Онлайн чтение книги Мой возлюбленный угнетатель My Beloved Oppressor
1 - 72

Бог всегда предавал его. Так было всю его жизнь. Ему нечего было бы сказать, если бы это только из-за отсутствия истиной веры в Бога с его стороны, но также верно и то, что Бог был слишком суров к нему.

Внезапную тишину нарушил майор Юджин, долго и упорно о чём-то размышлявший.

— Ваше превосходительство.

Хайнер поднял брови, словно приказывая ему говорить. Майор мгновение колебался, затем высказал свой вопрос.

— Что вы собираетесь делать с мисс Розенберг?

— Что ты имеешь в виду?

— Честно говоря, когда я впервые узнал о возможной шифровке в нотах, я подумал, что это совпадение. Но из того, что я только что увидел, ваша догадка была верна. Да, и если расшифруют все остальные документы, мы получим полную информацию.

То, что сделала Аннет, нельзя было назвать «чем-то банальным». Это знал и майор Юджин. Однако, он с трудом мог это признать.

Не будет преувеличением сказать, что войны в этом мире делятся на вражеские столкновения с пролитой кровью и «тихую» войну разведчиков с шифровками и кодами.

Тысячи жизней могут выжить или погибнуть благодаря информации в одном коде, и даже ход войны может в корне перемениться. К слову, информация, которую расшифровала Аннет Розенберг, заключалась не просто в выявлении нескольких улик.

— Мне было любопытно, что вы собираетесь сделать для мисс Розенберг.

Майор Юджин, хоть и испытывал некоторое смущение, всё же признал её заслуги. Главнокомандующий всегда уверенно раздавал по справедливости как награды, так и наказания. Сам майор был тем, кто испытал его добродетель, так что знал лучше, чем кто-либо другой, но не мог не чувствовать лёгкую досаду из-за того, что награда должна достаться Аннет Розенберг.

Конечно, слова майора скрывали его неприязнь к мисс Розенберг, насколько это было возможно. Он не только не называл её «она», но даже признал её вклад.

Такой выбор был продиктован не логикой, а смутным инстинктом. После развода майор ощущал перемену настроения Главнокомандующего. Если бывший Главнокомандующий в его глазах был похож на хорошо обученного зверя на прочной цепи, то теперь он был подобен разъярённому существу на единственной тонкой верёвке в ожидании удобного случая.

Это заставило майора Юджина невольно обратить внимание на то, что говорилось об Аннет Розенберг. Однако, Главнокомандующему его усилия не понравились.

— …во-первых, решение о награде должно быть принято после того, как мы увидим, как эта информация будет использована, и…

Его ровный голос, даже без криков и демонстрации силы, был холодным и пугающим.

— То, что делает мисс Розенберг, — это не «какой-то пустяк», а взлом кода. И, даже если бы не это, она служит военной медсестрой и предана своей стране. Не стоит недооценивать её поведение и преданность.

Эти слова заставили майора Юджина вздрогнуть. Слова Главнокомандующего невозможно было опровергнуть, а тон его не терпел возражений. Конечно, начальник был тем, кто судил о людях по личному наблюдению.

Майор Юджин смутился, и, в то же время, ещё раз восхитился решимостью Главнокомандующего поступать по совести и не делать исключения никому, даже если это потомок семьи Розенберг.

Крепко сжав кулаки на бёдрах, майор воскликнул воодушевлённым голосом.

— Я поспешил с выводами. Прошу прощения!

***

Время шло медленно.

Аннет провела большую часть дня за чтением шифровок. Однако, после сообщения Главнокомандующему о догадках с числовыми шифрами, в её работе никакого прогресса не происходило.

Спустя время, так ничего больше не обнаружив. Аннет начала думать, что отыскала уже всё, что могла найти на данный момент. Она практически запомнила все ноты.

Во время недолгой прогулки она столкнулась в лагере с майором Юджином. В отличие от её ожидания холодного сарказма, он только приветствовал её молчаливым взглядом. Другой реакции не последовало.

Аннет была слишком поражена, чтобы смотреть майору в глаза, она замерла. Тревожные мысли медленно приходили и уходили из её головы.

Главнокомандующий сказал, что Аннет в любое время может прекратить свой процесс расшифровки. Что же касается Аннет, то она не знала, хорошо это отразится или плохо.

***

Через два дня, самолёт-бомбардировщик пролетел над небом Ланкастера, столицы Падании. В то же время Верховное командование Союза, состоящее из коалиции Франции и Армании, перебросило сухопутные войска к границам Падании.

В конце концов, это было явным объявлением войны.

На столицу беспорядочно обрушились десятки бомб. Здания были разрушены, жертв было много. Газеты пестрели сообщениями о взрывах.

Аннет отложила газету, которую читала. Её прерывистое дыхание было неглубоким. От волнения она поспешила сделать глоток кофе, и горячая жидкость обожгла язык.

— Ой…!

Аннет нахмурила брови. Ощущение покалывания привело её в чувство. Она снова посмотрела на первую полосу газеты.

«Бомбардировка? В столице? Почему?», — постепенно всплыли вопросы.

Столица была только символом страны. Чтобы нанести большой урон и сделать бомбардировки материка существенно более эффективными, логичнее было бомбить военные базы и производственные объекты, а не столицу.

«Деморализующий эффект… — единственное, в чём я могу быть уверена», — решила Аннет.

Взрывы бомб над головами жителей Падании привели население в шок. Во многие дома пришло горе. Но это не имело никакого отношения к стратегическому ущербу.

Как будто война, которая, как они полагали, будет только на передовой, в одночасье накрыла крупнейший город. Психологический террор, который испытывали граждане, был поистине ужасен.

Аннет сложила газету пополам и отложила в сторону. Сердце беспокойно забилось в её груди. Она открыла Библию с желанием прочесть несколько строк, но, не сумев сфокусировать взгляд на текстах, закрыла книгу.

В тот же вечер Аннет получила приказ выдвигаться. Ей принесли послание: «Завтра утром в 6:30 в Хантингем отправляется транспортный поезд. Это ваш пункт назначения, так что вы должны выйти на конечной станции».

Приказ ей передал не Главнокомандующий, а его помощник. На самом деле, это было само собой разумеющееся. Главнокомандующий не обязан был доносить свои приказы, а только подписывать их.

Вот только до сих пор Хайнер говорил с Аннет обо всём лично, и также лично получал её отчеты. Даже самые незначительные детали они обсуждали с глазу на глаз.

Это был первый раз, когда приказ доставил кто-то другой. Аннет ещё раз осознала, насколько Хайнер в настоящее время занят.

— …Хантингем, это…

— Там полевой госпиталь, недалеко от центрального фронта. Он находится за корпусом новобранцев. Там вы будете заботиться о раненых и военнопленных, которых отправляют с фронта.

— Я поняла.

Если госпиталь находился позади корпуса новобранцев, значит, он был самым дальним от первой линии фронта. Она ожидала, что её переместят ещё дальше от линии огня, но, в реальности, эта новость внушала странное чувство.

После ухода помощника Аннет пообедала и начала собираться в путь. Приказ был отдан в такой спешке, что не хватало времени.

Аннет положила вещи, которые брала, и вещи, которые оставляла, отдельно в багажное отделение и в коробку соответственно.

Вычищая ящики, она нашла письма, которые ей прислала Кэтрин. Она расстроилась и положила их все в коробку, кроме одного письма, датированного последним днём месяца.

«Синтия далеко от столицы… с ними всё будет в порядке», — надеялась Аннет.

Все новостные сообщения о бомбардировке были сосредоточены на столице Падании, Ланкастере. Это было большим везением, что Кэтрин уехала из столицы.

Уже поздней ночью, собрав все вещи, Аннет вышла из барака с коробкой на выброс. Она миновала несколько зданий и направилась к костру в задней части лагеря. Она видела, как несколько солдат деловито расхаживали неподалёку, но, в целом, в лагере командира было тихо.

Вдалеке слабо мерцал огонь. Ярко-красные всполохи колыхались волнами, взлетая в воздух, и погружаясь во тьму.

Ещё несколько шагов, и её ноги резко остановились.  Мужчина сидел на простом стуле перед пылающим костром. Его сигара всё ещё была зажата между указательным и средним пальцами. Он сидел, наклонившись вперёд.

Он будто целиком погрузился в темноту. Его лицо ничего не выражало, когда он смотрел на костёр. Дым бесшумно поднимался от кончика сигары.

Зрачки Аннет на мгновение задрожали, увидев его одинокую фигуру. Она всегда считала Хайнера твёрдым и нерушимым, как сталь.

«Он никогда не сломается», — подумала она однажды.

Но, в этот момент, он выглядел бесконечно уязвимым и слабым, как будто готов сломаться без всяких усилий. Аннет почувствовала, что видит перед собой его очень личную сторону. Не Главнокомандующего Падании, а просто человека.

Она намеренно дала знать о своём присутствии. Хайнер поднял голову. Она подошла к костру и бросила в огонь предметы из коробки один за другим. Пламя вспыхнуло и поглотило их.

Хайнер молча наблюдал за ней. Он не открыл рта даже после того, как Аннет бросила в огонь последнее письмо. Она смотрела, как оно сгорает дотла.

Наконец, когда уже нечего было сжигать, она обернулась. Её взгляд встретился с его взглядом. Аннет слабо улыбнулась и спросила.

— Можно я присяду с тобой…?