Онлайн чтение книги Мой возлюбленный угнетатель My Beloved Oppressor
1 - 97

Тусклый утренний свет танцевал в окне. Аннет обошла свою комнату, чтобы убедиться, что ничего не забыла.

Прошлой ночью она также попрощалась с Джозефом. Единственным местом, куда он мог пойти, был приют, и у неё возникло сильное искушение забрать мальчика с собой, если бы обстоятельства сложились иначе. Однако, она не могла принять такое решение, когда её собственное место жительства не было определено.

Аннет отбросила своё разочарование и посмотрела на часы. До отъезда оставалось ещё немного времени.

Причина, по которой она рано закончила все приготовления, заключалась в том, чтобы попрощаться с Хайнером. Она не могла позвать его приехать на станцию, так как он был ужасно занят. Было правильно расстаться здесь.

«Я буду жить… как всегда», — его одинокий голос проплыл и рассеялся, как дым в её сознании.

Она остановилась посреди комнаты и смотрела, как рассветные лучи пробиваются сквозь занавески. Солнце вставало, возвещая последний день.

«Нужно правильно расстаться», — подумала Аннет, прикрывая глаза.

Теперь они могли просто улыбаться и оставить в тени своё прошлое, потому как будущего не предполагалось. Будущее было неопределённым.

Для них двоих было губительно устанавливать отношения в этой неопределённости, ибо непрекращающиеся сомнения, недоверие и обида, зародившиеся на обломках прошлого, будут мучить их и дальше…

Эти отношения были построены на лжи. Аннет больше не могла доверять Хайнеру как возлюбленному, даже учитывая тот факт, что она пришла к пониманию и прощению его.

Это была не только её проблема. Аннет поняла, почему их отношения так исказились, когда он сказал, что она была единственным, чего он хотел в своей адской жизни.

Хайнер сделал её целью своей жизни. Это не нормальная форма эмоций, а токсичный способ мышления. Именно поэтому их отношения должны были закончиться здесь.

Аннет повернулась к свету. Её голубые глаза стали немного темнее, чем раньше. Она протянула руку и закрыла шторы. Утренний свет продолжал проникать в щель.

Она плотно набила сумку и застегнула молнию. Её чемодан и шарф лежали на опустевшей кровати.

Разглядывая шарф некоторое время, она услышала тяжёлые, умеренные шаги снаружи. Аннет повернула голову к двери. Как и ожидалось, последовал стук.

— Могу я войти?

— Входи.

Дверь открылась, и вошёл высокий мужчина в офицерской форме. Аннет встретила его с улыбкой. Взгляд Хайнера на мгновение задержался на её лице, затем переместился на чемодан.

— Ты уже закончила?

— Мне особо нечего собирать, поэтому и закончила раньше.

— Мне следует проводить тебя на вокзал. Встречу может отложить…

— Это возмутительно. А если грянет революция, хочешь, чтобы тебя сняли с поста Главнокомандующего?

— …Ты шутишь?

— Конечно, шучу.

Хайнер выглядел так, словно не знал, смеяться ему или нет.

— О, и ещё…

Аннет подняла шарф с кровати и протянула ему. Хайнер узнал его. Это был тот самый шарф, что она вязала всё время, находясь в госпитале.

Он смотрел на протянутый к нему тёмно-синий шарф, не в силах добровольно его принять.

— Прошло много времени, так что мои навыки немного притупились… Это мой тебе прощальный подарок. — её слова прозвучали немного застенчиво. — Знаю, как-то странно весной дарить шарф. Думаю, надо было связать зимой. Можешь выбросить его, если он тебе не нужен…

Хайнер принял шарф, качая головой. Его пальцы слабо дрожали. Через мгновение он попытался изобразить улыбку, пробормотав:

— Я не могу… так поступить.

Аннет лишь улыбнулась. После этих слов между ними повисла неловкая тишина. Хайнер мял в руках её шарф, словно на что-то настраиваясь.

— Я….

— Аннет.

Внезапно они оба одновременно открыли рты.

— Скажи первым.

— Нет, скажи ты...

— Быстрее. —  настаивала Аннет.

После минутного колебания Хайнер вытащил что-то из кармана и вложил в руку Аннет.

— Что это?

Это был небольшой мешочек, из тех, в которых хранили драгоценности. Аннет открыла мешочек и заглянула внутрь. Что-то сверкнуло сквозь ткань. В одно мгновение выражение её лица напряглось.

— …это изначально принадлежало тебе. — Хайнер говорил прямо. — Теперь оно ничего не значит. Оставишь ты его себе или продашь, делай с ним, что хочешь. Я давно пытался вернуть его тебе, а теперь это мой последний шанс.

Это было её обручальное кольцо, которое ювелир не смог выкупить из-за нехватки средств в мастерской. Аннет недоумённо посмотрела на него. Оно хранилось в официальной резиденции, и она понятия не имела, что Хайнер забрал кольцо с собой.

— Но, Хайнер, это то, что ты купил.

— Я подарил его тебе. — он прервал её и добавил. — Считай это моим прощальным подарком.

— Спасибо…

Аннет спокойно согласилась. Кольцо, содержащее множество воспоминаний, казалось ей теперь особенно тяжёлым.

— Что ты собиралась сказать? — тихо спросил Хайнер.

Губы Аннет дёрнулись, словно она подбирала слова. Они смотрели друг на друга. В его глазах отражалось её лицо, а в её глазах отразился он. Вокруг них бушевала буря эмоций.

В конце концов, Аннет сделала своё последнее признание.

— …Хайнер, ты говорил, что я не люблю «настоящего» тебя.

Она говорила с волнением в каждом слове, надеясь, что её искренность будет передана.

— Я любила тебя гораздо сильнее, чем ты думаешь.

Хайнер вздрагивал от каждого её слова.

— Так что, если бы ты тогда показал мне всего себя, я бы всё равно тебя не разлюбила.

— …

— …ты заслуживаешь быть любимым. Я желаю тебе счастья.

Аннет закрыла глаза и снова открыла их. В его глазах она была такой же уверенной, как всегда. В них она слабо улыбалась.

— До свидания, Хайнер.

***

— Встаньте здесь!

Аннет встала позади длинной колонны. Она бесчисленное количество раз ездила на транспортниках, пока была на передовой, но на этот раз её грудь сдавливали переполняющие эмоции. Возможно, потому что это был её последний день в статусе военной медсестры, и последний день отношения с ним.

Аннет повернулась и посмотрела на здание госпиталя. Её юбка качалась на весеннем ветру вместе с лепестками цветов. Отсюда она могла видеть только окна больничного корпуса. И всё же, у неё была странная уверенность, что он наблюдает за ней.

— Садитесь, пожалуйста! Мы отправляемся на станцию Портсман!

Аннет снова обернулась. Она заставила свои ноги сделать шаг, чтобы не упасть. Подол её юбки, развевающийся на ветру, обвивал ноги, словно преграждая ей путь.

— Несколько пассажиров сядут сюда. Все остальные, на следующий транспортник!

Пропустив вперёд толпу, Аннет встала последней в очередь на посадку. Вскоре машина, в которую её посадили, загрохотала. Она тихо пробормотала, глядя на белое здание.

— Прощай.

Она думала о человеке, что был самым важным для неё.

Колеса покатили по дороге. Машина медленно удалялась от госпиталя в Портсмане. Аннет не поворачивала головы, пока здание не исчезло из виду.

Весенний ветерок, преследовавший её, замер посреди улицы и вернулся туда, откуда пришёл.

***

Стратегическое совещание по плану ведения сражений на Чеширском поле боя закончилось раньше, чем планировалось. Возвращаясь в госпиталь, Хайнер услышал о том, что поезд до станции Портсман всё время задерживается.

Он сидел в кресле и с тоской смотрел на аккуратно свёрнутый шарф. Она казался таким же одиноким, как и пустота в его груди.

 «Знаю, как-то странно весной дарить шарф. Думаю, надо было связать зимой. Можешь выбросить его, если он тебе не нужен…»

Хайнер протянул руку и осторожно коснулся шарфа. Он был мягким и тёплым на кончиках его пальцев. Теперь у него была причина дожить до наступления новой зимы.

Для него жизнь заключалась не в том, чтобы жить, а в том, чтобы продлить своё существование. Таким образом, его линия жизни снова продлилась.

Хайнер склонил голову, положив руку на шарф. Вес гораздо более долгой жизни и остаточный образ, который она оставила после себя, сковывали его.

— Осталось ли что-нибудь для меня отныне?

«Если у человека есть один выделенный ему «кусочек» счастья, полагаю, я уже насладилась им в прошлом».

— Сколько же «счастья» мне дано?

Хайнер неспеша размышлял о своей жизни. Времена, не приносившие ему ничего, кроме боли в кромешной тьме, прошли и растаяли в дымке прошлого. Всё, что осталось в конце воспоминаний, — тот розовый сад.

Это снова была она…

«— Хайнер, иди сюда».

«— Ахаха, ты снова даришь мне букет? Такими темпами я буду завалена и погребена под цветами».

«— Что ты завтра будешь делать? Не хочешь на свидание со мной?»

«— Я тебя люблю»

«— Я люблю тебя, Хайнер»…

Даже если всё было ложью, пустую комнату заполнили сцены самых счастливых моментов его жизни. Это были дни, когда он хотел жить вечно, наполненный этими моментами.

Толстая вена вздулась на тыльной стороне его руки, когда он сжал связанный ею шарф. Он снова повторял её имя.

— Аннет. Если бы у меня был один выделенный мне «кусочек» счастья, я бы потратил всё, что имею, на то время, когда держал тебя на руках и шептал тебе о своей любви.

На мгновение в утонувших во мраке серых глазах зажёгся странный свет.

— ...Те дни, когда я шептал тебе о любви…

Рука Хайнера замерла. Он уставился на шарф с ошеломлённым выражением. Затем он поднял дрожащую руку и медленно потёр лицо.

Наручные часы оказались в его поле зрения. Минутная стрелка указывала на двадцать пять минут. Он вскочил со своего места.

Он что-то не успел ей сказать.

Хайнер выскочил из палаты в исступлении, не успев достать пальто. Звук его шагов эхом разнёсся по коридору. Быстрый темп вскоре перешёл в бег.

Было кое-что, что он должен был ей сказать.

Хайнер спрыгнул в вестибюль. Ему было всё равно, что люди смотрят на него. В этот момент только одно осознание заполнило его разум.

«Аннет. Я люблю тебя…»

Он подбежал ко входу в госпиталь и открыл дверь. Весенний ветерок обдувал его лицо.