Онлайн чтение книги Гений высокого исполнительского искусства Genius of a Performing Arts High
8 - 13

Том 8. Глава 13. Оживленно (13 часть)

Оглядываясь назад, я думаю, что было довольно сложно выбрать вторую песню, и на самом деле было проще выбрать первую песню, Король Эльфов.

Эта песня была чем–то, что мог спеть только я сам - это была песня того типа, которую пока не смогли исполнить даже гений века Ким Вучжу, а также гордая Ли Со-А.

Это был выбор песни, посвященный тому, чтобы максимально использовать изменения в “стиле меча”.

После такого выбора первой песни мне пришлось выбрать вторую, но в голове у меня стало пусто, как будто меня ударили камнем.

Должен ли я хвастаться высокими нотами?

Нет, Ким Вучжу смог бы спеть ноты выше и лучше, чем мои.

Должен ли я демонстрировать технику?

Нет, Ким Вучжу смог бы продемонстрировать лучшие техники.

“La Danza” Ким Вучжу. Только от одной песни, которую я услышал во время занятий в группе, я почувствовал, что меня ослепили.

Даже учитель Ку Минги сказал мне просто выбрать песню, в которой я был уверен, для второй песни, возможно, потому, что он тоже не мог придумать никаких особых трюков.

Это была огромная пропасть, существовавшая между Ким Вучжу и мной – пропасть, которую никогда нельзя было преодолеть только потому, что я пел дольше.

(Песня, в которой я был уверен).

Закрыв глаза, я слушал аккомпанемент, льющийся из пианино, и улыбался.

Вот почему выбор второй песни был легким, но в то же время трудным.

Когда моей целью было выйти на первое место, в моей голове было пусто, ничего не всплывало, но, когда я решил просто стараться изо всех сил, было слишком много песен, которые я хотел спеть.

Раньше я часто пел ту или иную песню. Ах, эта песня тоже очень хороша…

Песни, которые я пел последние 20 лет, промелькнули у меня в голове – песни, которые я пел как заурядный корейский баритон; как ученик учителя Квак Чонсу, Чо Юнче.

Я выбрал одну из них.

Песня, в которой я был наиболее уверен, и которая усердно оттачивалась на протяжении 20 лет.

(Баритон Чо Юнче).

Это была песня, представляющая его.

Медленно я открыла глаза, а также губы.

“É triste il mio cuor senza di te…”

“Тристесс” Шопена.

Когда я был маленьким, моя мать, которая любила классику, время от времени исполняла множество художественных песен.

Хосе Каррерас, Лучано Паваротти, Пласидо Доминго…

Сам того не ведая, я вырос, слушая песни всевозможных шишек, но на самом деле до средней школы это меня не очень интересовало.

Я думал только о том, что они хорошо поют, и ни о чем другом.

Только когда я был во втором классе средней школы и поступил в хор, чтобы научиться пению по настоятельной рекомендации моей матери, я понял, насколько они были замечательными. Я понял, что песни, которые я слушал каждый день, на самом деле были чрезвычайно трудными задачами.

После этого я выбрал одну из песен тех шишек, которые потом стали моими кумирами, и репетировал их.

Эта песня была моей самой первой песней.

“Тристесс” Шопена.

Я восхищался прекрасной песней о разлуке, которую спел Хосе Каррерас.

“Fai soffrir quest’anima che t’ama ”

Эта песня под названием “грусть” была буквально довольно простой. Это не требовало причудливых техник или оглушительных высоких нот.

Эмоции и только эмоции.

Насколько хорошо вы могли бы выразить эмоцию “грусти” и насколько хорошо вы могли бы донести это до аудитории. Вот и все, что от этого требовалось.

На самом деле, разве это не было фундаментальной сутью пения?

Пение не было хвастливой демонстрацией техники или высоких нот, а было направлено на то, чтобы вызвать эмоции других.

“Sei tu la vision che ogni sera…”

Тихо прошептал я, прежде чем медленно закрыть глаза.

На самом деле это было довольно интересно, если подумать об этом.

Песни были не чем иным, как воздушными волнами, возникающими в результате колебаний голосовых связок. Как бы это повлияло на эмоции людей, вы могли бы подумать, но… пожалуй, каждый испытывал это хотя бы раз.

Дрожь после прослушивания песни.

Мы склонны выбирать оперных певцов, которые могли бы подарить нам этот опыт как лучшим певцам.

“Sognar fa il cuor che nell’amore spera…”

Однако было трудно заставить эмоции других поколебаться.

В частности, стандарты, которые позволяют нам прикоснуться к эмоциям слушателей, были неоднозначными. В некоторые дни я пел очень рьяно, но получал холодную реакцию, а иногда после того, как я пел без энтузиазма, у слушателей появлялись слезы, так что... было трудно что-либо понять из этого.

Однако, попрактиковавшись с Ли Со-А в эмоциях и изучив персонажей, следуя совету учителя, я кое-что понял.

Точно так же, как персонажи говорили во время выступлений, оперные певцы говорили через песни.

Если персонаж общался с помощью реплик, выражений и жестов, то оперные певцы общались с аудиторией с помощью текстов песен, тона и произношения.

В конце концов, песня была о том, чтобы позволить другим услышать мою историю.

Например, как Ли Со-А была тронута, услышав мое бедное прошлое, и как трогала “O sole mio”, которую я спел первым после возвращения в прошлое.

Если бы я объяснил, почему я пою эту песню и почему я использую этот голос, слушатели могли бы быть тронуты с большей легкостью.

Вот почему учитель Квак Чонсу заставил меня исследовать персонажей. Во-первых, певец должен был знать предысторию, чтобы донести эту историю до аудитории.

С восхищением в сердце я усилил свои эмоции по мере приближения кульминации.

“Più da me non tornerai–!”

Печальная лирика, тоскующая по возвращению любимого человека…

Честно говоря, я на самом деле не понимал этого, потому что никогда никого так отчаянно не хотел. Если вы расстались, просто расстаньтесь, а если вы встречаетесь с кем-то, просто познакомьтесь с ним. Зачем плакать из-за чего-то подобного?

Однако была одна вещь, которой я так отчаянно желал.

Песни.

Был уровень, которого я не мог достичь, как бы я ни старался, и была стена, которая удерживала меня от продвижения в качестве предела.

Та беспомощность, депрессия и печаль, когда я добрался до этой стены.

Разве это не было бы похоже?

Это было то, о чем я говорил.

“Mentre triste vola la canzon–!”

Изюминка, которую я пел по меньшей мере сотни и тысячи раз.

Кроме того, я использовал не метод вокализации учителя Ку Минги, который все еще был несколько незнакомым, а метод вокализации учителя Квак Чжонсу, который я использовал на протяжении 20 лет, который казался еще более знакомым.

Слова лились с моего языка, и ноты поднимались с легкостью. Вокализация была твердой, и дыхание выходило естественным образом.

“Che canto a te!”

В голове у меня было пусто.

В разгар моей бессмысленной песни я внезапно почувствовал, как в мой нос проникает запах дерева, уникальный для репетиционных комнат.

Уютный, но неприятный запах этой комнаты, который, возможно, занял по меньшей мере половину всей моей жизни – воспоминания о моих песнях в этом месте проносились у меня в голове и неоднократно исчезали, прежде чем появиться снова.

“Solamente a te...”

Я, который впервые начал практиковать после поступления в Школу Искусств Будущего, я, который был рад возвращению, я, который был подавлен, и я, который был пьян от чувства выполненного долга…

Песни, которые пели мои бесчисленные “я”, резонировали в моем мозгу, прежде чем вскоре смешаться в одну.

Советы учителя Квак Чонсу; наставления учителя Ку Минги; пение под аккомпанемент пианино Хлои; утренний дуэт с Хан Дасом; противостояние с Ли Со-А, Ким Вучжу, Чжун Сохюк и песни, которые я пел с Но Чжусуп.

Все это слилось воедино и слетело с моих губ как песня.

“Triste senz'amor...!”

Вскоре это подошло к концу.

Плавный аккомпанемент пианино оставил после себя эхо и рассеялся, по мере того как комок эмоций в моем горле неуклонно исчезал.

Там я стоял неподвижно, медленно впитывая все это своим телом.

‘…’

Внутри этого медленного течения времени вспыхнуло внезапное просветление и исчезло.

“Ах...”

Вот как я должен был петь.

*

Безучастно сидя на скамейке, я взглянул на небо.

“Хаа...”

Я мог видеть чистое июньское небо.

Теплый ветерок касался рукавов моей рубашки и шелестел листьями, когда вниз падали ослепительно яркие солнечные лучи.

Сидя в саду школы, я был в совершенно безразличном настроении.

(Я не хочу ничего делать...)

Прямо сейчас я сидел на скамейке, говоря это, но я даже не хотел этого делать. После того, как практический тест закончился, мне показалось, что вся энергия покинула мое тело.

Я действительно вложил в этот тест все, что мог.

Взглянув на далекие плывущие облака, я вспомнил прошлое, медленно моргая глазами.

Ранее сегодня, когда я пел “Тристесс” Шопена, закончив песню, я попрощался с несколько пьяным настроением и с трудом выбрался из помещения. На самом деле, я даже не помнил, что я им сказал. Я сказал “спасибо”? Или, может быть, “Я ухожу” или “заранее спасибо”?

Я понятия не имел.

Возможно, я был чем-то одержим.

То же самое было и с песней.

То чувство, которое у меня было тогда… как бы я это сказал? Чувство единства? Мне казалось, что я выплеснул все, что было закупорено внутри меня. Сразу после этого я попытался воссоздать тот странный, неописуемый перепад эмоций в тренировочном зале.

Но это не сработало.

Может быть, это было потому, что у меня не хватало энергии, но это просто не сработало.

“Эхью...”

Тяжело вздохнув, я почесал затылок, прежде чем опустить руку обратно вниз.

В любом случае, было здорово, что тест, похоже, прошел успешно. Все, что оставалось, это дождаться результатов, но что касается реальных результатов…

Честно говоря, я понятия не имел.

Я думаю, что справился хорошо, но Ким Вучжу тоже отлично справился бы. Вдобавок ко всему, поскольку Ли Со-А не рассказывала мне свои песни до конца, я даже представить себе не мог ее результаты.

“…”

Нахмурившись, я попытался угадать результаты, но снова сел прямо после того, как в конце концов отказался от этого. В любом случае, результаты предварительных тестов, вероятно, будут объявлены завтра утром.

Я помню, как сам был поражен этим быстрым объявлением результатов. Так что до тех пор, я думаю, мне просто нужно было подождать…

Постукивая по стулу, я смотрел в небо, когда Но Чжусуп, который смотрел на телефон сбоку, внезапно поднял голову.

“Я думаю, они сейчас придут”.

“Хм?”

Услышав это, я с нетерпением ожидал увидеть впереди знакомые силуэты девушек. Слева были видны тени, которые, казалось, были Хлоей, Хан Дасом и Ли Со-А, быстро идущие туда, где мы были.

Когда я высоко поднял руку, Хлоя подбежала раньше всех.

“Привет! Мы опоздали?”

“Нет, вы как раз вовремя”.

“Хух-хух”.

Рядом с Хлоей, широко улыбаясь, подошли Хан Дасом и Ли Со-А, прежде чем поприветствовать нас. В отличие от Хан Дасома, на лице которой была слабая улыбка, у Ли Со-А все еще были пустые глаза.

Причина сегодняшнего собрания участников была проста – это была небольшая вечеринка после практического теста.

Сегодня, после практических тестов, учителя позволили нам свободно уйти, и именно по этой причине мы собрались сегодня.

Но, увидев Ли Со-А, которая все еще не могла прийти в себя от последствий практического теста, я щелкнул перед ней пальцами.

“Что ты сделала, чтобы быть в таком настроении? Ты провалила свои практические тесты или что-то в этом роде?”

С подавленным выражением лица она посмотрела на меня, прежде чем отвернуть голову в сторону.

“...Может быть”.

“?”

А?

Ее реакция была ненормальной, потому что обычно она бы метала кинжалы и кричала. Я наклонил голову, когда Но Чжусуп ярко заговорил сбоку.

“Эй! Давайте перестанем говорить о практических тестах и пойдем тусить. Мы должны тусить до тех пор, пока не будут объявлены результаты!”

“…”

Мне стало немного жаль его после того, как я увидел, что у него такое яркое выражение лица.

Однако результаты будут известны завтра утром…

(Верно. Неведение - это блаженство).

Кивнув, я немедленно последовал за остальными. Слабый ветерок пронесся по дорожке, залитой солнечным светом.

(Интересно… какими будут результаты).