Онлайн чтение книги Цикл историй: Межсезонье Monogatari Series: Off Season
20 - 18

Принцесса Ацерола, растерянная и безмолвная, застыла столбом.

Платье на ней, пошитое по моему заказу, залило красным сверху до низу, точно таким оно и было задумано. Однако красным залило не только платье, но и покои принцессы. Они пропитались багрянцем.

Пол, стены, потолок.

Всё было в ошмётках плоти Тропикалеска.

Он разлетелся на куски.

Его голова, челюсть, шея, плечи, локти, кисти, пальцы, ногти, грудь, спина, живот, поясница, таз, бёдра, колени, голени, ступни, кости, сухожилия, мышцы, артерии, вены, сердце, желудок, лёгкие, кишки, печень, зубы, язык, губы, нос, уши, волосы, глаза…

Его золотые волосы, золотые глаза…

Те самые сияющие золотом волосы и глаза, какие он получил в дар от меня… Он разлетелся во все стороны, столкнувшись с принцессой.

Иначе не описать.

Никто, кроме меня, и не узнал бы, что это… что эти ошмётки и есть Тропикалеск Хоумэвэйв Догстрингс.

Что ты натворила?!

Да ты соображаешь, какого достойного мужа угробила?!

У него было такое приятное личико, что не грех подле себя держать для красоты… Да мне и не надобно ничего и никого, лишь бы он был рядом!..

Мой единственный раб…

— Суицидмастер… — потрясённая случившимся, Ацерола позвала меня по имени.

— Не нужно слов.

Молчи.

Всё и так ясно.

Помню первую попытку съесть Прекрасную принцессу — а случилось это, вестимо, в той ветхой лачуге, где дева ранее ютилась, — тогда меня, надобно полагать, точно так же разнесло на куски.

То бишь…

Яснее ясного, что Тропикалеск силился сотворить с принцессой Ацеролой и чем ему это воздалось: покарал сам себя своей же рукой.

Мой верный раб не мог более выносить того, что глупость затмила разум его владыки.

Но поступил он так не оттого, что устал от меня.

А оттого, что всего-навсего желал изничтожить виновницу моей глупости. Слуга попытался убить принцессу Ацеролу, к которой я привязанность чувствую то ли потому, что лакомство в ней вижу, то ли по какой другой причине.

Сам он повелений никаких не получал, — это уж разумеется.

Какое там! Слыхал же от меня, чтоб и не думал приближаться к принцессе Ацероле! Тропикалеск должен был смекнуть, как опасно даже подойти к барышне!

Вопреки этому мой верный раб аж воспротивился воле владыки, лишь бы отправить принцессу Ацеролу на тот свет! Ослушался ради моего же блага.

Поступил наперекор всему.

Хоть рабам отказывать в повиновении не положено.

— …Скажите на милость, он оживёт, ведь правда? Поскольку тоже вампир, как и вы? — принцесса Ацерола спросила об этом робко. В старой манере. Даже багрянец с щёк не отёрла. — Сей господин уже совсем скоро вернётся к жизни, да?!

— …

Отвечать ей — ни малейшего желания.

Как и правду признавать.

Только-от правда всегда остаётся правдой, нравится она или нет.

— Не оживёт, — вырвалось у меня. — Он хоть и вампир, да не такой же, как я, а бывший человек — жизненные силы его да умение восстанавливаться далеки от моих бесконечно.

— Как же так…

Жалеть принцессу Ацеролу (ясно как день, ею овладел ужас) — непозволительная роскошь… Ну в самом-то деле, на что ей всю жизнь — долгую ли, короткую ли, — оставаться такой малодушной, мягкотелой? Эдак же и смысла нет!

Замечу между прочим, что для принцессы Ацеролы смерть Тропикалеска, небось, выглядела предательством с моей стороны.

Ведь барышня даже смирилась с тем, что пойдёт мне на корм, прервала скитания и безропотно повиновалась, однако же, вопреки моим заверениям, мол, никому умереть более не придётся, коль скоро она в замок переберётся и моей воле покорится, ещё одна жизнь разбита вдребезги, а с нею и наши совместные чаяния и усилия, безусловно порочные и безрасчётные, — вот каких вещей Прекрасная принцесса стала свидетелем.

Но её, добросердечную, нисколько не волновало, кем был Тропикалеск на самом деле: человеком или чудовищем, и даже то, что он покончил с собой вовсе не из-за мечты преподнести ей в дар свою жизнь.

«Грустно, когда кто-то умирает. Противно, когда гибнут страны!» — говорила мне она… Говорила принцесса Ацерола.

— Суицидмастер… Неужели каждая новая смерть приближает тот час, когда и вы тоже насовсем умрёте?

— Да. Не могу ж я умирать бесконечно.

Всему есть предел.

Даже бессмертию.

Чтоб не тревожить понапрасну принцессу, пришлось умолчать, как постоянные смерти точат мои жизненные силы, что запас почти уж полностью исчерпан и что скоро я до грани дойду. Впрочем, барышня прозорлива от природы: чай, догадалась и без лишних слов.

— Я покидаю вас, — сказала принцесса Ацерола, как отрезала: решительно и неумолимо. — Примите сердечную благодарность за вашу доброту, Суицидмастер!

— Погоди! Чтоб одному насытиться, другому надобно помереть, — так заведено в природе! Погибель Тропикалеска — не твоей совести дело! Моя печаль, не твоя!

— Тем не менее я опечалена — как же иначе?! Сей господин остался бы жив… ежели бы я не заявилась сюда!

Молвит-то она верно…

Но что бы принцесса Ацерола… Что бы Прекрасная принцесса ни говорила, идти ей всё одно некуда, так?

Ну куда она денется, покинув замок?

Али барышня не оставляет за собой везде, куда бы ни заявилась, горы трупов и реки крови?

Неужто ей хватит духу скитаться бесцельно, зная притом, чем это грозит? Неужто она будет скитаться до самой смерти?

И нести смерть другим, покамест сама не помрёт?

Надобно задержать её.

Единственно, я не представляю как.

Грубой силой? Вернётся сторицей, а принцесса захандрит пуще прежнего.

Казалось бы, что такого — всего лишь ещё один крошечный повод, помимо прочих, однако барышне всё одно и всё горестно. И даже мелочь не обойдёт вниманием.

Знать, тут уж моих сил не хватит.

С самого начала не по зубам…

Пища не по зубам, женщина не по зубам…

— Полагаю, вы и сами всё прекрасно понимаете. Что же, позвольте мне откланяться, Суицидмастер. Вероятно, мы с вами более никогда не увидимся.

— Ну что ж, ладно. Держать не буду — поступай как знаешь. И всё ж не сочти за труд повременить чутка. Не шевелись, покамест я с трапезой не покончу. А то не хочется, чтоб столь драгоценную пищу затоптали.

«Только я могу топтаться по моему рабу», — это последнее, что услышала от меня принцесса Ацерола перед началом трапезы.

Мои руки потянулись к ошмёткам плоти Тропикалеска.

К его голове, челюсти, шее, плечам, локтям, кистям, пальцам, ногтям, груди, спине, животу, пояснице, тазу, бёдрам, коленям, голеням, ступням, костям, сухожилиям, мышцам, артериям, венам, сердцу, желудку, лёгким, кишкам, печени, зубам, языку, губам, носу, ушам, волосам, глазам…

К его золотым волосам, золотым глазам…

Потянулись к моему верному рабу, что с такой страстью желал накормить владыку… К моему верному рабу, что с такой страстью желал накормить владыку самим своим существом.