Онлайн чтение книги Ненавистная наложница императора The Hated Male Concubine
1 - 38

Это было удушающе. Все органы внутри всего его тела, казалось, выдавливались наружу. Это не было вызвано кем-то другим. Это была боль от угрызений совести, которую испытывал Хваун.

Хаун погиб напрасно после спасения Ён Хвауна. Большинство только сочувствовало бы Хауну. Смерть ничего не стоит. Не великий человек, а всего лишь жалкий человек, погибший ради спасения Ён Хвауна. Именно так мир воспринял смерть Хауна.

Но Хаун знал, что это не совсем так. Это было не так просто.

Все знали о смерти Хауна. Хотя они, возможно, и не были глубоко опечалены, но охранники, жившие с Хауном, знали бы об этом. И хотя позже о нем забыли бы, благородный император знал, что при спасении Ён Хвауна ушла одна жизнь.

А как насчет смерти Ён Хвауна? Мир не знал о его смерти. Никто не знал о его смерти - не только его родители, но и жители дворца Чонган, которые всегда жили с ним, а также Император, который значил для Ён Хвауна больше всего на свете.

И единственный человек в мире, который знал о смерти Ён Хвауна, - Хаун - бесстыдно завладел телом Ён Хвауна и вместо этого наслаждался тем, чем ему следовало бы наслаждаться.

— Ик… Ик…

Он не хотел этого. Хаун никогда не желал этого. Однако мог ли он быть свободен от всякой ответственности только потому, что не хотел этого? Он не мог честно сказать, что он не Ён Хваун. И мог ли он, притворившийся Ён Хвауном, с уверенностью сказать, что это произошло не потому, что он этого хотел?

Это была совесть, которая все время висела на спине Хвауна

Всякий раз, когда девушки из дворца Чонган улыбались ему. Всякий раз, когда Аджин относилась к нему с яркой улыбкой.

Всякий раз добрый император щедро относился к его усилиям. Всякий раз, когда это происходило.

Хваун чувствовал себя гордым и счастливым, хотя с другой стороны его отягощало такое же бремя вины.

— Ваше высочество! Ваше Высочество Ёнбин!

В это время Аджин, услышавшая крик Хвауна, побледнела и вбежала внутрь. Увидев, как Хваун свернулась калачиком и плачет, она была так удивлена, что чуть не потеряла сознание. Она схватила его за руки и закричала.

— Доктор! Вызовите дворцового врача! Торопитесь! 

— Аджин… Ик… Аджин…

— Да ваше высочество. Я Аджин. Ваше высочество! Сделайте вдох. Следуйте за мной и передохните, Ваше Высочество!

Хваун думал, что спас мир Аджин. Думая, что, когда Хаун стал Ён Хвауном, Аджин стала немного счастливее и смогла жить как человек. Хваун считал это лучом света для себя, который каждый день проводил в борьбе с чувством вины.

Однако Хваун снова задумался, слушая голос Аджин, которая искала доктора и успокаивала его плачущим голосом. Если бы Аджин узнала, что его существование было ложью. Если бы она знала, что человек, за которым она следовала и которой служила, на самом деле был намного ниже ее самой. Тогда может ли все это пойти на пользу Аджин.

Он задавался вопросом, может быть, это было более постыдно для Аджин, чем быть оскорбленным и избитым.

— Ваше Высочество, подождите еще немного… Скоро… Скоро придет доктор…

Закрыв глаза, словно потеряв сознание, он подумал о лице Ён Хвауна, который плакал и смотрел на него очень грустным взглядом. Затем он вспомнил сильную, но добрую руку императора, протянувшуюся к нему, но это прикосновение никогда не было бы прикосновением для его скромного существования.

Как и Ён Хваун во сне, Хваун не мог сдержать слез.

***

— Ваше Величество.

Голос евнуха О был тяжелым. Он просто вышел ненадолго из спальни, чтобы услышать новость, прошептанную молодым евнухом. С тех пор Ихань ждал его слов, и на сердце у него сжалось сердце, когда он увидел темное лицо и голос евнуха. Евнух О затем продолжил: 

— Его Высочество Ёнбин…

— Ёнбин снова что-то сделал? — спросил он резко, чтобы не дать уловить свое тревожное чувство. Подобно человеку, пытающемуся обмануть себя, Ихань старался игнорировать внезапно возникшее тревожное предчувствие. Он хотел сказать, что ему все равно, даже если с этим человеком действительно что-нибудь случится. Он хотел возразить таким образом, сказав, что его не волнует то, что случилось с Ёнбином.

— …Говорят, что Его Высочество Ёнбин нездоров, и доктор рано утром поспешил во дворец Чонган. Люди из дворца Чонган сказали, что он был в сильной агонии, а затем потерял сознание…

Он не слышал голоса евнуха О до конца. Это произошло потому, что его сердце сильно сжалось с того момента, как ему сказали, что Ёнбин болен, и его попытки контролировать свой разум оказались тщетными. Хотя он знал, что ему не нужно обращать внимание каждый раз, когда Ён Хваун болел, потому что это происходило более 200 дней в году, в тот момент, когда он услышал это, Ихань был настолько потрясен, что у него закружилась голова. Для него это тоже было впервые. 

— Что… что ты сказал…? 

Он пытался говорить спокойно, но у него не получилось. Голос Иханя беспомощно дрожал.

Он был нездоровым? Ихань быстро пытался вспомнить фигуру Хвауна, которую он видел в Сухвавоне. Он выглядел в агонии? Были ли какие-нибудь признаки того, что он плохо себя чувствует? Я не заметил ничего отличающегося от обычного, потому что лицо Ёнбина всегда бледное, а тело всегда худое, но сдерживал ли он боль? Все мысли Иханя были смешаны из-за ощущения времени, которое казалось текущим назад.

Он вспомнил, как Ён Хваун споткнулся, когда притянул его к себе на руку и оттолкнул. Он задавался вопросом, было ли это знаком. В прошлом Ён Хваун всегда жил со словом «больной» во рту, и Ихань не поверил этому. После того как он объявил всем, что изменится, он ни разу не сказал, что болен перед императором. Тогда действительно ли он скрывал тот факт, что в тот момент ему было невыносимо плохо?

Просто потому, что он сказал, что не верит ему. Просто потому, что он запугал его, сказав, что он не будет играть своей больной игрой. Он задавался вопросом, не поэтому ли Ён Хваун притворялся, что ему не плохо.

Ихань неосознанно сделал шаг. Это был необдуманный шаг. И дело было не в том, что он думал, что ему следует навестить Ён Хваун.

— Я… мне бы хотелось, чтобы ты не нес все в одиночку…

Ихань вспомнил наглое замечание, которое Хваун произнес себе. Хрупкие плечи Ён Хвауна, когда он отчаянно говорил, что хочет, чтобы император не обременял все в одиночку.

Поэтому Ихань, император целой нации.

Ён Хвауна, который встал на трудный путь и решил измениться перед лицом всеобщего презрения и насмешек? Многочисленные взгляды и презрение, с которыми ему приходится иметь дело, отказ императора. С кем он мог разделить свое бремя?

— Пойдем во дворец Чонган. 

Это вышло невольно. Он даже не решился заранее сказать это, но слова лились как инстинкт, и его ноги перед этим двинулись первыми. Тем временем евнух О остановил Иханя.

— … Ваше Величество. Пришло время утреннего собрания. Министры ждут вас

Ихань крепко сжал кулаки и пристально посмотрел на евнуха, который кланялся перед ним. Он не сделал ничего плохого, но сам того не ведая, в его сердце на мгновение загорелся огонь. Он почти кричал, приказывая ему уйти.

Почему? Для чего это было? Прошло много времени с тех пор, как болезнь Ён Хвауна стала чем-то тривиальным, но какая разница на этот раз? Почему император не решался идти и пристально смотрел на невиновного человека, даже когда ему явно нужно было что-то сделать в первую очередь?

— Кто-то, должно быть, также проинформировал Дворец Императрицы, поэтому Императрица позаботилась бы о нем в первую очередь. Еще не поздно отправиться во дворец Чонган после того, как вы закончите свои обязанности, Ваше Величество. 

Евнух О еще раз убедил императора, который остановился и ничего не сделал. Хотя Ихань думал, что в этом даже не нужен евнух, чтобы убедить его, он не мог понять, почему он не мог легко передвигаться. 

Что важнее для императора, чем работа на благо нации? Существует ли что-то подобное в мире? Почему Ихань так не хотел на какое-то время откладывать Хвауна? Почему?

— …Мы направляемся в Дворец Чонган.  

Спустя долгое время император заговорил, очень тяжело вздохнув. Ладонь, к которой прикоснулась хрупкая и холодная рука Хвауна, которая была такой слабой, как будто ее раздавило бы, если бы он крепко сжал ее, Ихань попытался притвориться, что не знает, и пошел своей дорогой.

Воздух раннего утра был настолько свеж, насколько это возможно, но дыхание императора было тяжелым. На протяжении всего пути в Дворец Чонган никто не осмеливался угадывать мысли императора.