Онлайн чтение книги Этот брак в любом случае обречён на провал This Marriage Is Bound To Sink Anyway
Глава 74

Пока Инес водила Хосе по резиденции, Карсель оставался на террасе первого этажа, куря сигару. Огни со всего сада пересекались с огнями внутри террасы и падали на него.

Острый запах проник и растворился в дыме, расплывающемся в тусклом свете.

Карселю, как солдату, нравилась однообразная рутина. Выпить и зажечь сигару, наблюдая за ночным морем с террасы - обычное дело для снятия усталости. Это не было чем-то, чем стоило жертвовать только потому, что в доме есть гость, который для него не являлся гостем.

Если хоть одна мелочь пойдет не так, как будто весь день испортится. Так что, хотя ему нравился отпуск в Мендозе, он не слишком любил его, потому что  он не мог контролировать свой день.

Там есть семья Эскаланте, включая императрицу и наследного принца, которую герцог Эскаланте уважает и почитает как религию... 

“...Еще там была Инес Баллестена.”

Тетя Карселя — императрица Каэтана считала сумрачную дочь Баллестены занозой в жопе, когда юный Оскар только ходил за Инес, но после того, как она стала невестой ее племянника, взглянула на нее совсем другим взглядом.

Инес, слишком сильная, чтобы ее сын мог приручить, и слишком ценная, чтобы отдать ее кому-то чужому, стала невестой ее племянника.

Так было даже лучше.

Эту высокомерную женщину возьмет не ее благородный сын, а противный племянник, который постоянно выставлял ее сына уродливым, поэтому Каэтана была довольна ею.

Если точнее - “дочерью Баллестены рядом с преемником Эскаланте”.

Каэтана была воплощением амбиций в человеческой форме. Лучший комок амбиций, который породил Эскаланте... Даже отец Карселя едва успевал за сестрой. 

Каэтана беспокоилась, что молодая сеньорита, родившаяся в такой же знатной семье с гордым прошлым, как и она сама, вдруг засияет — даже если помолвка Оскара и Инес не состоялась бы, Инес никогда не стала бы членом другой семьи. Каэтана бы не допустила.

Даже если это означало, что “эта противная ворона” станет женой Оскара…

Итак, какой позор. Как только Карсель прибыл в Мендозу в отпуск, императрица отправила ему официальную встречу с невестой.

Инес, отклонившая большинство приглашений, не могла отклонить приглашение императрицы. А для Карселя, это все было просто формальностью.

Даже в большинстве встреч, от которых отказалась Инес, ему приходилось присутствовать, чтобы показать пустующее место Инес, и большая часть ценного отпуска проводилась рядом с пустующим местом. А затем, если Инес случайно окажется рядом, он сопровождал свою кроткую невесту как вешалка, на которую можно повесить руки... 

По словам Каэтаны, это была “солидарность Эскаланте и Баллестены”, “поддержка герцога Баллестена наследного принца”, “предупреждение герцогам Осорно и Ихар”, “показатель лучшего брака Грандес де Ортеги” и “способ сообщить герцогу Баллестене, что именно это - его роль”…

Она сходила с ума от расчетов и хотела придать всему смысл, но, похоже, Каэтана знала, что герцог Баллестена намеревается забрать свою дочь, как только представится возможность.

Значит, он, должно быть, был нетерпелив, потому что никак не мог вырезать Эскаланте из судьбы Инес.

Впечатление от Инес, целомудренной и душной, на самом деле было символом давления, которое оказывала на него императорская семья и его семья. Она нужна нам, и, к счастью, ей нужно твое гладкое лицо, так что заткнись и будь для нее колыбелью, чтобы она поднимала руки на пустом месте… Став колыбелью Инес, с раннего возраста последовали всевозможные жизненные обязанности и положение преемника.

Когда Карсель вспомнил свои каникулы в Мендозе, ему стало скучно, как по привычке. Он не ненавидел вечеринки, но его не могло беспокоить вмешательство императорской семьи и ее давление с целью проведения всевозможных вечеринок без партнера на протяжении всего отпуска.

Но сопротивление было более хлопотным. Должно быть, такой темперамент был с самого начала, начиная с военной жизни...

Он глубоко затянулся сигарой, пока Инес выводила Хосе в сад.

Несмотря на такой темперамент, это определенно была одна странная вещь. Среди всех скучных вещей было лицо, похожее на виновницу... 

— Все началось с этого забора. За полдня отремонтировали внешнюю стену.

— Пол дня? Так быстро?

— Да, конечно. Он все еще находится в стадии строительства, поэтому немного неловко позволять гостю все это видеть.

Однако виновница в эти дни была слишком хорошенькой.

Карсель выпустил медленную струйку дыма, глядя прищуренными глазами на простое светло-фиолетовое платье, обнажающее ее ключицу — один из самых открытых нарядов Инес.

Даже сегодня развевающиеся рукава и небрежно заплетенные набок черные волосы как ложь стирали ее характерное надменное впечатление и оставляли только аккуратное впечатление, а напротив, Карсель представлял себе платье, как замок, застегнутый до конца ее шеи.

То, как она бросала на кого-то суровый взгляд и цинично скривляла уголок рта.

Это было постоянным поведением в течение 17 лет, но Карсель не помнил, чтобы видел такое. При воспоминании замкнутого взгляда излишне доброго лица Хосе он по привычке задохнулся, а, затем, кровь прилила ко дну.

Ах, черт. Что хорошего в том, чтобы быть полностью завернутой?... Но, черт возьми, это было хорошо. Это было так вкусно, что он не мог сдержать себя без проклятий.

Одна только мысль о том, что что-то плотно завернуто от низа лица до кончиков пальцев ног, с расстегнутыми всего несколькими пуговицами, так что даже ключиц не видно, в эти дни возбуждала Карселя, как собаку в течке.

Момент, когда эта строгость была нарушена, момент, когда жесткие глаза исказились желанием, его горло сжалось.

То, что она не так одевалась и не так вела себя, наоборот, его раздражало. Даже думая об этом, он чувствовал себя извращенцем. Он каждый вечер занят тем, чтобы раздевать ее, что ему хотелось, чтобы она надела еще больше.

Кроме того, кому-то такая внешность показалась бы гораздо более неприятной... Этот факт коснулся его головы, превратившегося в безответного извращенца.

Но иногда некоторые факты головой понимаешь, а в сердце все равно не спокойно.

Хоть голая, хоть одетая... Дело не в том, что он не возбуждался. Проблема была в том, что он возбуждался, что бы она ни делала. То, что он чуть ли не жил на тренировочной площадке после женитьбы, было все для того, чтобы не вести себя полным ублюдком перед благородной Инес.

Карсель раздел и одел Инес в своей голове и взял новую сигару с вроде бы нормальным лицом. На мгновение нахмурившись, когда Инес рассмеялась над словами Хосе, он восстановил свои воспоминания.

Должно быть, это были похороны некой графской семьи, и он подумал о ней в настоящем траурном платье. Горло внезапно обожгло. В своей голове он уже был на пути к выходу из часовни посреди мессы и поднимал ее черную юбку в карете.

Презрительный, обвиняющий голос Инес он проглотил своим ртом. Желание кипело, отягощенное высоко поднятым подбородком и глазами, смотрящими на людей сверху вниз.

И желание вскоре превратилось в агрессию.

— … Почему этот ублюдок не уходит?

Он снова злился, видя, как похожий на медведя Хосе, уже ночь, а он не понимая атмосферу, всё не уходил.

В Кальстере, близкой к тропикам, дни были отвратительно длинными, а ночи бесконечно короткими.

Подумать только, что этот невежественный ублюдок укорачивает эту итак короткую ночь... 

— А, Хосе. Я собираюсь покрасить верхнюю часть в белый цвет, как тебе?

Зачем ты спрашиваешь у него?

— А да. Кажется будет очень красиво.

Да любой может так ответить.

— Правда же? Будет выглядеть теплее и светлее. Будет хорошо, если ты обсудишь дела со своей невестой до брака. Комнаты  тут в резиденциях обычно намного меньше, чем те, что в Мендозе, поэтому важно правильно спланировать все и украсить дом учитывая ее желания. Карсель о таком не подумал. Конечно, ты - человек дотошный, так что думаю ты и так думал о таком.

Еще чего...