Онлайн чтение книги Цикл историй: Межсезонье Monogatari Series: Off Season
22 - 28

— А… Арараги, а ты что здесь делаешь?

Я как раз хотел спросить то же самое.

Хотя нет, эти слова прозвучали так, словно были произнесены человеку, который должен быть мёртв, так что я бы так не сказал. Но это были определённо именно те слова, которые произнесла Ойкура Содати.

После стольких лет я снова случайно столкнулся со своей подругой детства, с которой порвал все связи. Опять.

Сколько ещё раз в своей жизни я снова порву с ней связи и снова встречусь с ней?

Мы находились в городской администрации.

Готовясь к тому, что мне предстояло вскоре покинуть Отдел слухов, я начал процесс передачи своих обязанностей. В основном от меня требовалось только подача различных документов, так что я самостоятельно ходил по всем нужным отделениям администрации. Это было чем-то похоже на работу Ханэкавы, когда она стирала свою историю, но в любом случае, к своему удивлению, я обнаружил, что Ойкура работает здесь на одной из должностей.

Она подвязала волосы и надела очки, работая с таким выражением лица, что была похожа на настоящего бухгалтера. Ну да, я был в курсе, что она проучилась в университете столько же лет, сколько и я, так что да, конечно, она и была настоящим бухгалтером, но при всём при этом она выглядела так, словно играла роль бухгалтера в какой-то пьесе.

Я был удивлён до такой степени, что остолбенел, когда подошёл к окну, чтобы подать документы… Э? Как ты попала на эту должность? Я имею в виду, что в этом городе работа в администрации ещё жёстче, чем в полиции, если верить слухам.

— Я… я беспокоился о тебе. Я уж думал, а вдруг ты уже где-нибудь на улице, Ойкура…

— Не смей выгонять меня на улицу ради собственной выгоды. Умереть желаешь?

Несмотря на то, что выглядела она как бухгалтер, судя по всему, личность её не сильно поменялась. Во всяком случае, по отношению ко мне. Ясно, значит после окончания университета она вернулась в родной город. Хм…

Хотя, в конце концов, если она сдала экзамен на госслужбу… Думаю, что она всегда любила учиться, и неважно сколько ей лет.

— Что, Арараги? Ты стал офицером полиции…? Помощник инспектора? Карьерист? По сравнению со мной, работающей на местную администрацию, ты работаешь на национальное правительство? Почему, почему же ты всегда на шаг впереди меня…

— Ну, это не значит, что я пытался быть на шаг впереди тебя… К тому же, с точки зрения квалификации, которая нужна, чтобы стать бухгалтером, это скорее я потерпел неудачу.

По правде говоря, мы вместе готовились к экзамену. По некоторой причине я потерпел неудачу, впрочем, это долгая история. И если уж быть откровенным, мои математические навыки потерпели крах ещё до того, как мне исполнилось двадцать. И хотя звание математика может и будет чрезмерным, но поскольку Ойкура смогла получить квалификацию, чтобы стать бухгалтером, я честно считал её победителем в этой математической гонке.

— Хех. Я даже не против называть тебя Эйлером, если хочешь.

— Избавь меня от своих шуток. Я порвала с тобой отношения два года назад, 13 октября, не так ли? И не пытайся постепенно их восстановить. Я тебя ненавижу.

— Тпру, тпру! Я сюда пришёл не для того, чтобы вторгаться на твоё рабочее место. …Не хочешь вместе пообедать? Я бы хотел посоветоваться с тобой в одном вопросе.

— Конечно, я выслушаю тебя. Ты можешь подождать здесь до обеденного перерыва.

И хотя её голос звучал так, будто она пыталась затеять драку, она согласилась.

В некотором смысле, она была человеком, с которым было бесполезно разрывать отношения… Хм, получается, что чисто технически я разрывал отношения с Ойкурой чаще, чем с Сэндзёгахарой Хитаги, моей девушкой.

Я не мог скрыть своего удивления от того, что произошло такое совпадение. Если так подумать, то поскольку мы выросли в одном городе, и поскольку Ойкура, вероятнее всего, работала в администрации после окончания нашего университета, у нас было множество шансов встретиться во время моей стажировки, мы же оба были государственными служащими.

За последние четыре месяца я десятки раз оказывался в администрации по тем или иным поручениям. Возможно, мы просто проходили друг мимо друга в коридоре, не замечая этого. Как бы то ни было, даже при крайне низкой вероятности с таким количеством шансов мы в конечном итоге всё равно встретились бы. Это тоже что-то из математики.

Учитывая, что вероятность встречи с Ойкурой в целом была выше, чем с Камбару в больнице, я бы даже сказал, что встреча с ней перед самым моим отъездом из города произошла позже ожидаемого.

Судьба ли это была или нет.

К счастью, у меня была целая кипа других документов, которые я должен был предоставить в другие отделения до перерыва Ойкуры. Хотя я не помнил точной даты, прошло уже около двух лет, как я последний раз обедал с ней.

Это долгая история, но этот раз будет первым после «того самого случая».

Другими словами, впервые с тех пор, как мы с Хитаги расстались. А если быть точным, с тех пор, как мы расстались во второй раз, так что ли?

В третий раз я воссоединился с Ойкурой в аудитории университета. Меня заинтересовал этот странный поворот судьбы, но оказалось, что это была одна из договорённостей Ханэкавы. Судя по всему, Ханэкава была обеспокоена судьбой Ойкуры даже после того, как та перевелась из школы Наоэцу. Так или иначе она подтолкнула Ойкуру к поступлению в университет. И хотя её образовательные способности в целом превосходили мои, выбор университетов с математическим факультетом был невелик. Так что, строго говоря, наше третье воссоединение тоже было в некотором смысле неизбежным.

В то время, когда я ещё ездил в университет из дома родителей, Ойкура как раз искала место, где можно бы остановиться. У неё было много проблем, так как она не могла платить за квартиру и не знала никаких поручителей. Тогда я рассказал об этом своим родителям, и мне была дана следующая инструкция: «Тогда позови её к нам домой».

Так как я ещё не вырос из своего бунтарского возраста, я не мог просто взять и следовать этой инструкции.

Но я отчасти признавал, что всё было не так, как когда-то в начальной школе, и я не мог просто оставить Ойкуру одну разбираться со своими проблемами, так как я всё ещё чувствовал себя обязанным ей. Я знал, что она будет сопротивляться (то есть откажется), если я спрошу её напрямую, поэтому я выбрал окольный путь и попросил своих сестёр пригласить её. Таким образом, впервые за семь лет Ойкура поселилась в доме Арараги.

В то время мы как раз вместе учились бухгалтерскому учёту.

Это была первая встреча математического кружка за долгое время. Но вскоре она была обнаружена Хитаги-сан.

Лично я сомневался, стоит ли позволять подруге детства, которая меня не интересовала как представитель противоположного пола, останавливаться в моём доме, но вот Хитаги считала, что это абсолютно исключено.

Нет, в данном случае я определённо был не прав. Более неверного решения придумать было невозможно. Это самая большая ошибка, совершённая мною под занавес юности.

Естественно, именно это и послужило причиной нашего первого расставания.

Именно благодаря Ойкуре мы каким-то образом смогли восстановить наши отношения. Именно Ойкура приложила огромные усилия, чтобы Хитаги и я снова были вместе. Хотя по факту её усилия заключались в том, что она пригрозила Хитаги и мне: «Если вы не помиритесь, то я покончу с собой, спрыгнув отсюда!» Также имело место быть некоторое посредничество Ханэкавы, которая в то время была ещё «обычной знаменитостью» (она была простым волонтёром, даже пока ещё не активистом).

И да, Ойкура в том числе незамедлительно покинула дом Арараги.

Хитаги, которую не смутила даже угроза самоубийства, всё равно чувствовала вину за то, что отняла место жительства у работающего студента, и хотя мы не сразу восстановили наши отношения, это всё же дало нам возможность встретиться и всё обсудить.

В конце концов, мы с Хитаги вернулись к нормальной жизни и смогли продолжить весёлую студенческую жизнь вместе с Ойкурой. Это действительно было весело, по крайней мере до нашего второго расставания.

Наше второе расставание.

Мы расстались по крайне глупому поводу.

И, вероятно, из-за того, что она почувствовала, как её бескомпромиссные усилия, которые она так редко демонстрирует на публику, пропали даром, не было никого, кого бы этот разрыв разозлил сильнее, чем Ойкуру.

Или же она скорее была не столько зла, сколько разочарована.

И хотя после этого мне снова удалось помириться с Хитаги, больше мы ни единым словом не обменялись с Ойкурой в стенах вуза до самого нашего выпуска.

Это был уже четвёртый раз, как мы порвали отношения.

Вы окончили университет с неприятным послевкусием во рту, и у нас практически не было причин интересоваться, что же случилось с Ойкурой после. Вплоть до сегодняшнего дня.

Она вроде как нормально работает, так ведь?

И да, я вообще-то не думал, что она окажется на улице… Но всё равно испытал облегчение.

Это было то, о чём я просто обязан был рассказать Хитаги. То, о чём я начал думать, прежде чем вспомнил, что в настоящий момент нахожусь с Хитаги в состоянии ссоры.

Мы находились в разгаре нашего третьего разрыва.

Я думаю… Наверное, мне стоит… Рассказать об этом Ойкуре.

Чёрт, почему мы встретились именно в тот самый момент, как я расстался с Хитаги? Такое чувство, что в самом деле все неприятные события последних дней взросли в моей жизни именно из-за Ойкуры.[✱]Коёми произносит «Oikura Sodatte», обыгрывая имя Ойкуры, т.к. «sodachi» это «рост» или «развитие», а «sodatte» — «выросший». Впрочем, я не должен винить её во всех грехах.

— Прости за ожидание. Пойдём, Арараги. Я выкроила для тебя ровно полчаса.

— Хорошо, большое спасибо. У тебя есть место, куда ты обычно ходишь обедать? А то я не очень хорошо знаю этот район.

— Какой позор! Это же твой родной город.

— Ну, просто здесь всё совершенно не так, как было раньше. Понастроили торговых центров и всё такое. Ну же, я угощаю.

— Я лучше умру, чем позволю тебе угостить меня.

Что ж, она всё ещё продолжала говорить подобные вещи в свои 23 года… Может быть, я слишком рано почувствовал облегчение за её судьбу, но в любом случае, поскольку мы оба работали, меня устроил и раздельный счёт.

Ойкура первой вошла в кафе неподалёку от администрации. Я подумал, что это было местом, которое она часто посещала из-за приемлемых цен, однако она была здесь впервые.

— Я не хочу приводить тебя туда, где я часто бываю, — сказала она.

Она прямо так сильно ненавидит меня, да?

Я надеялся, что это было то место, которое Ойкура давно хотела посетить, но не решалась прийти сюда одной. И, сделав ставку на эту возможность, я позволил ей выбирать первой.

— Итак. Что? Что тебе надо? От меня. От человека моего калибра.

— Э-э, я думал извиниться за то, что произошло два года назад… Но всё немного не так.

— Конечно не так.

— Честно говоря, тогда я не думал, что ты порвёшь со мной все связи из-за этого… И я пригласил тебя пообедать вместе, потому что был удивлён. Удивлён увидеть тебя живой… То есть увидеть, что ты работаешь в городской администрации.

— Не надо удивляться тому, что я всё ещё жива. И почему вообще я должна быть мертва?

— Почему ты должна быть мертва… В глубине души я рад слышать эти слова от тебя.

— Хм. Ну это не значит, что я вернулась сюда, потому что мне нравится это место. И это не значит, что я считаю этот город своим «родным городом» … так как я много переезжала. А хороших воспоминаний у меня вовсе нет, — сказала Ойкура. — Но когда я решила, что отныне я буду взрослой, что стану частью общества, тогда я могла представить себе лишь одного человека в качестве своего образца для подражания.

Образец для подражания.

В моём случае образцом выступали мои родители. Но родители Ойкуры были совершенно не такого типа родителями. На самом деле, у неё, скорее всего, было сильное желание не стать похожей на этих людей.

Впрочем, были и другие взрослые… Но и учителями из школы она тоже не восхищалась. А если принять во внимание обстоятельства, из-за которых она перестала посещать занятия, то школа для неё была совсем не весёлым местом.

После непродолжительных раздумий я вдруг всё понял.

— А, теперь понятно. Когда ты жила в той квартире, за тобой присматривал тот человек из администрации, верно? Даже после того, как ты перевелась из Наоэцу… Так вот почему.

— Не делай из меня такую простачку. Я возмущена этим.

Что бы я не сказал, она всё равно рассердится.

Её поведение сложно было назвать соответствующим её возрасту.

Не слишком ли рано она решила выйти в люди?

— И да, для справки, у меня нет ни малейшей доли замечательного желания заботиться о других детях, чтобы они не стали такими же жалкими, как я. Всё, что я делаю — это исключительно самопомощь.

Почему ты так стараешься то и дело сказать что-нибудь неприятное…

Эта цундере словно открытая книга.

Хотя цундере старше двадцати — это уже диагноз… Но я не мог не думать о том, насколько мне было бы легче, будь Хитаги так же легко понять.

— Ха-а. Если бы только я тогда влюбился в тебя…

— Что за немыслимо отвратительные слова? Умри, а потом извинись за то, что испортил моё настроение. Кстати, я постоянно думаю о том, как я рада, что ненавижу тебя.

Похоже, что временами она бывает честной. Когда она ненавидит меня, как минимум.

Но по крайней мере у неё была солидная причина работать в солидном месте.

Интересно, встречалась ли она когда-нибудь с человеком из администрации, который отвечал за её апартаменты? Было бы прекрасно, если бы это привело к отношениям вроде «учитель-ученик», хотя было бы слишком навязчиво спрашивать подобное.

Приберегу этот вопрос на следующий раз.

— И где ты сейчас живёшь?

— Зачем тебе знать мой адрес? Что ты хочешь со мной сделать?

— Перестать так в открытую меня во всём подозревать. Не знаю, как сейчас, но после того, как ты покинула дом Арараги, разве ты не постоянно переезжала с места на место? Ты что, умрёшь, если перестанешь двигаться?

— А что, у тебя какие-то проблемы? Я отчаянно пытаюсь помешать тебе, Сэндзёгахаре и Ханэкаве-сан выследить меня.

— То, что ты спрашиваешь, есть ли у меня с этим какие-то проблемы — вот моя проблема… И да, ты что, из всех людей добавляешь «-сан» только к имени Ханэкавы?

— Нельзя же обсуждать саму «ЦУБАСУ ХАНЭКАВУ» без почестей, в конце концов… В прошлом месяце вся администрация на ушах стояла.

— Да? Ну тогда это приобретает смысл.

Думаю, что эта шумиха коснулась правительства в большей степени, нежели полиции.

Именно они и проводили все необходимые процедуры.

— А Ханэкава когда-нибудь тебя навещала?

— Нет. Когда я порвала связи с вами двумя, то же самое я сделала и с Ханэкавой-сан.

— Ну теперь-то поддерживать с ней связь — это совершенно другой уровень.

— Она, наверное, даже не помнит меня. К чему ты это сказал?

— Нева-а-ажно. Я просто завидую тому, какой рациональной ты порой можешь быть.[✱]Коёми использует слово «warikireru» (割り切れる), что является математическим термином и обычно значит «делиться без остатка». В переносном значении это значит «быть понятным», «быть рациональным».

Хотя не думаю, что Ханэкава забыла её. Возможно, она даже в курсе, что Ойкура работает в администрации, просто прикидывалась дурочкой.

— И всё-таки, Ойкура. Где ты сейчас живёшь? Где ты снимаешь квартиру?

— Хватит докапываться до моего адреса. Ты собираешься сжечь мой дом дотла? Я звоню в полицию.

— Я и так полицейский. Если хочешь, я могу поставить полицейскую будку рядом с твоим домом.

— Не делай ничего лишнего.

— Я ведь действительно могу послать запрос офицеру, чтобы тот установил пристальный надзор. Мои связи тоже кое-чего стоят.

— Зачем? Чтобы защитить меня? Или чтобы следить за мной?

— Я искренне переживаю за тебя.

— Заткнись. Сделай так, чтобы твоя сердечно-лёгочная система перестала функционировать.

Несмотря на все оскорбления, до неё похоже дошло, что моё беспокойство действительно было искренним, поскольку она мне сказала, что не снимает квартиру.

— Я купила дом. Взяла кредит как госслужащий. Мне сказали, что покупка дома выгоднее аренды в долгосрочной перспективе.

— …

Всё ли в порядке? …Нет, ещё слишком рано, чтобы делать какие-либо выводы.

В споре о том, что же лучше, арендовать или покупать, у обеих сторон были свои аргументы, поэтому тут я ничего не мог сказать, но когда я услышал, что Ойкура купила целый дом (к тому же в кредит), это полностью развеяло всё ощущение стабильности, которое она произвела на меня ранее. Но всё же я выслушаю её до конца.

Возможно, что в итоге мне придётся общаться с ней не только в роли друга детства, но и в роли полицейского, но я постараюсь сделать для Ойкуры всё возможное… До тех пор, пока эта идиотка будет счастлива…

— И… И какого рода недвижимость ты купила?

— Это больше походило на дом с привидениями, весь такой обветшалый, поэтому и стоил так дёшево… Всё в порядке, не нужно вставать. Он уже полностью отремонтирован.

— Не знаю, известно ли тебе об этом, но в наши дни существует такая вещь, как «мошенничество с ремонтом»…

— Прекрати разговаривать со мной, как с самой большой в мире дурой. Ты знаешь это место. Это дом, в котором я жила, когда училась в средней школе.

— …

Это место я знал. Я посещал его десятки раз.

Место, в котором мы провели с Ойкурой наши самые спокойные годы. Для Ойкуры это были, конечно, бурные годы, ясно, значит она решила купить тот дом.

Раз он был в таком состоянии, что даже кто-то возрастом едва за двадцать мог легко себе его позволить. Или же она, как работник администрации, решила проблему пустующего дома. Этого, пожалуй, достаточно, чтобы и премию получить.

Хотя ремонт этого дома мне не видится лёгким.

— И всё-таки, ты подобным образом причиняешь себе боль, как и всегда… Где же твоя самопомощь? Ты просто возвращаешься туда, где всё началось. Неужели тебе так нравится возвращаться в исходную точку?

— Я полная противоположность «ЦУБАСЫ ХАНЭКАВЫ». Я собираюсь жить, вернув себе всё своё прошлое.

Ойкура Содати произнесла эти слова словно клятву.

— Я закрашу свои воспоминания своими же красками. Я построю в этом доме новую семью. Хотя, к сожалению, у меня пока что нет партнёра. Кстати, вспомнила. Арараги, как у тебя дела с Сэндзёгахарой?

— Ну, если ты всё-таки захочешь немного сократить расходы на ремонт, то можешь позвонить мне. Мы можем большую часть сделать своими руками, так выйдет дешевле. Может это прозвучит немного бессовестно, но у меня действительно много воспоминаний об этом месте. Я бы тоже хотел оставить там немного своего цвета.

— И не пытайся так бессовестно уклониться от ответа. Разве вы сюда вернулись не вдвоём?

— Ты слегка неправильно меня поняла, я ещё не вернулся в родной город окончательно. Это только на период моей стажировки…

— Ты думаешь, я забыла как пользоваться вилкой?

Она крепко сжала столовый прибор в своей руке. У меня было такое чувство, что я точно знаю, как она собирается воспользоваться этой вилкой.

Что ж, думаю у меня нет выбора. Пришло время ей рассказать об этом.

Казалось бы, мне удалось привнести немного позитива в нашу беседу при помощи воспоминаний, несмотря на наше неожиданное воссоединение, однако я не был уверен, не решит ли она снова порвать со мной отношения, после того, как я всё ей расскажу, но я знал точно, что будет хуже, если я не расскажу всё ей как следует…

Некогда мы втроём были настоящим трио, которое сейчас окончательно развалилось. Как и ожидалось, когда Ойкура всё это услышала, она подняла вилку подобно дротику и… не бросила в меня.

Вместо этого она рассмеялась: «Какой же ты тупой», — словно она была восхищена. Как будто ей это понравилось.

Что ж, если всё закончится тем, что она раскроет тёмную сторону своей личности, а не тем, что она порвёт со мной связь, то я буду рад.

Возможно, дело было ещё и в том, что в этот раз причина нашего разрыва была совсем иной, в отличие от первого раза, когда мы расстались из-за Ойкуры. Потому что она ненавидела, когда на ней лежит какая-либо ответственность.

Я очень хорошо знал характер своей подруги детства.

— Вот как значит, да? Неужели всё так заурядно? Удивительно, но похоже, что пары расстаются чаще не во время учёбы, а уже устроившись работу. У-пу-пу.

— Эй, я сейчас услышал смех, который едва ли можно назвать человеческим.[✱]В частности так смеётся Монокума из «Данганромпы». По идее должно звучать зловеще.

— Разве вы двое это не обсуждали? Когда ты искал себе работу. Если один человек стремиться работать за границей, а другой — работать госслужащим, то должно быть очевидно, что в итоге вы оба пойдёте разными путями.

— Как ни странно, в тот момент мы решили поддержать друг друга. К тому же, она сильно продвинулась вперёд в получении квалификации в финансовой индустрии. Я хотел, чтобы она нашла работу, где могла бы раскрыть себя в полной мере.

— Какое прогрессивное мышление. Я тоже готова поддержать любую женщину, которая решит работать. И не важно, насколько эта женщина, расправившая за океаном свои крылья, смотрит на меня свысока за то, что я вернулась в свой родной город.

— Я не думаю, что она смотрит на тебя свысока, хотя… Она же тоже беспокоится о тебе, понимаешь? О том, что случалось с тобой после выпускного.

— Наверное, ей просто было любопытно, не выгнали ли меня на улицу.

— Ну, не могу этого отрицать.

— Можешь, отрицай!

И после достаточно продолжительного смеха (да уж, она действительно что-то с чем-то) Ойкура наконец-то спросила:

— …Ну и что ты теперь собираешься делать? — как будто бы выражая некое беспокойство за меня.

Слишком поздно для подобной реакции.

И пусть совсем слабо. Но она всё ещё немного ухмылялась.

— В конце концов, разве здесь можно обойтись без жертв? Учитывая то, как обстоят дела в настоящий момент, я считаю, что либо тебе, либо Сэндзёгахаре придётся бросить свою старую работу и найти новую в другом месте. И что? Что же будет, что же будет?

— Не говори так, будто хочешь загнать меня в угол. Если ты таким образом собираешься помогать гражданам в беде, то ты просто ужасный госслужащий.

— Ой, я тебя умоляю, «граждане»? Даже в такой ситуации я могу разделять свою работу и личную жизнь. Здравствуйте, извините за ожидание! Я могу вам чем-нибудь помочь?

— Вау, поразительная разница!

Значит она умеет правильно улыбаться посетителям, одобряю.

— Если бы ты только бросил работу, уехал за границу, после чего катастрофически бы расстался…

— Хэй, твои тайные желания начинают просачиваться наружу.

— Я просто убеждаюсь, что мои желания не сбудутся, если их рассказать кому-нибудь другому.

— Рассказывая свои желания человеку, о котором идёт речь в твоих желаниях, ты бываешь просто невыносима.[✱]Ойкура использует слово «kanawanai» (叶わない) в значении «не сбудется». Коёми же тоже отвечает ей «kanawanai» (敵わない), но уже в значении «невыносимый».

Ладно, не было никакого смысла в очередной раз это подчёркивать. Это была та ситуация, когда мы не могли примириться наполовину. Несмотря ни на что нам было необходимо принять важное решение.

— Если бы вы только расстались навсегда.

— Перестать загадывать желания, в которых фигурирую я. Даже если это будут хорошие желания.

— Если уж говорить начистоту, Арараги, то путь Сэндзёгахары видится мне вполне определённым, в то время как твой весьма расплывчатый. В плане того, что ты собираешься делать дальше… Ты вернёшься в родной город или уедешь в мегаполис? А поскольку ты работаешь на национальное правительство, то нужно брать в расчёт всю Японию целиком, поэтому у тебя пока нет твёрдой опоры, верно? Я всего лишь служащий местной администрации, поэтому мне легко далось решение пустить здесь корни. Вот купила дом, к примеру, и всё такое.

После покупки недвижимости и становления собственником она, что естественно, вела себя так, будто была выше меня… Честно говоря, было удивительно видеть, что Ойкура оказалась в гораздо более стабильном положении, чем я того ожидал.

Хотя, в отличие от Камбару, у меня не было ощущения, что она меня опередила.

— В таком случае я понимаю, почему ты считаешь, что для меня будет лучше бросить работу и уехать за границу.

— Нет. Я считаю, что для тебя будет лучше умереть.

— Жаль, мне действительно нравится с тобой разговаривать. Может мне стоит приходить в администрацию каждый день, начиная с сегодняшнего?

— Если ты это сделаешь, то я не побоюсь злоупотребить своей властью и попрошу стереть все твои персональные данные.

— Не стоит злоупотреблять авторитетом. Хотя это уже не злоупотребление, это уже психическое расстройство.[✱]Слова «злоупотребление» (ran'yō, 乱用) и «психическое расстройство» (ranshin, 乱心) звучат весьма похоже. Что характерно для тебя.

— А теперь можно я буду с тобой серьёзна? Я хочу, чтобы ты переехал за границу, трагически расстался, после чего остался бы жить на улице в какой-нибудь далёкой стране.

— Вместо того, чтобы быть серьёзной, ты снова стала жестокой. Такой уж у тебя характер.

— Если я попытаюсь стиснуть зубы и серьёзно подумаю о твоём будущем, то могу лишь сказать, что тебе придётся позаботиться о том, чтобы не попасть в ловушку собственных эмоций. Как, например, когда ты сжалился надо мной и заставил жить в твоём доме.

— …Верно.

Если я напишу заявление об увольнении, то вполне вероятно, что для Хитаги это станет поводом, чтобы окончательно порвать со мной.

Хоть она и не была такой колючей, как в подростковом возрасте, но она всё же оставалась близкой подругой Ханэкавы, а значит была девушкой с твёрдыми убеждениями.

— Впрочем, зная её, если ты разумно поговоришь с ней, Арараги, то не думаю, что она будет против вернуться в Японию и получить работу в своём родном городе. В конце концов, она просто изголодалась по любви.

— Ужасный ход мыслей. Я не хочу, чтобы она бросала свою работу из-за меня. Мне кажется, что это будет потеря для всего мира, если мы позволим случиться подобному.

— Это ход мыслей госслужащего. Ты хочешь стать примером для всего мира? В таком случае, Арараги, если ты решить быть выброшенным на улицу ради Сэндзёгахары, разве это будет плохим примером для подражания?

— Не пытайся во что бы то ни стало выкинуть меня на улицу. Как будто ты делаешь всё, что в твоих силах, чтобы я туда попал! По крайней мере, дай мне найти работу за границей! Поначалу я даже могу жить вместе с сестрой.

— Прозвучало очень неубедительно… Но в любом случае, чтобы там не думал весь мир, ты в первую очередь должен думать о Сэндзёгахаре ради неё же самой. Потому что она не «ЦУБАСА ХАНЭКАВА»… Хм? Кстати, если она стёрла своё прошлое, то получается, что и это имя уже не является действительным… Как же нам теперь называть эту отличницу?

— Ну, она же кошка. Мы можем просто сказать: «У неё пока что нет имени». Или даже: «У неё больше нет имени». Но если я буду думать о Сэндзёгахаре ради неё же, то не смогу ей прямо сказать, что хочу, чтобы она вернулась в Японию.

— В таком случае ты можешь просто порвать с ней.

Её слова прозвучали как пощёчина.

Ойкура сказала это не с целью задеть мои чувства или наказать меня. Она просто констатировала очевидный факт в прямолинейной манере.

Эти слова вполне могли выйти из уст работника городской администрации.

— Независимо от того, что ты или Сэндзёгахара решите сделать со своей работой или карьерой, факт остаётся фактом: вы уже не дети.

— Мы уже не дети? Ха? Ну это уж точно.

23-летнему парню, который не заботится о своём партнёре, было бы лучше порвать отношения прямо здесь и сейчас. Будучи подростком, я бы подумал, что это лицемерие — расставаться с кем-то ради него же самого, но теперь, когда я сам попал в такую ситуацию, я не могу сказать, что полностью согласен с этой мыслью.

— Учитывая, что она потратила на тебя лучшие годы своей юности, было бы преступлением, если бы она пожертвовала ещё и своей молодостью. Так, просто говорю.

Ойкура достала свой мобильный телефон и, постучав пол экрану, протянула мне.

На экране был её список контактов.

По-видимому, это был призыв оставить свою контактную информацию… Так что четвёртый разрыв связей был официально отменён.

— Только не принимай никаких решений прямо сейчас, ладно? Это только заставит меня лишний раз чувствовать ответственность. Просто сделай отчёт о произошедшем. Я хочу ещё раз так же посмеяться. Одну улыбочку, пожалуйста, мой личный Мистер Клоун.

— …

— Что? Всё равно я могу злоупотребить своими полномочиями и собрать всю твою личную информацию. Ты же не хочешь, чтобы я стала преступницей?

— Ничего не могу поделать, но я предельно ясно представляю себе будущее, в котором надеваю на тебя наручники. Я хочу написать заявление об увольнении, хотя бы для того, чтобы избежать этого.

— Так, для справки, будет лучше, если ты не станешь делать каких-либо выводов, основываясь только на моём мнении. Как я уже говорила, у меня нет партнёра.

И после этого Ойкура заговорила, как будто о чём-то задумалась.

Её слова прозвучали для меня как внезапная атака.

— Может быть… если мы оба будем всё ещё одиноки, то когда нам стукнет тридцать…

— Тогда…

— Тогда давай задушим друг друга до смерти. Какое прекрасное предложение.

По крайней у меня будет возможность продолжать ругаться с ней аж до тридцати лет.