Онлайн чтение книги Мой возлюбленный угнетатель My Beloved Oppressor
1 - 95

--Весна 715 г. (за год до революции)--

Камыши шелестели и качались от речного бриза. Аннет, сидевшая на циновке плечом к плечу с возлюбленным, вдруг спросила:

— Хайнер, ты умеешь играть на музыкальном инструменте?

— О чём ты вдруг?

— Я всегда мечтала сыграть с любимым человеком совместный этюд. Я играю на фортепиано, а мой возлюбленный мог бы играть на другом инструменте. Это желание всей моей жизни.

При упоминании слова «возлюбленный» рука Хайнера на мгновение замерла. Прошло шесть месяцев с тех пор, как он начал встречаться с ней, но это всё ещё казалось ему сном, а не реальностью.

Хайнер спонтанно пожал плечами.

— Эта мечта никогда не сбудется.

— Нет? Тогда я найду кого-нибудь другого.

Его бровь приподнялась при этих словах. Аннет часто в шутку говорила, что пойдёт искать кого-нибудь другого. Конечно, для него это была не смешная шутка.

Хайнер вздохнул и сунул ей в рот виноградину. Аннет, естественно, бормотала, пока ела.

— Погоди, я ещё не доела…

— И где ты сможешь найти кого-то другого?

— Ммм… может, сходить в концертный зал?

Аннет игриво размышляла с виноградиной во рту, отчего одна её щека слегка округлилась. Хайнер коснулся её пухлой щеки и угрюмо сказал:

— Я слышал, тебе нравятся красавцы. Как думаешь, легко ли найти красивого мужчину, который хорошо играет?

— А разве трудно?

Аннет ответила, даже не задумываясь. Хайнер, однако, от её ответа совсем не мог расслабиться и отогнать чувство беспокойства. Он импульсивно выпалил:

— Я умею играть на музыкальном инструменте.

— Правда? Ты лжёшь. Ты же не умеешь?

— Подожди.

Хайнер встал и пошёл к тростниковому полю. Через некоторое время он сломал один из камышов и вернулся.

— Что с тобой вдруг? — с любопытством спросила Аннет.

Хайнер достал из кармана перочинный нож, молча перерезал тростинку и удалил сердцевину. Он очистил середину тростника ножом, срезал листья, и «травяная флейта» была готова. Его однокурсник научил делать такое в тренировочном лагере.

— Смотри. Это травяная флейта.

— Флейта?

Аннет удивлённо наклонила голову. Хайнер приложил губы к отверстию травяной флейты, затем сделал умеренный вдох.

То, что сначала было только шипящим шумом ветра, постепенно начало издавать звук. Тростник зазвучал как свистящий сигнал посреди мирного прибрежного поля. Совершенно неподходящий тон.

Хайнер ещё несколько раз просвистел на травяной флейте и медленно опустил руку. Аннет смотрела на него и на травяную флейту попеременно с ошеломлённым выражением лица.

Хайнер был немного смущён её реакцией, и провёл рукой по волосам. Он лихорадочно думал, не сделал ли что-то неуместное или ненужное. Наконец, Аннет расхохоталась.

— Ха-ха, ах-ха! Что это такое?!

Она смеялась, прикрыв рукой рот, но вскоре забыла об этикете, и смех её разнёсся по ветру. Она долго хохотала.

Хайнер беспомощно смотрел на неё, словно одержимый. Румяные щёки, волосы, прилипшие ко лбу, ямочки у края глаз, широко раскрытый рот, смех, что так красиво разливался повсюду… Всё это запечатлелось в его памяти одно за другим, как серия фотографий. Мгновенно весь мир осветился, и его сердце затрепетало. Он почувствовал лёгкое покалывание в грудной клетке.

— Ха-ха… Значит, я буду играю на фортепиано, а ты вот в это рядом со мной? Нет, все зрители будут смотреть только на тебя. Мне нравится быть в центре внимания.

— Аннет.

— Да?

— Могу я поцеловать тебя?

Аннет моргнула, возможно, сбитая с толку внезапным вопросом. На мгновение между ними повисла тишина. Через несколько секунд она снова рассмеялась и схватила его за щёки обеими руками.

— Почему ты вдруг спрашиваешь?

Хайнер медленно опустил голову. Аннет мягко улыбнулась и закрыла глаза. Вскоре их губы соприкоснулись.

Речной ветер пронёсся над ними через холмы. Благоухающие цветы робко качнулись, и нежный аромат окутал целующихся влюблённых.

***

Прежде чем Аннет это осознала, ей осталось три дня до выписки из госпиталя. За исключением травмы левой руки, Аннет полностью восстановилась. Врач сказал, что она может покинуть палату хоть сейчас, но Хайнер предложил остаться ещё на несколько дней.

Он очень настаивал на комплексном лечении Аннет. Он даже находился рядом с ней, как надсмотрщик, чтобы проследить, как продвигается её реабилитация.

Благодаря этому, несмотря на отсутствие у Аннет мотивации, ей пришлось вполсилы заниматься тренировками. Конечно, никаких заметных результатов от этой тренировки пока не ощущалось.

Они часто вместе гуляли и обедали, как не столь давно в командных казармах на Западном фронте.

— Я не хочу сегодня выходить.

— Почему нет? Ты не выходила из палаты весь день.

— Я вчера гуляла.

— Вчера было вчера. А сегодня солнечно. Если останешься в палате, тебе не станет лучше.

— Ох…

Каждый раз, когда он отчего-то тормошил её, Аннет чувствовала себя ленивой собакой рядом с хозяином, которому невтерпёж погулять. Ну, на самом деле было приятно выйти на улицу, погода была хорошая, воздух свежий, но само по себе это занятие было слишком муторным.

В разгар войны Аннет не могла поверить, насколько усердным был Хайнер.

Она подняла голову, положив руку на лоб, чтобы солнце не светило в глаза. Ветви деревьев устилали безграничное небо. На ветках уже проросли почки.

— На самом деле, уже весна.

— Уже очень давно пришла весна…— отозвался Хайнер.

— Ну, значит, сейчас настоящая весна.

— Вообще-то, скоро начнётся лето…

Аннет пошла быстры шагом, не став слушать его. Но, как только она прошла на несколько шагов вперёд, он быстро её догнал.

— Да, сейчас настоящая весна. — стоя рядом с ней, добавил Хайнер.

Аннет коротко рассмеялась. Некоторое время они шли по набережной молча. Их тени растянулись позади. Аннет гуляла спокойно, наслаждаясь солнечным светом. В тишине она открыла рот, как будто что-то вспомнила.

— О, Хайнер. Кстати говоря… ты знаешь что-нибудь о семье Гротт? Их телефон был отключен.

— Должно быть, линия порвана из-за бомбёжки.

— Может быть.

— В этом году я вообще никак не связывался с семьёй Гротт… Я не знаю, как у них обстоят дела.

— Понимаю…

Лицо Аннет слегка помрачнело. Казалось, единственный способ узнать — приехать в Синтию лично. Недавно, просматривая письма, которыми она обменивалась с Кэтрин, Аннет кое-что вспомнила.

[Боже мой, ты встречалась со своим бывшим мужем? Должна признаться, я ожидала, что он навестит тебя…]

Ей внезапно вспомнились отрывки из письма.

[Он позвонил мне, как только узнал о твоей службе. Как страшно было, когда он злился…]

— Хайнер.

Аннет остановилась и повернулась к Главнокомандующему.

— Ты случайно не общался с Кэтрин с тех пор, как мы развелись?

Хайнер остановился рядом с ней. Их взгляды встретились в воздухе. Какое-то время он смотрел на неё с незнакомым ей выражением лица, а затем медленно открыл рот.

— Я был в постоянном контакте с ними с тех пор, как ты начала жить в их доме.

— Так было с самого начала….

— Это не потому, что был какой-то особый смысл. Просто ты была в нестабильном состоянии, и я решил, на всякий случай, поддерживать контакт.

— Я понимаю. Я не пытаюсь тебя упрекнуть.

Аннет мягко покачала головой. Он шевельнул губами, словно собираясь сказать что-то ещё, но не стал. Они пошли дальше.

Где-то в кустах послышался детский смех. Когда они достигли края дощатого настила, он осторожно заговорил.

— Аннет, когда уволишься из армии, куда ты собираешься идти?

Она на мгновение замерла, словно услышала очень неожиданный вопрос. После их чистосердечного разговора в госпитале они больше не говорили о будущем. Это было что-то невысказанное.

В их разговоре вообще не было намёка на будущее. Как сказала Аннет, искупление и прощение в ту ночь были высказаны затем, чтобы исчезли сожаления, оставшиеся в них обоих, и они могли облегчить свою ношу.

Не было никаких изменений в пути, по которому они должны были идти. Вскоре Аннет выпишут, и она уедет на материк, подальше от линии фронта, где они расстанутся, как и планировалось. И она, и он знали это.

Хайнер посмотрел в лицо Аннет. Увидев её замешательство, он заговорил в оправдание.

— Я здесь, если тебе что-то понадобится, поэтому, если нужна больница в другой стране или если у тебя на примете есть место, где ты хочешь жить, дай мне знать…

— Мне не нужна больница.

— …но, может, так ты будешь счастливее.

«Даже если мы больше не увидимся», — Хайнер проглотил эти слова.

Аннет какое-то время молчала, закрыв глаза. Лепестки цветков мягко падали ей на плечи. Хайнер протянул руку и снял один лепесток с её плеча. Аннет подняла глаза. Их взгляды встретились на близком расстоянии.

— С того момента, как я пошла добровольцем в качестве военной медсестры, я решила, что больше не буду избегать чего-либо. Если мне понадобится принять решение, я его приму.

— …

— …Я не пытаюсь жить счастливой жизнью. Я пытаюсь жить лучше. — Аннет улыбнулась. — А значит, всё в порядке.