Онлайн чтение книги Цикл историй: Межсезонье Monogatari Series: Off Season
20 - 36

Гора Кати-кати.

Третья из трёх гор Ога.

Мне казалось, что её название — отсылка к горе из той сказки и что я даже, наверно, попала в точку со своей догадкой. Я была уверена: оно берёт своё начало оттуда… но, как выяснилось, здесь скрывалось нечто большее.

Вскоре я убедилась, что была другая и самая важная причина, почему эту гору стали называть именно так.

Кати-кати.

Кати-кати. Кати-кати.

Кати-кати. Кати-кати. Кати-кати.

Кати-кати. Кати-кати. Кати-кати. Кати-кати.

Чем дальше продвигалась в маре (а куда шла — не понятно: дороги перед носом не разобрать), тем отчётливее слышался этот звук, — тогда-то я во всём и убедилась.

…По сюжету сказки заяц чиркает кремнём о кресало, чтоб высечь сноп искр и поджечь вязанку хвороста на спине тануки, отчего раздаётся характерный звук: «Кати-кати», — вот почему гора, на которой это случилось, получила такое название.

Вроде была ещё версия сказки, когда гору называли «Бо-бо», после того как огонь охватывал всю вязанку тануки…[✱]Звуком «бо-бо» в японском языке показывается сильный шум огня. И если уж мы так привязываемся к звукам, то горе, пожалуй, недалеко было и до третьего названия — «Тику-тику»[✱]Звуком «тику-тику» описывается колющая боль. Карэн имеет в виду, что после возгорания связки хвороста пламя следом начнёт колоть иголками спину тануки, отсюда и получится новый звук для названия горы..

Кати-кати.

Кати-кати. Кати-кати.

Кати-кати. Кати-кати. Кати-кати.

Кати-кати. Кати-кати. Кати-кати. Кати-кати.

Я знала… что это за звук.

Почему-то он казался знакомым.

Я ещё никогда ни с чем подобным не сталкивалась, но полностью осознавала: этот звук предупреждает: берегись.

Предупреждающий звук… Кати-кати.

Предостерегающий звук… Кати-кати.

Да.

Его издаёт то насекомое.

То самое насекомое, занимающее первую строку в списке самых больших опасностей, с какими только можно столкнуться в горах.

Даже медведи не убивают столько людей, сколько эта букашка…

— Японский гигантский шершень…[✱]В Японии этот подвид крупнейших азиатских гигантских шершней называют оо-судзумэбати (огромная пчела-воробей). «Пчела» из названия говорит о расцветке, а «воробей» — о размере особей. В длину они достигают до 6 см, а размах их крыльев — до 7 см. Ежегодно в Японии от укусов этих шершней погибает от 30 до 50 человек, — они убивают гораздо больше, чем любое другое дикое животное. — проронила я тихим голосом.

Хотя какой там голос, когда ни вздохнуть, ни выдохнуть: мышцы лица одеревенели.

Я испугалась.

Леденящий страх беспощадно сковал и тело, и разум: ни пошевелиться, ни подумать.

— …

В любой книге об альпинизме обязательно будет статья про это насекомое. Гигантские шершни настолько свирепые и жестокие, что могут напасть на человека просто потому, что тот вторгся на их территорию, и заколоть своими ядовитыми жалами.

В отличие от медоносных пчёл, эти шершни жалят по нескольку раз подряд. Если жертва, получив укус, сядет на корточки, пытаясь как-то сжаться в надежде, что насекомые отстанут, её все равно облепит гигантскими шершнями, и за короткое время человек станет натурально живым ульем: весь в дырках, как соты, — чем не ирония судьбы?

Как ни крути, а убежать от них не получится… А перед тем как напасть, рой гигантских шершней издаёт предостерегающий звук.

Тот самый кати-кати.

Щёлкая челюстями, шершни посылают сигнал нарушителю их территории, — так они вроде бы пытаются определить: не враг ли к ним пожаловал? Говорят, если замереть на месте и не раздражать их резкими движениями, при должном везении есть шанс избежать укусов.

А если побежать — они, естественно, поналетят… Боюсь, в моём положении нет верного выбора.

Верным выбором было бы вообще не заходить на территорию, где по всем признакам обитает колония японских гигантских шершней… но мне это уже никак не поможет.

Я совершила ошибку.

Только когда именно?

Когда прикинула, что лучше попытаться выйти из мары? Или когда бездумно согласилась отправиться в горы? Я корила себя уже за все неудачные решения.

Они всплывали в памяти одно за другим, и каждое впивалось в меня иглой.

В груди вспыхнуло сожаление, терзая душу колючими языками.

…Иногда такого навоображаю, что самой страшно.

Из-за густого тумана я не видела, а только слышала шершней, зато живо представила, как со всех сторон меня окружил целый рой, и мысленно раздула его до невозможных размеров: воображение рисовало десятки тысяч гигантских насекомых, они готовились вонзить свои смертоносные жала прямо в моё тело.

Чёрт, я не могу просто стоять на месте!

Сохранять спокойствие и не двигаться, пока шершни не улетят? Ну нет, это выше моих сил! Я хотела было броситься прочь, но ноги словно сковало невидимыми путами: не двинуться. Если на медведей я ещё была готова налететь с кулаками, подбадривая себя воинственным криком, то с шершнями даже не рассматривала такой вариант: жалко тратить время, лучше подумать о другом.

Что же делать?

Сейчас заплачу.

Мне плохо.

Голова болит.

Тело знобит.

Пот течёт рекой.

Подкатывает тошнота.

Нечем дышать.

…Мысль гуляла и не задерживалась; я ни на чём не могла сосредоточиться. Неужели меня настигла горная болезнь? Серьёзно? Здесь и сейчас?

«Доберись до реки по звуку и прыгни в неё», — единственное, что выдал в итоге мой мозг, хотя соображать уже не было сил. Рой гигантских шершней представлялся целой армией, но ни один из этих бойцов, даже при всей своей неотступности и доблести, не решится нырнуть в воду. Я не знала, выживу ли после прыжка, но была согласна на любой итог. Унесёт ли меня течением, утону ли я или моё сердце не выдержит от переохлаждения — всё равно.

Кати-кати.

Кати-кати. Кати-кати.

Кати-кати. Кати-кати. Кати-кати.

Кати-кати. Кати-кати. Кати-кати. Кати-кати.

Я была готова на всё, лишь бы не слышать больше этот звук…

— Слушай! — раздался чей-то голос.

Кто-то подкрался со спины и крепко ухватил за плечи.

Вокруг и так клубился густой туман, а этот кто-то стоял позади меня, так что нельзя было разглядеть ни цвет его волос, ни причёску.

Но там явно кто-то был.

Я услышала этот голос… и почему-то почувствовала невероятное облегчение.

Тело расслабилось, будто все силы разом оставили его.

— Слушай… меня… внимательно! Подумай: разве могут гигантские шершни летать в такой маре?

Точно!

И вправду не могут!

Шершни, также как медведи или дикие кабаны, должны не проявлять активность во время мары, а прятаться… Не знаю, насколько хорошо видят насекомые и что там у них с восприятием расстояния, света и тени, но перед густым туманом, по идее, все глаза равны.

Значит, это был не предостерегающий звук?

Но если он принадлежал не шершням, готовым зажалить меня до смерти… тогда заманивал в опасное место, из которого не выбраться живым?

Или это усталый разум сыграл со мной злую шутку и звук мне только померещился?

А может, я сама его озвучивала, посылая себе сигнал предостережения?..

— Я проведу. Продолжай идти, — сказал кто-то за моей спиной, всё так же держа за плечи, а потом резко толкнул — расслабленное тело послушно подалось вперёд, и я по инерции начала подниматься по склону.

Кати-кати… Я всё ещё слышала этот звук.

Но с каждым шагом он становился тише.

Постепенно исчезал.

Уже едва достигал слуха.

— Продолжай идти вперёд своей дорогой, — донёсся голос из-за спины; тот странный звук между тем полностью стих, будто его и не было… Я находилась под впечатлением от пережитого, но страха больше не чувствовала.

Не потому, что кто-то подталкивал меня сзади.

А потому, что решила с этого момента идти вперёд не на слабо учителя, не наперекор братцу, не по убеждению Цукихи-тян, а только по своей воле.

Своей дорогой…

И пускай дороги перед собой было не разобрать, но я не отчаивалась и прокладывала её сама.