Онлайн чтение книги Истории клуба классической литературыъ Hyouka
Зеркало не может отражать

1.

Все началось в воскресенье.

В тот день я ходила за покупками. Карандаш G, которым я осторожно пользовалась, наконец, достиг своего предела. Я намеревалась запастись копировальной бумагой, а также была поражена внезапным, необъяснимым желанием приобрести совершенно новый компас. Посетив универсальный магазин, в который я всегда ходила, я направилась в магазин электроники. Я начала подумывать о том, чтобы рисовать на компьютере, и поэтому решила пойти и взглянуть на цены. Несмотря на то, что у моих родителей дома был неиспользуемый компьютер, места на нем было слишком мало, что делало его непригодным для занятий искусством.

Хотя все говорили, что стоимость компьютеров постоянно падает, мои карманные расходы все еще были слишком малы, чтобы я могла его себе позволить. Если бы я включила планшет в комплект поставки, я бы ни за что не смогла заплатить за все это. Фуку-чан, возможно, знает способы сделать это дешевле, но даже если бы цена была снижена вдвое, я все равно не смогла бы позволить себе все это. Мои надежды на продвижение в цифровую эпоху рухнули - когда мы с моими амбициями начали выходить из магазина, передо мной появилось знакомое лицо.

“Ну, а кто это если не Ибара? Давно не виделись!”

Хотя ей удалось сразу узнать меня, мне потребовалось еще некоторое время, чтобы ответить взаимностью на этот жест. Это была моя одноклассница из средней школы, Икехира. Из-за того, что она покрасила волосы и накрасилась, я сначала не могла ее узнать.

В средней школе Икехира всегда старалась ладить со всеми в классе, и она не была броской личностью. Я почувствовала, что с тех пор она изменилась, и это было не из-за цвета волос или макияжа.

“Ах, давно не виделись". Говоря это, я помахала рукой. Я бы не назвала нас близкими друзьями, но наши отношения ни в коем случае не были плохими, Она была обычной подругой, с которой я просто училась в одном классе на третьем курсе средней школы. Но, как и ожидалось, встреча с ней спустя такое долгое время вызвала у меня ностальгию.

“Что ты делаешь?”

“Я подумывала о покупке компьютера".

“Вау? Какого?”

“Они здесь слишком дорогие, так что я, наверное, решу в следующий раз”.

“Верно. Это все слишком дорого, да!”

Икехира дала преувеличенный ответ, прежде чем взглянуть на мою сумку с покупками.

“Что же ты тогда купила?”

"Эм, это...”

В тот момент, когда на меня обрушился этот непредвиденный вопрос, я растерялась. Я держала свои рисунки манги в секрете от одноклассников из средней школы. Единственными людьми, которые знали об этом, были Фуку-чан, Ореки и несколько хороших друзей. Это было неплохое хобби, но если бы кто-то узнал об этом, чаще всего они бы спрашивали: “Могу я взглянуть?". Это было просто слишком неловко.

“Канцелярские принадлежности”.

Это не было ложью.

Несмотря на скучный ответ, Икехира кивнула с беззаботным выражением лица.

“О, конечно. Ты всегда была умной, Ибара.”

Если бы эти слова были сказаны еще в средней школе, в них было бы много скрытых чувств. Когда зависть к хорошим оценкам смешивалась с неполноценностью плохих оценок, неизбежно возникало неописуемое уныние.

Однако голос Икехиры был легким и безразличным. Мне больше не нужно было бояться. Хотя я не считала себя такой уж умной, поступить в мою старшую школу было сложнее, чем в школу Икехиры - скромность сейчас просто вызвала бы презрение. Прошло уже больше года с момента окончания средней школы, и все же мы были здесь, вели непринужденный разговор. Возможно, с тех пор мы немного повзрослели.

Все еще существовала проблема с моей сумкой для покупок, в которой были вещи, не предназначенные для школьной работы, а вместо этого специальные "канцелярские принадлежности". Я чувствовала себя так, словно солгала, и была несколько виновата, когда спросила.

“Что ты купила, Икехира?”

"Ох. Изначально я хотела приобрести видеокамеру, но цена на 1000 иен больше, чем я ожидал”.

“Видеокамеру?”

“Да!” Ее тон оживился. “Я сейчас играю в группе, ты знаешь? Но моя техника - отстой. Итак, я решила записать себя во время тренировки. Я довольно трудолюбивая, не так ли?”

Я рассмеялась в ответ. Если бы мы заговорили о рисовании манги, нашлось бы бесчисленное множество людей, которые беспечно сказали бы: “Я хочу рисовать”, но при этом никогда не находили времени для практики. По сравнению с этими людьми Икехира действительно была трудолюбивой.

“Во что ты играешь?”

“Бас гитара. Но наш солист покинул нас...”

Когда она сказала это, выражение лица Икехиры внезапно прояснилось.

“Вот именно! Ибара, ты хорошо поешь! Ты вступила в какой-нибудь клуб?”

Как это стало темой?!

Я хорошо пою? Откуда взялось это заблуждение? Единственная причина, о которой я могла думать, заключалась в том, что когда-то я была дирижером хора. Это было только потому, что никто другой не захотел этого сделать.

Я поспешно ответила: “Да, да, состою. Я так занята после школы, что у меня даже нет времени отдохнуть дома. Кроме того, я никогда не умела хорошо петь”.

“А? Действительно? Это спортивный клуб?”

“Нет. Это литературный клуб. Ты тоже знаешь некоторых других членов клуба”.

"Ой? Кого?”

“Вот и Фукубе… и Ореки, - сказала я, небрежно упомянув их имена.

Пока я говорила, Икехира в шоке подняла брови. Было слишком поздно сожалеть об этом –

“Ореки? Этот парень тоже там?” Икехира возразила с презрением.

Затем она, казалось, неправильно поняла, потому что заговорила с беспокойством в голосе: “Так вот как это бывает… Ореки тоже где-то поблизости. Это просто супер невезение".

“Ах. Мм.”

Икехира подошла ближе, понизив громкость, чтобы говорить мягко. “Хотя я не знаю, что это за клуб… если он станет слишком… ты знаешь… тебе следует просто вышвырнуть его вон. Я ничем не могу тебе помочь, но я уверена, что должен быть кто-то, кто протянет тебе руку помощи.”

Проглотив слова, застрявшие у меня в горле, я смогла только молча кивнуть.

После этого мы обменялись еще несколькими словами, прежде чем попрощаться друг с другом. По дороге домой мои мысли невольно вернулись к Ореки.

Ответ Икехиры не был чрезмерной реакцией. В тот год у всех третьекурсников средней школы Кабурая была причина презирать Ореки.

Или, если выразиться точнее, у всех выпускников была причина презирать его.

Я не забыла, что тогда произошло. Но…

Я все еще чувствовала резкий, леденящий душу ответ Икехиры, пока тащилась вперед. Этот инцидент, должно быть, произошел сразу после окончания школы, но, насколько я помнила, это было не в январе и не в феврале. Моя память была немного смутной, но, похоже, это произошло в конце ноября.

2.

В средней школе Кабураи существовала традиция. Каждый год класс выпускников должен был создавать выпускное произведение.

Поскольку каждая группа делала что-то свое, за последние десять лет уже было использовано множество идей. Старшеклассники, окончившие школу в прошлом году, занимались "посадкой деревьев". Одно деревце передавалось по наследству всем двумстам или около того выпускникам, передавалось от одного студента к другому, пока не дошло до последнего человека, который затем посадил его в почву. Это была "выпускная работа" за весь год, которая, честно говоря, была поверхностным испытанием.

Я не знаю, как мы пришли к решению о том, что делать. Я полагаю, что за это отвечал школьный совет, так как проект требовал больших денежных затрат. Поразмыслив над тем, что произошло в прошлом году, и наш выпускной класс решили сделать что-то, что больше походило на настоящую "выпускную пьесу".

“Наше окончательное решение - это большое зеркало. Как это звучит?”

Когда председатель класса, Саджима-сан, объявил об этом, разочарование охватило всю комнату. Никто никогда не думал о том, чтобы сделать зеркало, и не было никого, кто знал бы, как это сделать.

Лицо Саджимы-сан всегда легко краснело. В этот момент он, должно быть, покраснел, когда объяснил: “Я имею в виду, мы хотим сделать рамку для большого зеркала”.

Услышав это, мы наконец-то поняли идею.

Мы бы создали декоративную деревянную раму для двухметрового зеркала. Каждый класс будет отвечать за одну часть резьбы по дереву. Когда это будет сделано, зеркало и его декоративная рама останутся в средней школе Кабурая, чтобы вечно сиять над нашими младшими.

Если бы вы спросили меня, была ли эта идея хорошей или плохой, я бы сказала, что это был плохой выбор. Несмотря на то, что это было лучше, чем ничего, это было бесполезно, и казалось, что через несколько лет, к сожалению, это станет предметом историй о привидениях.

Приняв это решение, первым шагом реального проекта было то, что каждый должен был его спроектировать.

“Такасу-сан из 2-го класса будет отвечать за дизайн”.

Как только я услышала это, я поняла причину такого решения. Ами Такасу-сан выиграла серебряный приз на городском конкурсе искусств. Она также сама разработала талисман для спортивной ярмарки. У нее, вероятно, был самый большой опыт в рисовании за весь наш год.

Дизайн Такасу-сан был разделен на десять частей, которые были равномерно распределены по каждому из пяти классов. Затем каждый класс будет отвечать за разделение работы и выделение своего сегмента.

Как только каждая деталь будет собрана воедино, она будет успешно завершена. Казалось, это не требовало слишком много времени и усилий. В течение этого периода нам также приходилось готовиться к вступительным экзаменам в среднюю школу. Вплоть до декабря казалось, что мы готовимся к битве. Все, должно быть, думали одинаково – если бы идея была слишком сложной, мы бы не смогли этого сделать. Никто не высказал своего несогласия, и поэтому мы начали работать над нашим выпускным проектом.

В дизайне Такасу-сан был ортодоксальный вкус - вьющиеся виноградные лозы обвивали середину рамы, стебли виноградных лоз и листья покрывали все, а фрукты свисали с изгиба ветки богатыми гроздьями, создавая пышный образ. Некоторые части были украшены божьими коровками и бабочками, в то время как несколько птиц парили над другими.

Хотя я говорю все это, на самом деле я увидела полный дизайн только после того, как проект был завершен. В начале мы получили только деревянные квадраты длиной десять сантиметров и дизайн секции, за которую мы отвечали.

Нашей группе был выделен дизайн для левой стороны зеркала. Саджима сказал нам, что верхняя и нижняя части зеркала были очень детализированы, в то время как правая и левая части были менее детализированы. Поэтому мы провели обсуждение и решили, что группа, отвечающая за верхнюю или нижнюю часть, будет вырезать одну секцию, в то время как группы, выполняющие правую и левую части, должны будут работать над двумя деревянными деталями.

Из двух частей, которые нам были поручены, одна изображала вьющиеся виноградные лозы и сочные, цветущие листья. Этот раздел считался одним из самых простых. Однако на другом рисунке была изображена птица, клюющая виноград, растущий на виноградной лозе.

Мальчики в группе ворчали:

“Почему мы единственные, кто вырезает птицу, а?”

“Всем остальным просто нужно вырезать виноградные лозы. Как мы собираемся это сделать?”

Несмотря на то, что эти слова были отталкивающими, в них был смысл. Дизайн моей группы был более требовательным, чем у всех остальных. Их аргумент о том, что рабочая нагрузка распределялась неравномерно, действительно был верен.

Но–

“...Никто не говорил, что это будет справедливо, не так ли?”

Это опровержение было столь же обоснованным. Обычно я была той, кто говорил такие вещи.

Как только они услышали это, мальчики успокоились. Когда они поняли, что им не нужно делать эту работу самим, они, должно быть, начали тайно праздновать в своих сердцах. Сложный дизайн, плотный график и надвигающиеся экзамены – принимая во внимание все эти факторы, оставлять эту работу мальчикам, у которых не было опыта в резьбе, было бы слишком большим риском.

Ранее Фуку-чан сказал, что больше всего я ценю "беспристрастность". Поскольку я не любила говорить о себе, я тогда проигнорировала его слова. Однако, думая об этом сейчас, было очевидно, что Фуку-чан действительно понимал меня.

Но когда я столкнулась с неравным распределением рабочих мест для дипломного проекта, единственное, что я могла сделать, это согласиться с этим.

К счастью, я считалась довольно искусной в резьбе, и Мишима, девушка из клуба изящных искусств, тоже была в группе. Вообще-то ее специальностью была гравировка, но в резьбе она все равно была искуснее меня. Два деревянных квадрата были проще простого для нас обоих – хотя, по общему признанию, наши исследования немного пострадали в процессе.

До этого мы с Мишимой никогда по-настоящему не болтали. Хотя я, возможно, говорю не в свою очередь, Мишима была из тех людей, которые держали себя настороже и закрывались от других. Как бы то ни было, за те десять дней, что мы работали вместе, чтобы закончить выпускной проект, я почувствовала, что мы обменялись друг с другом своей долей секретов. Во всяком случае, она узнала о моей мечте стать художницей манги. Мишима не дразнила меня по этому поводу и не говорила, что я могу сделать это, не задумываясь. Она просто улыбнулась и сказала: “Это будет нелегко".

Птицу вырезал Мишима. В то время я не знала, что это за птица. Я спросила:

“Это ласточка?”

“Я думаю да”.

“Хорошо, тогда так и есть".

После этого короткого разговора мы начали называть её ласточкой. Хотя, если подумать об этом сейчас, то это могла быть колибри.

По крайней мере, для меня создание этой выпускной работы было хорошим воспоминанием.

Был также один незначительный спор, о котором не стоило упоминать. На заключительном этапе нашей работы один из мальчиков, который никогда не приходил, чтобы протянуть руку помощи, внезапно пожаловался:

“Вы знаете, талантливые люди - это те, кто монополизирует весь этот проект. Если это предназначалось для того, чтобы мы создавали воспоминания, тогда нет смысла привлекать к участию людей без навыков”.

Я помню, что именно это он и сказал.

Тогда почему ты не сказал этого раньше? Ты даже решил подождать до последнего момента, чтобы поднять этот вопрос. У меня было много вещей, которые я хотела сказать. Кроме того, раньше я была еще более прямолинейна, чем сейчас.

“Ты что, дурак?”

Наверное, это было единственное, что я ему сказала.

Итак, мы закончили вырезать две деревянные детали без сучка и задоринки. Часть, которую я вырезала, была не так хороша, как у Мишимы, но все равно была довольно идентична оригинальному дизайну. Я была удовлетворена.

Другие группы завершали свои собственные резные работы одна за другой. Извилистые и вьющиеся виноградные лозы, одиночная крупная виноградина, занимавшая более половины места на доске, постепенно собирались вместе. Наконец, настал день представить плоды нашего труда.

Проблема возникла и в тот день.  Группа, которая продолжала отталкиваться, заканчивая свою часть кадра, передала нечто такое, от чего у всех отвисла челюсть.

Эта группа отвечала за дизайн нижней половины зеркала. По замыслу Такасу-сана, виноградные лозы должны были резко свисать вниз, а затем немного изгибаться вверх. Предполагалось поместить горизонтальную ветку дерева там, где виноградная лоза начала свисать вниз. Несмотря на то, что было бы трудно сделать так, чтобы свисающая виноградная лоза выглядела естественно, по сравнению с нашей "ласточкой", это считалось гораздо более легкой задачей.

Несмотря на это, на деревянной доске, которую они передали, был только один карандаш - прямая горизонтальная виноградная лоза. Нет, вы даже не могли сказать, что это должна была быть виноградная лоза. В середине доски была вырезана чрезвычайно потрепанная на вид палка.

Эта резьба вообще не соответствовала дизайну. Это был результат лени. Как я вспомнила, когда Саджима-сан получил его, его лицо покраснело, а голос зазвенел от ярости.

“Что это, черт возьми, такое? Почему Ты не сказал нам, что не можешь этого сделать – почему это выглядит совершенно иначе, чем дизайн?!”

С другой стороны, мальчик, который передал деревянную палку, остался невозмутим.

“Потому что подниматься и спускаться было слишком хлопотно”, - сказал он.

Это была роль Ореки в выпускном.

Переделывать резьбу не было времени. Рама зеркала должна была быть закончена, прежде чем можно было купить само зеркало. С этим ничего нельзя было поделать. Резьба Ореки должна была быть включена в рамку.

Я также помогала собирать раму вместе. Это было сделано в спортзале. Нам пришлось расстелить газеты на полу, прежде чем приступить к нашей работе. Как только газеты заняли достаточно места, мы положили на них все кусочки, вырезанные каждым классом. Поскольку каждой доске был присвоен соответствующий номер, нам просто нужно было следовать номерам и собрать их все вместе.

Как только каждый сегмент был идеально уложен, мы должны были склеить их вместе с помощью клея. Клей был очень прочным, что делало его немного опасным. Из-за этого задание было оставлено на усмотрение учителя. Надев перчатки и используя кисточку, учитель наклонился и склеил деревянные палочки вместе кусочек за кусочком. Студенты, которые помогали разбирать осколки, стояли в стороне и спокойно наблюдали за ним. Зимой дни были очень короткими. Я вспомнила, что в то время небо уже почернело. Возможно, тоже шел снег.

Наконец учитель закончил наносить клей. Он медленно выпрямил спину и сказал,

“Хорошо. Дело сделано.”

Поскольку нам не разрешалось передвигаться, пока клей еще сохнет, мы стояли на своих местах и оценивали раму зеркала, оставленную на газетах. До этого я чувствовала, что нам не нужно было так много людей, чтобы собрать все воедино.

Но я подумала, что все ученики, которые были там, в спортзале, должно быть, испытали чувство достижения, которое не передать словами. Я слышала, как несколько мальчиков рядом со мной говорили об этом.

“Все не так уж плохо”.

“да-а-а-а”.

Честно говоря, для чего-то, сделанного группой учеников средней школы, зеркальная рама была довольно хороша.

В готовом продукте выделялись детали, за которые отвечали мы с Мишимой. Не имело значения, исходила ли эта похвала от меня. Я была полностью довольна тем, как это выглядело. Наша часть стояла на голову выше всех окружающих ее сегментов. Это было исключительно хорошо.

Однако были также части из десяти деревянных палок, которые были сделаны не очень хорошо. Они были грубо собраны вместе - некоторые виноградные лозы выглядели некачественно, потому что были вырезаны слишком тонко, а на других участках листья не были соединены с виноградными лозами, из-за чего казалось, что листья плавают. Однако не было никаких сомнений в том, что вырезанная Ореки “палка” была самой неаккуратной.

И все же теперь я могла немного расслабиться. Это правда, что если бы кто-то попытался соединить все изгибы произведения искусства вместе, единственным уродливым аспектом была прямая виноградная лоза Ореки. Однако этот небольшой участок не был таким уж большим недостатком, когда вы видели весь кадр целиком. К счастью, деревянная доска Ореки находилась в нижней части зеркала, так что она была совершенно незаметна, и все виноградные лозы были соединены слева направо для начала. Таким образом, надеюсь, никто не собирался говорить, что “только 5-й класс расслабился”.

Поскольку для высыхания клея требовалось два или три дня, в тот день мы сделали все, что могли. Потом, когда мы убрали газеты и собирались уходить, в спортзал вошела Такасу-сан.

Несмотря на то, что я знала о знаменитой Такасу-сан, мы никогда не учились в одном классе, и поэтому я не могла вспомнить её имя. Изначально, в моем воображении, у Такасу-сан была стройная фигура художника. Я бы никогда не подумала, что у нее такое резкое и жесткое лицо. Я поняла, что девушка была Такасу, только когда услышал, как один из помощников прошептал: “О, это Такасу-сан”.

Она была не одна, ее сопровождали три девушки, которые, похоже, были ее подругами. Она крикнула одному из помощников, спрашивая:

“Как это? Это сделано?”

Ее тон был невероятно дерзким. Я не могла не почувствовать, как меня захлестнула волна дискомфорта. Я не смогла провести связь между достойным дизайном виноградных лоз, которые привлекли всеобщее внимание, и ее смехом. Казалось, они исходили от двух разных людей.

Группа из четырех человек болтала и смеялась, приближаясь к раме зеркала.

Я думала, что готовый продукт сделает Такасу-сан счастливой. Даже если бы были какие-то менее хорошо выполненные детали, никто не мог ожидать, что то, что было сделано всей группой, будет совершенным. И хотя мы не повторили дизайн Такасу-сан до мельчайших деталей, я чувствовала, что результатом стал компромисс, который соответствовал диапазону всех наших способностей. Остальные студенты, которые помогали собирать рамку, погрузились в полное молчание.

Однако в тот момент, когда Такасу-сан увидела резьбу, улыбка на ее лице мгновенно застыла.

"Эм...”

Холодок пробежал у меня по спине, когда выражение ее лица изменилось. Наблюдая, как темнеет ее лицо, я поняла, что означает фраза “потерять весь дух”. После этого она внезапно покачнулась на ногах.

Такасу-сан подняла руку, указывая на одну часть резьбы.

“Что… что здесь произошло?!”

Раздел, на который она указывала, был недоделанной работой Ореки. Пронзительный голос Такасу-сан разнесся по спортзалу.

“Что случилось? Почему это так?! Это заходит слишком далеко! Не шути со мной! Это действительно слишком!”

Увидев, что она впала в истерику, три девушки немедленно подошли, чтобы утешить ее. Они продолжали говорить что-то вроде “В чем дело?” и “Успокойся, хорошо?”.

Однако, в конце концов, Такасу-сан заплакала. Она закрыла лицо руками, а в следующее мгновение уже захлебывалась рыданиями. Придя в себя, девушки обернулись и набросились на помощников:

“Что все это значит? Кто это сделал?”

“Это ее последнее воспоминание о средней школе! Вам всем лучше подумать о решении!”

“Извинись! Извинись перед Ами сейчас же!”

Даже если бы она сказала это, того, кто вырезал эту часть, даже не было рядом. Никто не мог разрешить ситуацию, и Такасу-сан продолжала плакать в одиночестве. Она даже не остановилась, когда учительница попыталась ее успокоить.

Наконец учитель посмотрел на группу людей, которые помогали собирать части вместе, и сказал:

“Какой класс отвечал за этот раздел?”

Все, кроме Такасу-сан, начали переглядываться друг с другом. В этих обстоятельствах мне пришлось собраться с духом.

Теперь, когда я думаю об этом, мне потребовалось меньше десяти секунд –

“Класс 5”.

Как только я сообщила о классе, о котором идет речь, три девочки впились в меня кинжалами.

Они начали извергать угрожающие вещи вроде “Я забью тебя до смерти” или “Почему бы тебе просто не упасть замертво?”, уступив только тогда, когда учитель пришел мне на помощь и сказал: “Это не было сделано Ибарой”.

Во время выпускного проекта 5-й класс расслабился. Это заставило дизайнера Ами Такасу разрыдаться – эта новость распространилась по всему году на второй день. Класс 5 назвал имя преступника, и все узнали Ореки как "злодея".

Несколько человек в классе осудили Ореки.

“Ты должен взять на себя ответственность”.

“Иди и извинись сейчас”.

“У 5-го класса теперь плохая репутация благодаря тебе”.

Этот парень полностью проигнорировал все их слова.

Никто не защищал Ореки. Во время перемен Ореки редко бывал в классе. Поскольку я состояла в библиотечном обществе, я знала, что он ходил в библиотеку. Он ходил в библиотеку не за книгами, а за тем, чтобы почитать свои собственные – я видела, как это происходило несколько раз.

На мой взгляд, то, что произошло, не могло быть возложено исключительно на Ореки. Он был не единственным, кто отвечал за этот раздел. В конце концов, это сделала вся его группа. В 5 классе каждая группа состояла из шести человек, что означало, что, кроме Ореки, было еще пять человек, которые должны были нести равную ответственность за то, что произошло с выпускным проектом. Это явно было так, и все же вся эта вина была возложена на Ореки. Это было несправедливо. Честно говоря, всякий раз, когда я видел, как даже одногруппники Ореки отчитывают его, я чувствовал себя невероятно плохо.

Однако я не думала, что Ореки был невинной жертвой всего этого. Он определенно совершил несколько ошибок. Я даже ни разу не взглянула ему в глаза, когда он сидел один и читал в библиотеке.

Дни, когда Ореки терпел вину, которую на него сваливали одноклассники, длились недолго. После этого инцидента в средней школе Кабурая начались зимние каникулы. После окончания каникул у нас начался третий школьный семестр, и после этого никто не мог пожалеть сил, чтобы болтать о выпускном проекте, потому что…

вступительные экзамены в среднюю школу были прямо перед нами.

Вечером того дня, когда я встретила Икехиру, я сидела перед письменным столом в своей комнате и спокойно размышляла об этих прошлых событиях.

С тех пор как я поступила в старшую школу, вступила в клуб классической литературы и подружилась с Ореки, я по-прежнему была зациклена на инциденте с выпускным. Хотя я никогда не думала, что Ореки был единственным, кто ошибался, в то время я думала, что Ореки не любил работать, потому что это было хлопотно, и поэтому он выполнял свою работу с апатией. Это делало его безответственным человеком.

После этого произошло много чего.

Единственная причина, по которой я поступила в Клуб Классики, заключалась в том, чтобы быть ближе к Фуку-чан. Меня вообще не волновал Ореки. Однако после того как я увидела, как он прилагает усилия для разрешения нескольких инцидентов, я теперь почувствовала, что понимаю его не так сильно, как думала. Или, скорее, это было похоже на то, что я никогда не пытался понять его с самого начала.

Он работал с нами, чтобы разгадать причину горя Чи-чан.

А затем он прошел через сложный процесс оказания помощи старшему классу. Они практически были нам незнакомы, и все же он помог им закончить их незаконченный фильм.

Ряд подобных случаев, подобных этим, происходил снова и снова. Я была совершенно потрясена, увидев, что Ореки участвует во всех этих проблемах и решает их. Как мог такой ничтожный парень, как Ореки, быть таким инициативным? – таковы были мои мысли в то время. Однако самым странным мне показалось кое-что еще, что произошло.

"...Я помню, что это было где-то здесь...”

- пробормотала я себе под нос, обыскивая свой книжный шкаф. Поддержание порядка в нем было результатом моей неусыпной заботы. Мне потребовалось короткое мгновение, чтобы найти то, что я искал.

Копия "Хёка’. Это была странная антология, в которой даже не было решено, какой теме она будет посвящена. На самом деле, в прошлом году я сама выполнила всю редакторскую работу для неё. Я совершила невероятно неосторожную ошибку, когда пришло время печатать тома. После этого я засунула этот экземпляр поглубже на свою полку, даже не взглянув на неё, вплоть до сегодняшнего дня.

Не было никакой необходимости открывать его. Я все еще могла вспомнить большую часть его содержимого.

Что мне показалось странным, так это то, как тщательно Ореки написал свою рукопись для этой антологии.

Всякий раз, когда происходит что-то захватывающее, довольно легко набраться энергии и энтузиазма. Примером может служить выложиться полностью во время спортивного фестиваля или присутствовать на свадьбе вашего родственника. Оба эти сценария были типичными. Если бы кто-то услышал: “О боже, кто-то умер в запертой комнате!”, он бы бросился на место происшествия с колотящимся сердцем. Это тоже была нормальная реакция.

По сравнению с этим написание статьи было совершенно другим опытом. В таких обстоятельствах было трудно быть таким же энергичным. Возьмем Фуку-чана в качестве примера, ему пришлось потратить огромное количество сил, прежде чем он смог создать рукопись для "Хёка’. Поскольку он мне нравился, я усадила его в клубной комнате и отругала.

“Я же говорила тебе, Фуку-чан. Я говорила тебе с самого начала. Ты внимательно слушал? Разве я уже не говорила тебе, что просто писать о "чем-то интересном’ не годится? Проблема в твоей идее. Конечно, важно быть интересным, но дело не только в том, чтобы быть интересным. Послушай, то, что ты здесь написал, не является полноценным. Будь то что-то интересное или что-то неважное, ты должен выполнять свою работу должным образом. Это все из-за того, что ты невнимательно слушал, что у тебя сейчас мало времени. Тебе лучше подумать о том, что ты сделал. Ты задумывался? Ты, должно быть, уже размышляешь над этим. Хорошо, тогда я помогу тебе подумать. Садись сюда!”

Все так и было.

Я не говорила, что Фуку-чян безнадежен. Было бы лучше рассматривать это как нормальное явление. По сравнению с "Хека", публикация для Общества манги была еще более... нет, я не должена слишком много думать об этом.

Возвращаясь к теме, у Ореки было нетерпеливое выражение лица, когда он сказал “вот” и передал рукопись для "Хека" мне. В то время я все еще вела переговоры с типографией и даже не назначила дату отправки рукописей. Мое лицо ничего не выражало, но под этим я чувствовала невероятное удивление. Строки, которые он всегда повторял, чтобы вести себя круто – “То, что я должен делать, я делаю быстро”, так это было? – Я всегда предполагала, что это были слова ленивого человека. Только тогда я поняла, что Ореки придерживался своей коронной фразы. Он не стал бы уклоняться от того, что должен был сделать. Возможно.

Оглядываясь назад на то время, которое я провела в Клубе Классики, а также на тот год, когда я начала замечать жалкое состояние Ореки, я снова начала думать об этом инциденте.

Выпускной проект был важен для всех третьекурсников. Был ли Ореки из тех, кто предпочел бы расслабиться даже во время такого важного события? Был ли он ленив до такой степени?

Я перевернулась на своей кровати.

“Что-то не так".

Я чувствовала, что чего-то не хватает. Собирался ли он тогда что-то сделать? Должно быть, у него был план. Только сейчас, много позже, до меня дошло. Что скрывала эта простая деревянная резьба? Должно быть, это как-то связано с тем, почему Ореки вел себя так безразлично.

Несмотря на то, что это было так давно, я хотела выяснить, что произошло.

3.

В первый день моего небольшого расследования мне удалось преодолеть серьезное препятствие.

В понедельник я пришла в кабинет  сразу после занятий. Поскольку это имело отношение к Ореки, я могла бы просто прямо попросить его рассказать всю правду. Таков был мой первоначальный план.

Ореки был единственным в клубной комнате. Если бы это был любой другой день, я бы пожаловалась на свое невезение. Но сегодня, вместо этого, это была прекрасная возможность. Как обычно, Ореки сидел рядом с третьим столом, читая книгу, которую держал в руке, в своей обычной скучной манере. Когда я вошла в комнату, он просто поднял голову, чтобы посмотреть на мгновение, прежде чем вернуться к своей книге. Обычно это тоже случалось.

Поэтому, когда я поставила свою сумку на пол и подошла к Ореки, он не обратил на меня никакого внимания. Какую книгу вообще читал этот парень? Я наклонил голову, чтобы взглянуть на обложку, и, как будто шестеренка пришла в движение, Ореки тоже наклонил свою книгу и спрятал ее название. Я выпрямилась, и Ореки последовал за мной, вернув книгу в исходное положение. Ореки не принес бы сомнительную книгу в школу, так что же он пытался скрыть? Когда я подумала об этом, мой голос слегка заострился:

“У меня есть к тебе вопрос”.

Я произнесла это так, словно это был допрос.

“Вопрос ко мне?” Ореки указал на себя и спросил, одновременно озадаченный и ошеломленный. Даже если это был Ореки, я должна была признать, что то, как я сказала, было неправильно.

“Эм. Извини. Я не собираюсь тебя критиковать. Я просто хотела спросить тебя кое-что о прошлом.”

“Что-то о прошлом...”

Сказав это, Ореки положил свою книгу на стол, не забыв спрятать ее обложку.

“Если речь идет об истории, то Сатоши знает больше меня”.

У меня не хватило терпения подыгрывать в двойной игре. Я пододвинула стул и села прямо перед Ореки.

“Это о том, что случилось в средней школе".

“Сатоши тоже знает об этом больше".

“Это по поводу выпускного проекта”.

Ореки сразу же встретился со мной взглядом, на его лице появилась суровость. Медленно он сказал: “Разве Сатоши не знает об этом больше, чем я?”

Он был прав. Фуку-чан входил в организационный комитет выпускного проекта. Ореки упомянул имя Фуку-чан, чего и следовало ожидать. Однако мне все еще казалось, что он уклоняется от меня, или я слишком много думала?

Я прямо сказал Ореки: “Это касается тебя. Не смей снова говорить, что Фуку-чан знает лучше.”

“Хорошо, хорошо, тогда поторопись и спроси”.

Я сжала поднятую руку в кулак и положила ее на стол. “Ты ведь не забыл, верно? Это большое зеркало и резьба на раме зеркала. … Ты расслабился, когда сделал это, не так ли?”

“Так вот в чем дело. Почему ты спрашиваешь об этом ни с того ни с сего?”

“Я видела Икехиру вчера. Мы говорили о тебе.”

Говоря это, я подумала, что не было бы ниже этого парня забыть имя своего одноклассника. Итак, я добавила: “Икехира была девочкой из 3-5 класса”.

“Да, я знаю”.

“Интересно, правда ли это”.

Ореки отвел глаза.

“Это правда. Среднего роста, не толстая и не худая… черные глаза и волосы.”

“Ты думаешь, я идиотка?”

Услышав это, Ореки слегка наморщил лоб. Он положил руку на свою книгу.

“Я как раз перешел к самой интересной части”.

"В самом деле? Мне жаль. Тогда мы поговорим позже.”

“Все в порядке”.

Ореки отодвинул книгу в сторону, прежде чем положить обе руки на стол. “Я причинил классу некоторые неприятности во время этого инцидента. Несмотря на то, что все уже кончено, нехорошо быть таким бесчувственным, поэтому я еще раз приношу извинения: мне очень жаль”.

Сказав это, он опустил голову.

Видя его приятное отношение, я почувствовал себя еще более подавленной. Я и представить себе не могла, что он применит ко мне такой трюк. Мы знали друг друга так долго, так что мне не составило труда разгадать его маленькую хитрость. Он опустил голову в попытке закончить разговор - это мне было ясно.

“Я не ожидала, что ты извинишься. Хорошо, тогда я просто спрошу - почему ты это сделал?”

"Хм, почему...”

Ореки на мгновение замолчал.

“Каждый человек индивидуален, и не все так талантливы, как ты”.

“Я уже знаю, что ты некомпетентен. Итак, ты хочешь сказать, что вырезал его таким образом из-за своих толстых пальцев?”

Если бы он собирался это сказать, я был готов крикнуть в ответ “Чепуха!”. Ненормальная резьба Ореки была вызвана не плохим качеством изготовления, а тем, что он был слишком ленив, чтобы должным образом изучить весь дизайн.

“Была и другая причина, но сейчас я ее не могу вспомнить”.

“Ты не можешь вспомнить?”

“Моя голова была заполнена мыслями об экзаменах. Это было просто что-то для выпускного, даже если бы я приложил усилия, чтобы сделать это, никто бы не заметил, так что было бы нормально, если бы я просто сделал это грубо… Хотя сейчас я не могу вспомнить, наверное, именно так я и думал тогда.”"Хм?"

Я наклонилась вперед, чтобы внимательно рассмотреть Ореки, и сказала: “Ты имеешь в виду, что расслабился, потому что готовился к экзаменам? Других причин ведь нет, верно?”

Я не могла сказать, лжет он или нет. Какое разочарование. Однако я все еще могла что-то прочесть по выражению его лица. Нетерпеливый Ореки, казалось, колебался.

“….”

Выражение лица Ореки изменилось.

Любой бы занервничал, если бы кто-то смотрел на него сверху вниз прямо перед ним. Возможно, они даже почувствуют дискомфорт.

Независимо от этих причин, именно тогда лицо Ореки слегка покраснело.

“Ореки”.

«что?»

Хотя я и окликнула его, я не подумала о том, что хотела сказать. У тебя красное лицо? Почему у тебя красное лицо? Ты злишься?

После этого я перепробовала всевозможные условности, попыталася подтолкнуть его локтем, но Ореки повторился, сказав “Я забыл” и “Я сейчас не могу вспомнить”, никогда не сдаваясь.

В таком случае мне пришлось бы обойти его с фланга.

Если бы я только могла выяснить, что тогда происходило, у Ореки не осталось бы возможности сбежать, и, возможно, тогда он бы выложил все начистоту. Но как я собиралась с этим справиться? В тот вечер я сидела дома перед своим письменным столом и думала об этом снова и снова. В конце концов я решила, что лучшим решением будет спросить одноклассника, который учился в той же группе, что и Ореки.

Я не могла вспомнить, кто был в группе Ореки. Такие времена требовали выпускного альбома. Помимо фотографий класса, в альбоме также содержались фотографии, сделанные вместе 3-5 классами. Я не знала, что делали другие классы, но в 5 классе каждая группа сфотографировалась вместе. Я не ожидала, что эти фотографии докажут их надобность сейчас.

Я сняла альбом с книжной полки, раскрыла его на столе и перелистнула на страницу 5-го класса. Хотя оператор велел нам улыбаться, лицо Ореки оставалось невозмутимым. С ним было еще пятеро одноклассников. Если бы один из них поступил в старшую школу Камиямы, я бы нашла свой ответ.

"Ах... Да!”

Нашла их. Я постучала пальцем по их фотографии.

Кей Шибано. Хотя она была капризной, я помнила, что она была добра к тем, кто был подавлен. Ее коронной фразой было: “Я должна похудеть”. Она была немного полновата, но я чувствовала, что не до такой степени, чтобы ей приходилось беспокоиться об этом.

Естественно, я часто видела ее в старшей школе Камиямы. В прошлом году у нас был такой же период занятий в спортзале. Это было здорово – Шибано была той, с кем мне было легко разговаривать. Я не знала, в каком классе она училась, но это вообще не было большой проблемой. Мне просто придется подождать до завтра. На данный момент я оставляю этот вопрос в стороне.

У меня редко была возможность посмотреть альбом. Не было причин не искать Фуку-чан. И вот, я перевернула страницу.

Как только я нашла "Сатоши Фукубе" на третьем курсе средней школы, я издала довольный смешок.

“Хахаха! Он такой крошечный!”

Фуку-чан даже сейчас все еще выглядел как девочка. Трудно было сказать, что он был учеником второго класса старшей школы. Однако по этой фотографии было легко увидеть, что с тех пор он изменился. Должно быть, со мной было то же самое.

Верно. Теперь, когда я получила свою усладу для глаз, пришло время учиться.

На следующий день я узнала, в каком классе училась Шибано. Это оказалось проще, чем я себе представляла. Я получила информацию от двух друзей и узнала, что она учится в классе D. Я узнала об этом в конце третьего урока, но решила подождать до обеденного перерыва, прежде чем искать ее.

У меня не было с собой бенто на обед. На самом деле, половину времени я даже не была голодна в полдень. Фуку-чан сказал, что “Это потому, что ты слишком много ела утром". С одной стороны, в этом был смысл. С другой стороны, я несколько раз пнула его по ногам. После этого я быстро приняла решение пропустить обед.

Я добралась до класса D и без особых усилий нашла Шибано, но она все еще ела. Я некоторое время слонялась по коридору, пока не решила, что время как раз подходящее, прежде чем войти в 5-й класс. Я была ученицей много лет, но все еще не могла избавиться от чувства тревоги всякий раз, когда входила в другой класс.

“Хм? Ибара? Я редко вижу тебя здесь. Ты кого-то ищешь?”

“Да, это так”.

“Кого ты ищешь? Тебе нужно, чтобы я нашла их для тебя?”

“Вообще-то, я хотела тебя кое о чем спросить. У тебя сейчас есть немного времени?”

Шибано не находила это странным. Она радостно согласилась: “Конечно! Тогда давай пойдем туда и поговорим.”

Мы с Шибано стояли рядом с окнами классной комнаты. Кто-то открыл окно, и в комнату ворвался прохладный ветер. Я не могла отделаться от ощущения, что произносила те же самые слова в старшей школе – от этого странного воспоминания у меня зачесалась голова.

“Что случилось?”

“В прошлое воскресенье я встретила Икехиру”.

“О, Икехира? Какая ностальгия. Я слышала, что она сейчас в группе.”

Я была немного удивлена этим. “Даже ты знаешь об этом? Похоже, ей трудно найти солиста".

“Хм?” Шибано приподняла бровь. “Так ты собираешься петь для них, Ибара? Или ты помогаешь ей найти певца?”

Казалось, она хотела помочь Икехире, но боялась перспективы пения. Я поспешно махнула рукой и сказала: “Нет, нет. Дело не в этом. Мы говорили о дипломном проекте. Ты помнишь, резьба для рамки зеркала?”

"...О, я поняла”.

Когда она пришла к осознанию, Шибано отвела глаза.

“Ты говоришь об этом даже сейчас? Да, я думаю, ты бы так и сделала.”

Как я должна поднять этот вопрос? У меня было несколько вариантов. Однако, в конце концов, быть прямолинейной было лучшим способом добиться этого. Мне не нравилось вести себя умно, косить под дуру, а потом спрашивать: “Итак, что тогда произошло?” Что мне не нравилось еще больше, так это заставлять кого-то отвечать на вопрос. Итак, я сказала,

“Я сейчас в Клубе классики. Ореки тоже там. Когда я заговорила о нем, Икехира была совершенно сбита с толку. Я думаю, этого следовало ожидать.”

“Ах, Ореки. Да, это правда. Некоторые люди все еще могут затаить обиду.”

“Но я думала об этом, и это почему-то кажется странным”.

Сама того не зная, мой голос постепенно повышался. “Кстати, об Ореки, разве тебе не кажется, что он всегда где-то в своем собственном мире или что ему не нравится работать?”

“Я мало с ним разговаривала, но да, я думаю, он производит такое впечатление”.

“Но я не думаю, что он из тех людей, которые намеренно ленятся. … Ты помнишь, что произошло во время Спортивного фестиваля? Осада или кто-то еще сказала, что у неё болит живот, и это испортило эстафетную команду?”

Шибано кивнула головой, на ее лице появилось усталое выражение. “Конечно, я помню. Я была той, кто должен был занять ее место.”

"В самом деле? Осада всегда старалась помогать людям, не обдумывая все до конца. То же самое произошло и с конкурсом хоров.”

О нет, мы начали вспоминать среднюю школу. Обеденный перерыв был коротким, так что мне пришлось прекратить эту тему и вернуть разговор в нужное русло.

“Давай сначала не будем об этом говорить”.

Я тихо вздохнула и спросила,

“Чего я не понимаю, так это почему Ореки был единственным, кто делал резьбу? Это была работа всей группы, верно? Но что я помню, так это то, что Ореки был единственным, кто получил это произведение в руки. И он взял всю вину за это на себя. Что именно произошло?”

Ореки был некомпетентен в такого рода задачах. Я знала это и без того, чтобы ему приходилось поднимать этот вопрос. Чего я не понимала, так это почему Ореки был тем, кто вырезал деревянную колодку. В моей группе мы с Мишимой были теми, кто делал резьбу. Если бы Ореки был в нашей группе, ему даже не пришлось бы поднимать режущий нож.

Этот вопрос задел больное место Шибано, и я предвидела, что так оно и будет. Она мгновенно замолчала, и выражение ее лица застыло. У меня не было намерения обвинять Шибано или остальных членов группы, но то, как я задала вопрос, должно быть, навело ее на неверное представление.

Несмотря на это, Шибано сказала мне: “Если ты говоришь об этом, то это была собственная идея Ореки”.

"...А?”

“Он сказал, что знает кое-кого, кто мог бы помочь и легко закончить это. После этого он забрал с собой и деревянную доску, и рисунок. Мы поверили ему... хотя это звучит неубедительно, как бы я это ни говорила. Но после того, как Ореки сказал это, мы были рады переложить ответственность на него”.

Это не сильно отличалось от того, что произошло в моей группе. Как только мы сказали: “Мальчики не умеют вырезать”, они оставили нас в покое и скрылись.

"Итак...”

Послышался вздох.

Если бы мы все еще учились в средней школе, Шибано не испустила бы такой тяжелый вздох.

“Так что, по правде говоря, мы, вероятно, должны извиниться перед Ореки”.

"...Я понимаю”.

Хотя я кивала, я не говорила Шибано, что она должна пойти извиниться. Я задавалась вопросом, правильно ли она поняла сообщение? Я не могла сказать этого, просто взглянув на выражение ее лица.

Зимой позапрошлого года Ореки сдал выпускную работу в одиночку – эта резьба была не тем, что человек мог сделать сам. Я угадала правильно. У него действительно был какой-то план действий.

У меня был еще один вопрос.

“Кто этот "кто-то, кто мог бы помочь", о котором упоминал Ореки?” Хотя я и задавала этот вопрос, я не надеялась на ответ. Я не думала, что Шибано и Ореки когда-либо были близки или даже дружны друг с другом. Я ожидала, что она понятия не будет иметь, кто это был.

Кто был третьей стороной в этой тайне? На ум приходил только один человек. Это мог быть только один из друзей Ореки мужского пола, и единственным, кого я знала, был Фуку-чан. … Но Ореки никак не мог согласиться взяться за эту работу из-за помощи Фуку-чан.

Пока я думала обо всем этом, Шибано, казалось, колебалась. Я ожидала, что она ответит “Я не знаю”, но вместо этого я услышала, как Шибано сказала это:

“Асами Тоба”.

“Кто?”

“Девушка по имени Асами Тоба. Это был тот человек, о котором говорил Ореки.”

Это было имя мне не знакомо. Казалось, это был кто-то, кого я никогда не встречала за три года учебы в средней школе. Или, может быть, я уже где-то слышал это имя раньше?

“Я думаю, она была его девушкой”.

Хм… Я действительно никогда раньше о ней не слышала. Несмотря на то, что в средней школе Кабурая было меньше учеников, чем в старшей школе Камимая, тогда там все еще было более двухсот учеников. В том, что там был кто-то, о ком я не знала, не было ничего странного.

В этот момент я, наконец, осознала некоторые из слов, которые только что услышал.

“Подожди, что ты сказала?”

“Его девушка”.

Я не люблю говорить о себе, но на данный момент, пожалуйста, позвольте мне глубоко задуматься о том, почему я отреагировала таким неловким образом. Услышав о существовании того, что можно было назвать только чем-то фантастически абсурдным, я на самом деле закричала “ЧТО!!?” так громко, что это напугало весь класс. Я никогда не думала, что это возможно.

Все ученики класса D повернулись и уставились на меня. Я быстро прикрыла рот одной рукой. Нехорошо. Я решила и потревожила других людей. Нет, но этого не могло быть. Мы все еще говорили об Ореки?

Видя, что я не могу оправиться от шока, Шибано понизила голос и сказала: “Это было однажды. Когда я подошла спросить его, закончена ли выпускная работа, он сказал: "Это зависит от Асами". Итак, я спросила его: "Под Асами ты имеешь в виду Асами Тоба?" И он был удивлен, когда услышал это. Он не ожидал, что я знаю, кто такая Асами. Он думал, что никто не знает.”

“Мм, это просто, как бы это сказать… У тебя довольно хорошая память.”

Это было не то, что я действительно хотела сказать.

“Я была удивлена, услышав от него имя Асами, и снова была шокирована, когда узнала, что у Ореки есть девушка. Но...”

Шибано криво улыбнулась. “Не так удивлена, как ты сейчас".

После этого Шибано отошла от меня. Вероятно, это означало, что она хотела закончить разговор. Я взглянула на часы на стене. Обед заканчивался через пять минут.

“Если ты хочешь поискать Асами, ты можешь найти ее в Фотоклубе. Я не разговаривала с ней с тех пор, как мы поступили в старшую школу, но я видела несколько ее фотографий во время фестиваля Канья.”

Сделав здесь паузу, Шибано озорно добавила: “Но если ты хочешь знать, где на самом деле находится Асами, Ореки уже должен знать, не так ли?”

-

Если бы я хотела понять причину ошибки в выпускной работе, Асами Тоба была бы жизненно важным источником информации.

Несмотря на это, я не спешила в Фотоклуб после школы. Вместо этого я помчалась в клубную комнату, заметив, насколько громкими были мои шаги, когда я поднималась по лестнице. Будь ты проклят, Ореки, просто подожди, пока не увидишь, что я собираюсь с тобой сделать. Мысли типа “Даже если я пойду в клубную комнату, Ореки может там не быть” и “Что я собираюсь с ним делать?” заполнили один уголок моего сознания, но я отмахнулась от них, когда достигла четвертого уровня блока специализированных предметов. Я с громким свистом распахнула дверь клубной комнаты.

Ореки был внутри, сидел на своем обычном месте.

Если бы он был один, я могла бы обхватить его руками за шею и сильно придушить. Однако это было не так. Напротив Ореки сидела улыбающаяся Чи-чан. Поняв, что я вошла в комнату, она легким движением подняла руку и сказала:

“О, Маяка-сан! Какое удачное время! Я просто слушала что-то очень значимое".

Не говори об этом первой, Чи-чан, послушай меня! Тот… Этот парень! Он...!

Я не зашла так далеко, чтобы позволить этим словам вырваться наружу. Я сделала очень глубокий вдох. Успокойся, Маяка Ибара. Ты еще не нашла никаких определенных доказательств.

"ой? О чем это ты?”

“Опыт, который моя сестра пережила в путешествии. Я не знаю, называть ли это героическим поступком или как-то еще… Давайте просто назовем это нелогичной историей”, - ответил Ореки.

Его типично мрачная рожа умудрилась выглядеть сентиментальной, когда он это говорил.

Как будто Чи-чан пришла в голову отличная идея, она положила обе руки на грудь и сказала,

“Ореки-сан, ты тоже должен рассказать об этом Маяке-сан. Начни с самого начала.”

“С самого начала?” - сказал Ореки страдальческим тоном.

Но Чи-чан с энтузиазмом повторила: “Да, с самого начала. В конце концов, только знание всей истории делает ее значимой! И еще...”

“И что еще?”

“На самом деле, есть некоторые части этой истории, которые мне любопытны”.

Плечи Ореки опустились.

“Как я собираюсь начать с самого начала...”

“Пожалуйста, не скупись на подробности только потому, что это уже второй раз”.

Было очевидно, что он намеревался опустить некоторые детали. Ореки посмотрел на Чи-чан с некоторой горечью.

Видеть, как Чи-чан снова улыбается, было хорошо. После всего, что произошло с тех пор, как мы стали второкурсниками, я стала верить в это еще больше.

.... Как я могла спросить о "девушке" Ореки в присутствии Чи-чан?

Кроме того, весьма вероятно, что Шибано допустила ошибку. Если бы мне пришлось проиллюстрировать, насколько тупым был Ореки, я бы использовала этот пример - даже если бы кто–то встал перед ним, указал на себя и сказал “Я”, указал на грудь и сказал “нравится”, а затем указал на Ореки и сказал “ты”, ему все равно нужно некоторое время, чтобы подумать о том, что это может означать. Как я должна была поверить, что Ореки тайно вел с кем то отношения?

4.

В ту ночь я позвонила Фуку-чан.

История Ореки была бессмысленно интересной. Он снова и снова говорил об этом несчастье и о том, и все же, несмотря на все это, Фуку-чан ни разу не заглянул в Кабинет Географии. В последний раз я видела его в субботу. Боже милостивый, я не видела его целых три дня!

Я выбрала имя в самом верху журнала памяти моего мобильного телефона. Еще до того, как зазвонил телефон, я услышал голос Фуку-чан.

“Привет”.

“О, ты быстро взял трубку".

Я услышала приглушенный смешок на другом конце провода.

“Я держал свой мобильный телефон и готовился позвонить тебе, Маяка. Как раз перед тем, как я нажал на быстрый набор, поступил  звонок.”

“Я вижу”.

Я запрыгнула на свою кровать, наклоняясь, чтобы лечь. “Знаешь, сегодня я наткнулся на кое-что странное".

“Хм? Что случилось?”

Я облизнула губы и сказала: “Асами Тоба. Тебе знакомо это имя?”

Последовала пауза. Я могла представить озадаченное выражение лица Фуку-чан на другой стороне телефона.

“Да, я  её знаю. Я думаю, она в Фотоклубе. Председатель жаловался на нее раньше. Он сказал, что по какой-то причине она отказалась участвовать в студенческом конкурсе, несмотря ни на что.”

“Фуку-чан, ты даже знаешь председателя Фотоклуба?”

"Да, я знаю...”

Фуку-чан знал кое-кого, кого я не знала. Мне казалось, что на мое сердце давит тяжесть. Как неприятно. Я вздохнула, прогоняя эти тяжелые эмоции, прежде чем спросить,

“Послушай. Тоба-сан, возможно, закончила среднюю школу Кабурая.”

“Похоже, что так оно и есть".

“Что ты знаешь о ней?”

Кто-то сказал, что она была девушкой Ореки. Если бы, при малейшем шансе, что это было правдой, Фуку-чан проявил бы небольшое колебание, не так ли?

На самом деле, существовал способ извлечь информацию из Фуку-чан. Сначала вам нужно было проверить почву с помощью непритязательной темы, а затем продолжить с естественным развитием вопросов, которые углублялись все глубже. Это было похоже на игру.

Ответ Фуку-чан последовал обычным, предсказуемым путем. Я была единственной, кто мог сказать, что его голос стал чуть тяжелее.

“Ты могла бы сказать, что я немного знаю о ней. У тебя есть причина искать Тобу-сан, Маяка?”

“Да, я думаю, ты мог бы сказать и так. Ты довольно сообразителен.”

“Конечно, это так. ...Но если это так, то тебе нужно быть немного осторожнее”.

Поскольку тон Фуку-чан стал более серьезным, я села на кровати.

“Тоба-сан затаила обиду на всех учеников средней школы Кабурая, которые учились в том же году, что и она. Если ты хочешь дружески поговорить с ней, лучше не поднимай тему того, что произошло в средней школе.”

Почему? Я хотела спросить.

Но Фуку-чан помешал мне заговорить. Через долю секунды его тон смягчился: “Ну, неважно. Забудь об этом. Я должен тебе кое-что сказать. В воскресенье я...”

Поскольку Фуку-чан был неумолим, у меня не было возможности вмешаться. Поначалу мне не хотелось оставлять свой вопрос без ответа, но после этого я быстро сдалась.

У нас было не так много времени на телефонные разговоры. Даже такой человек, как я, хотела поговорить с Фуку-чан о более радостных вещах.

Я училась в старшей школе Камияма уже больше года, но все равно была удивлена, узнав, что в школе есть фотолаборатория. Эта фотолаборатория располагалась рядом с кабинетом подготовки к химии, и поэтому подготовительная комната была также клубной комнатой Фотоклуба.

Поговорив с Фуку-чаном по телефону прошлой ночью, я подтвердила, как выглядела Асами Тоба, используя выпускной альбом. Кроме очков, в ней не было ничего примечательного. Если бы мне пришлось что-то сказать о ней, так это то, что она казалась немного худенькой. Однако я рассматривала только один пример внешности Тобы-сана. Когда я сравнила эту фотографию с групповой фотографией в альбоме, я заметила, что она казалась немного не в себе… На фотографии она, казалось, совсем не улыбалась.

И все же было полезно знать, как она выглядит. Как только я пришла в Класс подготовки к химии после школы, я увидела, что Асами Тобы поблизости нет. В клубной комнате был еще кто-то, мальчик, чьи волосы выглядели естественно вьющимися. По значку, приколотому к его воротнику, я понял, что он был выпускником третьего курса. Я сообщила ему, что хочу поговорить с Асами Тобой.

“О, Тоба-сан?”

Он сделал паузу, почесал в затылке и спросил: “Это срочно?”

Это было не то, что я могла бы считать срочным. Независимо от того, какая история стояла за выпускной работой Ореки, это произошло почти два года назад. Несмотря на то, что я хотела узнать причины всего этого, и как можно скорее, я не спешила раскрывать это в течение этих двух дней.

“Это не так. Если это неудобно, я зайду в другой раз.”

Я предположила, что Тоба-сан была в темной комнате, но третьекурсник понизил голос и проворчал: “Ух, какая разница”. Затем, полностью придя в себя, он сказал мне: “Если это она, то сейчас она будет на крыше”.

“На крыше?”

Задав этот вопрос, я прозвучала как попугай, который учится повторять слова.

До сегодняшнего дня я не знала о существовании фотолаборатории, но я знала, что в школе не было лестницы, которая вела бы на крышу. В конце концов, клубная комната Классического клуба находилась на верхнем этаже. Чтобы попасть на крышу, вам пришлось бы подняться по металлической лестнице на стене. Верх лестницы был перекрыт громоздкой металлической дверью. Хотя я никогда раньше не пыталась подняться туда, я была уверена, что дверь заперта.

“Да, на крыше. Никому больше не говори, но у нее есть запасные ключи от крыши.”

Были ли ключи переданы в Фотоклубе, или они принадлежали самой Асами Тоба? Несмотря на мои подозрения, ответ на этот вопрос меня совершенно не волновал. Поблагодарив, я покинула Подготовительную комнату и поднялась по уже знакомому Блоку Специализированных предметов. Я не торопилась увидеться с Тобой-сан, но у меня было не так много шансов подняться на крышу. Назовите меня глупой за то, что я интересуюсь таким высоким местом, как крыша, но я все равно хотела подняться и посмотреть.

Поднявшись на четвертый этаж, я поняла, что дверь кабинета географии заперта. Вокруг никого не было? Ореки присутствовал последние два дня, так что, возможно, сегодня его здесь не было. Кроме того, самое время Фуку-чан показать здесь свое лицо. Я бы подошла и проверила позже.

Я остановилась на самом верху лестницы. Там к белой стене была приставлена лестница. Хотя я всегда знала, что она здесь, я никогда не думала о том, чтобы взобраться на неё. Подняв голову, я заметила, что металлическая дверь наверху лестницы была слегка приоткрыта. Кто-то был на крыше.

“....Хорошо”.

Я слегка сжала пальцы, собираясь с духом, прежде чем ухватиться за лестницу.

Несмотря на то, что не было никакого письменного правила, запрещающего нам подниматься сюда, было легко предположить, что студенты, вероятно, не приветствовались на крыше. С другой стороны, хотя я никогда не обращала на это особого внимания, я вспомнила, что на крыше старшей школы Камияма не было ограждений безопасности. Если учитель поймает здесь ученика, ему сделают жестокий выговор, а ключ от Фотоклуба могут даже конфисковать. Думая обо всем этом, я поднялась по лестнице еще быстрее.

Как и ожидалось, подъем по вертикальной лестнице требовал мышц плеч, а тонкие горизонтальные перекладины давили на мою ладонь. Человек, который поднялся до меня, не оставил на лестнице никаких следов тепла. С каждым шагом я чувствовала, как температура в моих руках спадает.  Это было не приятно.

Я не издала ни звука, но, поднимаясь, я пела в своем сердце “тай-хо, тай-хо". Несмотря ни на что, сама лестница не была даже десяти ступеней высотой. Хотя это требовало много энергии, достижение вершины не заняло много времени. Я немного поднажала, и металлическая дверь на крышу легко открылась. Я думала, что будет какое-то сопротивление, так что это было облегчением.

Я вышла на крышу.

Никто не убирал это место, и поэтому крыша повсюду была испещрена черными пятнами. Передо мной стояла девушка с подставкой для штатива. Однако она не смотрела в видоискатель камеры и не двигалась, чтобы настроить камеру – девушка просто стояла там.

"...Тоба-сан?”

Поскольку металлическая дверь не издавала никакого шума, девушка не заметила моего присутствия. Я наблюдала, как она медленно повернулась, чтобы посмотреть через плечо, глядя прямо на меня угольно-черными глазами.

“Кто ты такая?”

В тот момент я поняла, как три слова могут быть достаточно сильными, чтобы оттолкнуть человека.

Без сомнения, это была Асами Тоба. Это лицо было точно таким же, как в выпускном альбоме.

Тем не менее, я не могла не спросить себя: действительно ли она Асами Тоба? В альбоме ее можно было бы описать так: ‘лишенная индивидуальности". Такой человек, которого ты забудешь, даже если столкнешься с ней в коридоре – вот что я подумала, когда увидела девушку, похороненную на фотографиях альбома.

Но человек, стоявший на крыше, теперь был уже не тот. Вокруг всей ее фигуры был барьер, который, казалось, отталкивал нежелательных людей – это относилось ко мне. Она больше не была ‘лишена индивидуальности’. Я могла представить, как она сейчас вторгается в мои сны. Только позже я поняла, что на ней не было очков.

Я пожалела, что была так оптимистична, когда вошла в ее пространство. Было уже слишком поздно. Из глубины моего желудка я собрала немного самообладания и набралась храбрости.

Затем я заговорила. “Я Маяка Ибара из класса 2С. Ты, должно быть, Асами Тоба-сан, верно?”

Когда к ней обратились по имени, она осторожно отвела взгляд.

“Председатель был тем, кто сказал тебе?”.

“Я не знаю, является ли он председателем, но тот, кто рассказал мне об этом месте, был мальчиком с вьющимися волосами”.

“Этот парень...” - сердито пробормотала она.

“...Итак, поскольку ты знаешь, кто я, чего ты хочешь?”

“Мм”.

Разговаривая под открытым небом, расстояние между Тобой-сан и мной, казалось, увеличилось. Итак, я подошла к ней ближе.

“Я хотела спросить тебя кое о чем. Сейчас можно?”

Саркастическая улыбка появилась в уголках ее губ. “Ты уже нашла это место. Есть ли действительно необходимость спрашивать об этом?”

Это было правдой.

“Это не имеет значения. Что ты хочешь спросить?”

Я вспомнил предупреждение Фуку-чан - лучше не говорить о средней школе. Но другого выбора не было:

“О выпускной работе”.

“...Что ты имеешь в виду?”

“Выпускная работа для средней школы Кабурая. Это насчет рамы для того большого зеркала.”

Я видела, что все ее тело застыло на месте. Услышав слова “выпускная работа”, Тоба-сан явно отреагировала. Я не могла прочитать выражение ее лица, но я могла сказать, что настороженность в глазах Тоба-сан стала сильнее. Мне пришлось бы разыграть все карты, которые были у меня на руках, прежде чем она смогла бы меня прогнать. Увеличив громкость своего голоса, я сказала

“Я не уверена, знаешь ли Тоба-сан или нет, но во время выпускного проекта одному мальчику удалось заставить многих людей ненавидеть его, в одиночку – это был Хотаро Ореки из 5 класса. Из-за ленивой, плохо выполненной резьбы, которую он сдал, Такасу-сан, та, кто отвечала за дизайн, плакала и плакала.

Но я всегда думала, что что-то не так. Ореки ленив, но даже он не хотел бы портить выпускной проект всего года, который мы сделали, чтобы помочь сохранить наши воспоминания – он не эгоцентричен до такой степени. Итак, я подумала, что, возможно, он пытался что-то скрыть за своей спиной. После того, как я провела расследование, всплыло твое имя, Тоба-сан. Ореки, Тоба-сан и выпускной – какая связь между этими тремя вещами? Или здесь нет никакой связи?”

В ответ на мои вопросы Тоба-сан улыбнулась. Это улыбка не была ни отдаленно дружелюбной, ни теплой. Улыбка на холодном лице Тобы-сан говорила: Ты ничего не знаешь, поэтому, конечно, ты задаешь такой странный вопрос.

На крыше не было ветра, воздух был теплым, и погода была приятной. И все же я почувствовала холодок пробижавшей по моей спине.

“Что ты собираешься делать, если узнаешь?” - спросила Тоба-сан. Она имела в виду следующее: Это случилось так давно, что все уже закончилось, не так ли?

Нет, это еще не конец.

“Я пойду и извинюсь”.

Тоба-сан подняла брови и повторила: “Пойти и извиниться?”

"Да. Извинюсь.”

“Перед кем?”

“Разве это не очевидно? … Ореки.”

В классе все обвиняли Ореки в том, что он расслабился, и заставили его взять на себя всю ответственность за причинение неприятностей и разрушение последнего воспоминания о средней школе. С тех пор и до окончания школы Ореки постоянно избегал классной комнаты....

Он ходил в библиотеку читать свои книги. … И хотя я тоже была там, я даже не взглянула в его сторону.

Затем я окончила среднюю школу и поступила в старшую школу. Когда я снова встретила его в библиотеке, я не была ни в малейшей степени взволнована. Ореки был немотивированным, ненадежным человеком. Он вообще не подходил на роль друга Фуку-чан – тогда я не до конца их понимала, и поэтому я действительно так чувствовала.

Единственной причиной всего этого была вырезка этой единственной прямой виноградной лозы. Если это действительно было результатом лени, то у каждого из студентов третьего курса была веская причина затаить обиду на Ореки.

Но что, если это было не так?

Тоба-сан снова поддразнил меня. “И что будет после этого? Он простит тебя? Тебе не кажется, что это немного нереалистично?”

Похоже, она действительно знала Ореки. Когда я решительно поднял голову, Тоба-сан сказала: “До этого уже дошло. Что еще ты хочешь сделать? Но… если ты всегда держала обиду на Ореки-сан, это проблема.”

Когда она упомянула имя Ореки, голос Тоба-сан, казалось, стал ярче, окрашиваясь чувством. Слово “девушка”, слово, в которое я отказывалась верить, пришло мне на ум.

“Тоба-сан. Для тебя Ореки-сан - это...”

“Он, наверное, мой герой. Ты могла бы называть его так.”

Герой? Ореки?

В этот момент на лице Тобы-сан появилась улыбка.

Я выясню, что это значит, позже. Я должена была выудить у нее кое-какую информацию прямо сейчас, и пока этот ее барьер был разрушен. Итак, я снова спросила,

“А что насчет выпускной части ?”

“Это… ты могла бы назвать это ”проклятием, которое уже снято".

“Что Ореки сделал с выпускным произведением?”

Тоба-сан улыбнулась и сказала: “Кто знает? Мне не нужно рассказывать тебе все. Если бы ты спросила меня об этом годом раньше, я бы с радостью рассказала тебе всю историю. … Но есть одна вещь, которую я могу сказать тебе наверняка. Сказать, что ты затаила обиду на Ореки - это нечто непростительное.”

Было уже слишком поздно что-либо говорить в свою защиту, поэтому я не стала утруждать себя этим.

Легкий порыв ветра пронесся по крыше. Здесь, наверху, не было никаких защитных ограждений, и даже небольшого ветра было достаточно, чтобы мне стало не по себе. Тоба-сан пожала плечами, выглядя незаинтересованной, и сказала: “Если ты хочешь знать правду, почему бы тебе не пойти и не взглянуть на это зеркало? Хотя ты не сможешь понять, если просто встанешь перед ним. Хорошо, сейчас я в самом разгаре клубных мероприятий. Ты мне мешаешь. Так что могу я, пожалуйста, попросить тебя покинуть крышу?”

Затем она начала отворачиваться.

Я подумала об улыбке Чи-чан, об интригующей истории, которую Ореки рассказал вчера.

“Подожди. Есть еще кое-что.”

“...Что еще?”

Увидев, как Тоба-сан выгнула бровь, я заговорила, решив не повторять этот вопрос во второй раз.

“Ты встречалась с Ореки-сан с тех пор?”

К счастью, Тоба-сан не слишком глубоко задумалась над этим вопросом.

“Я хочу, чтобы Ореки-сан оставался героем”.

“…”

“Если мы увидимся и поговорим, я почувствую отвращение, не так ли?”

Сказав это, она отвернулась и наклонилась, чтобы заглянуть в видоискатель своей камеры. Я поняла, что она больше не собирается отвечать ни на какие мои вопросы.

5.

В конце концов, это зеркало было ответом.

Я спустилась с крыши, но не направилась в клубную комнату. Дело дошло до этого, так что же мне было делать? Хотя я не хотела этого признавать, то, что сказала Тоба-сан, было правдой. Использовать имя Тобы-сан, заставлять Ореки говорить, вытягивать из него правду, и все это только для того, чтобы найти причину, по которой я должна перед ним извиниться – мне казалось немного неуместным так поступать.

Я действительно хотела знать, что Фуку-чан сказал по этому поводу. Однако, если это касалось выпускного проекта, Фуку-чан учился в другом классе, чем Ореки и Тоба-сан. И, если Ореки пытался что-то скрыть, и я должна была вытащить это через Фуку-чан, это было бы подлым шагом с моей стороны. А пока мне просто придется это вытерпеть. Терпеть это.

До закрытия средней школы Кабурая оставалось еще некоторое время.

Было много мест, куда старшеклассники не могли пойти. Места, которые были противозаконны, где это противоречило правилам или школьным правилам. Было много мест, в которые нам не разрешалось входить.

С другой стороны, были места, в которых не было таких ограничений, и все же никто никогда не захотел бы туда ехать. Примером может служить чья-то старая средняя школа. Я чувствовала то же самое по этому поводу.

Когда я добралась до главных ворот средней школы Кабурая, я посмотрела на ноготки и азалии, которые цвели на клумбе перед входом, и почувствовала, как мои щеки покраснели от жары. Команда по легкой атлетике и бейсбольная команда тренировались на поле, и я едва могла слышать, как репетирует школьный оркестр. Эти аспекты не сильно отличались от старшей школы Камияма, так почему же мне было так трудно прийти в среднюю школу Кабурая?

Причина была ясна. Я окончила эту школу со всеми своими улыбками и слезами. Мы не смогли вернуться назад. Мы не могли вернуться назад.

Я осмотрела свой наряд. Все люди на этой улице узнали бы в этом школьную форму старшей школы Камияма. Может быть, мне сначала пойти домой и переодеться в форму средней школы? К счастью, или, скорее, к сожалению, с тех пор я совсем не выросла. Хотя я сильно выросла в целом, я больше не могла отрицать цифру в моей таблице роста. Я бы не выглядела неуместно в форме средней школы, не так ли?

Я покачала головой. О чем я только думала? Это ничем не отличалось от косплея. Размышляя над такой плохой идеей, я могла бы с таким же успехом просто раскрыть свое прикрытие прямо сейчас. Даже если я чувствовала себя немного неловко, все, что я делала, это входила в среднюю школу. Это было не то, что требовало какого-либо мужества.

Ладно, пора двигаться.

Проходя мимо школьных ворот, я заметила, что иду в сторону.

Всего было три входа – один для студентов, один для персонала и один для посетителей. Идти к входу для посетителей казалось излишним, поэтому я подумала о том, чтобы прокрасться внутрь через студенческий проход. Но, если бы я это сделала, я не смогла бы ходить по школе – у входа в школу не было бы никакой домашней обуви для посторонних. И вот, хотя я не была ‘посетителем’, мне пришлось с сожалением пробираться к входу для посетителей.

Если бы только здесь была приемная*. “Я Ибара, выпускница. Могу я, пожалуйста, ненадолго зайти в школу?” “Конечно!” Если бы это было так, то я могла бы поступить в школу без каких-либо опасений. Однако большая дверь для посетителей средней школы Кабурая была широко открыта, и вокруг никого не было. Казалось, он говорил: "Только те, у кого нет никаких подозрительных намерений, осмелятся пройти этим путем’. Несмотря на то, что я и раньше училась в этих коридорах, было трудно не чувствовать напряжения. Я быстро вошла в здание, сняла обувь и достала из обувного шкафа пару зеленых бытовых туфель с надписью "Средняя школа Кабурая".

Это зеркало было названо “Зеркалом воспоминаний”. Несмотря на то, что оно было довольно простым, это было лучше, чем странное имя. Я была здесь еще студенткой, когда повесили зеркало, так что я знала, где оно находится: у подножия двух лестничных пролетов, на противоположной стене. Я боялась, что меня поймают, но твердо шла вперед.

До закрытия школы оставалось тридцать минут. Я могла слышать других людей вокруг школы, но я никогда никого не встречала в коридоре, по которому шла. Если бы я могла увидеть девушку в матросской форме, я бы смогла вспомнить, где я была два года назад, и позволить себе предаться теплым воспоминаниям. Но в коридоре никого не было, поэтому я обдумала слова Тобы  от начала до конца. ...Проклятие, которое уже было разрушено.

Что это значит? Если бы мы говорили о проклятом зеркале, тогда, Белоснежка? Это было бы волшебное зеркало. Будет ли двустороннее зеркало с разными отражениями ночью считаться проклятым зеркалом? Но “Зеркало воспоминаний” было односторонним. И вообще, что означало “проклятие, которое уже было снято”?

Размышляя над этими мыслями, я подошла к “Зеркалу воспоминаний”, не встретив ни души.

“...Оно всегда было таким маленьким?”

Это было первое, что пришло мне в голову.

Если бы я все еще училась в начальной школе, я была бы удивлена тем, насколько большим это выглядело бы для кого-то такого маленького. С тех пор я стала намного выше. Но я совсем не выросла с тех пор, как в последний раз видела “Зеркало воспоминаний”. Несмотря на это, зеркало на стене показалось мне разочаровывающе маленьким.

На самом деле, нет, это было не так. Я могла видеть все свое тело в зеркале с запасом места. Оно, должно быть, около двух метров высотой. Оно считался большим. Итак, другими словами, за последний год или около того зеркало, которое было у меня в голове, стало больше.

“Это вызывает ностальгию. Конечно, так и было бы.”

Я протянула руку.

Все выпускники - теоретически, то есть - вырезали эту зеркальную раму. Я не придавала этому особого значения. Но я была там, когда был собран каркас, и, хотя большую часть работы проделал учитель, я испытала сильное чувство выполненного долга. Птица, которая клевала виноград на левой стороне зеркала, была, конечно же, вырезана Мишимой и мной. Глядя на нее сейчас, наша "ласточка" действительно была колибри. Если бы я знала это тогда, я бы приложила больше усилий к схожестью с колибри.

Под зеркалом была пластиковая табличка с именем. На нем было написано “Зеркало воспоминаний (дизайнер: Ами Такасу)”. Наш выпускной год также был включен.

“Имя Такасу-сан осталось позади, ха”.

Я не заметила эту табличку с именем, когда еще был здесь студенткой. Хотя я завидовала тому, что имя Такасу-сан навсегда останется в этой школе, я также почувствовала облегчение от того, что это было не мое имя.

Была еще одна вещь, которая отличалась от моего мысленного образа зеркала – виноградные лозы вокруг зеркала были очень тонкими. На моей памяти виноградные лозы занимали целых десять сантиметров древесины. На самом деле самая толстая лоза, казалось, была всего в два сантиметра шириной. Дополнительное пространство было заполнено вьющимися и переплетающимися вместе виноградными лозами.

Я поймала себя на том, что шепчу.

“Я бы сказал, что это около 60 баллов”.

На третьем курсе средней школы я думала, что этот дизайн был почти идеальным.

Но теперь, увидев это еще раз, я поняла, что это было просто излишне сложно.

Это было наиболее очевидно в нижней части зеркальной рамы. Детали были слишком замысловатыми. Виноградные лозы были повсюду, извивались вверх и вниз, даже вращались кругами. Это придавало ему сложный вид, а учитывая все ветви деревьев и многочисленных летающих насекомых, все это выглядело беспорядочно.

Но, несмотря на то, что дизайн дна был более сложным, он не был таким уж ужасным. Изображения в верхней части зеркала просто выглядели намного лучше.

Следующий…

Я сделала шаг назад и посмотрела на зеркало во всю длину.

Я только что обратила внимание на раму зеркала и проигнорировала свое отражение в зеркале. Мое отражение нахмурило брови и скрестило руки на груди.

“...Итак, проклятое зеркало...”

Само зеркало было типичным, купленным учителем. Возможно, Фуку-чан смог бы объяснить теорию точечных отверстий, но я не думала, что это имеет какое-то отношение к проклятию.

То, что было проклято, вероятно, было рамой, которую мы вырезали.

“Но она сказала, что он ”уже сломано".

Я колебалась, думая, что Ореки был тем, кто "снял проклятие’.

Как бы я могла это выразить? Посреди всех путаниц вокруг зеркала была одна горизонтальная линия. Мои глаза были прикованы к ней. Эта единственная прямая лоза. Резьба Ореки.

Проклятие.

“Хм...”

Что сказал Тоба-сан? Ореки был героем. Она почувствовала бы ужас, если бы они встретились, поэтому она не хотела встречаться со своим героем. И –

Я бы не поняла. Она сказала, что если я просто буду стоять здесь, то ничего не пойму. ‘Ты не поймешь, если просто встанешь перед ним’.

“Подожди, это неправильно”.

Это было неправильно. Это было не так. В тот момент я подумала, что в словах Тобы  было что-то еще.

То, что имела в виду Тоба , когда сказала: “Ты не сможешь понять, если просто будешь стоять перед ним”, - это не то, что я никогда не смогу понять правду. Вместо этого она имела в виду, что я не смогла бы понять, если бы просто стояла здесь. Я не могу просто стоять. Я должна была…

Стойка на руках.

“...Но в конечном итоге я покажу себя...”

Если бы Фуку-чан был здесь, он мог бы помочь мне подержать юбку.

Так что теперь мне нужно было сделать стойку на руках или попытаться каким-то образом встать вверх ногами.

“Хм, давай попробуем это...”

Я достала из кармана свой мобильный телефон.

Выбрав приложение "Камера", я направила камеру телефона на зеркало. В зеркале мое отражение тоже подняло ее телефон.

Я выбрала звук затвора моего телефона, чтобы сделать простой “щелчок”.

Когда изображение появилось на экране, я перевернула свой телефон.

Вечер медленно вливался в коридоры средней школы

“...Так вот оно что” - пробормотала я себе под нос.

6.

Мы были в кабинете географии.

Чи-чан сегодня не было рядом. Ореки, Фуку-чян и я были в клубной комнате.

Фуку-чян о чем-то говорили. Наверное, я уже слышала это раньше. Ореки сел на отведенное ему место, и я безмолвно предъявила ему все фотографии, которые распечатала.

Ореки отреагировал шоком. Это было естественно. Если бы кто-то положил передо мной большую стопку фотографий, я бы тоже была бы в замешательстве. Он не говорил, пока я не закончила вынимать все фотографии, и Фуку-чян тоже.

На фотографиях была изображена нижняя часть рамки для “Зеркала воспоминаний". Всего было пятнадцать фотографий, включая одну с ‘нерешительной’ резьбой Ореки. Поскольку я распечатал пятнадцать штук, в моем принтере закончились чернила. Мне просто придется взять Фуку-чан с собой, чтобы купить еще немного в следующее воскресенье.

Заметив, что я перестала двигаться, Ореки спросил,

“Что это?”

Все еще пытаюсь вести себя глупо до самого конца.

“Выпускная работа”.

"Ой. Действительно.”

“Твой грубый тон действительно выводит меня из себя”.

Ореки почесал щеку.

“Вчера я ходила к Тобе-сан. Ореки, ты знал, что Тоба-сан учится в нашей школе?”

Несмотря на то, что я спрашивала, на самом деле в этом не было необходимости. Они учились в одной школе больше года, и было трудно поверить, что их пути никогда не пересекались.

Однако Ореки был непостижимым человеком.

“Нет. Я впервые об этом слышу.”

"Хм?"

“У нее все хорошо?”

Считалось ли это "преуспеванием"? У нее был свой барьер, который отталкивал любого, кто приближался к ней. Тем не менее, я могла видеть, откуда взялись ее принципы.

“Довольно хорошо, я полагаю”.

“Приятно это знать”.

“Она сказала мне сделать стойку на руках перед зеркалом”.

Затем я перевернула все пятнадцать фотографий. Рядом с Ореки Фуку-чан не произнес ни слова. Это молчание означало одно: Сатоши Фукубе знал, что произошло между Ореки, Асами Тобой и выпускным произведением.

На первый взгляд, на фотографиях были изображены хаотичные виноградные лозы. Но если бы вы перевернули их, то смогли бы увидеть совершенно другую картину.

Круглая виноградная лоза, когда ее переворачивали, превращалась в букву “е”.

Гроздь виноградных лоз, когда ее перевернули, выглядела как буква “W”.

Здесь была буква “н”, там была буква “А”. Поскольку все они были написаны от руки буквами, которых не было в моих книгах, потребовалось некоторое время, чтобы расшифровать их.

Пятнадцать фотографий содержали одно предложение:

“Мы ненавидим А ами Т”.

“Мы ненавидим Ами. Это ужасно. Выпускная часть на самом деле скрывала это сообщение”.

Ореки отказался от своего представления. Он слегка кивнул и сказал:

"Да. Я чувствую то же самое”.

“Но есть проблема с предложением”.

”Правильно".

“Здесь не хватает буквы”.

“да”.

“И это та часть, которую ты вырезал, не так ли?”

Я указала на пробел между “А” и “а”. Ореки молча кивнул.

Мне не нужен был Ореки, чтобы подтвердить остальное. Ореки, вероятно, прекрасно знал, что именно я обнаружила.

Сообщение, которое должны были скрывать вьющиеся лозы, вероятно, было “Мы ненавидим Асами Ти”. Но из-за того, что Ореки пропустил одну из букв, предложение изменилось.

Проклятие, предназначавшееся Асами Тобе, было снято.

В этот момент я посмотрела на Фуку-чан.

“Эй, Фуку-чан, я вчера вернулась в среднюю школу Кабурая”.

“Ах, У всех все в порядке?”

“Понятия не имею. Я никого не видела. Но я действительно видела табличку с именем под зеркалом, на которой было написано, что дизайнером была Ами Такасу.”

“О, так это случилось”.

“Фуку-чан, ты попросил кого-то сделать это, не так ли?”

Фуку-чан и Ореки обменялись взглядами друг с другом.

Почему они не сказали мне об этом? Даже если бы они скрыли это от меня, я бы смогла догадаться, что за кулисами что-то происходило. Парни были странными. Нет, не лучше ли было бы сказать, что мальчики были неблагоразумны?

Ами Такасу и ее банда хотели запугать и сокрушить Асами Тоба. Если бы конфликт был достаточно серьезным, все остальные классы узнали бы об этом. Однако я не помнила, чтобы такое когда-либо происходило. Итак, казалось, что все это назревало прямо под поверхностью. Возможно, это началось в начальной школе за пределами школы или где-то в этом роде.

Ами Такасу была дизайнером дипломного проекта, и в него она включила свою последнюю уловку. Это было бы послание, переданное всем выпускным классом Асами Тоба, послание, которое продолжало бы передаваться в средней школе Кабурауа– “Мы ненавидим Асами Тоба”.

К несчастью для нее, Ореки узнал об этом. Часть, за которую он отвечал, должна была скрывать перевернутую букву “s”. Но, имея только это, он бы не узнал, в чем заключалось все послание целиком. Это было связано с тем, что каждая группа получила только фотографию своей части дизайна. Ореки почувствовал подозрение и, вероятно, пошел к Фуку-чан. Фуку-чан был ответственный за надзор за выпускным проектом. У него, должно быть, была копия полного проекта.

Ореки и Фуку-чан раскрыли всё сообщение, посмотрев на полный дизайн. На тот момент было уже слишком поздно останавливать проект, поэтому единственное, что они могли сделать, это изменить сообщение.

Неудивительно, что Ами Такасу-сан так сильно плакала в холодном школьном спортзале в тот день, когда мы собирали зеркальную раму. Сообщение, которое должно было мучить “Асами Ти”, каким-то образом стало мучением для “Ами Ти”.

“Тоба-сан говорит, что считает тебя своим героем”, - сказала я Ореки.

Я внимательно посмотрела на него.

Как и ожидалось. Лицо Ореки было красным. Как только я обнаружил скрытое сообщение, я также поняла причину, по которой Ореки избегал и скрывал то, что произошло. Он спас Тобу-сан. Из-за этого Ореки почувствовал себя неловко. Человек, который всегда твердил об “энергетическом равновесии”, на самом деле спас девушку импульсивно. Вероятно, он не хотел, чтобы кто-нибудь знал об этом.

Насколько же он был глуп?

“Я не думал, что правда всплывет сейчас. Похоже, я недооценил Маяку, да?” Сказала Фуку-чан, беззаботно поддразнивая.

Тяжело вздохнув, Ореки повернулся к Фуку-чан и сказал: “Тогда я думал о том, стоит ли менять виноградную лозу на форму буквы ”т"."

"В самом деле? Это неплохая идея.”

Если бы роль Ореки была буквой “т”, то она стала бы.... “Мы ненавидим Atami T”.

“Но, знаешь, на самом деле я не испытываю ненависти к  Атами”.

Я не могла поверить, что они используют такие мелкие уловки в ответ на меня. Я так давно знала этих двоих и могла разгадать их маленькие маневры. Ореки и Фуку-чан использовали шутки, чтобы списать этот инцидент на то, что уже было позади. Я с самого начала знала, что они делают.

Не желая, чтобы они поступали по-своему, я заговорила громко.

“Мне жаль, Ореки. Я никогда не думала, что ты сделаешь что-то подобное, и я смотрела на тебя свысока. Мне действительно очень жаль.”

Ореки был так взволнован, что его глаза заметались по всей комнате. Найдя на столе книгу в мягкой обложке, он с облегчением поднял ее. Это было так, как если бы он держал в руках книгу заклинаний. А затем, взглянув в сторону, он сказал,

“Хорошохорошохорошохорошохорошо, просто оставь фотографии себе. … Они отвлекают.”

Если бы только у меня было зеркало. Я хотела показать Ореки, какое у него было лицо.

 КОНЕЦ.