Онлайн чтение книги Гений высокого исполнительского искусства Genius of a Performing Arts High
4 - 4

Том 4. Глава 4. С грустью (4 часть)

Увидев, что я проглатываю весь шоколад, Но Чжусуп вопросительно посмотрел на меня.

“А ты не слишком много ешь? Разве не трудно петь, когда ты сыт?”

“Я восполняю свою энергию.”

Ли Со-А усмехнулась.

“Разве это не для того, чтобы защитить горло?”

“Кюкю, и это тоже.”

Когда я закончил с одной пачкой, я наконец, почувствовал, что мое горло было подготовлено – это давало ощущение, что оно было аккуратно покрыто тонким слоем. Я издал звук “а-а”, когда Хан Дасом осторожно встретилась со мной глазами.

“Юнче, у тебя все получится.”

“Спасибо.”

Да, мой партнер по хору, она отличалась от других и была отличным другом. Дав пять смущенно улыбающейся Хан Дасом, я повернул голову.

Я видел плотно закрытые двери приемной.

Прямо перед началом продвинутого концерта.

Чтобы пожелать мне удачи, члены моей группы пришли со мной сюда.

“Я буду играть аккомпанемент!”

“Удачи!”

Хлоя помахала нам рукой в качестве последнего сигнала, и мы широко распахнули двери.

Главный Зал, комната ожидания. Может быть, я немного опоздал, но она была заполнен самыми разными студентами.

Девушки в изысканных платьях и парни в смокингах – возможно, потому, что это было их первое представление, но я видел, что они приложили много усилий к своей внешности. Поверх макияжа они носили аксессуары, которые не были запрещены правилами. Действительно, необычно.

Когда я прошел дальше, они уставились на меня.

“Школьная форма?”

“А разве он не должен быть в костюме?”

“Нет, было правило, что в школьной форме тоже можно.”

Хлоя быстро подскочила и завела разговор.

“Юнче! Для тебя это первое выступление на сцене? Ты сказал, что учился в обычной средней школе.”

Остановившись, я немного подумал.

Впервые.

Да, это действительно было, впервые. Это был первый раз, когда я стоял на сцене с этим телом. Чувствуя, как сердце медленно ускоряется, я улыбнулся.

“Это так.”

“Но ты выглядишь так, будто совсем не нервничаешь. Хах”

“Я тоже человек, как же мне не нервничать?”

Признавшись, что она тоже не нервничает на сцене, Хлоя широко улыбнулась, прежде чем начать разговор. События, которые произошли на факультете пианино, сегодняшний обед – пока я слушал бесконечный поток слов, ее глаза вдруг засияли.

“О, Юнче! Начинается!”

Бросив взгляд на дверь, я увидел, как из комнаты вышла девушка в платье идущая прямиком к сцене.

Послышались аплодисменты и негромкие звуки пианино. Оценив звучание, я оглядел зал ожидания: Сон Мире, закрывшая глаза, стояла в углу, кто-то надевал наушники, кто-то тщательно всматривался в свой нотный стан, а кто-то просто болтал с друзьями.

Увидев, как Хлоя перебирает ногами взад-вперед, я снова повернул голову.

Мне тоже надо подготовиться.

Медленно закрыв глаза, я начал имитацию. Думая о музыкальных нотах песни, я смоделировал, как петь, а также важные части и… настроил свои эмоции.

Шум от суеты вокруг медленно удалялся все дальше.

Настройка эмоций.

Среди оперных певцов была поговорка, которая гласила, что мы должны петь от всего сердца. Это показывало на сколько эмоции были важны, но я думаю, что это похоже на собаку Павлова. Проще говоря, это все равно, что заранее настроить, какие эмоции приведут к каким техникам.

Выражения использующиеся, для грусти и выражения для имитации счастья. Тренировать их до тех пор, пока тело не запомнит, и просто подумав о соответствующей эмоции, они автоматически воспроизведутся.

Если бы не приходилось постоянно следить за тем, когда и какую эмоцию использовать, можно было бы сосредоточиться только на пении.

Сейчас.

Давайте проанализируем чувства, которые должны быть вызваны этой песней, Dies Bildnis ist bezaubernd schön. Буквально это переводится как, это очень красивая картина, и эта песня, начинающаяся с таких слов, имела простую историю.

Принц, не знавший любви, замечал это чувство, глядя на прекрасную картину – юношеская, но печальная песня.

Любовь…

Я почувствовал, как кто-то коснулся меня. Открыв глаза, я увидел Хлою, которая кивнула мне.

“Факультет оперы, Чо Юнче. Пожалуйста, приготовьтесь.”

Мой черед.

‘Хууу’

Выдохнув и поморгав немного, я медленно поднялся с места. Открывая дверь, послышался тихий скрип, и появился темный коридор. Где-то вдалеке над сценой висели беспощадные прожекторы.

Шаг за шагом я нес свое тело. Остановившись под ними, мое тело окутал яркий свет.

“Ах…”

Закрыв глаза, я расслабился под перекрестным светом, прежде чем медленно поднять голову. Сквозь глаза, привыкшие к окружающему свету, стали видны силуэты людей, заполнивших зал.

Из 300 мест в зале было занято около… 200.

Их взгляды, направленные вниз, пронзали меня. Выжидающие, скучающие, равнодушные и апатичные глаза.

У меня было желание.

Желание наполнить эти глаза волнами эмоций.

Только когда улыбка расползлась по лицу, и гордая нервозность заполнила меня до самого подбородка, я наконец-то почувствовал, что это реальность.

“…”

Я снова оказался на сцене.

*

Хон Ючжин сидела с недовольным выражением лица. Взглянув на имя [Опера: Чо Юнче] на бейджике, она усмехнулась.

Чо Юнче.

Она вспомнила звонок, который получила несколько дней назад. Звонок от Квак Чонсу спустя долгое время.

Этот тяжелый голос.

(Юнче… пожалуйста, позаботься о нем.)

Хон Ючжин подумала, что у нее галлюцинация. Во время учебы в университете он был настолько упрям и прямолинеен, что подрался с преподавателем – тот Квак Чонсу попросил ее об одолжении!

Она знала, что часто рассказывают истории о том, как учителя просили судей с любовью смотреть на своих учеников, но она думала, что, по крайней мере, Квак Чонсу будет другим.

“…”

Подняв глаза на сцену, она увидела Чо Юнче. Он шел рядом с девушкой-аккомпаниатором, ее звали… Хлоя? Скрестив руки на груди и свирепо глядя на них, Хон Ючжин прищелкнула языком. Чо Юнче судя по тому, как он уже заманил иностранку, несмотря на то, что пробыл здесь всего несколько недель, он не был кем-то с обычным ртом.

(Я никогда не позволю ему приблизиться к нашей Со-А.)

Пока она грозилась и смотрела на сцену, до ее ушей донесся шепот учителей, сидевших поблизости.

“Наконец-то, ученик Чо Юнче.”

“Ха, судя по тому, что я видел на результатах вступительных, он был не очень хорошим певцом…”

“Кто знает, развился ли он с тех пор?”

“Насколько он мог улучшится за месяц… просто отправьте его на дирижерский факультет, пожалуйста.”

Бросив туда взгляд, она обнаружила несколько неожиданных людей. Учитель дирижирования, которого она знала только в лицо, и учитель Ку Минги. Слушая их разговоры, Хон Ючжин кивнула и усмехнулась.

Правильно, Чо Юнче.

Хотя во время службы в часовне он показал кое-что интересное, его навыки, благодаря которым он поступил с самым низким балом, не изменились бы. Должно быть, именно поэтому он уговорил невинного учителя Квак Чонсу попросить ее об одолжении.

Давайте посмотрим, насколько он хорош.

Когда она крепко сжала кулаки и впилась взглядом в сцену, Хлоя и Чо Юнче стояли на своих местах.

В самом центре света прожекторов.

Открыв свои глаза, Чо Юнче осмотрел аудиторию, от угла до угла. Медленно оглядываясь, словно подсчитывая цифры, он широко улыбнулся, словно вот – вот сойдет с ума от счастья.

“…”

Хон Ючжин почувствовала, как ее брови дернулись.

Она не заметила никакой нервозности. Обычно люди, впервые стоящие на сцене, дрожали, как желе. Подходит ли он для сцены? Ее рука, которая до этого лежала поверх оценочного листа, отодвинулась. Хорошо, добавить к приветствию было нечего.

Но как он пел?

После приветствия раздались аплодисменты без всякой причины, прежде чем Хлоя и Чо Юнче посмотрели друг на друга и кивнули.

Медленно начался аккомпанемент, и Чо Юнче открыл рот.

“Dies Bildnis ist bezaubernd schön–…”

Шепчущий голос достиг ее ушей. С первого же звука он заскользил вниз, постепенно уменьшаясь, а затем постепенно набирая силу.

С закрытыми глазами казалось, что кто-то действительно шепчет им на ухо. Чо Юнче издал такой звук и распространил его по всему залу.

Выражение через пианино. До этой удивительной динамики даже Хон Ючжин была слегка впечатлена.

Начать мягко, было нелегкой задачей. Особенно для учеников, которые долгое время не практиковали резонанс для оперы, они постоянно застревали на мягком выражении. Потому что это было совсем не так просто, как например кричать, и совсем не то, чтобы просто тихо петь.

Резонанс.

Используя все резонирующие камеры внутри тела и все же имея необходимость контролировать давление воздуха, чтобы смягчить звук.

Таков был результат.

Это был не просто мягкий звук, который не мог достичь даже первого ряда, а мягкий резонанс, который мог заполнить все 300 мест главного зала.

Это его подход к правильному выражению этой песни о любви?

Хон Ючжин кивнула.

“Wie noch kein Auge je geseh'n…”

Конечно, мягкий звук – это еще не все для создания эмоций. Первый звук был слегка ниже, а последний был немного выше, и все еще было слышно вибрато с ясной частотой.

У него была хорошая дикция и четкое произношение. Оно было хорошо до такой степени, что трудно было поверить, что он ученик.

Смысл каждого предложения был правильно передан. Каждое слово имело нужный акцент, и, разделяя гласные и согласные, они соответственно сохраняли постоянный резонанс.

С этим можно было бы достичь легато, уровень, на котором он мог бы петь, также легко как говорить. Хон Ючжин усмехнулась и кивнула головой.

(Этот парень довольно хорош.)

Эта мысль была немедленно прервана высокой нотой Чо Юнче.

“Wie dies Gö-tterbild.”

Первая октава ‘Ля’, он смог выразить эту довольно высокую ноту без намека на смущение. Как будто он просто шел мимо, спрашивая, есть ли разница с низкой нотой, которая стояла рядом с ней. На первый взгляд это было так естественно, что он мог даже просто говорить.

Безупречное пассажио.

Даже не заметив, что у нее выпала ручка, она была увлечена пением Чо Юнче.

“Mein Her–”

Постепенно, шаг за шагом, основу, которую он выстроил, была передана аудитории с совершенным выражением лица. И теперь это выражение было способно тронуть сердца зрителей.

Это чувство, что это за чувство наполняет мое сердце?

Чо Юнче, который постоянно шептал нетерпеливо, медленно оживился. Как будто он понял, что это за чувство, он широко улыбнулся и, наконец, зазвонил громким голосом.

“Ja ja! die Liebe ist's allein!”

Богатый резонанс сотряс ее сердце.

Ха, вздохнув, она уставилась на этого ученика.

Не слишком ли это хитро.

Постоянно шептать тихим голосом, чтобы пощекотать сердце, и переходить на громкий звук – он прекрасно продемонстрировал такую базовую стратегию. Протянув руки к аудитории с яркой улыбкой, Юнче медленно сделал мечтательное выражение лица.

“О, wenn ich sie nur finden könnte!”

Выражение его лица медленно изменилось. Фортепианный аккомпанемент ускорился, добавляя к грохочущему резонансу и смешиваясь с этим звуком, он дал волю своей песне.

С грустью.

“О, wenn sie doch schon vor mir stände!”

Жалостливый тембр чего-то рисовавшего заполнил концертный зал. Выражение его лица, которое скользнуло по аудитории, снова расслабилось, и вместе с этим напряжение, которое наполняло аудиторию, немного уменьшилось.

“Ich würde, würde, warm unn rein…”

Оценив эти случайные изменения в выражении лица, Хон Ючжин опустила взгляд на лист. Можно было увидеть белую бумагу без единой помарки.

Хон Ючжин улыбнулась.

Учитель Квак Чонсу – это уже слишком.

Как я могу что-то с этим сделать?

После того, как она задумчиво постучала рукой по спинке, она просто решила откинуться на спинку стула и оценить песню. Она видела, как Чо Юнче широко раскинул руки, издавая последний звук.

“… sie dann mein–!”

Когда представление закончилось.

Зал наполнился громкими аплодисментами.

Хлопая в ладоши с улыбкой, Хон Ючжин наугад черканула по пустому листу. С таким уровнем, который он показал, добавить было нечего, учитывая, что это всего лишь первый год. В конце концов, это был даже не конкурс.

Когда она кивнула, в ее ушах раздался голос учителя Ку Минги.

“Ну как тебе?”

“…Он хорош, но…”

Когда она повернула голову, двое мужчин все еще разговаривали. Она видела, как Ким Мунчул с горьким выражением лица глубоко вздохнул.

“Но с таким талантом не лучше ли просто дирижировать? Независимо от того, насколько хороший слух, он не очень полезен для пения…”

Так в чем же дело? Она с любопытством посмотрела на них и навострила уши. Слегка улыбнувшись, Ку Минги сказал.

“Учитель Ким Мунчул. Вы знаете, как практикуются оперные певцы?”

“Прости?”

После постукивания по столу, он продолжил.

“Они слушают свое собственное пение или заставляют других слушать его, чтобы улучшить те места, где им чего-то не хватает или звучит странно.”

“…”

“И если бы слух был бы лучше остальных, разве они не могли бы в конце концов петь лучше?”

Когда она взглянула на двух учителей, Хон Ючжин наклонила голову с выражением, которое говорило: “что все это значит?”

Реакция Ким Мунчул была немного странной. После того, как он был не в состоянии продолжать некоторое время, он ответил горьким голосом.

“… Я понимаю, что ты имеешь в виду, но… послушай. Его тело сейчас настолько слабо, что, какую песню он сможет исполнить?”

Ку Минги улыбнулся.

“Он еще может расти. Он только на первом году обучения.”

“Но это уже почти конец стадии роста…”

Глядя на Чо Юнче, уходящего со сцены, Ким Мунчул открыл рот.

“Но… если он продолжит совершенствоваться дальше… тогда я не представляю, насколько он вырастет.”

Хон Ючжин, которая смотрела на двух шепчущихся мужчин, пожала плечами и откинулась на спинку стула.

О чем они вообще говорят.