Онлайн чтение книги Гений высокого исполнительского искусства Genius of a Performing Arts High
8 - 12

Том 8. Глава 12. Оживленно (12 часть)

В Старшей Школе Исполнительских Искусств всегда приглашали оценщика из-за пределов школы. Нужен был человек, не относящийся к школе, который оценивал бы учеников, потому что, если бы это делалось только учителями внутри школы, такие вещи, как связи, могли бы привести к субъективной оценке.

Глава компании SJ Opera Хан Сунчжи был одним из тех экзаменаторов, которых пригласили оценивать учеников.

“Тот шестой ученик… его звали Ким Вучжу, верно?”

“Да. Ученик Ким Вучжу с первого года обучения”.

Когда тест для шестого ученика закончился, Хан Сунчжи уставился на закрывающуюся дверь и разразился ошеломленным смехом.

“Ха... первого года? Он? Вы уверен, что он только что пел La Danza”.

“Он гордость нашей школы”.

Увидев во всю улыбающегося учителя, Хан Сунчжи покачал головой, слабо усмехнувшись.

Песня, которую спел этот ученик, была не чем иным, как La Danza Россини, которая была одной из самых сложных итальянских художественных песен.

Сбитый с толку, он еще раз вспомнил песню Ким Вучжу: кажущийся сумасшедшим темп и невероятные техники всплыли в его сознании.

Бесконечно продолжающиеся терцеты, казалось, выбивали его барабанные перепонки.

Как будто он читал рэп, быстрый темп текстов “танцевал” красиво и яростно падал вниз. Эта трудная песня была “усвоена” Ким Вучжу, который с улыбкой сделал ее легкой.

На самом деле, если бы это ограничилось только его “усвоением”, его оценка также прекратилась бы с одной только мыслью ‘великолепно’, но Ким Вучжу спел абсолютно совершенную песню.

La Danza, которую, казалось, пел профессиональный оперный певец или, возможно, важный певец выше среднестатистического профессионала.

Он был близок к уровню Паваротти…

В разгар таких мыслей Хан Сунчжи щелкнул пальцами.

“Да, теперь, когда я думаю об этом, это было очень похоже на La Danza в исполнении Паваротти”.

“Так ли это?”

Хан Сунчжи наблюдал, как учитель рядом с ним наклонил голову, прежде чем кивнуть. Чем больше он вспоминал об этом, тем больше это казалось правильным – песня Ким Вучжу определенно была похожа на песню Паваротти.

Далеко идущая вокализация, произношение, заканчивающееся небольшими подпрыгиваниями, и ритм, уникальный для стиля Паваротти.

Если бы он воспроизвел видео и сравнил их, они были бы похожи на пару одинаковых винтиков, без какой-либо разницы. Осознав это, в его глазах появился огонек восхищения.

Ким Вучжу, так оно и было.

Методы практики, которые он применял, были очевидны. Вероятно, он слышал La Danza Паваротти десятки и сотни раз, поскольку иначе такой уровень совершенства был бы невозможен.

Кроме того, эта улыбка, которая всегда появлялась у него во время пения, была впечатляющей.

У него было выражение лица, которое, казалось, действительно наслаждалось пением, а также совершенной песней, которая никогда не могла быть ближе к совершенству. Этот ребенок, скорее всего, прожил бы свою жизнь, не думая ни о чем, кроме песен.

Казалось, что прошло действительно много времени с тех пор, как Хан Сунчжи видел человека, настолько погруженного в музыку.

“Ха...”

Слабая улыбка появилась на его губах.

Вот почему это было весело.

Просто слушая песню того ученика по имени Ким Вучжу, я чувствовал, что причина, по которой он пришел сюда, была выполнена на 99%. Всегда было радостно видеть страсть молодежи.

Таким образом, он удовлетворенно улыбался, когда его глаза увидели, что дверь распахнулась.

“Седьмой ученик - это...”

Учитель, который невнятно произносил конец своего предложения, застыл с выражением лица, увидев лицо входящего ученика. С любопытством Хан Сунчжи посмотрел в сторону и услышал, как учитель прошептал со вздохом.

“Чо Юнче... Не повезло, что он сразу после Ким Вучжу...”

“Не повезло?”

“Это, это ничего не значит”.

Глядя на выражение лица учителя, которое, казалось, сочло это достойным сожаления, Хан Сунчжи пожал плечами, прежде чем снова перевести взгляд вперед.

Чо Юнче, именно так.

Он мог видеть мальчика с небольшим телосложением для оперного певца. С причесанными волосами он был одет в отглаженную школьную форму. Хотя он казался чем-то похожим на того ребенка по имени Ким Вучжу, в то же время он казался другим.

“Хм...”

В отличие от Ким Вучжу, который по какой-то причине всегда улыбался, выражение его лица было жестким и серьезным.

Он нервничал?

Думая об этом, он посмотрел в глаза, но глубокий, запавший взгляд, который он излучал, был довольно впечатляющим и не походил на старшеклассника его возраста.

Но опять же, страстные шаги, которые он предпринял, были такими же, как и у Ким Вучжу.

Какую песню он представит?

Улыбаясь, Хан Сунчжи встретился взглядом с Чо Юнче.

*

Следуя инструкциям, я медленно посмотрел вперед на длинный коридор, на стенах которого висел ряд ламп. Лампы, проливающие на меня свет, были похожи на пристальные взгляды, падающими на меня, поэтому я чувствовал себя немного обремененным.

Отогнав эти чувства, я закрыл рот и напомнил себе об этом.

Уверенность. Нужно спеть уверенно.

Верить в себя...

Когда я это сделал, я почувствовал, как темные тени, окутывающие мое сердце, медленно рассеиваются.

“Хуу...”

Оглядываясь назад, я думаю, что, может быть, это был мой первый раз…

Сделав глубокий вдох, я вспомнил прошлое. Скорее всего, это было примерно в то время, когда закончилась представление песни.

Взгляды, устремленные на меня – ощущение, что я был объектом этого странного ожидания, было чем-то таким, чего я никогда раньше в своей жизни не испытывал.

И это ожидание оказалось намного тяжелее, чем я думал.

Глаза учителей были другими. Их взгляды, казалось, что-то говорили; у них была добрая воля без всякой на то причины, и они сказали, что с нетерпением ждут следующего теста.

Это было то, за что я был благодарен, но в то же время это не давало мне покоя.

“Я слышал, он хорош”.

“Кто, Чо Юнче?”

“Да. Я слышал, что он также победил Ким Вучжу во время представления песни”.

Я был напуган.

Боялся будущего, когда тонкая бумага лжи, наложенная на меня, в конце концов исчезнет.

На самом деле я не был никем особенным. Я был просто отвратительным стариканом, напускающим на себя вид старшеклассника, и только возраст мог это оправдать. Я был просто жалким человеком, которого раскроют через некоторое время.

Теперь я каким–то образом обманывал других своими способностями из будущего, но когда это откроется - когда учитель Квак Чонсу, учитель Ку Минги, Ли Со-А, Ким Вучжу, Хан Дасом и все, кто знал меня, откроют мое истинное ‘я’.,.

Что мне тогда останется делать?

До этого момента я бессознательно дрожал от этих мыслей.

“…”

Однако я понял это, когда увидел Хан Дасом.

Мрачная, замкнутая Дасом, которой даже не было на моей памяти.

И все же в этой жизни она убрала волосы, закрывающие ее лицо, и начала ярко демонстрировать свой талант.

Она была не единственной.

Теперь я был достаточно близок, чтобы поспорить с Ли Со-А, с которой я никогда раньше не разговаривал, и Ким Вучжу тоже с удовольствием слушал мою песню.

Хлоя, Сон Мире и все, кто знал меня, стали другими по сравнению с прошлым.

В таком случае, возможно, я мог бы изменить себя.

Нет, я изменюсь.

Хотя я хитро использовал коварную тактику… Я буду усерднее тренироваться, чтобы скрыть это, чтобы усилия других никогда не были осуждены из-за меня.

Я крепко взялся за ручку и широко распахнул дверь.

“Здравствуйте. Я Чо Юнче, седьмой по списку!”

Когда я радостно поздоровался, человек, похожий на одного из экзаменаторов, кивнул со слабой улыбкой.

“Приятно познакомиться, ученик Чо Юнче”.

Взглянув на его лицо, я понял, что это мужчина лет 50-ти. Половина его волос поседела, и у него был круглый подбородок.

Это был мой первый раз, когда я увидел его… ах, он не из школы?

Понимая это, я наблюдал за ним с легким напряжением.

Экзаменаторы извне.

На самом деле, я уже знал, какие песни предпочитали школьные учителя, которых я знал в лицо. Учителю Ку Минги нравились Доницетти и Россини – больше бельканто, в то время как учителю Квак Чонсу нравились новые песни 20-го века.

Поскольку я уже примерно знал их музыкальные предпочтения и выражения, которые им нравились, было легко удовлетворить их, но не было никакой информации об экзаменаторах извне, так что это было довольно трудно.

Честно говоря, моя оценка могла быть низкой только потому, что им не понравилась выбранная мной песня.

“Пожалуйста, начинайте”.

Я был в самом разгаре размышлений, когда заиграла песня. Я мог слышать аккомпанемент рояля, ревущего сбоку, как будто он куда-то спешил.

“Король эльфов” Шуберта.

Король Эльфов на самом деле был не таким уж сложным с точки зрения техники, и он не требовал сумасшедшей скорости или безумно высоких нот, как La Danza.

Однако это было непросто.

Ребенок, дрожащий от страха при виде иллюзии короля эльфов.

Отец, торопящий экипаж вперед, увидев этого ребенка.

Король эльфов, злобно околдовавший ребенка.

И рассказчик, объясняющий все это.

Мне приходилось быстро переключаться между этими четырьмя ролями, поэтому было трудно выразить это явно, и на самом деле, если бы я попытался спеть это, когда был учеником, я бы полностью провалился.

Однако теперь это стало возможным.

Я быстро стабилизировал выражение своего лица и осторожно открыл рот.

“Wer reitet so spät durch Nacht und Wind?”

Рассказчик.

Он был человеком, рассказывающим историю. Из-за этого мне пришлось выразить это спокойным голосом, который все еще мог иногда пытаться удивить слушателей.

Здесь я усиленно пел по методу вокализации учителя Квак Чонсу. Тело, натренированное долгими днями практики, теперь могло без труда переварить вокализацию учителя Квак Чонсу.

“Mein Sohn, was birgst du so bang dein Gesicht?”

Отец.

Как бы я выразился отцу, который почувствовал что-то странное от своего сына? Он должен был быть немного строгим, но внутри него должно было быть встревоженное сердце.

В отличие от рассказчика, наблюдающего издалека, мне пришлось вложить живые эмоции и описать их так, чтобы слушатели могли отличить их друг от друга как двух разных людей.

Допевая до этого момента, я нервно готовил следующую часть.

“Siehst, Vater, du den Erlkönig nicht?”

Сын.

Чтобы точно описать испуганного сына, мне потребовалась новая вокализация – вокализация учителя Ку Минги, которая была легче и свободнее, чем ее аналог.

Прочитав нотный лист, я быстро подсчитал в уме.

Временные рамки между диалогом отца и сына – за это время, которое не составило и трех секунд, я должен был стать совершенно другим человеком.

От старого отца в возрасте 40 лет до юноши в подростковом возрасте.

На самом деле это было не так сложно, как я думал, потому что на самом деле мне было около 40 лет, и в то же время я был подростком.

С такими мыслями я начал менять вокализацию.

Сильно запавшее горло было расслаблено, и этому полному контролю над всем я предоставил свободу. К жесткому звуку добавилась нежность.

Два полярных метода вокализации.

После успешного перехода на вокализацию учителя Ку Минги я быстро взлетел вверх по нотам.

Хорошо. Это был успех.

Про себя я улыбнулась, прежде чем быстро продолжить песню.

“Du liebes Kind, komm, geh mit mir!”

После успеха в трех ролях король эльфов оказался не таким уж и трудным. В вокализации учителя Ку Минги я добавил немного больше пугливости и этим пронырливым, высоким голосом запел.

Король эльфов, сын и отец.

Я добросовестно сыграл все три роли, несмотря на быстрые перемены.

Вскоре промежутки времени между диалогами сократились по мере того, как песня ускорилась. Сын закричал, когда король эльфов искушал его своей жадностью. Отец в страхе подгонял лошадей, а пианино мчалось вперед как сумасшедшее.

Несмотря на все это, я точно передал каждую ноту.

Как я практиковался.

“In seinen Armen das Kind war tot.”

Я намеренно торжественно произнес последнюю строчку, когда пианино приветствовало меня громкой остановкой.

Это был конец.

“…”

Я медленно открыл глаза, которые были закрыты, и посмотрел вперед, чтобы увидеть экзаменаторов впереди, сидящих в ряд.

(Ах, это было хорошо? Все было в порядке? Хотя я не думаю, что допустил какие-то ошибки)

Я беспокойно поглядывал на лица учителей, но их выражения было немного трудно прочесть.

На первый взгляд казалось, что они хмурились со странным выражением лица, и в то же время казалось, что они озадаченно. Создавалось впечатление, что они ухмылялись, но казалось, что они также кивали в знак признательности.

Серьезно, что происходит? Хотя они не хлопали, так как это был практический тест, реакция была странной.

“Спасибо за песню”.

Когда я в мгновение ока поднял голову, то увидел, что экзаменатор извне смотрит на меня с глубоко задумчивым выражением лица.

Внезапно я почувствовал, как что-то тяжелое сдавило мне сердце.

Что происходит?..

Старик, который погрузился в глубокое созерцание с поднятой головой, снова встретился со мной взглядом.

“Поскольку это тест, нам нужно сразу перейти к следующей песне, но… можно мне спросить одну вещь?”

“... Да”.

Подперев подбородок рукой, он наблюдал за мной, прежде чем нахмуриться.

“Ммм... ты выглядишь как ученик первогодка, независимо от того, как я на тебя смотрю… это ведь твой первый год в школе, верно?”

“Хм? Да...”

“Тогда почему ты такой опытный?”

“... Простите?”

Я пытался следить за разговором, когда старик начал беседовать с учителем, сидящим рядом с ним.

“Я имею в виду, я стараюсь не делать этого в середине тестов, но это странно. Вы уверены, что он не учится в школе по второму кругу?”

“Ха-ха, нет. Ему ровно 17 лет”.

“Хаа ~ Я думаю, он действительно выглядит очень молодо, но, айя… как вы поете это, меняя метод вокализации таким образом? Он ведь изменил его в середине, верно?”

“Я тоже так думаю. Я тоже впервые увидел это, но он, похоже, работал над этим, чтобы использовать это здесь, ха-ха”.

Наблюдая за их разговором, я, наконец, начал понимать ситуацию.

Итак... это было хорошо, верно? Им это понравилось, да? Достаточно, чтобы говорить комплименты во время теста?

Мои губы были на полпути к тому, чтобы приподняться, когда старик, кивнув, снова перевел взгляд на меня.

“Ах, извини, что отнял у тебя слишком много времени. Может быть, мы сразу перейдем к следующей песне?”

“Да!”

Я энергично ответил, прежде чем снова выпрямиться.

Хорошо, первая песня, похоже, удалась, так что давайте просто хорошо споем вторую. Если я это сделаю…

Моргнув глазами, я почувствовал поток знакомого аккомпанемента, который ознаменовал начало следующей песни.