Онлайн чтение книги Цикл историй: Межсезонье Monogatari Series: Off Season
20 - 20

Это всё по воде вилами писано.

Одна догадка другой стоит.

Все эти предположения, умозаключения ничего не доказывают — один лишь самообман.

А планы принцессы обещают вполне осязаемую опасность.

И если рискну попытать счастья — авось удастся кровушки-то попить? — то никто не поручится, что вернусь к жизни: слишком много голодных смертей повидала моя шкурка.

Я более не могу позволить себе помирать: ныне даже одна смерть — угроза.

Тело истощено, даром что в желудке переваривается Тропикалеск, а отрицать это — расчёта нет. Того и гляди деве придётся не только лицезреть, как я разлечусь на куски, но и, чего доброго, выхаживать незадачливого вампира.

Вот она в чём опасность-то! Однако ж барышня тоже искушала судьбу: над ней завис дамоклов меч — нельзя с таким не считаться.

Положим, меня ждёт успех, я отведаю крови принцессы Ацеролы, но разве можно сказать, что план барышни удастся и рабой она станет? А вот и нет!

Точных цифр у меня нет, а всё ж опыт говорит, что частенько чистокровные люди в вампиров не обращаются.

Иногда-от сосёшь кровь из человека, и он умирает — это тебе, считай, повезло, — а то ведь он может наполовину нежитью сделаться — тварью ужасной, ни живой, ни мёртвой.

Вот будет жалость-то, коли Прекрасная принцесса, краса, несущая погибель народам и странам, не просто помрёт, а нежитью полудохлой сделается!

Разного рода опасностей и недостатков даже не исчислить — до того их много, — потому предложение принцессы ни в коем разе не назвать отменным.

И что самое главное, исход затеи зависит от моих чувств — хуже и придумать нельзя!

Вонзаясь клыками в шейку девы, чтоб кровушки испить, важно помнить: всё это делается не ради того, чтоб голод заглушить, а во благо принцессы Ацеролы.

Непричастно, самозабвенно…

От как надобно её укусить!

Да только смогу ли?

Тот раз с канделябром был как порыв, точно бы рефлекс сработал. Попроси меня осознанно повторить — и знать не знаю, что делать надобно, — это я как на духу говорю!

Тропикалеск-от настаивал, что у Моей светлости чувство привязанности есть к принцессе Ацероле, ну а даже коли так, то у меня всё едино нет ответа на вопрос, сможет ли привязанность к ней побороть аппетит?

Как-никак, это дело такое: никогда не узнаешь, покамест не попробуешь.

Что ни говори, а проверять догадку точно на яд пищу пробовать: тут подготовиться нельзя — делать надобно сразу, а что тебя ждёт по итогу — никто и не ведает.

В конце концов, принцесса Ацерола прямо встала, голову отвернула, шею для укуса вытянула да руки крестом раскинула.

— Я, быть может, и дурёха, но всё же попрошу вас, Суицидмастер, — пригласила она, и в голосе барышни не чувствовалось ни капли тревоги.

Эта тонкая изящная шея…

Сквозь прозрачную белизну её прекрасной кожи виднелись голубоватые жилки…

Один их вид уже распалил мой аппетит.

Жаль только, надобно подавлять свои желания.

— Да был бы дурак таким смелым, когда храбрость-то — от силы, а сила — от ума! Не дело тебе оставаться человеком; провались я на этом месте, но ты достойна лучшего!

— Я приложу все усилия, дабы оправдать ваши надежды, владыка!

— …Оставь-ка эту манеру речи, принцесса Ацерола; хоть я и превращу тебя, а всё одно лебезить передо мною не надобно.

«Экая ты девица забавная: такое время, а — умудряешься серьёзничать!» — услышала барышня моё замечание.

— Со смертью Тропикалеска я упраздняю повинность рабскую! Этот верный раб будет последним… Эх, неизлечимый дурак: чай, гордился тем, что был моим единственным прислужником!

— Вы настаиваете?.. Тогда как же мне обращаться к вам?

— Как и до этого — Суицидмастер.

Это всё, конечно, хорошо, только-от сначала нам двоим надобно пережить укус, а то загад, как известно, не бывает богат.

— Заруби-ка себе на носу: Моя светлость обратит тебя в вампира, а значит, ты должна тому отвечать и вести себя так, чтоб мне не было стыдно! А то вон опять перешла на высокопарный слог, как я погляжу! И что-то давно не слышно смеха! Где же тот яркий смешок, пример которому тебе дан был?

— А, д-да. Ка-ка! — уголки губ принцессы задрожали, будто рот свело судорогой.

А мне-то всего лишь пошутить хотелось, чтоб напряжение сбавить…

Тревожно мне за её будущее.

Кабы знать, есть ли оно у неё вообще.

— Вы только не подумайте ненароком, будто бы я в трепет… то бишь ты невзначай недокумекай, яко же я менжуюсь… Я доверяю вам полностью… ой, поверяюсь тебе!

— Доверяет она… Глянь-ка! Ты меня знай не смеши в такой-то ответственный момент! Людя́м верить — это в характере добродетелей, а я тебе не человек — чудовище![✱]Примечательно, что детерминативом иероглифа «верить» (信) является «человек» (⺅).

— И я намереваюсь обратиться таким же чудовищем… Желаю сделаться похожей на вас! — в одночасье промолвила принцесса Ацерола, воротившись к своей былой манере речи. Однако её следующая фраза заставила удивиться: вряд ли бы барышня заявила эдакое во второй раз, кабы на собственной шкуре знала, как это тяжело: — Я желаю стать суровым и могучим, но добросердечным и прекрасным вампиром, как вы!

— …Тебе-то уж всё по плечу будет, Принцесса Ацерола, — услышала она в ответ. Вся та чепуха, что несла дева, пролетела мимо моих ушей. О, кстати, надо бы исправиться: — Киссшот Ацеролаорион Хартандерблейд.

«Твоё имя — Киссшот», — пришлось пояснить в ответ на недоумевающий взгляд барышни.

— Смотри-ка мне! Чтоб сожрала всех людишек, которые погибли во имя твоё: кусай их, точно целуешь. И как знать, может, однажды, обретя бессмертие и прожив долгую жизнь, ты всё ж таки встретишь на своём пути великодушного принца.

— Киссшот Ацеролаорион Хартандерблейд… — повторила за мной принцесса, точно бы переваривая новое имя, после чего согласилась: — Оно прекрасно, Суицидмастер! Дэстопия Виртуозо Суицидмастер! Первостатейное имя! Я несказанно счастлива! Вот увидите: я приложу все усилия и стану величайшим вампиром, что прославит и вас, и данное вами имя!

— Да, это ты всё верно делаешь, без добросовестности в нашем деле — никуда… Вот, кстати, тебе последний урок: коли ты несказанно счастлива, смейся-от так…

Почитай, рановато было учить этому деву: не поспела, чай, ещё устояться-то её манера речи; хотя кто ж его знает, будет ли у меня другая возможность?

Так что ни о чём не надобно жалеть.

Коли мне предстоит дегустация… то, как говорят, принял яд — вылижи блюдце.

— Ха, — вырвалось из моей груди.

Потому как счастье моё было несказанным.

— Ха! Ха-ха! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха! А-ха! Ха-ха-ха-ха-ха! А-ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха-ха-ха! А-ха-ха! Ха-ха-ха-ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-а-а!..

Голос мой перешёл на вибрато.

И причиной тому была неописуемая радость: давно уж хотелось вкусить крови превосходного качества… Но точно так же радость пришла и от того, что могу пособить принцессе.

— Испей же крови моей! — промолвила Киссшот бесконечно прекрасным голосом, и мои клыки вонзились в её зашеек.

Точно сущий пустяк случился.

Убил — съел. Убил — полюбил.

Можно подумать, что еда и любовь для меня — вещи неотделимые.