижимаются друг к другу, несло невыразимую близость, и Сюэ Сянь, вопреки ожиданиям, почувствовал, что подобное побуждает задержаться в ней и не так уж хочется обрывать её тут же.

Поэтому он лениво взглянул краем глаза, посмотрел мгновение и лишь затем первым отнял руку.

Сюаньминь же не шевелился до этого, и не понять, потому ли, что не замечал. Только когда Сюэ Сянь отступил так, он склонил голову набок и бросил взгляд.

Когда он смотрел оценивающе, взгляд его неизменно был лёгким и поверхностным, едва касался и тотчас упархивал или же скользил мимо, совсем редко случалось так, чтобы он задержался. Очевидно, что глаза эти всегда выглядели невозмутимыми и равнодушными, однако, казалось, в определённые трудноуловимые мгновения в них таилось иное настроение, они были черны, как вороново крыло, и глубоки — так, что не разглядеть дна.

Атмосфера между двумя стала столь странной, что трудно описать, в стороне же Каменный Чжан, чья потрясённая душа едва успокоилась, тем не менее совершенно ничего не сознавал. Держась за дерево и шатаясь, он поднялся на ноги, похоже, всё ещё медленно приспосабливаясь к больше не раскачивающейся горной вершине.

После того как на мгновение к старому лицу его пристало глупое выражение, он охнул и принялся шумно стряхивать с себя грязь, одновременно чуть толкнув Лу Няньци, всё так же сидевшего на земле со скрещёнными ногами:

— Что произошло? Неужто возникла какая проблема?

Лу Няньци тут же закатил глаза и сказал исключительно ровным голосом:

— Откуда мне знать, я слепой.

Каменный Чжан молчал.

Он размышлял, что в тоне паренька присутствовала странная двойственная[4] интонация, и равно ощутил эту странную двойственную интонацию и отступивший от Сюаньминя Сюэ Сянь. Он скользнул взором по Лу Няньци — и заметил, что этот юнец лет десяти обвёл взглядом его пальцы и, снова притворяясь слепым, уставился в пустоту.

[4] В оригинале «инь и ян».  

Сюэ Сянь молчал.

— Что это сейчас было? — он кашлянул, возвращаясь к основной теме и в то же время окидывая взглядом даль с вершины, а затем последовательно указал на три направления: — Они только что скрыли в этих местах, да? Одна умчалась наискось в реку и исчезла там, другая унеслась прямо за реку, и ещё одна…

Когда он заговорил о третьей, то словно вдруг вспомнил о чём-то, глубоко нахмурился, и в разуме его промелькнула мысль.

— Округ Хуэйчжоу, середина реки, округ Аньцин, — Сюаньминь точно знал, что за идея у него возникла только что, а может, в молчаливом взаимопонимании как раз додумался одновременно; он указал на три места среди пустоты и решительно объявил названия.

Эти три названия вместе не вызывали никаких вопросов у Каменного Чжана или Лу Няньци, что присоединились на полпути, но с точки зрения Сюэ Сяня и Сюаньминя связь была велика.

— Поместье семьи Лю, остров Фэньтоу, деревня Вэнь, — ещё раз уточнил Сюэ Сянь три места, о которых говорил Сюаньминь, а затем обменялся с Сюаньминем взглядами.

В резиденции советника Лю, что в уезде Нинъян округа Хуэйчжоу, Сюэ Сянь раскопал своё тело — золотую жемчужину; в подземной гробнице, что на острове Фэньтоу посередине реки, он достал первую из разбросанных костей дракона; второй раз он выкопал драконью кость как раз в деревне Вэнь округа Аньцин; и сейчас, на горе Ляньцзян, был третий раз.

Хотя в дороге он столкнулся с Каменным Чжаном и получил от него меч, вырезанный из драконьей кости, саму кость, однако, Каменный Чжан тоже тайком подобрал на горе Ляньцзян, так что и она относилась к горе Ляньцзян.

Подобные паутине знаки вышли из горы Ляньцзян; места, где скрылись три на востоке, возможно, те самые, где некогда были закопаны золотая жемчужина и драконьи кости Сюэ Сяня, нить с запада же… Если он не ошибается в своих догадках, вероятно, это как раз указание на конечную точку.

Вдруг заговорил Лу Няньци:

— Эти серебряные нити только что, я тоже их видел. Совершенно ясно.

Высказанные, эти слова приобретали ещё одно значение.

Глаза Лу Няньци, подвергшиеся влиянию Шицзю, были ничуть не чувствительны к обычным вещам, можно сказать, наполовину слепы, однако жизненные силы, ци или духов[5] и подобное тем не менее воспринимали крайне остро. Если он мог исключительно отчётливо видеть эти похожие на паутину вещи только что, значит, эти паутинки относились к одному их трёх видов.

[5] В оригинале 精、气、灵. 精 [jing] — квинтэссенция жизни, основополагающие вещества, что составляют тело человека и поддерживают его жизнедеятельность; также значит духовную и жизненную силу в целом, дух, душу, энергию, призраков и оборотней. 气 [qi] — ци. 灵 [ling] — душа, жизненная субстанция; духи и боги; душа умершего.  

Задумавшись на миг, Сюаньминь озвучил предположение:

— Большое построение.

Сюэ Сянь растерялся:

— Построение?

Однако не дожидаясь, что Сюаньминь объяснит, он и сам понял, что тот подразумевает. Будь то золотая жемчужина или драконьи кости — всё изначально было вовлечено в чертежи построений, к примеру, в чертёж «Привести реку в море» в семье советника Лю, чертёж «Сотня мужей направляет поток» посередине реки и так далее, дошло до того, что обстановка в то время переключила их внимание и они упустили из виду другую возможность…

Что, если все эти чертежи построений — для вида? Если места, где были захоронены золотая жемчужина и каждая из драконьих костей, могут объединиться в одно более крупное и обширное построение?

Память Сюаньминя была неполной, и какое-то время ему не удавалось понять, какого рода большое построение это может быть, однако, поразмыслив, он всё же сказал:

— Есть чрезмерно огромные чертежи, для которых требуются пробуждающие построения.

— Пробуждающие построения? — нахмурился Сюэ Сянь.

— Выбирают надлежащие места, располагают духовные сосуды, силой всех четырёх из них, помещённых с разных сторон света, подталкивают завершение конечного чертежа построения, — объяснил Сюаньминь. — Как только настоящий чертёж построения устроен, прежние духовные сосуды больше не имеют никакого значения.

Это примерно так же, как поставить в саду две подпорки, поддерживающие лозу, чтобы позволить вьющемуся цветку вскарабкаться вверх. Когда он действительно взберётся и упрочнится, уберёшь ли ты подпорки или нет, на него уже не повлияет.

Выслушав его, Сюэ Сянь задумался снова и ощутил, что прежде и впрямь было много сомнительных моментов…

Даос, что помог советнику Лю выполнить чертёж «Привести реку в море», должен был понимать, что к чему, но если он был настоящим знатоком, то как мог так запросто втиснуть золотую жемчужину, в которую обратилось тело истинного дракона, в крохотный чертёж построения, да к тому же всего-то лишь для человека столько мелкого, как советник Лю?

А когда был прежде в деревне Вэнь, он недоумевал ещё, отчего чертёж построения, вовлекающего драконью кость, такой грубый. Он мог воспрепятствовать самое большее странствующему даосу, что же до самого Сюэ Сяня, то чертежи построения подобного уровня всё равно что открытые навстречу гостю двери.

Включая этот на горе Ляньцзян — даже Каменный Чжан смог откопать и унести кость.

Если всё действительно так, как предположил Сюаньминь, все эти подозрительные моменты можно объяснить исчерпывающе. То, что дрожь, вызванная раскапыванием драконьей кости, всё усиливалась и усиливалась, тоже стало понятным, как и то, что даже если раньше и вырывали кость-другую, это ни в чём не отражалось.

Драконьих костей становилось всё меньше — всё равно что убирали последние подпорки. Непременно должен был возникнуть отклик.

— Так, значит… — Сюэ Сянь вдруг потемнел лицом и сказал холодно: — Это так называемое большое построение уже полностью расставлено.

Вот почему забрать духовные предметы, использованные в пробуждающих построениях, удалось настолько легко.

Судя по направлениям, в которых только что скрылись паутинки, в западной стороне есть ещё что-то, только неизвестно, пробуждающее там или настоящее большое построение.

Сюэ Сянь по характеру был крайне прям: раз уж они получили указание на относительное местоположение, то не было причин не пойти разузнать.

Однако только он собирался взять людей и подняться в Небеса, как его прервали.

Сюаньминь снова вложил медные монеты Сюэ Сяню в руку и сказал:

— Сначала тебе не помешало бы переработать как раз полученную драконью кость, чтобы избежать дополнительных трудностей.

Если быть точным, чтобы на полпути он не потерял чувство направления от жара, что повлекло бы новые ненужные хлопоты.

Услышав его, Сюэ Сянь счёл такие слова разумными. Но когда он принял медные монеты, ощущения его были довольно смешанными: после нескольких использований связь между ним и медными монетами… точнее, связь, порождённая медными монетами между ним и Сюаньминем, становилась всё более и более явной, и если он прибегнет к ним ещё пару раз, неизвестно, во что эта связь разовьётся.

Однако когда речь зашла об этом, он посмотрел на Сюаньминя, будто внезапно вспомнил о чём-то, и спросил:

— Твои медные монеты, как и духовная сила, что ты только что вливал мне в ладонь, мощны настолько, что мало какой смертный способен добиться. Что за чудесное духовное средство ты принял?