Онлайн чтение книги Медные монеты на алтарь предков Copper Coins
Глава 50 - Построение «Обуздать воздух» (1)

Все посмотрели в сторону, откуда слышался звук, и увидели, как среди утреннего тумана мало-помалу проступили очертания обоза, идущего сельской дорогой перед указательным камнем деревни Вэнь. Впереди — три лошадиные повозки, позади — ослиная упряжка, и только у ведущего экипажа был возница. Управляющим повозкой был рослый крупный мужчина, чьё лицо рассекали три чрезвычайно бросающихся в глаза шрама, с виду он казался свирепым, не похожим на доброго человека.

Тем не менее Цзян Шинин и его спутники знали, что этот мужчина лишь выглядит недружелюбным — и только, на самом деле он очень сердечен… Если бы он был ещё жив, то его действительно можно было бы считать хорошим человеком.

Это были не кто-нибудь, а именно мужчина с лицом в шрамах и вся его группа, вместе с которыми Сюэ Сянь и остальные проделали часть пути от переправы Гуаньинь.

— Как, они всё ещё здесь? — пробормотал Цзян Шинин изумлённо.

Он и сам был настоящим блуждающим призраком и прекрасно знал, как сильно души умерших боятся столкновений с живыми людьми и энергией ян. Поэтому редко какой блуждающий призрак или бесприютная душа выбирали слоняться повсюду под белым солнцем в синем небе. Пусть Цзян Шинин, имея бумажную оболочку, за которую мог зацепиться, и присматривающих за ним Сюэ Сяня с Сюаньминем, был исключением, даже он осмеливался выходить лишь в пасмурную погоду либо ранним утром и в сумерках, а эта театральная труппа была уже давно мертва, однако ни о чём не беспокоилась.

Поскольку сами не знали, что умерли, они не имели ни малейших опасений и сознательности и на своём пути прошли неизвестно сколько заполненных живыми людьми улиц. Будь это обычные духи умерших, они давно должны были бы рассеяться под напором энергии ян, растаять, словно дым, однако, вопреки ожиданиям, преодолев весь путь, они добрались сюда целыми и невредимыми.

— Думаешь, они подобны тебе? — Сюэ Сянь скользнул взглядом по этому книжному червю. — Я лишь сказал, что они уже… но никогда не говорил, что они подобны тебе, м?

Цзян Шинин ничего не понял:

— Не подобны?

— Если я скажу тебе восемьсот раз: «Ты уже мёртв», ты исчезнешь? — спросил Сюэ Сянь, раздражаясь.

Цзян Шинин ответил растерянно:

— …Ты не говорил все восемьсот раз, может, раз восемьдесят.

— Ну так, разве ты не прыгаешь тут исключительно оживлённо?

Цзян Шинин не разобрался:

— Если они не призраки, тогда что?

— Духи, связанные обязательством, — включился в разговор Сюаньминь, стоявший рядом.

— Что значит — духи, связанные обязательством? — он ещё никогда не слышал об эдаком.

Связанные обязательством духи не были призраками или озлобленными духами. Всё дело в том, что при жизни они дали обещание, о котором вовеки не забывали, они были так упорны в своём стремлении, что на пороге смерти оно превзошло всё прочее, вплоть до того, что они сами не осознали, когда уже умерли, лишь помнили — у них всё ещё есть невыполненное обещание, всё ещё есть уговор о встрече, на которую они не прибыли.

— Это как если бы ты набрал полную задницу долгов и умер, не выплатив их, — заговорил Сюэ Сянь лениво. — Но ты от всей души думал: «Как я могу умереть? Нельзя умирать сейчас, нужно хотя бы дождаться, когда долг будет возвращён» или: «Надо непременно дождаться, когда расплачусь с долгами, а уже затем испускать дух», так что в итоге ты выжил в другой форме. Понял теперь?

— А если устремление будет достигнуто?

— Тогда настанет время отправляться в путь, — сказал Сюэ Сянь.

Вот только будь то хоть связанные обязательством духи, хоть призраки, они сейчас оказались в чрезвычайно затруднительном положении. Можно сказать, впереди свирепый тигр, позади — преследующие войска.

— Оба пути перекрыты, как быть с моей старшей сестрой? — встревожился Цзян Шинин. — Как нам теперь уйти?

— Кто сказал, что мы уходим? — мельком взглянул на него Сюэ Сянь.

— Не уходим?! — дядя Чэнь и тётушка Чэнь уставились на поселян, что должны были вот-вот добраться до дома Сюй, и задрожали, как полова при просеивании.

Не уходят и остаются как корм?!

— Некоторые приглашения нельзя отклонять, — Сюэ Сянь потряс пальцем. — У всех снующих по заброшенной деревне есть ограничения. Пока они не выходят за пределы своей петли, всё в порядке, если же выйдут — трудно сказать, что будет. Подумай, если сердечный человек станет тянуть тебя в дом выпить лёгкого вина, а ты откажешься, что произойдёт?

В ход пойдёт всё красноречие, может, будет ещё сколько-нибудь попыток затащить. Среди живых всё это, в общем-то, несущественно, хотя каждый будет настаивать на своём, кто-то неизбежно «потерпит поражение и отступит» первым. Однако с людьми, что уже мертвы, иначе. Что, если посреди зазываний другая сторона разволнуется? Или случайно выйдет за пределы своей петли, пока каждый будет упрямиться?

Слишком опасно…

Но Сюэ Сянь не собирался уходить сразу же вовсе не потому, что его заботили все эти опасности, если бы он действительно не желал задерживаться здесь, то и сам Император Небес не вынудил бы его остаться. Он не возражал побыть тут ещё исключительно потому, что чувствовал: это место странное. Может, он сумеет отыскать драконью кость-другую?

Пока все оставались на прежних местах и разговаривали, по другую сторону мужчина с лицом в шрамах уже натянул поводья и остановил экипаж. Он спрыгнул на землю и, заметив Сюэ Сяня и остальных, сначала остолбенел, а затем подошёл, сложив руки в приветствии, и спросил, хмурясь:

— Как вы оказались здесь?

Если обычный человек неожиданно повстречает на пути хорошего знакомого, то, скорее всего, подумает, что их связала сама судьба; удивлённый, он будет рад поболтать и обменяться парой улыбок, настроение его наверняка не будет плохим, а если он и окажется недоволен, то по меньшей мере учтиво поприветствует и справится о здоровье. Однако же мужчина с лицом в шрамах поступал не так, как было заведено, он посмотрел на Сюэ Сяня со всей компанией взглядом, что таил смутный оттенок… упрёка?

Никаких слов вежливости, даже некоторое недовольство — полная противоположность тому, сколь сердечно он себя вёл, когда прежде они были попутчиками.

Неподалёку с трёх экипажей непрерывной чередой сошла группа мужчин и женщин, среди которых были и старики, и молодёжь; часть окружила ослиную упряжку, разбирая театральные костюмы, а часть направилась к мужчине с лицом в шрамах.

Одна пожилая госпожа взглянула на дом Сюй и обратилась к Сюэ Сяню и остальным:

— День холодный, даже земля промёрзла, отчего вы медлите здесь? Скорее возвращайтесь в город.

С этой пожилой госпожой Сюэ Сянь и остальные тоже были знакомы: когда раньше они ехали вместе, именно эта пожилая госпожа дала им грелку для рук, что держал Каменный Чжан. Очевидно, что и её характер был мягким и сердечным, так почему же она, совсем как и мужчина с лицом в шрама, стала прогонять их, едва заговорив?

Цзян Шинина впервые вот так завуалированно выгоняли, и он стоял там, смущённый, не зная, как следует поступить.

— Ай… Женьлян, сегодня все они мои гости. Ну, давайте-давайте, привязывайте лошадей и заходите выпить горячего вина, согреете горло, — весело заговорил великий благодетель Сюй, разряжая обстановку. Он поднял руку к сошедшей с повозок театральной труппе и окликнул: — Проходите все, проходите же.

С этими словами он хотел вытянуть руку, чтобы потянуть Сюэ Сяня.

— Ай-яй, долго сидел, и поясница совсем занемела… — Сюэ Сянь взялся за стоявшего к нему ближе всех Сюаньминя и потянулся, удерживаясь за его плечо, тем самым как раз избежав руки великого благодетеля Сюя.

Движение его казалось исключительно непреднамеренным, безо всякого намёка на деланность. Так что великий благодетель Сюй вовсе не придал ему значения и просто сменил цель, схватив первого попавшегося.

Цзян Шинин растерял слова.

Вот незадача… Всё же его впервые так потянул за запястье другой призрак. Рука великого благодетеля Сюя так же несла в себе холод души умершего, что пробирал до самых костей, и если бы он внезапно коснулся запястья живого человека, то промёрзло бы насквозь. Для Цзян Шинина, однако, это был сущий пустяк.

— Братец, как тебя называть? Мне следует подготовить несколько жаровен, руки совсем холодные, я не напугал тебя? — сказал великий благодетель Сюй добродушно.

Цзян Шинин засмеялся через силу:

— Мы друг друга стоим.

Ещё вопрос, кто холоднее.

Всё лицо его выражало беспомощность, когда великий благодетель Сюй затащил его в дом Сюй, но после того как они прошли главные ворота, что-то в его разуме сдвинулось и он сказал:

— Господин Сюй, ничто не мешает тебе пойти поприветствовать прочих гостей, этот покорный слуга сможет позаботиться о себе, — тем не менее пока говорил это, он боковым зрением наблюдал за закрытой дверью восточной комнаты.

— Невнимателен, невнимателен, — рассыпался в извинениях великий благодетель Сюй. — Слишком много гостей, если мой приём в чём-то небрежен, надеюсь, братец простит меня. Этот Сюй сперва пойдёт поздороваться с односельчанами за дверью, братец может проходить, куда захочется.

Пока они говорили, Сюаньминь и остальные уже вошли. Увидев Сюэ Сяня, великий благодетель Сюй замер и сказал:

— Этот братец… нездоров?

Сюэ Сянь хлопнул себя по ноге:

— Ноги больны, не могу ходить.

Великий благодетель Сюй стукнул себя по лбу:

— Как кстати! В доме этого Сюя ведь есть двухколёсная повозка. В своё время у матери были больны ноги, ей было трудно ходить, и я нанял человека, чтобы изготовил для неё одну. Теперь она, впрочем, заброшена в углу, стоит себе без дела. Ты мог бы взять её, братец! Постоянно носить тебя, как-никак, требует немалых усилий.

Сюэ Сянь ответил скромно:

— Не требует, не требует.

Сюаньминь, кто в действительности прилагал усилия, промолчал.

Этот великий благодетель Сюй был человеком надёжным, а не просто любезным на словах. Он действительно отправил кого-то прикатить двухколёсную повозку из боковой комнаты в приёмную. Только теперь Сюэ Сянь заметил, что во всём доме Сюй, оказывается, нет порогов ни в одном из проходов, — наверняка их специально не закладывали ещё при строительстве, чтобы его матери, сидевшей в двухколёсной повозке, было удобно ездить туда и обратно.

Уже по одной этой детали Сюэ Сянь ощутил, что обращение «великий благодетель Сюй» — вовсе не пустой звук. Этот человек был по-настоящему добр.

Хотя двухколёсная повозка и называлась повозкой, на самом деле это был стул со спинкой с деревянными колёсами по бокам и двумя деревянными ручками сзади, за которые слугам было удобно толкать его по дому. Великий благодетель Сюй распорядился вытереть двухколёсную повозку дочиста и, проявив внимательность, велел найти подушку, чтобы подложить на сиденье.

Сюэ Сянь поблагодарил его и добавил:

— Не о чем беспокоиться, я не так уж и разборчив.

— Какое же это беспокойство, такие подушки в доме всегда под рукой. Стул слишком жёсткий, если сидеть на нём долго, не избежать неудобств, к тому же погода холодная и сырая, досадно будет простыть, — великий благодетель Сюй всё ещё хотел переубедить, однако Сюэ Сянь, не церемонясь, уже сел на стул и как раз наказал Сюаньминю толкать его.

— Хорошо-хорошо, братец действительно интересный человек, — согласился великий благодетель Сюй с улыбкой.

Он сложил руки перед грудью, кланяясь людям в комнате, и ушёл поприветствовать соседей.

Сюэ Сянь взглянул мельком, как его силуэт скрылся за углом, и без капли вежливости распахнул дверь восточной комнаты.

Внутри нищие сбились в кучку вокруг почти выкипевшего горшка. Услышав прежде смех и разговоры снаружи, они едва не решили, что там устроили сборище у костра души несправедливо убитых и злые духи, и перепугались так отчаянно, что не осмеливались даже вздохнуть. Поэтому когда Сюэ Сянь внезапно раскрыл дверь толчком, нищие всей толпой попросту чуть не обмочились от страха.

Двое, кому более всего недоставало храбрости, тут же с глухим стуком упали, лишившись чувств.

— Ах, это малость даже слишком любезно, — ни на полкапли не ощутив за собой вины, Сюэ Сянь ещё и поддразнил.

Вероятно, посчитав, что бахвальство этого злобного создания может отправить в обморок всех в комнате, Сюаньминь, толкнув Сюэ Сяня внутрь, прикатил злобное создание вместе с повозкой в угол, мимоходом очертил его кругом и, вынув талисман, лёгким шлепком приклеил его на лоб Сюэ Сяню.

Сюэ Сянь растерял слова. «Ну нет, ты меня за цзянши[1] держишь или что?»

[1] Вампиры в китайской мифологии, но пьют они не кровь, а ци. Из «Википедии»: «В популярной культуре цзянши изображаются с приклеенным ко лбу и свисающим перед лицом бумажным амулетом с опечатывающим заклятием и одетыми в форменную, похожую на пальто мантию и высокую шапку с ободом сверху, характерные для мандаринов империи Цин». (https://ru.wikipedia.org/wiki/Цзянши)  

— Святоша, ну что ты такой мелочный?! Я всего-то потрогал твою голову, не насмехался над тобой! К чему это? — Сюэ Сянь смотрел в стену, потому что из-за талисмана безобразничать временно не мог. Он закатил глаза и хотел добавить что-то ещё, но почувствовал прохладу в руке.

Посмотрев вниз, он увидел, что Сюаньминь сунул медные монеты в его руку, затем сказал ровно:

— Здесь одухотворённая ци этой заброшенной деревни чрезвычайно обильна, сосредоточься на излечении костей.

Договорив, Сюаньминь похлопал его по затылку, развернулся и ушёл.

Глядя на медные монеты в руке, Сюэ Сянь остолбенел на мгновение и сказал:

— Ты куда?

Он хотел повернуть голову посмотреть, чем собрался заниматься Сюаньминь, но с приклеенным ко лбу талисманом даже не смог повернуть шею.

Когда нищие в комнате увидели, как ведут себя эти двое господ, ни на что больше не обращая внимания, в головах у них затуманилось, и даже Цзян Шицзин и Фан Чэн выглядели так, словно перед ними монах ростом один чжан и два чи — такой высокий, что и до головы не дотянуться[2]. Они как раз пребывали в оцепенении, когда в комнату воровато вошли дядя Чэнь и тётушка Чэнь, Синцзы следовала по пятам и, едва заметив Цзян Шицзин, бросилась к ней:

[2] Образное выражение, которое подразумевает сильную растерянность, озадаченность. Один чжан и два чи — примерно три с половиной метра.  

— Молодая госпожа!

— Молодой господин, молодая госпожа, вы до смерти напугали этого старого Чэня! — увидев, что за исключением того, что они оказались в затруднительном положении, у них почти что и волоска с головы не упало, дядя Чэнь тут же протяжно вздохнул с облегчением. Бросив пристальный взгляд на толпу нищих, он торопливо прикрыл супругов собой и сказал: — Юйэ и Синцзы рыдали уже несколько раз на пути сюда.

Цзян Шицзин успокоила их тёплым голосом, и подскочившая Синцзы развязала пару. Нищие с самого начала в действительности не хотели навредить им, а теперь от страха превратились в рядок отупелых гусей, и никто из них, разумеется, не препятствовал, позволяя избавиться от верёвок и размяться.

Синцзы отбросила пеньковые верёвки и сказала:

— Ничего страшного не случилось, и хорошо, хорошо! Да что там мы с тётушкой Чэнь — даже у младшего господина Цзян все глаза покраснели, он явно и себя не помнит от волнения.

— Младшего господина… Цзян? — Цзян Шицзин задеревенела с головы до пят и схватилась за Синцзы, словно увидела призрака. — О ком ты говоришь? Младший господин Цзян? Какой младший господин Цзян?

Синцзы ещё не успела ответить, как отозвался мягкий слегка гнусавый голос:

— Сестра, это я…