Онлайн чтение книги Цикл историй: Межсезонье Monogatari Series: Off Season
22 - 8

А теперь эпилог, или лучше сказать — развязка этого дела.

Хотя ещё в школьные годы Осино Мэмэ подробно разъяснил мне, что глупо пытаться бороться со странностями одной грубой силой, я был опасно близок к тому, чтобы снова совершить эту ошибку. Какой смысл говорить, что «я уже не тот мальчик, каким был в школе»? Если бы я поступил так же, вне зависимости от того, вижу я странность или нет, то в этом не было бы никакого смысла.

Тот факт, что я по-прежнему допускаю множество недопониманий, также напоминает мне, каким я был в школе.

Когда Синобу сказала, что из пяти несчастных случаев четыре не были случайными, я с лёгкостью сделал вывод, что случайностью в таком случае является случай с ребёнком, который не видел «невидимую руку», но это было не так. «Видимая» ли рука или «невидимая» — всё это зависело лишь от точки наблюдения и прочих обстоятельств.

Не было бы ничего странного, если бы об этом заявили двое или трое.

Тогда что же это был за случай, который Синобу к «несчастным случаям» не отнесла? Это, по сути, был «первый» случай.

Ребёнок, находившийся без сознания, к которому мы так и не смогли попасть — именно его случай отличается от остальных четырёх.

Четырёх случаев, связанных со странностью.

Хоть я это и понял в конце концов, более проницательный человек, наверняка, добрался бы до правды куда быстрее… К сожалению, я слишком медленно соображаю.

Проще говоря, в четырёх последующих случаях «невидимая рука», которая затянула четверых детей под воду, была рукой «первого». Впрочем, на данный момент уже не совсем верно говорить, что она их «тянула под воду».

Потому что эта рука всего лишь тянулась за помощью.

— Это что-то вроде призрака, я полагаю. Призрака, которым была одержима вода. Вполне логично, что тот ребёнок так и не пришёл в сознание, даже спустя столько времени. Это потому, что его сознание осталось в той самой воде, в которой он утонул, и продолжал тонуть всё это время…

Суо-сан, выбравшаяся из воды, говорила удручённым голосом.

Части её тела, которые она вытирала банным полотенцем, постепенно превращались обратно в человеческую кожу.

— Как же сильно он страдал? Я утонула всего на несколько минут, но даже это пробудило в моей голове старые мысли: «Лучше уж умереть, чем это», — спустя много лет.

— …Словно кто-то похитил душу из его тела. Так сказала моя кохай.

Я бы ни за что не догадался по этому туманному намёку, но тот, кто догадался бы, понял, что душа не была похищена, она продолжала тонуть.

Вот почему… он тянулся за помощью. В полном беспамятстве.

В беспамятстве. В воде.

Слившись с водой в одно целое.

— Причина, по которой он обращался за помощью только к другим детям, тоже довольно печальна. Он попросту не доверял взрослым.

— …

Поскольку оба родителя работали, они оставляли своего ребёнка дома, ожидая, что он станет самостоятельным, но, по сути, тем самым они пренебрегали своим ребёнком. Так что для него взрослый человек не был тем, к которому можно было бы обратиться за помощью.

Узнав причину, по которой никто не откликнулся на моё вчерашнее погружение под воду, по которой я не нашёл ни малейшего следа этого ребёнка, словно он пытался от меня спрятаться… Это заставило меня задуматься и о себе.

Да, вот оно.

Даже когда я был в старших классах, в душе я оставался ребёнком, что позволяло мне спокойно играть с младшеклассниками, но сейчас я стал по-настоящему взрослым, пускай пока и неопытным.

Люди могут стать лишь теми, кем они могут стать.

Вполне возможно, что этот принцип применим не только к профессиям, но и к самому процессу взросления.

В какой-то момент я думал посетить храм Кита-Сирахэби, но теперь я понимаю, по какой причине мои ноги не хотели поворачивать в этом направлении. Мысль о том, что я, возможно, больше не смогу увидеть Хатикудзи Маёй, заставляла меня замирать в страхе.

Кроме того, было ещё много вещей, которые я больше не мог видеть. В противоположность тому, как расширился кругозор Камбару, мой же в свою очередь стал очень скудным.

Словно кто-то выкрутил прозрачность до нуля.

Однако в этом рассуждении был и лучик надежды.

Суо-сан, которая даже старше меня, всё же получила ответ от «невидимой руки». Потому что к ней обратились за помощью, как и к четырём другим детям.

Это можно было бы объяснить тем, что «первый» ребёнок потянулся за «плотью русалки», чтобы выжить, но я думал иначе.

Суо-сан посещала его больничную палату, хоть им и не удалось увидеться.

Она принесла цветы и попыталась увидеть его лицо, хоть он и не мог ей ничего сказать.

Это не папка с личным делом, не очередной набор улик, это живой человек, и Суо-сан пыталась общаться с ним несмотря на его тяжёлое состояние. Она пыталась спасти его.

И именно потому, что её искренние намерения достигли его, «невидимая рука» цеплялась за неё, хоть она и была взрослой. Река упрямо отвергала меня, когда я хотел нырнуть к Суо-сан. Рука отказывалась отпускать её.

…Да уж, в конце концов я начал заниматься самоанализом.

Моя сэмпай пошла в больничную палату одна из-за того, что я встретил свою кохай, и всё это привело к такой ситуации. Подобную ошибку можно было бы простить в старшей школе, но я государственный служащий, и подобная ошибка является настолько непростительной, что меня можно было бы уволить только лишь из-за этого.

На самом деле, старшеклассник Арараги Коёми, который всегда старался спасти всех и каждого, едва ли справился бы здесь… Не могу сказать, что у меня не было мыслей вроде: «Даже если я посещу ребёнка в бессознательном состоянии, это всё ради моего собственного удовлетворения».

Это даже смешно.

Разве я раньше жил не только лишь ради себя самого?

— Не критикуй себя слишком уж сильно. Единственный, кому здесь следует заниматься самобичеванием это я, в конце концов. Быть настолько беспомощной перед Мистером Новобранцем… Я просто умираю от стыда. Хотя и не могу умереть.

Суо-сан, вернувшаяся в человеческий облик, распластавшись лежала на берегу реки. Судя по всему, полотенце сделало что могло, после чего нужно было хорошенько погреться на солнышке и полностью обсохнуть.

Она в самом деле была человеком с особенной конституцией тела.

Хотя, учитывая, что она была русалкой, больше походило на то, что она не греется на солнышке, а поджаривается.

— Я узнала правду только после того, как начала тонуть. Последний раз я тонула, когда впервые попала в бассейн ещё в детстве. Довольно свежие ощущения, и из-за этого шока я всё поняла. Как предсмертная записка.

Было ли это похоже на то, как самая нужная мысль приходит в голову людям только тогда, когда они на грани смерти? …Казалось, что это эффективный метод мышления для русалок, в случаях, когда они находятся в настолько жуткой ситуации, что предпочли бы смерть.

Может именно мне в голову приходили такие замечательные (ужасные) мысли, когда я был на грани смерти? …Я словно только что разрешил загадку пятилетней давности.

— Ну, это не тот способ мышление, которым стоило бы гордиться. К тому же, Арараги-кун, именно ты взял ребёнка за руку. Это то, чего я сделать не могла.

Суо-сан пыталась утешить меня, будто даже когда я вылез из воды, мои чувства остались на дне. Но даже если её слова были правдивы, меня они ничуть не утешали.

Единственная причина, по которой Суо-сан не смогла бы взять ребёнка за руку, заключалась в том, что в тот момент у неё не было рук, лишь плавники.

Вот для чего Суо-сан затащила меня под воду.

Я был всего лишь обычным взрослым, отвергнутым рекой, к тому же я атаковал водную гладь изо всех сил, так что только благодаря «песне русалки» я смог проникнуть в водный мир. В душу, тянувшуюся за помощью.

Так что я просто действовал вместо неё.

Вместо Суо-сан я взял за руку ребёнка, который потянулся к ней за помощью, и этого было достаточно.

Этого было достаточно, чтобы вернуть реку в нормальное состояние.

На самом деле именно Суо-сан вытащила меня из воды, когда я начал тонуть. Из-за того, что она приняла форму пираньи, обладающей множеством острых зубов, мой совершенно новый пиджак, который я носил на время стажировки, не просто промок, а был полностью порван.

Что ж, лучше распрощаться с пиджаком, чем с жизнью.

И не только с моей жизнью, но и с жизнью утонувшего ребёнка.

— Благодаря тебе, Арараги-кун, я уверена, что душа ребёнка вернулась в его тело… Это значит, что худшее позади, и он скоро должен прийти в сознание, дальше уже всё зависит от врачей.

— Этот ребёнок, вероятно, не знает о том, что потопил ещё четверых, верно?

— Надеюсь. Хотя он просто хватал их в беспамятстве, так что… Что? Неужели ты хочешь сказать, что раз дело не обошлось без пары переломов, он должен взять на себя всю ответственность, даже если просто просил о помощи?

— Нет, конечно, я не это хотел сказать.

— Да уж, от такого карьериста как ты можно было этого ожидать.

— Я же уже сказал, это не так!

Попади я в такую ситуацию будучи школьником, меня не удовлетворили бы слова вроде: «Мне жаль тех детей, что пострадали». Наверное, именно из-за этого чувства неудовлетворённости я и стал полицейским.

— Прости его ради меня, хорошо? Не обращай внимания на то, что случилось со мной. Ведь в конце концов он отпустил тех четверых… И если его душа вернётся обратно в тело, то несчастные случаи на реке прекратятся. Берег реки не нужно будет ограждать, и он останется замечательным местом для кемпинга или рыбалки с друзьями ещё долгие годы. Вот он, счастливый конец.

Быстро закончив с этим делом, словно это была какая-то сказка, Суо-сан сменила тему:

— Я почти высохла. Можешь принести мою одежду?

Думаю, что она просто любит детей.

Ну, это хорошо.

Не то чтобы я ненавидел детей. Хотя в старших классах я порой так думал.

— А? Суо-сан, когда вы пришли сюда, у вас же под одеждой был купальник, не так ли? Вы собираетесь снова одеться поверх него?

— Ах. Чёрт. Я забыла взять с собой сменное бельё. Снова.

— Что? «Снова»? Вы же уже не маленькая. Так говорите, будто с вами постоянно такое случается.

— Ну-у, мне и так уже достаточно некомфортно, и я довольно сильно обнажилась, когда превратилась в пиранью, так что думаю, что могу просто снять купальник… Извини, Арараги-кун. Хоть мы едва знаем друг друга, я в очередной раз предстаю перед тобой в неподобающем виде.

— Не беспокойтесь об этом. Я уже привык наблюдать девушек полуголыми едва с ними познакомившись.

— Да что же за жизнь ты такую вёл?

В конце концов, сняв купальник, чтобы его просушить, Суо-сан снова его надела, чтобы поверх надеть верхнюю одежду. Теперь она, по крайней мере, выглядела достойно, ввиду чего более походила на полицейского, чем я в своём изодранном костюме.

— Что ж, давай вернёмся в участок. Если поторопимся, то уверена, что шеф наградит нас новой работой!

Пускай её стремление работать после того, как она спасла ребёнка, едва не утонув при этом, выглядело не очень убедительно, но у меня возражений не было.

Кроме того, чтобы компенсировать все очки, которые я потерял в этом позорном дебютном деле, мне бы хотелось показать себя с хорошей стороны своему сэмпаю в следующем деле.

— Мм? Погодите-ка, Суо-сан.

— В чём дело? В этой реке ещё что-то есть? Или тебе внезапно захотелось разбить здесь лагерь? Можешь обратиться с этой просьбой к шефу. Думаю, это будет хорошей идеей в качестве приветственной вечеринки для тебя.

— Нет-нет, дело не в этом… Вероятно, случаев с утоплением больше не будет, но первый случай ведь отличался от других четырёх, не так ли? Если четверо детей затащила под воду «невидимая рука», то как утонул первый ребёнок?

Если верить словам Карэн и Камбару, на этой реке раньше никаких несчастных не было, поэтому я задался вопросом, а можно ли этот случай списать на случайность?

На что Суо-сан ответила:

— Ну, помощник инспектора Арараги, в конце концов, наша работа заключается в том, чтобы иметь дело с таинственными вещами, пока они ещё являются слухами, — и, потирая затылок, словно её застигли врасплох, она добавила. — Если мы не оставим неразгаданной хотя бы одну загадку, нам будет попросту нечем заняться.