Онлайн чтение книги Мой возлюбленный угнетатель My Beloved Oppressor
1 - 6

Аннет вошла в комнату в дальнем конце первого этажа правительственной резиденции. Она включила несколько ламп, висящих на стенах, и прошла внутрь.

Посреди комнаты стояло что-то большое, накрытое белой тканью. Она схватилась за кусок ткани и на мгновение помедлила, прежде чем аккуратно стянуть её.

Появилась гладкая черная поверхность. Это было фортепиано, на котором она играла в детстве и в юности. Она переехала из резиденции Розенберг в резиденцию Вальдемар после замужества, но затем вынужена была поселиться в официальной резиденции, раз уж Хайнер стал главнокомандующим. Фортепиано отправилось вслед за владелицей.

Аннет села на стул и открыла крышку. Клавиши были чистыми, не потертыми от времени. Однако, инструмент давно не настраивали, поэтому красивого звучания ожидать не стоило.

Она уставилась на клавиши. Аннет всё ещё могла распознать, какой звук она услышит, если нажмет в то или иное место на клавиатуре.

— Однако теперь это бесполезно.

После смерти отца она, конечно же, не могла участвовать в соревнованиях. Всё, чего Аннет добилась в своей карьере, рухнуло. Все её достижения заклеймили злоупотреблением власти, финансовой поддержкой отца и делом связей. С тех пор она уже не могла играть на фортепиано. Она не могла даже нажимать на клавиши, не говоря уже о том, чтобы играть.

Поначалу Аннет прилагала много усилий, чтобы попытаться сыграть что-то снова, но эта затея всегда заканчивалась неудачей. Позже она вовсе отказалась от фортепиано. Она забыла об инструменте и жила с этим. Она очень старалась выжить.

— Я думала, что со временем станет легче…

Клавиши, отражающие свет тусклых ламп, словно побледнели и потеряли цвет. Когда Аннет коснулась их, кончики её пальцев замерли бессильно, как человек замирает на краю пропасти.

Наступал рассвет. Аннет, которая всё это время просидела перед роялем, вдруг поняла, что ей действительно ничего не осталось.

***

— Основным вооружением была винтовка с продольно-скользящим поворотным затвором 30-го калибра и магазином на пять патронов. Она определенно имеет более высокую степень прилегания и наименьшие шансы выхода их строя.

— Приклад настолько близко расположен, что возможен отказ от использования полуавтоматического пулемёта. А гильзы выпадают из особого отверстия в стволе на максимально возможную дальность.

— Я понял.

Кивнув, Хайнер завернул модель винтовки обратно в ткань. Когда дело касалось главного снайпера, он сам рассматривал и утверждал модель оружия.

— Рабочее время закончилось. День завершён. Хорошая работа.

— Да!

Бригадный генерал Фриц и майор Юджин отдали честь главнокомандующему и покинули кабинет.

Хайнер изучил документы, касающиеся закупки истребителей, поставил свою печать, а затем просмотрел дипломатический отчет по делу о Франции.

— Разбивка закупок оружия…

Хейнер нахмурил брови, проверяя рапорт о военном снаряжении Франции. Ратленд давно стал независимой территорией, но на этой земле всё ещё проживало много французов. Они были сторонниками Франции, и хотели снова стать с неё одной страной. Мотивов для начала войны было достаточно.

Внутренняя политика Ратленда лежала в хаосе из-за частых военных переворотов. Если это гражданское противостояние повлияет на дипломатию между крупными державами, на континенте разразиться большая война.

Опыт и здравый смысл Хайнера диктовали ему сохранять мирный договор об обороне, но это не было решением всех проблем. Настало время, когда большинство стран склонялись к национализму. Война в такую эпоху, несомненно, поднимет огромное количество добровольцев. А это повлечет за собой бесчисленные жертвы.

Хайнер хорошо знал, какие последствия оставит после себя война. Он тоже был добровольцем и воевал, как его сверстники-революционеры. Любой, несомненно, испытал бы потрясение, в какой бы форме…

"…Я хочу домой."

Его мысли вдруг застыли на месте. Хайнер почувствовал некоторое раздражение, опуская руку, которой машинально коснулся лба. Почему он подумал об этой женщине? Он протёр глаза, затем снова опустил взгляд на бумаги.

Текст на листах показался бессвязными надписями, лежащими за пределами понимания. Он изо всех сил пытался отогнать беспорядочные мысли, но это не сработало так, как он хотел. Так было всегда, когда он думал о ней. Хайнер в раздражении отвёл взгляд от бумаг.

В его голове прокручивалась череда сцен.

То, как она смотрела на него, словно прося о помощи, её худое, дрожащее тело перед роялем, бледное лицо, когда она выбегала из банкетного зала, её спина, склонённая над раковиной...

Поведение, которое демонстрировала Аннет в тот момент, было похоже на проявления травмы.

— Ха.

Хайнер не мог не усмехнуться. Травма? Какая травма могла быть у женщины, что не проронила ни одной слезинки за последние три года?

«Когда я была маленькой, я много плакала по разным причинам», – когда-то она призналась в этом на одной из прогулок.

Пока эта женщина плакалась о том, что ей не хватает навыков игры на фортепиано, Хайнер находился в тренировочном лагере, где подвергался суровым тренировкам, ежедневным словесным оскорблениям и избиениям. Пока эта женщина развлекалась на широкую ногу в своем роскошном и мирном особняке, он убивал и пытал людей под видом спецопераций.Как можно травмировать такую женщину?

Бумаги в руках Хайнера слегка смялись. Он стиснул зубы и небрежно швырнул их в сторону. Документы упали на упали с глухим стуком.

«— Я развожусь с тобой, Хайнер».

Эта женщина так расстроилась из-за какого-то фортепиано, зато о разводе говорила с беспечным выражением лица. Это не имело никакого смысла.

«—Тебе ещё есть от меня польза?»

Польза? Это было смешно. Время для обсуждения полезности уже давно прошло. Хайнер также понимал, что его выбор был иррациональным. Но он не мог просто отпустить её с миром.

Что он вынес сам, чтобы заполучить эту женщину?

«—Должно быть, было тяжело притворяться, будто любишь дочь врага».

— Чёрт…

Хайнер закрыл лицо рукой. Неловкая безответная любовь его детства, в пору его одинокой юности, была тем осколком прошлого, которое он пытался уничтожить.

***

Дворецкий передал сообщение Хайнеру, когда тот вернулся в резиденцию. Выражение его лица ожесточилось, пока он слушал отчёт. Хайнер направился в спальню Аннет, даже не переодевшись.

После открытого банкета в отеле «Белен» Аннет заперлась в своей комнате. Она никогда особо не выходила из дома, но на этот раз всё было серьёзнее. По словам дворецкого, она даже отказалась от еды.

Хайнера это не слишком заботило, но ему было любопытно, не было ли это признаком мятежа. Его рука остановилась на мгновение, когда он собирался открыть дверь спальни.

Он сжал кулаки и дважды постучал в дверь, потому как вспомнил, что благородная дама возненавидела бы его неджентльменское поведение.

— Забавно, я запомнил все привычки этой женщины.

Хайнер открыл дверь с самоуничижительной улыбкой. Внутри сидела Аннет и вышивала. Она выглядела спокойной в своём одиночестве.

Аннет не смотрела на него. Её глаза были опущены, рот закрыт, а профиль безупречен, как если бы черты её были измерены по линейке.

В отличие от идеального натюрморта на одном из столиков, на другом лежали аптечки. В глазах Хайнера мелькнуло недовольство.

— Ты вышивала в своей комнате весь день? И пропустила приёмы пищи? — спросил он, пряча раздражение под холодным тоном.

— Вы против?

— Нет, мне всё равно.

«Сколько там таблеток?» — пробормотал Хайнер, подходя к маленькому столику. Все полупрозрачные бумаги, лежавшие сверху, были чисты. Он открыл ящик в столике.

Аннет, продевавшая через ткань цветную нить, быстро подняла взгляд.

— Почему вы открываете его без разрешения?

— Ты спрятала здесь секретные документы?

— Нет, я не это имела в виду.

— Тогда проблема в том, что я ищу?

Аннет не ответила. Хайнер закрыл первый ящик и открыл второй. Внутри было несколько аптечек и одна коробка размером с ладошку. Она была примерно наполовину заполнена белыми таблетками. Он высыпал часть из них на ладонь, чтобы рассмотреть на свету. На маленьких круглых таблетках были начертаны буквы и цифры.

— Что это? — спросил Хайнер, оборачиваясь. Несколько раз моргнув, Аннет нерешительно ответила.

— …Это просто лекарство.

— Разве ты не регулярно получаешь лекарства от Арнольда?

Аннет чаще принимала лекарства, чем ела. Временами у неё была передозировка лекарств, поэтому он позаботился о том, чтобы Арнольд прописывал их в индивидуальных пакетиках, а не в аптечке.

— Я не принимала их в последнее время… а так как я не принимала, лекарства скопились в этой коробке.

Скопились? Если бы они скопились из-за того, что она их откладывала, то они должны были лежать в отдельных пакетиках, а не в общей куче. Хайнер закрыл крышку аптечки с суровым выражением лица.

— Я заберу это.

— Зачем ты делаешь это?

— Я не вижу необходимости хранить старое лекарство. Попроси у своего врача новый рецепт.

Это был требовательный голос, который не терпел никаких возражений или контраргументов. Аннет шевельнула губами, словно собираясь что-то сказать, но беспомощно опустила голову.

Внезапно взгляд Хайнера остановился на вышитой скатерти на столе. Вышивка на белой ткани выглядела хаотично даже для его не профессионального взгляда.

Хайнер знал, что её навыки вышивания довольно хороши. Аннет когда-то подарила ему несколько вышитых вручную носовых платков.

«— Хайнер, это подарок для тебя».

Вышивка на платке, который она подарила ему с застенчивой улыбкой, была очень мягкой и красивой. Хайнер тогда подумал, что если бы ему пришлось обучаться этом мастерству, он, несомненно, завалил бы эти занятия.

Он смеялся, думая о знатных дамах, изучавших все эти изящные и милые вещи, и наполнявших свой досуг безделушками. Он не пользовался отвратительным носовым платком. Но это не означало, что он мог его выбросить. Это был не более чем кусок ткани, но он отчетливо помнил его форму и сложность.

Трудно было поверить, что вышивка, которую она сделала тогда, и вышивка, которую он видел сейчас, были сделаны одним и тем же человеком. Как будто эту скатерть вышил ребёнок…

Хайнер, с раздражением смотревший на вышитую ткань перед собой, нажал на кнопку пейджера. Тут же появился слуга.

— Принеси еды. Что-нибудь лёгкое – приказал Хайнер, не оборачиваясь.