Онлайн чтение книги Чтение про себя The light in the night
Глава 33 - Чтение вслух

Пройдя брожение за выходные, ранним утром понедельника неудачная попытка спрыгнуть со здания с Небесным экраном вызвала настоящий суматошный взрыв. Фэй Ду не успел покинуть парковку, а уже встретился с двумя рейдерскими партиями и обнаружил, что по мановению руки стал звездой интернета.

Держа в руках полчашки уже остывшего "Лондонского тумана", президент Фэй размышлял над этим в своем кабинете. Он почувствовал, что деньги не могут быть выброшены на ветер, как и его слава. Затем он жестом подозвал к себе секретаршу и сказал ей пойти в отдел маркетинга и попросить их от имени компании составить специальный план касательно корпоративной социальной ответственности, используя это событие как повод для шумихи.

Секретарша щелкала клавишами своего ноутбука, записывая внезапный порыв его вдохновения. Прежде, чем уйти, она ненадолго остановилась, чтобы заговорить, уголки ее глаз слегка покраснели. Наконец она опасливо спросила:

— Президент Фэй, все, что вы говорили на Небесном экране, — правда?

— Хм? — Фэй Ду пролистывал свой ежедневник. Услышав это, он взглянул на нее с несколько насмешливой, наполовину снисходительной улыбкой. — Конечно нет. За моей спиной был эксперт по суицидальному вмешательству, который подсказывал мне реплики. Они бы не позволили мне говорит, что вздумается, в такой ситуации. Как ты можешь воспринимать все настолько серьезно? Это слишком мило.

Яркий румянец раскрасил все лицо секретарши. Она издала презрительный смешок и развернулась.

— Эй, подожди секунду, — остановил ее Фэй Ду с яркой улыбкой. — Нужно ли компании, чтобы на сегодняшнем званом ужине я продавал сексуальную привлекательность?

Переполненная прерванными материнскими чувствами, секретарша закатила глаза:

— Нет, сейчас у нас нет возможности использовать этот ценный нематериальный актив.

— Тогда хорошо, — Фэй Ду тут же снял пиджак и закрыл ноутбук.

Спустя полчаса он забрал матушку Хэ из госпиталя и направился с ней в городское бюро.

Ван Сюйцзюань, в конце концов, была немолода и серьезно болела. Пережив большое горе, она находилась под наблюдением госпиталя неделю; ее отпустили, только чтобы она забрала останки Хэ Чжунъи.

Смерть молодого человека издалека принесла с собой дело о коррупции и наркоторговле, что потрясло общественность. Бюро города Яньчэн не оставалось иного выбора, кроме как сформировать совместную рабочую группу с комитетом по проверке дисциплины и работать круглосуточно.

По сравнению с этим, убийство Хэ Чжунъи не рассматривалось так пристально. Ло Вэньчжоу, Тао Жань, Лан Цяо и остальные, кто взялся за это дело с самого начала, отвечали и за последующую работу.

О внешнем виде тела Хэ Чжунъи уже позаботились. Он уже не выглядел так плохо, как когда его обнаружили на краю дороги. На его лице было выражение безмятежности, тщательно воссозданное гробовщиком.

Чжао Юйлун и некоторые от бывших коллег Хэ Чжунъи спонтанно пришли на помощь, а Ма Сяовэй выступил под руководством Сяо Хайяна и сотрудника гражданской полиции.

Чжан Дунлай, на которого оказывали давление или вроде того, вышел на сцену в середине пути. Он издалека видел поддерживающего Ван Сюйцзюань Фэй Ду и ушел, передвигаясь неестественно и нескоординированно, после чего жёстко кивнул Ван Сюйцзюань. Он сказал:

— Тетушка, вашего сына действительно убил не я.

Он был высоким и крепким; Ван Сюйцзюань испуганно отступила на полшага.

Чжан Дунлай снова попытался найти в себе хоть какие-то мысли.

— Хотя я его и ударил…

Фэй Ду окинул его холодным взглядом, и Чжан Дунлай неловко потер переносицу, заткнулся и не посмел сказать что-то еще. Он сделал матушке Хэ жест, как бы извиняясь. 

Мама Хэ Чжунъи, Ван Сюйцзюань, была очень маленькой и худой. Каждый раз, общаясь с ней, Фэй Ду приходилось слегка наклоняться, отчего он выглядел непривычно мило. Проводив Чжан Дунлая взглядом, он сказал Ван Сюйцзюань на ушко:

— Если вы не можете этого вынести, я могу уладить оставшиеся формальности за вас.

Ван Сюйцзюань покачала головой. Затем она встряхнула руку Фэй Ду и, пошатываясь, сделала несколько шагов вперед. Внезапно вспомнив что-то, она обернулась и спросила:

— Мой Хэ Чжунъи сделал что-то не так? Что-то плохое, чего делать не стоило?

Фэй Ду встретился с ней взглядом. Через некоторое время он тихо, но твердо сказал:

— Нет, тетушка.

Чжао Хаочан был очень хитрым. Он умел изворачиваться, рассказывать душещипательные истории, спорить и запутывать вопросы до высшей степени. Услышав его заявления, можно было подумать, что все общество — это сплошная трясина, и лишь он — белый лотос, выросший из грязи и расцветший посреди гонений. 

Только опираясь на следы, которые Лан Цяо и остальные собрали на месте, а также на ловушки и обманы Ло Вэньчжоу, они смогли вытянуть из его уст хоть каплю правды и собрать воедино оборванную последовательность событий. 

С надеждой и давлением Хэ Чжунъи приехал из маленькой горной деревушки в бурный Яньчен; перед его глазами предстали шум транспорта и гламурные юноши и девушки, подростки его возраста, полные молодости; входя в свои кампусы, каждый из них был готов к съемкам. 

Но он только что приехал, у него не было ни друзей, ни связей. Он мог жить только в самой захудалой квартире, ежедневно наступая в грязь. Он ходил туда-сюда между работой и квартирой, сопровождаемый запахом канализации. Кроме апатичного мужчины средних лет, люди вокруг него были невоспитанными дьяволятами, порнографами, игроками, наркоманами и прочими убогими. 

Но он изматывал собственные пальцы, ведя учет в записной книжке, скупился и экономил, не желая терять ни минуты, всегда желая сделать чуть больше, чтобы поскорее избавиться от долга, вернуть деньги, оплатить лечение больной матери; иногда он фантазировал, что однажды сможет найти свое место в этом городе. 

С самого детства у него был человек, которого он боготворил. Хотя он строго соблюдал договоренности и никому не рассказывал о его существовании, он все равно не мог устоять перед желанием приблизиться к нему. Фэннянь-дагэ избегал его, был недосягаем; Хэ Чжунъи перебирал в уме, что, возможно, это из-за того, что он сам слишком беден. В этом огромном городе каждый день проходил в спешке; кому было легко? Конечно, он не хотел, чтобы бедный родственник нахлебничал на его плечах изо дня в день. Он мог только тщательно поддерживать связь с этим человеком, изредка выражая ему свое почтение, и отчаянно экономить деньги. 

Ему нужно было отдать дань уважения, даже если у этого человека не было времени на него — он одолжил у него деньги, поэтому было бы беспринципно разрывать связь сейчас. 

С трудом он накопил первый взнос. Двадцать тысяч юаней, не так много для молодого мастера, чтобы выбросить их на бутылку вина, но все же больше, чем он когда-либо копил в своей жизни. Он собирал их очень осторожно, не смея хвастаться, не позволяя никому их видеть, поскольку рядом с ним всегда был сосед с липкими пальцами. У него не было душевного покоя, когда он хранил деньги. Хэ Чжунъи хотел поскорее вернуть деньги, чтобы чувствовать себя спокойно, но до Фэннянь-дагэ было трудно добраться. У него не было другого выхода, нужно было найти Чжан Тин — он иногда видел ее с Фэннянь-дагэ. 

Хэ Чжунъи набрался храбрости и заговорил с ней, запинаясь и надеясь, что она сможет сказать ему, куда делся Гэ; он не ожидал, что вместо этого напугает девушку. 

Пугало не то, что он — вкрадчивый незнакомец; пугали бедность и унижение. 

Острая реакция девушки обрушила на него град ударов, но это было неважно. Этот человек наблюдал за происходящим, а после спокойно вмешался и закончил смену, не поднимая глаз. В тот момент Хэ Чжунъи запоздало понял, что Фэннянь-дагэ, возможно, вовсе и не нужен такой деревенщина, как он.

Они не были ни родственниками, ни друзьями. Он стал похож на пятнышко грязи, которое с белоснежной рубашки теперь было не отстирать. Даже если бы этот человек впоследствии бесцеремонно подкинул ему телефон новой модели.

Хэ Чжунъи подумал, что, вернув все деньги, он больше не станет с ним связываться.

Однажды во время доставки товара он издалека увидел Фэннянь-дагэ, который счастливо болтал и смеялся со своими друзьями. Он намеренно избежал встречи с ними, решив не выставлять себя в невыгодном свете, и случайно услышал, как они обсуждали посещение места под названием “особняк Чен Гуан” в честь открытия оного.

Тело Хэ Чжунъи накрыли белой тканью и подняли. Краешки глаз Ван Сюцзюань сразу налились кровью. Колени подкосились, и она опустилась на землю. Все разом бросились к ней, желая подхватить ее. 

Мутные слезы вытекали из уголков ее глаз и затекали в белые волосы на висках. Она схватилась за манжету рукава человека, стоявшего рядом с ней.

— Я учила его хорошо относиться к людям, делать все правильно. Я сделала что-то неправильное для него?

Никто не мог ответить на этот вопрос. Они могли только молчать.

Уровень образования Ван Сюцзюань был довольно ограничен, она практически не могла прочитать характеристику. Тао Жань подождал, пока ее настроение немного выровняется, и попросил ее сесть. Он читал ей строчку за строчкой, объясняя каждое слово и каждое предложение. Когда он заканчивал объяснять предложение, Ван Сюцзюань ошеломленно кивала. 

Она не причитала, а просто тихо сидела в стороне; слезы непрерывно текли по ее лицу. 

Опустив голову, Чжан Дунлай подошел к Фэй Ду, пнув кончиком ноги камешек на земле. Неловко раскачиваясь, он сказал:

— Господин Фэй, Тин-Тин послала меня спросить... Э-э, что это за хрень! Моему дяде пришлось из-за этого сменить должность, досрочно уволиться с действительной службы. Неужели моя семья обидела Тай Суй* в этом году?

*Бог Тай Суй, который в некоторых традициях определяет удачу.

Фэй Ду смотрел на Ван Сюйцзюань с расстояния нескольких шагов. Вдруг он сказал:

— Ты нашел тот полосатый серый галстук?

Чжан Дунлай уставился на него.

— Что?

— Нет необходимости продолжать поиски. Этот галстук находится в городском бюро, — сказал Фэй Ду. — На нем кровь жертвы Хэ Чжунъи и твои отпечатки пальцев. Кто-то забрал его из твоей машины и сдал.

Чжан Дунлай открыл рот и целую вечность смотрел на него, прикусив язык. Наконец его заржавевший мозг прорвался сквозь рефлекторную дугу, и он смутно понял, что сказал Фэй Ду. Он тупо протянул руку, смахнул со лба выбившиеся волосы и произнес короткое и глубокомысленное: 

— Черт!

Фэй Ду похлопал его по плечу.

— Ты должен сказать Тин-Тин, чтобы она перестала спрашивать и быстро покончила с потерями.

— Помедленнее, подожди, — Чжан Дунлай головокружительно взмахнул рукой. — Говоришь… кто-то, кто-то украл мой галстук, убил того парня и хотел повесить его на меня? Ты это имеешь в виду?

Фэй Ду посмотрел на него, не делая никаких комментариев.

— Нет, этого не может быть! Разве я не был очень добр к нему, к Чжао Хаочану? Разве ваш проект стал бы ему интересен только из-за его положения в Ронгшуне? Это я его представил! Когда Тин-Тин привела его домой, мои мама и папа тоже не возражали! Они приняли его как нового зятя, так заботливо, как только можно пожелать. Что я сделал такого, что побеспокоило его?

Фэй Ду задумался и ответил:

— Дышал.

Чжан Дунлай потерял дар речи.

Используя свои ограниченные мозги, Чжан Дунлай размышлял целую вечность. Он все еще не верил. Он прошептал:

— Этого не может быть, мне кажется... Этот Ло Вэньчжоу надежен или нет? Как он мог?

— Если бы этот Ло Вэньчжоу не был надежным, то убийцей, сидящим там и ожидающим публичного обвинения, был бы ты, — Ло Вэньчжоу в какой-то момент сам подошел к ним. Он указал на Чжан Дунлая. — Молодой господин, поумней немного.

Чжан Дунлай немного боялся его. Как только он увидел Ло Вэньчжоу, его ноги свело судорогой. На этот раз он не осмелился даже пикнуть, так как его подслушали, когда он говорил об этом человеке за спиной; он испугался и убежал.

Ло Вэньчжоу медленно подошел к Фэй Ду и встал, сцепив руки за спиной, сосредоточившись на вечном расставании, происходившем неподалеку от них.

— Что будет с ней потом?

— Босс здания экономики и торговли воспользовался этой возможностью, чтобы развить энтузиазм, — сказал Фэй Ду. — Он хочет взять на себя инициативу по спонсированию "Фонда помощи пожилым людям, потерявшим кормильцев." Копия телеграммы уже отправлена. Он должен быть в состоянии покрыть ее будущие медицинские и жизненные расходы. Хотя...

Хотя деньги можно дать, но человека вернуть уже нельзя. Другие могли позаботиться о ней материально, но не было никого, кто мог бы вернуть ее сына. 

— Точно, — Ло Вэньчжоу достал несколько фотографий из папки. — У меня есть, что тебе подарить.

На одной из фотографий была перьевая ручка в сумке для улик. Через объектив камеры можно было почувствовать качество ручки. На колпачке был вырезан иероглиф "Фэй". 

— Из коллекции Чжао Хаочана. Знакомо? Это твоя?

Он надеялся увидеть удивление на лице президента Фэя, но Фэй Ду только взглянул на ручку и, совершенно не удивившись, сказал:

— Так она у него! Я потерял ее на Рождество в прошлом году.

Ло Вэньчжоу промолчал.

Дата была точно такой же, как и в записях Чжао Хаочана. Если бы он не знал лучше, то подумал бы, что Фэй Ду подарил ее.

— Когда я не могу что-то найти, я обычно вспоминаю свое душевное состояние до и после, и тогда я более или менее понимаю, куда мог бы это положить, — Фэй Ду пожал плечами. — Если я все равно не могу найти вещь, значит, ее кто-то взял, хотя в тот день ко мне в офис пришло много сотрудников и клиентов. Чтобы не поднимать шум, я не стал предавать это огласке.

— Не хочешь знать, что на ней была за этикетка? — спросил Ло Вэньчжоу.

Фэй Ду пожал плечами, его взгляд упал на то, что было за авторучкой — объектив камеры был немного отдален и поймал угол лампы в подвале Чжао Хаочана. Деревянная лампа, похожая на биологический образец, тихо светилась, словно далекий взгляд, брошенный из пространства и времени, вечно следящий за молодым деревенским жителем, который в один год сменил имя.

— Не особенно, — сказал Фэй Ду. — Не нужно возвращать ее мне, когда дело закончится. От нее исходит запах гари. Мне она больше не нужна.

Договорившись с Ван Сюцзюань, Фэй Ду больше никому не сказал ни слова. Он спокойно вышел и сразу же поехал на окраину.

Уже смеркалось и было пасмурно. На кладбище мелькали тени камней, низко летали вороны и воробьи, от земли поднимался запах сырости, а глубоко дремавшие мертвецы всматривались в живых, когда те приходили и уходили.

Неся букет лилий, Фэй Ду привычно проследил шаги седьмого года и подошел к несколько старомодному надгробию. Лицо женщины на надгробии было бледным, выражение лица меланхоличным, покрытым слоем хрупкой красоты, вечно смотрящей на него, не угасая.

Фэй Ду некоторое время смотрел на нее. Он закатал рукава и тщательно протер надгробие мягкой тканью. Он поднял два пальца, слегка поцеловал их, затем прижал к надгробию, впервые в ее присутствии показав след облегченной улыбки.

Казалось, что он наконец-то отодвинул гроб, давящий на сердце, и сбросил его в могилу, оставшуюся незанятой, и все вернулось на круги своя.

Ло Вэньчжоу издалека наблюдал за его уходом, потом подошел, как вор, положил букет маленьких белых хризантем и поклонился женщине на надгробии.

Некоторое время он молча общался с обитательницей гробницы. Он уже собирался уходить, как вдруг почувствовал холодок на лице. Без всяких предвестников на окраине начался дождь.

У Ло Вэньчжоу не было зонтика. Он щелкнул языком и собрался бежать под дождем, прикрывая голову рукой. Он только успел поднять руку, как над его головой появилась темная тень. 

Ло Вэньчжоу испугался. Он быстро повернул голову — Фэй Ду в какой-то момент вернулся и теперь держал зонт, глядя на него с довольно сложным выражением лица.