Онлайн чтение книги Мой возлюбленный угнетатель My Beloved Oppressor
1 - 53

Как только его люди вышли из офиса, Хайнер тут же схватил трубку телефона. Он повернул ручку на коммутаторе, как обычно, даже не проверив номер.

Звонок продолжался долго. Хайнер постучал по столу кончиком пальца в ожидании соединения. После продолжительного ожидания с другой стороны послышались гудки. Затем он услышал мужской голос, звучавший немного запыхавшимся.

[…да, это Бруннер, что…о боже! Оливия! Не трогай это!!]

— …

[Извините, подожди минуту!]

На другом конце трубки послышался стук. Хайнер выдержал долгую суматоху на другом конце провода, не изменив выражения лица. Через некоторое время мужчина снова взял трубку.

[Эм, простите. Бруннер Гротт у телефона. Кто это?]

— Меня зовут Хайнер Вальдемар.

[Ах, ваше превосходительство! Прошло много времени с тех пор, как мы говорили в последний раз. Как вы? Я слышал о вашей победе. Вы потрясающий! Ха-ха! Мы все польщены…]

— Спасибо. Могу я поговорить с вами об Аннет?

Хайнер ответил предельно учтиво и спросил. Бруннер на том конце провода нерешительно замешкался.

[Тогда мне стоит позвать Кэтрин? Моя жена знает об Аннет больше…]

— Я был бы признателен.

В его голосе не было ни капли благодарности, но Бруннеру было всё равно, и он немного больше болтал о поздравлениях и благодарностях за эту победу.

[Моя жена наверху, пожалуйста, подождите минутку.]

Хайнер держал трубку и смотрел на карту на стене. Взгляд его остановился на районе Монтиоре, где располагался Западный фронт.

Пока он ждал Кэтрин, он размышлял над словами своих людей. Линия фронта. Полевой госпиталь. Военная медсестра…

Сухой смех сорвался с его губ. Женщина находилась даже не в местной больнице, а на передовой. На линии фронта. Как эта женщина могла оказаться на передовой? Это была даже не гнусная шутка.

Нападать на здания с эмблемой больницы или поликлиники было морально запрещено. Но это была всего лишь международная мораль, не закреплённая ни в одном официальном договоре или международном праве.

Бьющие по площади снаряды технически не могли миновать только полевые госпитали, даже если враг и не имел намерения их атаковать. Линия фронта представляла собой адский остров, полный пуль и сброшенных повсюду бомб.

Мирные жители погибали случайным образом, не говоря уже о прямой опасности для войск и находящихся в непосредственной близости к ним фронтовых военных медсестёр и врачей. Но эта женщина, по слухам, была там.

[Кэтрин Гротт на связи].

— …это Хайнер. Я начну с основной темы. До меня дошли слухи. — холодно проговорил он, наконец исчерпав всё терпение в ожидании Кэтрин. — Это была новость, что Аннет находится на Западном фронте в качестве полевой медсестры. Кажется, я ничего не слышал от вас по этому поводу.

На другом конце провода повисла тишина. Челюсти Хайнера сжались.

— То, что я слышал — правда? — спросил он снова мрачным голосом, предостерегающе.

[…]

— Аннет сейчас у вас дома?

[Аннет нет дома.]

Кэтрин ответила сухо и беспечно.

[Она, должно быть, на передовой, как вы и слышали.]

— Вы…

Рот Хайнера раскрылся от изумления. На шее его выступила синяя вена.

— Вы сошли с ума? — закричал он, схватившись за трубку, чуть не сломав её.

[…]

— Вы видели, как она решила ехать на фронт с открытыми глазами? Вы должны были немедленно сообщить мне об этом! Я уверен, что я бы…!

[Ваше превосходительство.]

У Кэтрин был спокойный, но решительный голос, расходившийся с Хайнером, практически сорвавшимся на крик.

[Это её жизнь.]

Хайнер на мгновение потерял дар речи. Кэтрин спокойно продолжила.

[Она должна жить так, как хочет. Единственная причина, по которой я когда-либо докладывала Вашему Превосходительству об Аннет, заключалась в том, что я видела необходимость делать это. В случае нестабильного состояния Аннет или какой-либо угрозы ее личности...]

— Угрозы её личности? Разве присутствие Аннет на передовой не угрожает её безопасности?

[Это был её выбор.]

— Если так подумать, то смерть тоже была её выбором…!

[Нет, сэр. Аннет поехала туда не для того, чтобы умереть.]

После короткого перерыва Кэтрин медленно пояснила, как человек, сообщающий очень важную секретную информацию.

[Она уехала туда, чтобы жить.]

— …

Хайнер тихо и тяжело вздохнул, схватившись за стол. Побелели костяшки пальцев на тыльной стороне ладони. Повисла тишина.

— Эта женщина…

Он задал встречный вопрос, наполовину следуя сути разговора, наполовину искренне любопытствуя.

— Аннет сказала вам, что поехала туда, чтобы… жить?

[Да, чтобы жить.]

— Нет, этого не может быть. Невозможно… у неё нет такого мужества. У неё нет ни воли жить, ни воли сделать такой выбор…

Слова, которые были несколько невнятными, становились всё более размытыми по мере того, как они подходили к концу. Хайнер не был уверен, даже когда говорил.

Он всегда считал Аннет слабой женщиной. Той, у кого не хватало мужества умереть или жить должным образом, если уж на то пошло. Женщина, которая беспомощно провела свою жизнь, не имея возможности что-либо сделать без власти и богатства, которые её поддерживали.

Так что он ни разу не предполагал, что она решится поставить точку. Даже когда он тащил её на самое дно, Хайнер ни разу не подумал о том, что она найдёт в себе силы выбрать смерть.

«Серьёзно, я никогда не задумывался над этим, ни разу».

Он никогда не думал…

«— Ты никогда не видел во мне порядочного человека, Хайнер…».

Что она была таким человеком…

[Аннет — девушка, способная взять на себя ответственность за свой выбор. Ваше превосходительство, кажется, ещё не знает об этом].

— …

[Перед уходом Аннет сказала мне: «Помоги мне стать лучше».]

— …

К горлу Хайнера подкатила тошнота, ему казалось, что его вот-вот вырвет. Он невольно поднял руку со стола и прижал её тыльной стороной к губам.

[Я точно не знаю, что произошло между вашим превосходительством и Аннет. Но смею судить, что... Ваше превосходительство, кажется, любит её, может быть…].

Любовь? Была ли это любовь?

Нет. Это была не любовь. Хайнер знал, что у него нет сердца.

Это было что-то, выходящее за рамки его собственных эмоций. Это не могла быть любовь. Как чувства Аннет к нему не были любовью, так и его чувства к Аннет не были ею.

[Сэр, если вы действительно любите Аннет или, по крайней мере, относитесь к ней, как к человеку, пожалуйста, уважайте её выбор.]

Это была не более чем липкая масса очень старых, гнилых эмоций в глубине его сердца. Таких грязных и некрасивых…Что-то вроде этого.

***

[Старое воспоминание Хайнера]

— Энн.

— Что?

— Откуда ты знаешь, что «любишь» своего возлюбленного?

— Что, Хайнер, у тебя вдруг появилась женщина?

— Может быть.

— Что, ты правда завёл девушку? Эй, да нет... Мне уже жаль её.

— Так откуда ты знаешь, что любишь?

— Ну… откуда знаю? Я просто чувствую себя замечательно, вот и всё.

— Тогда откуда ты знаешь, что это хорошо?

— Что именно? Просто, ну, мне приятно быть с этим человеком, и рядом с ним я чувствую себя лучше, и мир кажется красивее, когда мы вместе, и… ну, так оно и есть…вот.

— Это звучит глупо.

— Почему мы снова ссоримся? Знаешь, когда ты любишь кого-то, то делаешь много глупостей.

— И ты хочешь продолжать так жить?

— Да.

— Почему?

— Ну, просто…

— …

— Любовь делает меня лучше.

***

В окне второго этажа мелькнули золотые волосы. Хайнер повернулся и на мгновение замер, подняв голову. Холодный зимний ветер заполз ему под воротник.

Это было глупо.

Не было никакой причины приезжать сюда лично. Было бы лучше, если бы кто-то другой выполнял работу по доставке документов.

Нет, это то, что он должен был сделать. Это и правда была пустая трата времени, тем более в это время года. Женщина даже не вышла и не проверила всё лично.

«Всё ещё…»

Его глаза, уставившиеся на золотые волосы, постепенно темнели. Белое облачко пара сорвалось с его губ. Каким же глупым он был, когда думал, что мельком увидеть её лицо, промелькнувшее в окне, будет достаточно.

Хайнер едва мог контролировать свои ноги, что хотели броситься к дому. Он знал, что в тот момент, когда он это сделает, пути назад уже не будет. У него было место, куда он должен был вернуться.

Вскоре ему пришлось направиться в командный пункт недалеко от линии фронта. На мгновение он посмотрел на свою пустую руку. В этих руках сейчас таилось спасение для бесчисленного количества людей.

Он снова поднял голову, сжав кулаки. Что-то в его груди болезненно пульсировало. Ему скорее хотелось, чтобы время остановилось здесь и сейчас.

«Как и тогда… Я просто стою вот так, в надежде увидеть тебя. Как тот юноша, что нетерпеливо наблюдал за тобой издалека... Даже если это не любовь».

«—…Знаешь, когда ты любишь кого-то, то делаешь много глупостей…».

— …Думаю, по крайней мере, одну глупость я точно совершил. — горько пробормотал Хайнер. Вскоре он перестал видеть даже её тень в окне.

Поколебавшись мгновение, он медленно отвернулся и пошёл обратно. В том месте, где он стоял, лишь холодный сухой воздух задержался на миг, как выпавший снег.