Онлайн чтение книги Этот брак в любом случае обречён на провал This Marriage Is Bound To Sink Anyway
Глава 46

— Я знала, что такой день, как сегодняшний, когда-нибудь наступит, но я никогда не думала, что это будет сегодня…

Инес посмотрела на герцогиню Баллестену, которая расплакалась, как только положила в рот кусок хлеба, и на Карселя, молча пережевывавшего еду рядом с ней.

Причудливое настроение герцогини уже было знакомо ее семье, но было бы крайне чуждо таким посторонним как Карсель. Но, учитывая сцены, которые были здесь неделю назад... 

«Возможно, и не удивительно, но…»

Герцогиня, у которой каждый сезон появляются различные симптомы неврологических патологий, таких как тяжелые расстройства личности, тревога, алкоголизм, депрессия и обсессивно-компульсивное расстройство, никогда не забывала про свою гордость перед окружающими, несмотря ни на что. Среди них для нее проявление эмоциональной слабости было очень постыдным и глупым поступком.

Герцогиня была самой эксклюзивной личностью, поэтому не думала о Карселе как о семье.  Она одолжила силу алкоголя неделю назад, а сейчас семь часов утра, когда птицы щебечут у окна, и это время, когда она может быть только трезвой.

— Вчера всё казалось таким нереальным, что весь день казался сном, но, увидев, как они сидят бок о бок сегодня, я чувствую, что это действительно реально. Такое ощущение, что 100-летний ком в горле прошел... Я задавалась вопросом, какой грех я совершила, чтобы терпеть такое унижение, но сегодня, наконец... 

Это было доказательством того, что брак Инес сделал ее более опьяненной, чем алкоголь. Герцогиня Баллестена беспрестанно моргала своими заплаканными глазами, переводя взгляд с Инес на Карселя и обратно.

— На самом деле, это было все, чего я хотела, Инес... 

— Я знаю, мама.

Инес ответила на одном вздохе. Если бы герцогиня Баллестена была как любая другая мать, а Инес была бы такой же, как любая другая дочь, эта сцена была бы трогательным моментом, на которого невозможно смотреть без слез.

Если так, то существовало бы ни образа герцога Баллестены, с утра в одиночестве жующего копченую говядину, хотя его жена начала так причитать, и ни образа матери его новобрачной жены, оплакивающая замужество дочери вот так вот, только опустив глаза, и ни образа зятя, тщательно пережевывающего еду, не было бы и завтрака с такой причудливой атмосферой.

— Я до сих пор не могу поверить, что ты наконец стала женщиной. Все же так? Прожив всю свою жизнь, нося только эту черную тряпку, как траурное платье, я думала лорд Эскаланте в конце концов разорвет брак…

— …Оставь, Ольга.

— Как уже говорила публика. Что останется в одиночестве, как изолированный остров, без надлежащего брака... Так же, как еда портится, если ее не съесть, так и портится женщина без брака. Но может ли дочь Баллестены выйти замуж за пределами Грандес де Ортега? Может ли кто-нибудь осмелиться жениться на ней? 

Герцогиня, пьяная, не сделав и глотка спиртного в это ясное утро, по своему обыкновению изливала на Инес безобидные ругательства. Лицо герцога Баллестены стало серьезным.

Возможно, он рассчитывает. Перед женой и дочерью, у которой только что была свадьба и первая ночь, не лучше ли было бы вытащить жену, как преступницу, и быстро закрыть ей рот, а может быть, можно было бы закончить это, не показывая последнюю наглость…

— Было бы лучше провести остаток жизни в заточении в монастыре, чем запятнать имя Баллестены и вызвать насмешки публики таким вульгарным браком. По крайней мере, служила бы во имя Бога.

Герцогиня, не имевшая возможности узнать о чувствах мужа, опьяненная эмоциями, изливалась. Словно это были пустяки, которые Инес всегда слышала, она проглотила несколько кусочков печеных бобов. И, словно вместо нее, выражение Карселя время от времени ожесточалось.

— Ха-ха, должно быть, только потому, что ты была одета как ворона. Не так ли, сэр Эскаланте?

— Ольга!

— …Я не пойму, согласия на что Герцогиня добивается.

Карсель оставил недоеденную тарелку, взял салфетку и грациозно вытер губы. Инес издала низкий вздох, словно почувствовав дурное предзнаменование.

— О, ты боишься, что Инес меня услышит и обидится? Какой же деликатный. Но моя дочь крепка, как жила, и тупа, как камень, и не слушает, что говорит мать. Поэтому…

— …Если большая часть того, что вы говорите будет таким, герцогиня, я тоже предпочел бы делать вид, что ничего не слышал.

— Что вы имеете в виду под «таким»? Может быть, мои беспокойства о вашей жене?

— Забота основана на любви. Если ваша любовь к дочери искренняя, вы будете больше бояться, что вы раните ее, чем того, что она  проигнорирует несколько слов. 

На мгновение воцарилась полная тишина, без малейшего звука чьей-либо посуды.

Инес устало закатила глаза, прислушиваясь в неловкое молчание своей семьи. Неудобна ли ей эта новая «семья» или неудобна эта странная тишина?

Мать, которую она когда-то безумно ненавидела в очень далеком воспоминании, и муж, который уловил злые слова, которые она намеренно игнорила... Муж… Это было странное и смущающее слово. Вместо словесных оскорблений матери, которые уже никак ее не трогали, Инес почувствовала большее чувство отчуждения от Карселя, который за одну ночь стал ее мужем.

То, как он смотрел, как ребенок без малейшего чувства реальности, и теперь пытается защитить ее, как если бы он защищал свою семью. Инес чувствовала, что ничего не может поделать. Всего два часа назад он беспокоил ее еще больше своей незнакомой внешностью... 

Как бы то ни было, она заснула в ванне на рассвете и пришла немного в себя,  и сидела здесь без сна.

Причина, по которой она не могла заснуть, заключалась в том, что когда она засыпала, ее будили настойчивые ласки, а когда она снова засыпала...  это повторялось. 

Красноватые лица служителей перед комнатой для новобрачных были незабываемы, и они как бы сообщали обеим семьям о том, что любовь пары была слишком велика, и Инес задавалась вопросом, хватит ли у нее сил справиться с этой ситуацией с усталой головой. Не говоря уже о теле. Это потому, что она едва поднимала столовое серебро, которое казалось таким тяжелым, как большой кусок железа.

Переменчивое настроение и ругательства герцогини не всегда были направлены только на Инес. Когда подходила очередь каждого человека, думая, что этот момент скоро пройдет, лучше, чтобы они просто молчаливо согласились, и  просто слушали. Это на самом деле лучше, чем ругаться со своей матерью или женой.

Они жили как можно дальше друг от друга, переносили праздники святых и разделяли непрошенные трапезы, чтобы как забор защищать семью.

Герцог Баллестена проводил большую часть года в резиденции Мендозе, а герцогиня большую часть года проводила в герцогстве Переза. В отличие от официальной резиденции Мендозы, поместье Переза было слишком огромным, и Луциано и Инес могли бы жить в поместье совсем не встречая друг друга, если бы захотели.

Если бы не брак Инес, у всей семьи не было бы причины проживать такое удушающее время.

Она словно заново переживала свое детство. Это было похоже на плохой кошмар.

— Герцог, вы слышали? Ваш зять только что учил меня. Как мне относиться к собственной дочери.

— … В том, что сказал сэр Эскаланте, нет ничего плохого. Это последний прием пищи в резиденции Баллестены. Так что сохраняй достоинство.

— Говорю мусор Эскаланте учил меня. Меня! Как ты смеешь говорить, что я не люблю Инес…

— Ольга.

— Тот, кого ты назвала мусором - муж твоей дочери. И... 

— …У моей жены есть уши, так что она слышит все, что вы говорите. 

Карсель, который встал, после этих слов протянул руку Инес. Инес какое-то время безучастно смотрела на него, а затем взглянула на герцога Баллестену.

Он кивнул. Как будто он был бы благодарен, если бы они исчезли быстро.

Как будто Карсель ждал этого разрешения, Инес собиралась взять его за руку, но он мягко поднял ее, поддерживая за запястье.

Идеальный этикет, но чрезмерная вежливость. Словно заранее знал, как ей трудно будет поднять свое тело. Когда Инес вышла из стула и встала рядом с ним, Карсель склонил голову перед герцогиней с довольно гордым видом.

— Путешествие в Кальстеру долгое, поэтому, пожалуйста, простите нас за то, что мы не остались здесь дольше.

— … Кальстера?

— Инес?

Карсель тихо позвал ее, как будто ей нужно было что-то добавить. Инес, поняв намек, сказала:

— … Прости меня за то, что я так быстро уезжаю, матушка, отец. Я приеду еще в Мендозу, чтобы встретиться с вами.

— Что ты уже успела наплести мужу про свою мать… Сэр Эскаланте, так  обращаться с матерью жены, как только прошла первая ночь, какое это большое неуважение...

— Я знаю.

— … …

— Ваше превосходительство, тогда, прошу нас извинить.

К тому времени, когда он вышел за дверь, он почувствовал себя даже немного одержимым.