Онлайн чтение книги Этот брак в любом случае обречён на провал This Marriage Is Bound To Sink Anyway
Глава 66

— Это не похоже на принуждение, потому что ты такая мокрая… Почему ты так намокла?

Потому что это было вовсе не принудительно. Инес уставилась на себя в зеркало на туалетном столике.

Точнее, на себя в зеркале с еще красным лицом.

— Инес… Нужно же закрыть. Если прольешь все вот так, то, чем я тебя накормил, уйдет в пустую...

— Хыммм, хммм, ааах… !

— Ты же должна выносить нашего ребенка. Не так ли? Я трахаю, а ты говоришь, что твой долг просто быть трахнутой.

— Аа, аа… !

— Я усердно трахаю, но если ты прольешь все, то мой долг будет зря.

— Слишком, слишком сильно. Карсель, ых...

— Тебе же нравится делать все с силой? Вот так, ха... Черт возьми, ну не сжимай меня так...

— Это... слишком…

— Не слишком ли мало? Поскольку я не вижу лицо, а только твой аппетитный зад, мне интересно, это то, что ты хотела?...

— Ха, мм… хм… !

— Мы же просто выполняем наш долг, да?

Низкий стон мужчины, ее груди, которые похотливо прыгали в зеркале каждый раз, когда ударяли сзади, его сильная хватка, которая жадно сжимала их снова и снова, его губы, которые оставляли следы за собой, когда он сосал и жевал заднюю часть ее шеи. Все это… 

Все с той ночи ожило в зеркале. Ее тело, покачивающееся вместе с его талией на туалетном столике, коварство, окрашивавшее скульптурное лицо Карселя, тени ночи, его цепкая сила, ее неглиже, сползшая с груди, подол юбки, поднявшийся до живота, ее растрепанное лицо, ее губы, которые сосали и глотали вложенные в нее его толстые пальцы...

Уже несколько дней ее мучило это воспоминание всякий раз, когда она сидела за туалетным столиком.

Все, о чем она могла думать, это то, что она была поймана в одно мгновение.

Вместо того, чтобы смотреть на свое отражение в зеркале, Инес уставилась на отвратительное лицо в своей памяти.

Это гордое лицо, которое было решительным и мучило ее. Эти смущающие слова, которые он говорил спокойно, вопросы, которые он задавал, сила, которая заставляла ее вообще ни о чем не думать, подавляющий размер, голос, который доводил ее до предела, его тихие стоны... 

Это уже было в прошлом, что она была захвачена той ночью и безостановочно стонала, и то, что она глубоко разочаровалась в себе за то, что не была похожа на бревно, тоже в прошлом.

Однако чувство поражения, приходящий ей в голову каждый раз, когда она сидела перед туалетным столиком, не ушло в прошлое.

— Смущаешься? Ты так себя чувствуешь, потому что тебе нравится, когда тебя принуждают, или потому что я делаю это сильно?

— Хмм...

— Или тебе просто нравиться делать это сзади?

— Хмм... Мм... Ах!

— Хотя, ты же с самого начала хотела, чтобы мы просто трахались как собаки.

— Аа! Хм, ах...

— Я уважаю тебя, но я не хочу, чтобы ты как извращенка делала все как хочешь, Инес.

Чувство поражения... Да, это было чувство поражения.

Чувство поражения, что ею манипулируют в соответствии с намерениями Карселя. И она продолжала зацикливаться на этом чувстве поражения. Бесконечная цепь, которая заставляет снова переживать чувство поражения...

Это был крысиный яд для ее воинственной натуры.

И Карселю Эскаланте, а не кому-то еще... Наивный Эскаланте, который с шестилетнего возраста пресытился ею, когда она баловалась, твердо веря, что она питает к нему жалкую безответную любовь.

— … Наивный? — спрашивала себя Инес так, словно была поражена.

Темной ночью глаза в зеркале, которые смотрели на нее так, словно собирались съесть ее, улыбнулись. Ты считаешь, это наивным?

Голубых глаз детства, прекрасных, как у ангела, уже не было. Он такой же красивый, каким был тогда, но те глаза той ночью... 

После этого они занимались сексом каждый день. Каждый божий день, как ежедневная тренировка Карселя.

Карсель был чересчур усердным, каждую ночь катался верхом на ней и каждый раз усердно отдавался прелюдии на тему принуждения.

С сарказмом типа: «Это ты говоришь, что тебе это не нужно, как извращенка».

Инес каждое утро со спокойным лицом смотрела в зеркало, полное явных воспоминаний, вставала из-за туалетного столика после легкого макияжа, как и в другие времена.

Это было самоистязание, вызванное воинственной натурой Инес, которую нельзя было остановить сверхчеловеческим терпением и планомерностью, которые она приобрела, перевернув свою жизнь.

«Если бы убежала от смущения, я бы проиграла. Если продолжать думать об этом - проиграю. Если избегать его только потому, что всплывают воспоминания, я проиграю, будто до сих пор не могу восстановиться... 

И это не то, что можно было бы решить, просто встав из-за туалетного столика.

Инес внезапно повернулась со своего места и оглядела узкую спальню. Туалетный столик, кровать, небольшой диван, стул, письменный стол, небольшое кресло, небольшой столик у стены… Не осталось ни одного места, где они бы это не сделали.

Опираясь на изголовье кровати, беспорядочно валяясь на диване, подпершись коленями в кресло, раздвинув ноги на столе и страдая от ласк на письменном столе.

Хотя опознать все эти предметы мебели темной ночью было трудно. Во-первых, потому что она все равно не могла их видеть, во-вторых, потому что она была слишком занята, думая о том, когда он снова настигнет ее, и в-третьих, потому что она теряла сознание и засыпала сразу после секса.

Как солдат в поле, мысль о подготовке к атаке мужа, когда не знала, когда он нападет. Это было даже забавно, как она думала об этом утром, но ночью она головой уходила в омут бессознания.

Она не знала, что было удобнее. Так или иначе, она переспала с Карселем, и многие объекты комнаты уже потеряли свою невинность... 

Она невинно отдернула голову от непристойной мебели, чтобы сделать прическу. Старалась игнорировать воспоминания в зеркале, пропускать собственное откровенное поведение и дикий взгляда Карселя.

Без Хуаны ей было трудно уложить волосы так аккуратно, как делала это она. Она заправила половину своих волос назад в свободную косу и посмотрела на другую половину своих длинных волос, слегка нахмурившись.

— Кажется он сломался той ночью.

Да. Он сломался. Инес пристально смотрела на свое лицо, как будто румянец исчезнет, если она будет бесстрастно смотреть в зеркало. Но чем больше она смотрелась в зеркало, тем больше она думала о нем...

— ...Не сломан, он, должно быть, сошел с ума.

Глядя на лицо без макияжа в зеркале, она задалась вопросом, действительно ли это он, а не она, кто сошел с ума.

Погода на побережье Кальстеры немного жарче, чем в Мендозе, поэтому было трудно одеться как следует, как Мендозе. В то время внешний вид Инес был тесным и удушающим от одного взгляда на нее, она ничем не отличалась от нынешнего, но в то время образ был более формальным.

Прическа, сделанная искусной горничной, макияж, сделанный с легким чувством аккуратности, платье с дизайном, мрачным, но красивым, в несколько слоев... 

Однако в таком хорошо освещенном доме трудно надеть черное платье, притягивающее весь свет мира.

Вместо этого в эти дни она предпочитает темно-зеленые, темно-серые, темно-синие и темно-коричневые платья.

Приоритетом было легкое ношение, поэтому изящные дизайны с украшениями были неразумны. Не говоря уже о широких слоях кромке юбки.

Наверное издалека сложно отличить, хозяйка она или служанка. Несмотря на ее простой наряд, качество материала и не очень практичная форма давали знать о ее высоком статусе...

— … Я не понимаю.

Она действительно не понимала. Какого черта он возбуждался от вида такой ее?

Формальности поубавилось, но ее наряд все равно не выглядит весело, обычный темный наряд, голое лицо без макияжа и небрежно уложенные волосы... Есть ли здесь что-нибудь, что возбудит мужчину? Тем более такого мужчину, как Карсель Эскаланте.

Она верила в его эстетическое чутье, которое отбирает только лучшее среди женщин, набегающих подобно приливной волне. Что эстетический глаз сам отфильтрует, и сам о себе позаботится, и наделает серьезных нравственных ошибок... 

Инес, чья высокая самооценка была принципиально такой же, как у кронпринцессы, имела довольно миловидную внешность без каких-либо угловатостей даже по ее собственному мнению, но она никогда не думала, что ее внешность будет выделяться без макияжа. Это очень реалистичное суждение.

Из какого бы материала ни была такая одежда, она была бы не более чем траурной одеждой в глазах Карселя, не говоря уже о пренебрежительном с точки зрения красоты внешнем виде.

Супружеские отношения были добродетелью и обязанностью в браке, но не называется долгом каждый день набрасываться на жену, как зверь в течке.

Или ему было все равно, главное лишь бы женщина? Инес задумалась и вдруг увидела с балкона море. Звук сердитых волн ударил в уши.

И она, и он...

Может быть, это море было проблемой.