Онлайн чтение книги Низкоуровневый персонаж Томодзаки-кун Bottom Tier Character Tomozaki
9 - 4

Прошло меньше часа после того, как я расстался с Хинами.

Я гулял по улицам Китайоно в одиночестве, уставившись на экран своего телефона. Я был поглощен рассказом — позволил ему проникнуть в мое сердце, которое похолодело от аморфного одиночества. Или, может быть, я просто позволил этому отвлечь себя.

Название рассказа было 'Чистокровный гибрид’.

Автора звали Фука Кикути.

Это был новый роман, о котором она говорила тем утром в библиотеке несколько дней назад. Я узнал об этом из твита в ее аккаунте несколькими минутами ранее.

Было ли это из-за того, что я узнал о своей карме, или из сочувствия к одиночеству Хинами, я был не в настроении читать чей-то рассказ, но Кикути-сан писала по-другому. Я не был готов к каким-либо отношениям с кем-то, кто не оставил нас как двух личностей. Но как парень Кикути-сан и как поклонник ее историй, я хотел это прочитать.

И пока я читал, я вспомнил, что она сказала.

‘Я думала о том, чтобы сделать это как комбинацию тем из пьесы…’

Как она и сказала мне, в этой истории я почувствовал суть как ‘Пополя’, так и 'На крыльях неизвестного'.

— Но это немного отличалось от того, что я себе представлял.

Действие происходило в фантастическом мире, где сосуществовали эльфы, орки, оборотни, юкионна и всевозможные расы — всего тридцать две. Главную героиню звали Алусия, девушка, которая жила в замке, и она была одной из 'бескровных', тех, в чьих телах не было крови.

“...Алусия.”

Это имя удивило меня. Она также была главной героиней в 'На крыльях неизвестного', также как девушка, живущая в замке — и этот персонаж также был основан на Хинами. В этой истории персонаж с тем же именем появился снова с совершенно другими характеристиками.

И на этот раз она была главной героиней.

Прошлую пьесу показывали только на культурном фестивале старшей школы Сэкитомо, и не было ничего плохого в повторном использовании имени. Но если она специально выбрала то же имя, это должно было что-то значить.

Возможно, предполагалось, что это будет что-то вроде камео, или это был совершенно другой персонаж, у которого просто было то же имя? Что бы это ни было, я был уверен, что история важна для Кикути-сан, и темы будут связаны с ее собственной жизнью.

Вид профиля Хинами, когда мы расстались меньше часа назад, не выходил у меня из головы, пока я читал эту историю дальше.

В этом мире представители разных биологических видов могли вступать в брак и заводить детей. Если бы у эльфа и дракона был ребенок, они родили бы летающего дракона с волшебными крыльями, управляющим ветром. А если бы у оборотня и юкионны был ребенок, они родили бы снежного оборотня, покрытого белым мехом и стойким к холоду.

В этом мире с небольшим количеством ограничений Алусия была 'бескровной' девушкой, у которой вообще не было крови.

Это означало, что она не могла выжить самостоятельно. Поскольку в ее венах ничего не текло, она не могла создать пять элементов, которые были энергией, необходимой для жизни в этом мире, и в конечном итоге она бы ослабла и умерла.

Но именно эта черта означала, что она могла принимать в свое тело кровь любого другого вида. Если бы она впитала всего одну каплю крови с помощью своей волшебной иглы, которая была тоньше волоса, она могла бы ввести ее в свое тело, увеличить объем своей крови и стать любым видом.

Та часть, где Алусия была девушкой из замка, была такой же, как в 'Крыльях', но я также почувствовал вдохновение от Пополя в некоторых деталях ее биографии.

Часть о возможности стать любым видом отличалась от Пополя, но этот нежный мир, полный разных рас, должен был находиться под влиянием Пополя. Или, может быть, это был тот мир, о котором мечтала Кикути-сан... Но.

“Она впитывает в себя и копирует... ха.”

Именно эта часть биографии Алусии привлекла мой интерес.

Алусия должна была принять чью-то чужую кровь, иначе она не смогла бы использовать свою силу. Если бы вам нужно было определить, в чем заключалась её способность, так это в том, что она была чувствительна к запаху и потокам крови; просто находясь рядом с кем-то, она могла определить, какая у него родословная, и всего одной капли ей было достаточно, чтобы увеличить объём крови внутри себя. Эти две силы управления кровью были тем, что делало Алусию уникальной.

Но в конечном счете ее силы были заимствованы.

Забирая кровь у другого человека, она временно увеличивала свой объем, а также получала его силу. Но как только время истекало, эта способность исчезала, и она уже не могла её повторить. Она могла только запоминать в течении отведенного ей времени настолько, что смогла бы как-то использовать эту силу. Но эти способности никогда не были бы вырезаны в сердцевине ее тела, как чувство, превосходящее знание. Она никогда не достигнет могущества чистокровных, которые, как говорили, были самыми сильными.

Но если она хотела подняться в жизни, у нее не было другого выбора, кроме как копировать этих талантливых чистокровок, приобретая их силы в виде знаний и рефлексов, чтобы совершенствоваться самой.

Другими словами, Алусия была непревзойденным мастером ни в чем.

“Это... действительно...”

Название было частью этого, но я бы пришел к такому же выводу и без него.

Чтобы добиться результатов в каждой области, она тщательно имитировала методы лучшего игрока в этой области, а затем продолжала доказывать свою правоту только благодаря исключительным усилиям.

Точно так же, как она подражала Nanashi в Атафами, Аой Хинами, скорее всего, использовала другие примеры в своих занятиях, клубах и личных отношениях, подражая им до тех пор, пока они не стали ее плотью и кровью. Она практиковалась снова, и снова, и снова, пока знания не превратились в память, и ее мозг не усвоил эти движения как рефлекс.

Именно такой была Алусия в этой истории.

Затем Алусия заехала в город на мероприятие по настольной игре и столкнулась с мальчиком смешанной крови по имени Коул.

Выросший в маленьком городке, мальчик даже не знал, каким было его прошлое или родословная — он был дворняжкой среди дворняг. Как человек, который не знал своего собственного вида, он был похож на Пополя.

Но потом Алусия узнала правду.

Рождение от такой смешанной крови означало, что Коул не обладал способностями какого-либо одного вида. Считалось, что он был просто гибридом.

Но он был не просто дворняжкой — его кровь была особого типа, в которой в равной мере присутствовали все родословные.

Двое чистокровных родили полукровку, и этот ребенок женился с полукровкой. Из двух совершенно разных видов они родили ребенка с равным сочетанием четырех типов крови. И затем этот человек женился с другим человеком четырех разных кровей, родив кого-то, в ком уже было восемь равных частей разных видов.

У этого человека был ребенок от кого-то другого, в ком смешались восемь совершенно разных кровей - невероятные совпадения происходили снова и снова.

Через пять поколений родился ребенок, в котором смешались тридцать две равные части тридцати двух рас, сосуществовавших в мире, — он был не дворняжкой, а особой родословной, которую с древних времен называли 'чистокровным гибридом'.

По сути, Коул был чистокровным гибридом, случайно родившимся в этой маленькой деревушке.

Пользуясь авторитетом королевской семьи, Алусия забрала Коула из деревни и пригласила его в Королевскую академию, которую посещала. И так начались их отношения—

На этом первая глава о чистокровном гибриде закончилась.

Казалось, что изображение Хинами под именем Алусия было углублено еще больше, чем в 'Крыльях'.

Я вдруг осознал, что стоял там в оцепенении.

Я еще не рассказал Кикути-сан о секретах Хинами. Она не должна знать подробностей.

Но, несмотря на это.

Эта история, казалось, описывала суть Хинами, ее ценности и идеологию, стоящую за ее поведением, примерно так же хорошо, как я ее понимаю. Нет, в некоторых местах Кикути-сан проникла еще глубже.

* * *

Придя домой, я встал у раковины.

Я смотрел в зеркало, изображая улыбку, а затем расслабляя ее, снова и снова.

Это было оружие, которое мне дала Хинами. Должно быть, она позаимствовала кровь у 'чистокровного' нормала и имитировала его силу, а затем научила меня способности, которую приобрела в результате. Для меня это было одним из моих умений как 'Пополя' расширять свой мир с помощью маски, которая давала мне возможность строить отношения с людьми.

Я бы никогда не спутал это со своей истинной природой, но это был первый необходимый шаг к подтверждению того, был ли виноград на этой лозе сладким или кислым. С тех пор, как Кикути-сан подтвердила эту 'силу' во время летних каникул, я носил эту маску как средство достижения цели и никогда не забывал, что это маска.

Используя эту способность, я добивался того, чего хотел - создания множества целей и отношений.

Некоторые из них стали для меня действительно важными, настолько, что я не посмел бы случайно выпустить их из рук.

(Речь о тех вещах, когда был разговор с Мизусавой. Что не все может поместиться у вас в руках.)

Я не видел в этом ничего плохого, пока в моих жилах текла кровь 'того, что я хотел сделать'.

Но 'бескровность' Алусии всплыла в моем сознании.

Она могла стать любым видом — но именно поэтому она на самом деле не могла стать никем.

Прямо как Алусия в 'Крыльях'.

В отличие от Коула, у которого было немного каждой родословной, у нее вообще не было крови, поэтому навыки, которые она получила, никогда не соответствовали бы тому, кем она была на самом деле.

Она могла только накапливать 'правильные' знания: если я сделаю это, тогда все пойдет хорошо.

Быть на первом месте во всем, но ни одна из этих вещей не была тем, чем она хотела заниматься, — такова была Аой Хинами.

Какова же была ее конечная цель?

Я лег на кровать в своей комнате, собираясь с мыслями и размышляя о новой истории Кикути-сан 'Чистокровный гибрид’.

Я отправил Кикути-сан сообщение, в котором говорилось, что вечер игр закончился и что я хотел бы поговорить с ней. Как только я выключил экран своего телефона, он засиял и завибрировал.

“Ааааа!” - Внезапная вспышка и жужжание заставили меня вскрикнуть. Эй, я даже дыхание перевести не успел.

Это действительно была Кикути-сан — она сразу ответила на сообщение, которое я только что отправил. Неужели она все это время ждала от меня весточки?

Я открыл экран чата и проверил ее сообщение.

[Надеюсь, тебе было весело на встрече! Я могу говорить в любое время с этого момента и до тех пор, пока не лягу спать, поэтому, пожалуйста, позвони мне, как только будешь готов!]

Ее успокаивающая святость была совсем не похожа на дьявольскую хитрость Рены-тян. Это было похоже на нежную ауру, очищающую непослушные чувства внутри меня, и это заставило меня по-настоящему захотеть услышать ее голос.

“Оокей.” - Я уставился на экран своего телефона.

А потом с возгласом "С богом!" - Я позвонил Кикути-сан.

“…”

[Звук набора]: "ду-да-да, ду-да-да" - воспроизводился снова и снова, и каждый раз, когда цикл резко обрывался, это заставляло меня думать, что она взяла трубку. А потом он зазвонил снова. Меня дразнил мой телефон.

Наконец, после седьмого гудка Кикути-сан ответила на звонок. “П-привет!” - сказала она слегка визгливым голосом. Ее нервозность проявилась с первого же слова — я мог сказать, что не я один такой, и что она тоже нервничала.

Когда я услышал ее голос, мои опасения внезапно ослабли. “Привет.”

“О... это похоже на Томозаки-куна”, - сказала она как-то мягко.

“Ах-ха-ха, что ты хочешь этим сказать? Конечно, это я.”

“Хи-хи. Я немного занервничала, но, услышав твой голос, я чувствую себя лучше”, - сказала она. Какой добрый способ выразить это.

Но я понимал это чувство. “...Думаю, я тоже это чувствую.”

“Т-ты тоже, Томозаки-кун?” - спросила она в ответ.

О чёрт, я не подумал. Возможно, мне снова придется сказать что-нибудь неловкое. “Э-э-э... услышать твой голос было своего рода облегчением.”

“—!” - За этим на некоторое время последовало тревожное молчание.

Что мы делаем, начиная этот разговор таким образом?

“Э-э-э! ...Я надеюсь, тебе было весело на встрече.”

“Я повеселился… Спасибо, что подождала.”

“...О, это пустяки.” - Я мог сказать, как сильно она старалась уважать меня.

Всего лишь после этих двух замечаний с ее стороны моя усталость за день начала исчезать.

А затем, как будто она собиралась с духом, чтобы что-то предложить, она вдруг сказала: “А-а... гм!”

“Да?”

“...Ты сейчас дома?”

Я наклонил голову в ответ на неожиданный вопрос. “Э-э, ммм? Да, я дома...”

“...Т-точно?!”

“Угу. Что за вопрос?” – спросил я.

Кикути-сан некоторое время молчала, а затем, как будто она была чем-то смущена: “...Я подумала… Я бы хотела увидеть твое лицо...”

“Мое лицо?”

“Я просто немного волновалась, поэтому я рада, что смогла услышать твой голос… Хм… и это заставило меня захотеть увидеть тебя.”

Я был потрясён ее честным ответом и словом 'волновалась', но другая часть меня думала спокойно. “...Прямо сейчас?”

Да. В тот момент я был у себя дома. Это должно было быть довольно далеко от места, где жила Кикути-сан.

“Э-э-э... в Line есть видеозвонки...”

“О, правда? Ты много знаешь об этом”, - удивленно сказал я. Ну, вероятно, это общеизвестная информация, но для Кикути-сан это было необычно. Она, должно быть, была примерно так же неосведомлена об общеизвестных нормах, как и я.

“Д-да... Я часто использую это для разговоров со своим младшим братом...”

“О, понятно.” - Теперь все начинало складываться воедино. “Ха, подожди, Кикути-сан, у тебя есть брат?”

 “Да, он в младших классах.”

В моем сознании возник образ маленького херувима, как с картины вестерна, но Кикути-сан была обычной девочкой, так что этого никогда бы не случилось. Он был бы просто мальчиком, который немного похож на нее.

“Хм... я полагаю, это значит, что он тоже должен быть симпатичным.” - Когда я это говорил, я понял, на что я намекал в отношении нее, и поперхнулся.

“Да, он очень милый… Ах.”

Кикути-сан, казалось, заметила это секундой позже. “Э-эм, Томозаки-кун, почему ты сказал... ‘тоже’…?”

Я был в полной растерянности, но у меня не было другого выбора, кроме как ответить. “Э-э-э, ммм, а.” - На самом деле, в последнее время такого рода вещи происходили всё чаще. Я даже разрабатывал теорию, что Кикути-сан, возможно, пытается заставить меня сказать это. Может, она была из тех, кто вызывает у тебя желание. Нгхх.

Я собрался с духом и открыл рот. “Э-э-э... потому что ты тоже симпатичная...”

“…!”

Теперь мы оба лишились дара речи. Что, черт возьми, мы делаем?

“Э-э, что ж… Тогда давай устроим видеозвонок!” – сказал я.

И вот, чтобы компенсировать то время, когда я заставлял ее волноваться, мы углубили наши отношения с помощью звонков и историй.

Несколько минут спустя.

“О-хорошо.”

“Д-да… Теперь мне нужно нажать на это…”, - сказала она. Когда я посмотрел на экран своего телефона, на нем появилось сообщение о том, что вы получили приглашение на видеозвонок. Появилось большое изображение на моём телефоне с лицом Кикути-сан.

Так стоп.

“?!” - Один взгляд на это был как удар в живот.

На моем экране была Кикути-сан. Это действительно была она, но... на ней была пижама, которая была немного свободнее, чем ее обычная одежда.

“Ч-что случилось?” - спросила она.

“Н-нет, ничего особенного.”

Я никак не мог высказать то, что было у меня на уме.

Действительно. Весь тот день, как бы я ни пытался выкинуть это из головы, та нескромная фотография, которую Рена-тян прислала мне тем утром, и белая, упругая кожа, которую я увидел лично, когда она задрала свитер, не выходили у меня из головы. Я также не мог забыть щекочущее, дразнящее ощущение, когда она провела пальцами вверх по моему бедру.

Это воздействие было запечатлено где-то глубже, чем разум; даже если я пытался думать головой, чтобы стереть его, другие части тела сохраняли это тепло, как будто они все еще хотели увидеть, что произойдет дальше.

И теперь Кикути-сан на моем телефоне была в пижаме на пуговицах с расстегнутыми двумя верхними. Ее грудь была более открытой и привлекательней, чем обычно, а фоном позади нее был обычный дом, а не библиотека, где я обычно с ней разговаривал. Все в этом было настолько непосредственным и реальным, что заставило мое сердце подпрыгнуть.

Я и так был чувствителен к постоянным атакам этих соблазнительных техник на встречах, и это было слишком сильной стимуляцией для моего мозга. “Э-э-э.”

“Хи-хи. Привет, Томозаки-кун.”

“П-п-пр...”

С моим сердцем, погруженным в хаос от нечистых мыслей , мы разговаривали друг с другом через экран. Я должен был быть таким расслабленным прямо тогда, но мои руки были полностью заняты, отвлекая себя от возбуждения. Неужели я трачу все свое время на борьбу с этим в последнее время?

Пока я сопротивлялся, всплыла тема встречи в тот день.

“Вот почему я решил сменить своего персонажа...”, - объяснил я.

“О, персонаж, которого ты используешь?”

Я честно рассказывал ей о том, как другие участники встречи были по-настоящему шокированы переменами, и о том, как был разоблачен стиль игры Хинами в жизни.

То, что Асигару-сан говорил о карме, я еще не смог упомянуть.

“...Понятно. Действительно, звучит правильно, когда говоришь, что у всего, что она делает, есть причина.” - Испытывая особое любопытство к Хинами, Кикути-сан кивнула с глубоким интересом. Казалось, что она не столько узнала что-то новое, сколько подтвердила то, о чем ей уже было известно. “Эм... Томозаки-кун.”

“Да?”

Обнимая подушку мятного цвета с белой каймой, Кикути-сан нерешительно опустила глаза и спросила: “Ты помнишь ту вечеринку после культурного фестиваля?”

“Хмм? О да, я помню это.”

“...Тогда я разговаривала с Хинами-сан... наедине.”

“...Ах.”

Я вспомнил тот момент.

В канун Рождества. Это было на вечеринке после культурного фестиваля, которую мы устраивали в заведении окономияки в Омии.

Изуми выступила с многословной речью, Такей был Такеем, а я поговорил с Мизусавой о пьесе и прочем — много чего произошло в ту ночь.

Это был единственный вопрос, который все еще не был решен в моей голове.

“Это было в коридоре перед уборной, верно?” – сказал я.

"Хм? Да, так и было.” - Кикути-сан была удивлена моим вопросом.

“Я увидел это издалека… Это запало мне в душу. Типа, необычно видеть вас двоих вместе.” - А потом, после этого, Изуми прошла мимо и сказала мне, что Кикути-сан извинялась перед Аой.

В конце концов, я не успел спросить ни у кого из них об этом — почему это всплыло сейчас?

Кикути-сан продолжила: “В тот раз я сказала Хинами-сан что-то похожее на то, что ты только что сказал.”

“...Ты имеешь в виду, что за всем, что она делает, есть причина?”

“Да”, - согласилась она, и на этот раз серьезно посмотрела на меня через экран. “Эм, ты помнишь ту реплику Алусии из пьесы? Там есть часть, которая гласит, что у меня есть все. Но — именно поэтому… У меня ничего нет.”

Эта реплика тоже произвела на меня впечатление. Кикути-сан, должно быть, написала эту реплику с твердым намерением; когда Хинами произнесла эту реплику в спектакле, можно было подумать, что она даже не играла.

“На самом деле, во время вечеринки Хинами-сан подошла, чтобы подробнее расспросить меня о том, что означала эта фраза.”

"Хм? Она это сделала?” - Я был удивлен, услышав это.

В рамках своей маски идеальной героини она часто заводит непринужденные беседы с разными людьми. Но именно поэтому я предположил, что она никогда не стала бы затрагивать темы, которые кажутся опасными, в частности те области, которые могут угрожать ее маске.

И содержание этой пьесы было именно такой деликатной темой.

"Да. Это действительно немного удивительно, не так ли?” - Сказала Кикути-сан.

“...Да.”

Кикути-сан разделила мое удивление, но я не думал, что она была удивлена так же, как я. Я имею в виду, что то, что Хинами сама оказалась в таком опасном положении, означало, что ей действительно было любопытно узнать правду.

“Так что же ты тогда сказала ей, Кикути-сан?” - Нетерпеливо спросил я, и она крепче сжала подушку.

“Что нет ничего, что Алусия действительно любила бы... и ее собственного самоутверждения недостаточно.”

У меня не было ничего, кроме удивления от того, что Кикути-сан говорила в этот момент.

“И именно поэтому я думаю, что она хочет доказательств того, что для нее нормально быть такой.”

Я сразу понял, что пыталась сказать Кикути-сан.

“Доказательство того, что для нее нормально быть такой? Это значит—”

“Да, эм... я думаю, это может быть чем-то вроде причины ее действий”, — объяснила Кикути-сан, как будто она говорила о персонаже, которого написала, или рассказывала историю. “Вот почему она придерживается стандартных ценностей, таких как получение приза или первое место—”

Я был более чем немного удивлен.

Это было так, как если бы она давала конкретные мотивы темам и действиям Алусии, представленным в ‘Чистокровном гибриде'.

“Я думаю, она находит правильную ‘причину’ в том, что ее ценность признается обществом.”

В течение последних шести месяцев у меня было постоянное представление о тайной стороне, которую Хинами вряд ли когда-либо кому-либо показывала - и это был внутренний мир, о котором я только что получил абстрактное представление.

Кикути-сан брала интервью у некоторых людей, наблюдала за ней и услышала кое-что от меня для пьесы.

Но только из-за этого - стала бы она так невероятно близка к моей собственной оценке ее?

Бескровная девушка Алусия, которая пыталась освоить все чистокровные навыки, чтобы выжить, всплыла в моем сознании. Она нуждалась в чужой силе, потому что в ее собственном теле не текла кровь. Она была пуста.

“...Я не могу поверить... что ты до всего этого додумалась”, - сказал я.

"Да. Из интервью с ней и собственных размышлений, а затем...” - С ясными глазами, как будто она фокусировала все, что попадало в поле ее зрения, Кикути-сан сказала:

“Я пыталась заставить Алусию двигаться в ее мире.”

Я начал думать.

В тот раз, читая сценарий пьесы — и, возможно, в тот день, читая ее новый роман.

Я действительно верил, что у Кикути-сан талант писателя. И, возможно, я также думал, что ради своих историй она могла бы даже проникнуть в темный внутренний мир Хинами. Та выдержка, с которой она раскрывала истинную природу людей посредством наблюдения, была бы преимуществом для творчества.

Но я уверен, что это было не все.

Я имею в виду, внутри меня все еще было что-то, что казалось неправильным.

“И ты сказала это… Хинами?” – спросил я.

То, что только что сказала Кикути-сан, было до безжалостного проверяемой гипотезой. Никто бы никогда не сказал этого Хинами, даже я.

В худшем случае, она, возможно, перешла все границы и сказала все это Хинами в лицо. Было непонятно, как нежная и сдержанная Кикути-сан могла так поступить.

Я имею в виду, даже если бы Хинами была той, кто спросила ее, чем более правильным было заключение Кикути-сан, тем большим было бы нарушение неприкосновенности частной жизни Хинами. Кикути-сан должна была это знать.

“Я не была уверена, стоит ли мне говорить ей, но...” - Пристальный взгляд Кикути-сан неловко блуждал по сторонам, а затем она посмотрела на меня, как будто приняла решение.

Следующие слова, которые слетели с ее губ, полностью изменили мой личный образ Кикути-сан.

“Я подумала, что если расскажу об этом — возможно, я смогу раскрыть другую ее сторону, которую она прячет.”

Хотя ее тон был сдержанным, в нем чувствовалось тихое давление.

Нормальный человек, вероятно, подумал бы, что у нее сумасшедшие приоритеты.

Обнажать слабые места внутри, которые кто-то прятал - копаться в них, пытаясь вытащить то, что там было—

— это начинало казаться безумным.

“Кикути-сан... ты хочешь продолжать узнавать больше о Хинами?” – спросил я.

Она протянула руку за пределы экрана, чтобы взять большую стопку листов формата А4 - должно быть, это была рукопись, которую она написала. Затем она посмотрела на меня и после секундного колебания заговорила.

Не похоже было, что она сомневалась в том, каким будет ответ — просто в том, должна ли она сказать мне. Именно такое чувство возникло у меня.

“Да. Я уверена, что в ней есть то, что я хочу написать.”

Кикути-сан ответила четко, и я почувствовал, что ее писательские глаза смотрят сквозь экран в мои — и в их глубину, где лежала Хинами.

В конце концов, она, казалось, пришла в себя, затем вернула стопку бумаг на свой стол и бросила подушку на кровать.

Я удивлен, что она делает подобные вещи дома.

“…! Извини, я продолжаю говорить о себе...”, - сказала Кикути-сан.

“Ах, нет, все в порядке...”

Она была совсем другой, когда проявляла внимание, по сравнению с тем, когда пыталась раскрыть истинную природу Хинами. Я все еще не знал, как мне следует реагировать.

Пока мы разговаривали, Кикути-сан, наконец, сказала с некоторой долей нетерпения: “Э-э-э, Томозаки-кун... Я действительно не могу...”

“...Не можешь что?” - Неожиданное замечание привело меня в замешательство, и я не мог не уловить что-то соблазнительное в жаре ее голоса. Угли все это время тлели, а огонь так легко разгорался снова.

“Эм, не могли бы мы увидеться завтра...?”

"Хм?" - Приглашение появилось из ниоткуда. “С чего это так?” – спросил я.

Кикути-сан покраснела так ярко, что я заметил это даже через экран. “Ммм... Я подумала, что если бы у нас был видеозвонок, я смогла бы устоять перед желанием встретиться с тобой...”

“Угу.”

“Но, увидев твое лицо... я захотела увидеть тебя еще больше.”

“…”

Ее прямота заставила меня разгореться еще сильнее. Просто увидев ее лицо, я тоже захотел встретиться, но некоторые из моих причин для этого было немного сложно рассказать ей . Мое лицо и тело были достаточно горячими, чтобы я мог это почувствовать.

“Но я уже говорил тебе, что завтра...”, - начал я.

“Ах... о, да, конечно.”

Я еще давно планировал пойти большой группой людей из класса. Из-за этого я даже отказался от приглашения Кикути-сан.

“Но... что мне делать?” - Я не был уверен.

Я никогда раньше не расставлял приоритеты — я всегда просто ставил на первое место то, что было назначено ранее. Это было самое простое правило для определения моих планов. Я думаю, в некотором смысле это можно было бы назвать искренним, но в тот момент я вспомнил, что сказал Мизусава.

Он сказал, что я просто беру все, что попадается под руку, и наблюдаю, когда что-то выскальзывает у меня из рук, и что я не выбираю, что выбросить.

То, что я мог держать в руках, было ограничено, и если я попытаюсь удержать все, то, в конце концов, что-нибудь вывалится само по себе. Я никогда не был готов отказаться от того, что не мог унести.

...Итак.

“Может быть, я все-таки найду для тебя немного времени завтра”, - сказал я.

“Хм...? Но...” - Кикути-сан колебалась, когда говорила, но она не могла скрыть радость в своем тоне. С ее ценностями, она обычно не хотела бы, чтобы я отказывался от других обещаний, которые я дал ради нее. Но сейчас она показывала мне то, чего хочет. Должно быть, это потому, что я причинил ей боль, даже если не хотел этого — потому что стало труднее поверить, что у нас были достаточно особенные отношения, чтобы унаследовать значки.

Прямо сейчас мне следовало бы постепенно расставлять по порядку те ноши, которые я не смог бы нести в своих руках.

Когда Кикути-сан вопросительно посмотрела на меня, я уверенно заявил: “Все будет хорошо. Я думаю, если я расскажу всем, они поймут. Кроме того... пара, которая собирается унаследовать старые школьные значки судьбы, не может поссориться перед большим событием, верно?” - Я пошел дальше и воспользовался шансом, который мы получили от Изуми.

Кикути-сан хихикнула. “Хи-хи, это правда.” - В ее голосе снова зазвучала теплота. “Я рада... что ты выбрал меня.”

После того, как мы рассказали друг другу о наших планах, мы договорились о времени. Я не был уверен, как мне следует всем это объяснять, но честность и прямота, вероятно, были бы лучше всего.

“Т-тогда до завтра...”, - сказала она.

“Да.”

“С-спокойной ночи!”

“Да, спокойной ночи."

А потом я завершил видеозвонок, и мы оба вернулись к реальности. Когда наша связь была разорвана, возможно, мы действительно жили как разные виды. Но расстояние между нами было связано миром под названием вымысел.

“...Что ж.”

Я все еще не знал, будет ли достаточно просто поговорить об этом, и я был уверен, что не нашел этой ‘особой причины’ в реальном смысле. Возможно, то, что мы делали, на самом деле было просто лечением симптомов проблемы. Но, несмотря на неловкость, заполнить возникшую между нами пропасть казалось необходимым для наших отношений.

Но как отдельный вопрос…

“~~~~~!”

...мое тело уже было в опасной зоне.

Жар в голосе Кикути-сан, когда она произносила такие вещи, как 'Я действительно не могу' и 'Я хочу тебя видеть', ее лицо через экран, в котором сохранилась детская невинность, и ее более небрежное и открытое платье, чем обычно—

Этого было достаточно, чтобы снова разжечь этот порыв, который тлел на грани с того утра — проще говоря, это становилось довольно рискованным для меня, как для парня.

Я уткнулся лицом в кровать и заметался по ней, но в то же время почувствовала некоторое облегчение. До сих пор я испытывал подобные чувства только к Рене-тян, которая напрямую приставала ко мне... но теперь я испытывал это к Кикути-сан, которая на самом деле была моей девушкой. Это должно быть здорово, верно?

...Но как бы то ни было.

“~~~~~!”

Я все еще страдал.

* * *

На следующий день.

“Томозаки-кун!”

Я встретился с Кикути-сан на станции Китайоно.

“...Привет.”

“Мм, привет.”

Мы обменялись нашими обычными приветствиями, затем бок о бок подошли к зданию вокзала.

Кикути-сан была одета в длинное пальто коричневого цвета с бежевым шарфом на шее. Из-под пальто была видна юбка, а на ногах - черные кожаные туфли с коричневыми носками, которые немного отличались по оттенку. Ее одежда была подобрана по цвету и выглядела очень гармонично, подчеркивая ее неземной характер и внешний вид.

Кстати, у меня почти закончилась одежда, которую Кикути-сан еще не видела, поэтому на мне было пальто 'Честерфилд’, которое я купил, когда ходил с Хинами по магазинам. Мои носки и шарф подходили друг другу, как и раньше. Спасибо, Хинами-сенсей.

Мы направлялись в итальянский ресторан, где подавали хороший салат. Я бывал там много раз, с тех пор как Хинами привела меня туда.

“Хорошо, тогда пойдём”, - сказал я.

“Хорошо.”

“Сюда!” - Я сопровождал Кикути-сан так смело, ярко и по-мужски, как только мог. Сначала, когда мы вместе ходили в кино, я вообще не мог справиться с подобными вещами, но теперь я мог делать это несколько естественно.

Пройдя несколько минут, мы подошли к ресторану. Я открыл входную дверь, получил приветствие от персонала и сказал им: “У нас заказан столик на имя Томозаки.” - С этими словами мы с Кикути-сан вошли внутрь. Кстати, я не часто повторял эту фразу, поэтому записал ее заранее, чтобы попрактиковаться и усвоить все основы.

“Вау, атмосфера здесь такая приятная и успокаивающая”, - сказала Кикути-сан.

"Правда? Мне нравится здешний салат...”

Мы пошли в ресторан по просьбе Кикути-сан, но она специально не выбирала это место.

Когда я спросил ее, куда бы она хотела пойти на свидание в тот день, она попросила посетить место, которое мне больше всего понравилось, и вот мы здесь. У меня была некоторая привязанность к этому ресторану, и здесь было просто по-настоящему вкусно. Хинами любила это место не просто так, и она привередлива в еде.

“Так это твое любимое место...”, - сказала Кикути-сан.

“Да”, - сказал я, делая вид, что привык к этому, и открыл меню. Даже если бы я на самом деле приходил в этот ресторан несколько раз, я не мог не нервничать среди всего этого шика. Тем не менее, я старался этого не показывать. “На обед есть макароны и салат.… Если ты не сможешь съесть так много, тогда я рекомендую просто салат. Это действительно вкусно...”

“Ооо!”

И в этом духе я рассказал Кикути-сан все, что знал. Но я не болтал лишнего, просто поднимал то, о чем мог говорить с удовольствием. Я слишком много говорил на заранее подготовленные темы во время летних каникул, и это усложняло беседу.

После того, как мы заказали пасту и салат, мы болтали, ожидая их прибытия.

* * *

“Я никогда не думала, что салат может быть таким вкусным...!”

“Правда? Он действительно вкусный… Прошло много времени, но я помню его именно таким...!”

Мы наслаждались проведенным вместе временем и действительно вкусной едой. Я на самом деле счастлив, что могу поделиться тем, что мне нравится, с тем, кто мне нравится.

“Я рад, что у меня была возможность съесть это с тобой”, - сказал я. Рассказав ей о своих искренних чувствах. Я почувствовал себя немного теплее.

“Б-большое тебе спасибо...”

И вдруг всплыла тема вчерашней встречи. “Э-э-э... насчет вчерашнего...”, - начала Кикути-сан. “Та девушка тоже была там...?"

“Ааа...” - Она определенно говорила о Рене-тян. Накануне я не был уверен, что с этим делать, поэтому решил не поднимать эту тему.

Но если Кикути-сан собирался спросить, то я не мог солгать. "Да. Она была там.”

“О-о, понятно...”, - сказала Кикути-сан, улыбаясь, чтобы скрыть свой дискомфорт. Я видел, что она не была уверена, стоит ли ей спрашивать дальше.

“Ммм...” - Я колебался. Как много я должен рассказать ей о том, что произошло с Реной-тян?

Было бы легко просто рассказать ей все, но я не был уверен, что это пойдет на пользу кому-либо из нас. Тем не менее, удобно скрывать это было бы не очень искренне.

Я решил попробовать спросить ее. “Ты хочешь услышать подробности о том, что произошло? ...Я не думаю, что сделал что-то, чего не должен был делать, но не думаю, что обо всем этом было бы приятно слышать.”

Губы Кикути-сан слегка задрожали от страха, прежде чем она взяла инициативу. “Ммм… Я хочу услышать как можно больше.”

“...Хорошо.” - Я кивнул и решил рассказать ей все о том, как Рена-тян вела себя на встрече.

Я сказал ей, что она была двадцатилетней женщиной и достаточно агрессивной, чтобы беззаботно говорить о друзьях с привилегиями (любовниках). Что на встречах она подходила ко мне близко и все такое, и что она, вероятно, преследовала меня. Также то, что она прямо сделала мне ‘предложение’ и вроде как... использовала свое тело как часть своей стратегии.

“Т-так вот какой она человек...” - Кикути-сан была явно шокирована.

Я имею в виду, да — на самом деле вы не встретите таких людей среди старшеклассников, и поскольку Рена-тян однажды позвонила, когда Кикути-сан была со мной, Кикути-сан даже видела ее лицо. Рена-тян была очень привлекательна в обычном смысле, так что было бы неудивительно, если бы Кикути-сан увидела в ней своего рода угрозу.

Итак, я честно рассказал ей о своих чувствах, чтобы успокоить ее. “Но я сказал ей, что у меня есть девушка, так что я не занимаюсь этим ни с кем, кроме тебя...” - Я начал говорить потом заметил, что сказал 'ни с кем, кроме тебя'.

Казалось, Кикути-сан заметил это одновременно. “К-кроме меня...!”

Ага. Это было косвенно, но в итоге я сказал, что планировал сделать это с Кикути-сан. Подождите, это нормально? Сказать что-то подобное чистокровной Кикути-сан — меня ведь не арестуют, не так ли?

“Э-эм… Ты имеешь в виду...”

“Ах! Э-эм! Ошибаешься! Я-это ничего!” - Я невероятно плохо прикрывал себя, все время паникуя.

Кикути-сан, казалось, поникла. “Я-это ничего...?”

"Хм?"

“Я действительно не...?” - Затем она подняла голову, и по какой-то причине ее глаза становились влажными. “Неужели мальчики предпочитают таких сексуальных девушек...?”

“А?!” - Это было совсем не похоже на Кикути-сан.

“Н-нет, ты на самом деле...”, - начал я говорить.

Но она, должно быть, вспомнила аватарку Рены-тян, которую видела в тот раз, поскольку ее голова была опущена, как будто она смотрела на себя сверху вниз. “Но... у меня нет...” - Ее голос понизился, как будто она чувствовала себя подавленной. Она снова подняла глаза, на которых вот-вот были готовы пойти слезы. “Эм... такого... очарования...”

“!” - Эти слезы были готовы пролиться прямо сейчас. Я должен был что-то сделать, прежде чем они прольются, иначе я не смог бы их вытереть.

Я должен был убедиться, что они не упадут.

То, что всплыло в моем сознании тогда, было, как всегда, моими настоящими чувствами.

Прежде чем я осознал это, я закричал: “Это неправда!”

Это было слишком сильно, чтобы сопротивляться.

“Я—я действительно хочу видеть тебя такой! Хорошо?!”

В тот момент, когда это слетело с моих губ, мир остановился.

Мои мысли остановились; Кикути-сан остановилась; все остановилось.

Менялось только одно — цвет наших лиц стремительно краснел с беспрецедентной скоростью.

В конце концов, как только лицо Кикути-сан стало настолько красным, насколько это вообще возможно, ее рот открылся с хлопком, как будто она собиралась взорваться. “К-когда ты вот так говоришь мне это прямо в лицо...!” - Сжавшись, она посмотрела на меня; в ее глазах все еще стояли слезы, но они были наполнены гораздо большим теплом, чем раньше.

А потом она спросила подробности. “Эм... например, когда...?”

Знаете, это приходило мне в голову и раньше, но я думаю, что она все-таки хочет это услышать.

Но я должен был сказать ей, чтобы она перестала волноваться, к черту мое собственное смущение. “Э-э-э... например, вчера, когда у нас был видеозвонок... твой наряд отличался от обычного.”

“~~!” - Кикути-сан повернулась боком и прикрыла себя.

Она сердито посмотрела на меня, хотя я видел, что она была немного рада.

“...Пошляк.”

С этим единственным замечанием я смотрел на Кикути-сан — э—э, ну... даже больше в этом смысле. Н-ну, это полезно для здоровья, так что все в порядке, верно?!

* * *

И вот мы доели наши десерты, а после трапезы пили чай.

“Это было действительно вкусно”, - сказала Кикути-сан.

“Правда? Мне нравится это место”, - ответил я. Было приятно поделиться своим честным и открытым мнением, когда мы переживали момент счастья.

“Чай тоже действительно хорош. Это было замечательное время.”

“Я тоже рад, что смог поужинать с тобой.”

“Я-я тоже.”

Я пробовал это блюдо несколько раз, но оно всегда немного отличается, в зависимости от того, с кем ты. Конечно, с Хинами тоже было весело, но с Кикути-сан это было что-то вроде, я не знаю, как будто тебя укачивает в мягком течении времени, делясь его теплом. А когда я был с Хинами, мне казалось, что обе стороны берут с собой острое оружие, чтобы устроить дуэль.

“Что ж, тогда, может, пойдём?” - Предложил я.

“Да, пошли.”

Как раз в тот момент, когда мы собирались встать со своих мест…

“— А? Фука-тян и Томозаки-кун?”

...знакомый голос, сделанный так, чтобы он звучал ярко и жизнерадостно, достиг моих ушей.

“Хм?”

Когда я обернулся, я был удивлен, увидев Хинами. Ее появление было настолько неожиданным, что мои плечи сильно затряслись. А? Погодите, она что, какое-то мифическое чудовище, которое вызывается всякий раз, когда ты думаешь о ней?

“О, Аой, эти двое твои одноклассники?” - Женщина лет тридцати-сорока стояла позади Хинами и говорила стильным, дружелюбным тоном. Рядом с ней была девочка с юным лицом, очень похожая на Хинами... что означало—

“Эм... вы мать и младшая сестра Аой-сан?” – спросил я. Поскольку я разговаривал с ее матерью, мне удалось не забыть сказать 'Аой-сан' без особой неловкости, что показалось прогрессом.

Женщины улыбнулись, как дети, и кивнули. "Да. Спасибо вам за то, что всегда были хорошим другом для Аой.”

“О-о, нет, это она всегда мне помогает.”

“Здравствуйте, я Фука Кикути.”

“А, а я Фумия Томозаки”, - представился я, как это сделала Кикути-сан, и мать Хинами улыбнулась в ответ с морщинками вокруг глаз.

На ней было длинное черное пальто со стильной фактурой поверх белой водолазки и ожерелье с белыми причудливыми украшениями, похожими на жемчуг. В целом ее манеры и выражение лица были очень теплыми, и она казалась более юной, чем предполагали ее возраст и общий внешний вид.

“Спасибо, что так мило представились. Я надеюсь, вы и впредь будете добры к Аой.” - Ее тон был искренне дружелюбным, когда она снова улыбнулась. Эта улыбка была не похожа на ту, что Хинами показывала в швейной комнате №2, но ближе к идеальной героине, которой она была на занятиях. Но, это выглядело фальшиво.

“Продолжай, Харука”, - подтолкнула она, и девушка рядом с ней повернулась к нам.

“Эм, я Харука Хинами! Спасибо, что была хорошей подругой моей сестре!” - сказала она слегка официальным тоном, затем отвесила поклон. Судя по ее внешности, я предположил, что она училась в средней школе. Ее тон показался мне довольно детским для этого возраста, но, возможно, ученики средней школы просто кажутся детскими старшеклассникам в целом.

“А это младшая сестра, Харука. Я рада, что вы смогли встретиться”, - сказала ее мать озорным тоном. Она действительно была дружелюбной, и она мне уже понравилась, хотя мы недолго разговаривали.

“Какое совпадение! Вы уже уходите?” - Хинами обратилась ко мне в режиме идеальной героини, возможно, потому, что Кикути-сан тоже была там.

“Да, мы уже уходим”, - ответил я, но мой взгляд метнулся к матери и младшей сестре Хинами. Итак, это её семья.

Они были... Хм. Они выглядели как теплая семья; то, что мы с Кикути-сан слышали от одноклассницы Хинами по начальной школе, что ее родители привлекали внимание, теперь имело смысл.

“Хорошо, тогда увидимся завтра в школе!” - Сказала Хинами.

Но ее мать открыла рот, хихикнув. “О, мы могли бы поговорить еще.”

“Все в порядке!”

По сути, это был очень естественный обмен мнениями между родителем и ребенком, и было нормально не хотеть, чтобы твои одноклассники видели тебя с родителями — если ты игнорировал тот факт, что мы говорили об Аой Хинами.

...Но.

“Да, хорошо”, - сказал я. “Тогда мы пойдём.”

“До свидания!” - Кикути-сан последовала за мной.

“Пока, увидимся завтра."

“Увидимся в другой раз, Хинами-сан.”

И так мы вдвоем расплатились и вышли из ресторана.

“Какая милая пара.”

“Ах-ха-ха, верно? Я слышала, что они начали встречаться совсем недавно...”

Я уловил голоса семьи Хинами, доносящиеся из-за нашей спины.

Даже когда я едва слышал их, я думал только об одном.

То, что Хинами тоже делает такое лицо со своей семьей.

* * *

Некоторое время мы бродили по зимним улицам Китайоно.

Это была ближайшая к моему дому станция, так что можно было подумать, что я привык гулять по этому району, но как только я свернул со своего обычного маршрута, это было все равно что отправиться в новое место. Ну, это ближайшая станция к дому, так что на самом деле я провожу здесь не так уж много времени, если не считать дороги на станцию.

Кикути-сан медленно шла рядом со мной; ее ступни стучали по тротуару, как будто она при каждом шаге оттопыривала пальцы ног. Она напевала так тихо, что даже я едва мог расслышать, а ее веселая походка напоминала мне маленькую девочку. Ее кожаные туфли с круглыми носами поблескивали в лучах зимнего солнца, а подол длинной юбки мягко колыхался на ветру.

Наблюдая за своей девушкой краем глаза, я был удовлетворен. Асигару-сан, вероятно, был прав, что я не мог позволить людям, далеким от себя — таким, как Кикути-сан, — глубоко проникнуть в мою жизнь. Но даже если у нас иногда возникали конфликты, просто болтать вот так и гулять бок о бок — эти отношения делали меня счастливым.

Так разве этого недостаточно? Или я думал, что это именно та карма, о которой мы говорили?

“Ты знаешь много замечательных ресторанов, Томозаки-кун.”

“Хмм? Ты так думаешь?”

Кикути-сан обернулась, а затем сказала со смесью радости и уважения: “Да! В Омии было то кафе, и этот ресторан сегодня тоже был замечательным!”

“Ах...”

“Я всегда могу узнать что-то новое и замечательное, и мне действительно весело проводить время, когда я с тобой”, - сказала она, улыбаясь.

Я был счастлив видеть ее такой, но мои чувства были немного сложными. С тех пор как…

И как раз в тот момент, когда я думал об этом, меня поразил вопрос именно по этой причине. “Как ты находишь эти места?” – спросила она.

Ответом на это было — ну, на самом деле это было не так уж ужасно, но сказать ей об этом было немного сложно. “Эм... Я несколько раз был в этом ресторане с Хинами, вот как.”

“...Хинами-сан.” - Шаги Кикути-сан слегка замедлились. Веселье медленно покинуло ее походку, и она несколько раз моргнула, глядя на меня с беспокойством.

Урк, я так и знал.

“Понятно. Вот почему раньше...”

“Эм... да.”

Да. Я почти подумал, что встреча с Хинами там была невероятным совпадением, но именно она рассказала мне об этом ресторане. И если это тоже был ее любимый ресторан, то, конечно, не было бы ничего странного в том, что она пришла сюда с другими людьми. На самом деле, возможно, именно ее мать рассказала ей об этом месте с самого начала.

“Ммм, значит, ресторан в Омии...” - Кикути-сан замолчала.

“Ах...” - Я снова вспомнил.

Теперь, когда она упомянула об этом, то кафе было таким же. “Ммм... На самом деле я никогда не ходил туда с ней, но той, кто рассказала мне об этом... была Хинами.”

“О-о, правда...?” - Ноги Кикути-сан замерли. “До того, как... вы двое тоже пришли ко мне на работу вместе.”

“Ах...”

Примерно в самом начале в игру жизнь, мы с Хинами посетили кафе, где по совпадению работала Кикути-сан… Если подумать сейчас, Кикути-сан была единственным одноклассником, который на самом деле был свидетелем того, как мы с Хинами тусовались один на один.

“Тогда... ты еще не со всеми дружил, не так ли...?” - Кикути-сан поняла.

Да, это было до того, как я подружился со своими одноклассниками, так что это показалось бы особенно странным.

Но на это была причина.

“Эм, Кикути-сан.” - Вот почему я хотел пригласить её в то место, где все это началось. “Есть место, куда я хочу, чтобы ты пришла завтра утром.”

“Утром… Не в библиотеке?”

Я кивнул. “Есть одна классная комната... и я хочу тебе кое-что там рассказать.

Затем, поразмыслив немного, Кикути-сан, казалось, поняла это. “Это по поводу… Хинами-сан?”

Я был удивлен, но посмотрел прямо на нее и кивнул. “Ты помнишь, как мы недавно говорили о Хинами и моих отношениях? Я спросил ее, и теперь я могу рассказать тебе.”

“...!” - Выражение лица Кикути-сан отображало смешанное ожидание и опасение.

“Итак, завтра — я хочу рассказать тебе все там”, - четко заявил я.

“Хорошо...!”

Я не мог говорить о причине, по которой у нас с Хинами были особенные отношения. Возможность рассказать Кикути-сан об этом была важна для наших отношений. “И тогда, наконец... ты тоже сможешь узнать.”

Но потом.

Возможно, отреагировав на мои слова, Кикути-сан внезапно, казалось, собралась с духом. “Я... хочу узнать о тебе больше...”

“...Обо мне?”

Она кивнула. “Это вроде как... несмотря на то, что я встречаюсь с тобой, я чувствую, что ничего о тебе не знаю...”

“Это неправда...”

Она покачала головой, наклонив голову вниз. “Ты говорил со мной о стольком, но это все просто то, что ты слышал...”- Казалось, она с трудом выговаривала это, неловко глядя мне в глаза. “Я хочу быть человеком, который знает тебя лучше всех...”

Эти сладкие слова были подобны оцепенению, сотрясающему мой мозг, расплавляющему барабанные перепонки.

“Поскольку… Я твоя девушка...”, - тихо добавила она.

“…!”

Ее очаровательные глаза и то, как ее пальцы ерзали от неконтролируемого беспокойства, привлекли меня. У нее было такое сильное притяжение, что даже такой второстепенный персонаж, как я, чувствовал себя обязанным защищать ее.

“Т-так, эм...” - Все еще глядя вниз, когда она стояла рядом со мной, она посмотрела на меня снизу вверх—

— и своими тонкими белыми пальчиками эта девушка, которая была мне так дорога, потянула за манжету моего пальто.

“Могу я... сейчас пойти к тебе домой?” ()

Румянец, окрасивший эти круглые и мягкие на вид щеки, снова заразил меня.

* * *

И вот это привело ‘нас’ ко мне домой.

Да. Не ‘меня’ — это были ‘мы’.

“...П-простите меня!” - Скрипучим голоском, Кикути-сан вошла в мою комнату позади меня, ее поза была робкой, а глаза бегали по сторонам. Моих родителей и младшей сестры не было дома, так что там были только я и Кикути-сан.

“Ааа... ммм...” - Не обращайте внимания на то, что мой голос скрипел; я даже не мог произнести ни слова. Мое сердце билось ровно в пятьсот миллионов раз быстрее обычного, и даже в своей комнате я больше не знал, где сесть.

Я решил, что пока сяду на кровать, но это могло привести к тому, что Кикути-сан сядет рядом со мной или что-то в этом роде, и из-за этого я почувствую себя ‘вау’. Поэтому я избежал этого и сел на пол, прислонившись спиной к кровати, держа спину прямо, пока пытался привести в порядок свои мысли. Хинами-сенсей сказала, что изменение твоей позы, в конце концов, изменит твоё мышление.

Кикути-сан подражала мне и села чуть поодаль от меня, робко глядя вперед. Она совершенно окоченела, но, конечно, я тоже не мог смотреть ей в глаза.

Я действительно не мог придумать, что сказать, поэтому для начала попробовал просто издавать звуки. “Эээ... эм.”

“Д-да...?”

Но ничего не выходило, когда мой разум был в таком смятении, и давление, вызванное странным началом всего этого, заставило меня полностью опустошиться, телом и разумом.

“Эээ... ммм”, - попробовал я снова.

“...Да?"

“Эээ... так что в принципе...”

“М-мм-хмм...?”

Когда я был совершенно не в состоянии продолжать—

Внезапно дверь в мою комнату открылась. “Фумия, я дома. Здесь есть белье для стирки...? А?”

Перед моей комнатой стояла моя мама, которая, как предполагалось, должна была забрать моё грязное бельё. Ее взгляд перемещался туда-сюда между мной и Кикути-сан, сидевшей рядом со мной.

В конце концов, она изобразила улыбку. “О, у тебя гостья. Не волнуйся, я уже ухожу.” - Все с той же приклеенной к лицу улыбкой моя мама закрыла дверь. Через несколько секунд я услышал, как она спускается по лестнице. “Ф-Фумия с девушкой… Подождите, но никого нет дома!” Оказалось, что моя сестра и отец еще не вернулись домой, так что маме пришлось скакать от счастья одной.

Что, черт возьми, она делает?

“Э-эм...” - Кикути-сан казалась совершенно смущенной, и я тоже.

Но я нервничал меньше, чем раньше. Теперь нам даже было о чем поговорить. “Ах-ха-ха... Извини, моя мама всегда такая”, - сказал я шутливым тоном.

Глаза Кикути-сан на секунду расширились, а затем она хихикнула. “Она забавная.”

На этот раз мы посмотрели друг на друга и захихикали вместе. Ладно, теперь мы расслабились. Значит, мама, помогающая, когда ты приводишь девушку домой, - это то, что случается в реальной жизни, да? Я видел такое только в манге, так что для меня это было в новинку.

Но…

“Ммм, ч-что нам делать?..” - Я заикался.

Мы вдвоем пришли сюда, потому что Кикути-сан сказала, что хочет узнать обо мне побольше. Но теперь, когда мы здесь, о чем мне следует поговорить? Я уже поделился своим секретом с Хинами, что было самым важным, и я не мог придумать ничего другого, о чем бы я ей не рассказал.

“Ммм... ах.” - А затем она перевела взгляд на монитор на моем столе. “Тебе больше всего нравится эта игра, верно...?”

“Да, верно.” - Этот вопрос прозвучал с неожиданной стороны, но я был действительно уверен в этой области. Я резко кивнул.

“Итак... я хотела бы узнать о семействах атак.”

“Хм?”

“Я бы хотела... поиграть с тобой.”

“А?!" - Я взвизгнул. Но мое удивление было вовсе не отрицательным — это был крик всеобщего ликования.

Теперь я мог играть в игру, которая мне нравилась, с тем, кто мне нравился. Что может быть лучше?

Пока я замирал в блаженстве, Кикути-сан попыталась заполнить тишину: “Эм... с тех пор, как ты...”

“Мм?”

А затем, как будто вспоминая свое собственное счастливое время—

“С тех пор, как ты тоже узнал о книгах Энди.”

“Ах...”

Вот тогда-то я и понял.

Наши отношения начались с недопонимания того, что я тоже читал книги Энди, но потом я действительно прочитал их и узнал о том, насколько они хороши. Я сходил в кино с Кикути-сан, купил новую книгу и все такое — и затем, прежде чем я осознал это, это стало очень важной вещью, которая связала нас двоих.

“Итак, я тоже хотела бы знать. О... вещах, которые тебе нравятся.” - Она была немного застенчивой, но ее улыбка была теплой, как объятие. Она была такой невероятно ценной.

“Хорошо!” - Я достал с полки контроллеры, которые все еще работали, и включил игровую приставку. “Тогда давай поиграем вместе. Я научу тебя всему.”

“Хи-хи… В конце концов, ты номер один в Японии.”

“Ах-ха-ха. Верно!”

Взволнованно наблюдая за экраном, я в конце концов понял.

Я не был до конца уверен, но…

Возможно, Кикути-сан пыталась сблизиться из-за нашей размолвки.

Вскоре на мониторе заиграла знакомая вступительная тема, и на экране появилось изображение со многими персонажами Atafami, демонстрирующими свои особые движения, когда они бегали повсюду.

“Ммм, это экшн—файтинг с участием множества популярных персонажей из разных франшиз”, - объяснил я, переходя к соответствующим картинкам. Кикути-сан слушала и хмыкала, как будто ей было очень интересно то, что я хотел сказать. Я продолжал говорить и говорить, прекрасно проводя время.

Я рассказал ей все вкратце, начиная с истории первоначального создания игры, а затем с того, как она стала популярной на сцене файтингов, и заканчивая ее популярностью как простой игры для времяпровождения. Слова все прибывали и прибывали, даже то, что мне, возможно, не нужно было объяснять.

“—и именно эта глубина и широкая привлекательность делают ее одной из величайших игр всех времен… Ах!”

В конце концов, я понял.

Кикути-сан слушала с такой лучезарной улыбкой на лице, что моя кровь отаку вскипела. Я дико жестикулировал, как будто произносил речь. Успокойся, чувак. Мы даже ещё не начали; что я здесь делаю?

“...О, п-прости, я слишком много болтал”, - сказал я.

Ее глаза на мгновение расширились, и она тупо уставилась на меня, прежде чем улыбнуться, как будто даруя мне прощение с небес. “Вовсе нет.”

“Пожалуйста... расскажи мне больше.” - Она даже принимала мой неконтролируемый информационный вброс.

“Она ангел...”

"Хм?"

Я уже много раз мысленно произносил это, но, вероятно, это слово никогда не слетало с моих губ. Теперь это произошло. Я имею в виду, я ничего не могу с собой поделать. Это было похоже на объятие света.

Мое замечание удивило ее, и она отвернулась и застенчиво потеребила кончик своих волос, затем посмотрела на меня со слегка обиженным выражением. А потом тихим и ласковым голосом: “Пожалуйста... это уже слишком.”

Ее манера поведения пробудила во мне столько защитного инстинкта, что я был почти готов выронить свой контроллер. Но этот инструмент в конечном итоге понадобится для моей карьеры, поэтому я решительно поправил хватку, сделал несколько глубоких вдохов и посмотрел на нее еще раз.

Кикути-сан покраснела еще сильнее, чем раньше, и ее святая аура усилилась. “...Пожалуйста, не смотри на меня так пристально. Я начинаю стесняться.”

“Она фея...”

“П-пожалуйста, перестань!”

А потом я снова потерял рассудок.

* * *

Через несколько минут после этого.

“Х-хья! ...А?”

“Ах-ха-ха, ты, наверное, нажала не на ту кнопку.”

Кикути-сан и я держали контроллеры перед монитором, пробуя персонажей в режиме тренировки.

Если подумать, эта ситуация — девушка, приходящая в твою комнату, чтобы побыть с тобой наедине, — довольно забавная для старшеклассника. Но как только мы запустили Atafami, я стал геймером и почти забыл обо всем этом, просто наслаждаясь игрой вместе с Кикути-сан.

Когда она издала это восторженное 'Хья!’ Victoria на экране не сделала ничего особенного. Кикути-сан, вероятно, нажала не на ту кнопку. На самом деле, в Atafami не должно быть кнопок, которые ничего не делают, так что, возможно, она вообще ничего не нажимала с самого начала. Кроме того, Victoria - персонаж, которого использует Рена-тян, так что я вроде как хотел, чтобы она выбрала кого-нибудь другого.

“Не так; здесь”, - сказал я.

“Здесь... хья.” - Затем Victoria заставила свою волшебную палочку засиять, проведя атаку перед собой. “Я—я сделала это!”

“Отлично!”

“Я правда сделала это?!” - Кикути-сан была рада, её глаза сверкали.

Если мы говорим о механике, все, что она сделала, это нажала кнопку 'X', но она была рада, поэтому я решил ее хорошенько похвалить. Я продолжал баловать ее. Школа Атафами в стиле Томозаки поощряет успеваемость своих учеников.

“Ммм, дальше..." - Пока я размышлял, я наугад нажимал, чтобы переместить своего персонажа, и заметил, что Кикути-сан с удивлением наблюдает за этим.

“Ч-что это за манера у тебя двигаться...?”

“О, это ничего, просто привычка...”

На экране Jack делал короткие прыжки и размахивал руками, прыгая и скользя по кругу снова и снова. Я делал это совершенно бессознательно. Но даже любитель увидел бы, что это были очень тонкие движения, поэтому неудивительно, что она была в замешательстве. Когда-то, я думаю, Изуми тоже была озадачена этими движениями.

В конце концов, взгляд Кикути-сан упал на мой контроллер. Учитывая соотношение между количеством нажатий кнопок, соответствующих одному движению, мои пальцы, вероятно, двигались с такой точностью, что это было немного странно. Мои пальцы двигаются еще более странно, чем персонаж на экране, ха.

“...Сколько ты тренировался, чтобы уметь это делать?” - спросила она.

"Хм? Я не уверен… Но если мы говорим просто о сокращении движений, то я думаю, что это заняло около недели… Если ты имеешь в виду, пока я не смогу делать это неосознанно в матче, то, думаю, около месяца.”

“Ооо...” - Кикути-сан кивнула, как будто была впечатлена. “Сколько ты в целом практиковался в игре?”

“Эээ, я не знаю… Я думаю, около десяти тысяч часов?” - Сказал я небрежно.

“Д-десять тысяч...” - Кикути-сан потеряла дар речи.

(Легендарные десять тысяч часов…)

Но это правда, с точки зрения того, кто просто получает удовольствие от обычной игры, это своего рода безумие - играть в одну игру более десяти тысяч часов, ха. Даже на вступительных экзаменах говорят, что в общей сложности три тысячи часов обучения могут привести вас в самые престижные университеты. На самом деле это в три раза больше. Как насчет этого? Потрясающе, правда?

Я начал заниматься Атафами примерно тремя годами ранее, и если предположить, что это было тысячу дней назад, то это означало бы, что я тренируюсь в среднем по десять часов в день — я пожертвовал Атафами большую часть своей молодости. Подождите, я пожертвовал большей частью своей юности Атафами?

“Ну, я не думаю, что это такая уж редкость для геймера, но я думаю, что я сыграл примерно столько.”

Кикути-сан немного подумала и осторожно сказала: “Но... ты изменил своего персонажа, верно?”

“Ах...”

Да, это был хороший вопрос. Даже Асигару-сан и Хинами сказали мне, что я сумасшедший, раз делаю это, так что Кикути-сан, которая не так уж много знала об играх, это должно было показаться еще более безумным.

“Да. Потому что я хочу стать лучшим игроком”, - уверенно ответил я. Причина этой уверенности была в основном в том, что я разобрался с этим в своей голове после того, как Асигару-сан спросил меня.

Но это удивило ее еще больше. “...Вау. Эм... ты номер один в Японии в этой игре, верно?”

“Да. Во всяком случае, с точки зрения онлайн-винрейта.”

Робко изучая мое лицо, в конце концов Кикути-сан отважилась: “Я вижу… Так ты геймер до мозга костей.”

“!” - Мое сердце подпрыгнуло от этого маленького замечания.

Это напомнило мне о том, что Асигару-сан сказал днем ранее — о моей карме геймера. Эти слова, казалось, выражали мою истинную природу.

Должно быть, это отразилось на выражении моего лица, когда Кикути-сан расспрашивала меня. “...Что-то не так?”

Я не был уверен, что ответить. Это было похоже на темноту внутри меня, о которой я только начинал осознавать, и я еще не разобрался с ней. Наверное, было бы неплохо избежать этого и сказать, что это ерунда, а затем сменить тему.

Но.

“Ну...”, - начал я, “вообще-то, кое-кто сказал мне кое-что вчера на встрече."

“...Что именно?” - Внезапная смена темы заставила Кикути-сан наклонить голову в мою сторону.

То же самое произошло за это время с Реной-тян. Причина, по которой я поссорился с Кикути-сан, заключалась в том, что я почти не рассказывал ей о том, что происходило на встречах, и о том, о чем я думал; на самом деле у нас не было возможности поговорить.

В таком случае, я должен рассказать ей и о тех вещах, о которых тоже было трудно говорить.

“Что я, возможно, не создан для отношений”, - сказал я.

Кикути-сан наблюдала за мной с некоторой опаской, как будто пыталась понять, что я на самом деле имел в виду. “П-почему...?”

Я объяснил, чтобы она поняла. “Это как… Я действительно верю в свои собственные решения, суждения и прочее, поэтому я думаю, что человек есть человек...”

“...Угу.”

“Но это потому, что… ну, как ты только что сказала. Потому что я геймер.”

“...Ты имеешь в виду свою привычку прилагать усилия для достижения цели и самостоятельно добиваться результатов, не так ли?”

“Хм?” - Она так быстро нашла ответ. Это был такой прямой намек на истину, что я издал удивленный возглас.

Я имею в виду, она была совершенно права. Игра в мире 1 на 1 на самом деле заключается в повторных усилиях по достижению цели.

"Да. Верно… Я впечатлён, что ты так быстро это поняла.”

Кикути-сан отвела глаза и сказала нечто отличное от того, что я себе представлял. “...Я тоже много думаю о тебе, когда остаюсь одна.”

Это милое замечание заставило мое сердце подпрыгнуть совсем по-другому, чем раньше. “С-спасибо тебе.”

Но по какой-то причине она казалась грустной, и тогда она попыталась копнуть глубже. “Желание быть личностью... не изменится, даже когда вы вступите в отношения, не так ли?”

Кикути-сан тихо говорила от чистого сердца, точно указывая на слабость, о которой мне было трудно говорить.

Вот почему я был вынужден признать это. “...На данный момент это правда.”

“Я вижу… Ты такой... со всеми?” - спросила она.

Я снова кивнул. “Я думаю… Я испытывал привязанность или благодарность к людям, но я не знаю, позволял ли я кому-либо когда-либо быть по-настоящему близким...” - Я процитировал то, что сказал мне Асигару-сан, когда я делился своими страхами с Кикути-сан. Это была одна из вещей, которая сейчас волновала меня больше всего. “Вот почему я отчасти беспокоюсь. Это похоже на то, что… Я могу жить только как личность... и когда я думаю о том, что, возможно, я не могу по-настоящему общаться с кем-то другим, мне становится страшно.”

Она кивнула с грустными глазами, сжав лежащую на столе руку в кулак. “Это... очень одиноко, не так ли?” - сказала она, тут же бросив это замечание.

“Я думаю… это действительно так. Если я не разберусь с этим, я буду одинок вечно...”, - начал я говорить самоуничижительным тоном.

Кикути-сан слегка прикусила губу. “Это... правда, но...” - И затем с влажными глазами она грустно улыбнулась.

“...Я тоже буду... одинока.”

Сожаление захлестнуло мое сердце. Я был занят собой; я даже не подумал о том, что почувствует Кикути-сан, услышав это. Я открыл рот, надеясь как-то сгладить ситуацию, но не смог произнести ни слова. Наверное, так было лучше, чем сказать что-то необдуманное.

Поэтому я просто извинился. “Ты права, извини.”

“О, нет.” - Грустно улыбнувшись, Кикути-сан покачала головой. “Это я рассказываю о себе, когда ты с чем-то борешься...”

“Н-нет, это я рассказываю о себе...”

Вот мы снова пытались уступить друг другу.

Но слова, которые вырвались из нее дальше, немного озадачили меня. “— Я уверена, что Хинами-сан такая же.”

“Хм...?”

Напряженный момент сомнения пронесся между нами.

“Хинами-сан тоже прилагает усилия для достижения цели, чтобы добиться своих собственных результатов, не так ли?” - Резкость и тревога сосуществовали в ее взгляде.

Я чувствовал, что это отражает истинную сущность Хинами — возможно, нас обоих.

“...Да. Я согласен, но...” - Я не смог закончить, но почему она снова об этом заговорила?

Кикути-сан опустила глаза по диагонали. Глядя на свои пальцы, ее глаза все еще были какими-то грустными.

* * *

“Большое тебе спасибо за сегодняшний день. Мне было очень весело”, - сказала Кикути-сан.

Мы были перед домом Кикути-сан. Мы с ней стояли лицом друг к другу под потемневшим небом.

“Нет, это тебе спасибо”, - ответил я. “Я отлично провёл время, получив возможность поиграть вместе с тобой.”

“Да, и... большое тебе спасибо, что снова проделал со мной весь этот путь.”

“Не волнуйся об этом. Мы же решили, что постараемся проводить как можно больше времени вместе, верно?”

“...Мм.” - Застенчивая, слегка виноватая и немного счастливая, Кикути-сан опустила глаза. “Я рада, что сегодня много узнала о тебе… Теперь я чувствую, что тоже смогу сделать все, что в моих силах.”

“О... я рад.”

Она подняла голову с улыбкой. Я не мог с уверенностью сказать, что в ней не было и намека на беспокойство, но в целом её настроение было позитивным.

“Тогда увидимся завтра в школе”, - сказал я.

“Да, увидимся. Тогда спокойной ночи.”

“Ах-ха-ха. Еще немного рано, но уже темно.”

И после того, как мы расстались, я не ощущал холода внутри.

* * *

В тот день, в час ночи.

“...А?”

Я был удивлен, обнаружив кое-что в Твиттере.

[Я опубликовала последнюю главу своего романа на CanRead.]

Чистокровный гибрид 002—«Школа».

“…!”

Я нашел твит, опубликованный две минуты назад, в котором сообщалось об обновлении романа Кикути-сан. Это было немного неожиданно.

Судя по нашим обычным перепискам в Line и нашему разговору перед тем, как мы пожелали друг другу спокойной ночи, я подумал, что она всегда ложится спать довольно рано. И это был довольно насыщенный день с самого начала, после встречи с Хинами за ланчем в Китайоно, а затем игры в Атафами у меня дома, так что я предположил, что она пойдет домой и примет ванну или что-то в этом роде, прежде чем отправиться прямиком в постель.

Но это обновление появилось чуть позже двенадцати. Я сомневаюсь, что она потрудилась бы загрузить что-то, что написала раньше, прямо сейчас, так что это означало, что она работала над своим романом до этого момента.

“...Хм.”

Почувствовала ли она вдохновение от волнения активного дня, или она была очень близка к завершению и случайно закончила его сейчас? В любом случае, мне было любопытно, что произойдет дальше, поэтому я был рад, несмотря на свое удивление.

Но обновление второй главы 'Чистокровного гибрида' было неожиданным для меня в другом смысле.

Бескровная девушка Алусия обнаружила, что дворняга Коул на самом деле был 'чистокровным гибридом', и поэтому она пригласила его в академию в королевском замке. Дом Алусии был таким же, как и в 'На крыльях неизвестности', но основная обстановка была другой.

Академия была школой, где собирались самые богатые слои населения мира, и многие из них были из семей, которые задумывались о родословных еще до того, как заключались какие-либо браки. Большинство студентов были либо чистокровными, либо полукровками, а к тем, у кого кровь была хоть немного разбавленнее, относились как к неудачникам. Это была именно такая школа.

Хотя Коул был особым 'чистокровным гибридом', он был переведённым студентом и смешанной крови, который не был создан для академии, что делало его исключительным по двум пунктам. История началась с того, что Коул получил обычное отношение как к человеку, находящемуся в самом низу иерархии, и по совету Алусии он проложил себе путь благодаря своим навыкам. Такова была сюжетная линия истории.

Но, что более важно, эта история…

Дрожь пробежала у меня по коже.

По сути, это было прямое описание пути, по которому прошли мы с Хинами.

Мне казалось, что я читаю правдивую историю со мной и Хинами в качестве главных героев.

История состояла из чередующихся учебных разделов, где Алусия обучала его основам жизни в академии, и школьных разделов, где Коул применял эти вещи на практике. Хотя Коул много раз терпел неудачу, каждый раз он поднимался снова, чтобы постепенно приблизиться к успеху. Это была своего рода классическая история неудачника.

Его усилия иногда заканчивались поражением, но тогда одно приводило к другому и еще к одному, пока он, в конце концов, не добился успеха. Если бы кто-нибудь прочитал о пути, по которому я пошел, возможно, он подумал бы об этом так.

Но даже при том, что я не мог назвать это идеальным, история давала чрезвычайно точные догадки о деталях, которыми я даже не делился с Кикути-сан.

Особой чертой Коула была его адаптивность. На данном этапе я не был уверен, есть ли у меня это тоже, но по мере того, как я читал дальше, я начинал это понимать.

Мальчик был родом из особенно отдаленного города, и, будучи интровертом, в его жизни не было друзей — примерно как в моей собственной ситуации. Коул играл в настольную игру, которая была самой популярной в том мире, — что-то вроде сёги для одного игрока, — и, играя в нее снова и снова, он полностью овладел ею. Хотя это изображение было не таким экстремальным, как у меня с Атафами, оно заставило меня задуматься, что, возможно, я был бы таким же, если бы оказался в том мире.

Возможно, благодаря своему опыту анализа этой игры, даже живя жизнью, которая обычно была бы достойна сожаления, он смог выжить и процветать, думая о вещах под другим углом и сражаясь на своей собственной арене. Я знаю, что я такой же — и по мере того, как я продолжал читать дальше, я чувствовал, что моя собственная жизнь и жизнь Коула смешиваются. Как будто я становлюсь им.

Благодаря своему опыту в этой игре Коул был более открыт для приложения усилий, он быстро схватывал суть вещей и был таким же конкурентоспособным, как и я. Это правда, что я лично убедился в том, что освоение игры действительно производит такой эффект, так что, возможно, другие люди подумали бы, что я быстро учусь, как Коул.

Хотя у него была особая родословная чистокровного гибрида. Он имел лишь немного каждой родословной, без особых способностей ни в одной из них. Хотя на первый взгляд вы могли бы сказать, что это делало его 'персонажем низшего уровня', таким как я, гибридная чистокровность Коула также означала, что он мог использовать только некоторые характеристики любой расы; как человек, который не прочь приложить усилия, я завидовал этому.

Я не знаю, следует ли мне называть это совпадением или силой повествования, но я интерпретировал Коула через призму своей жизни и переосмысливал свою собственную жизнь, исходя из образа Коула. Что-то, чего я никогда раньше не испытывал, бурлило в моем сердце.

Это правда, что в той пьесе 'На крыльях неизвестного' Коул тоже был создан по моему образцу. Но это было в основном поверхностно, например, то, что он также был хорош в том, чтобы прямо говорить о своих чувствах, и как он мог продвигаться вперед, несмотря на неловкость.

Но в этот раз все было по-другому.

Это отражало правду обо мне через истории, которые я рассказывал Кикути-сан, раскрытые ее интерпретацией.

И затем, с определенной строкой в конце второй главы, я был уверен в этом.

Поскольку у Коула была кровь всех видов и он мог стать кем угодно, у него не было зацикленности на чем-то одном, никакого сопротивления переменам.

Так что даже если бы он овладел навыком одной расы, он отказался бы от него без колебаний. Даже приняв решение последовать за Алусией из своего маленького городка и выжить в качестве переведенного студента смешанной крови, он относился к выживанию как к игре, наслаждаясь ею, независимо от того, насколько кардинально это изменило бы его судьбу.

И вот однажды Коул произнес длинную речь перед Алусией.

Единственный чистокровный гибрид, мальчик, непохожий на всех, сказал:

“Мне трудно устанавливать глубокие эмоциональные связи с другими, так как я могу жить только как отдельная личность. Возможно, я всегда буду испытывать трудности в установлении подлинных отношений.”

Мгновенно все замешательство и удивление внутри меня превратились в уверенность и озноб.

Я имею в виду эту реплику.

Эта борьба.

Это была моя карма как человека, в которой я признался ей недавно.

“…!”

И тогда я все понял.

В этот день в Китайоно.

Когда Кикути-сан сказала мне, что хочет узнать, что мне нравится, и сказала, что хочет пойти ко мне домой, и там я рассказал ей о своей жизни и о том, как я мыслю.

Или в библиотеке утром, когда она сказала, что хочет, чтобы я рассказал ей по порядку с самого начала о том, откуда пришли мои мысли — и куда они направляются сейчас.

Мое прошлое, настоящее и будущее.

Конечно, она, должно быть, спросила отчасти просто потому, что хотела знать.

Но в то же время—

— писатель Фука Кикути брала у меня интервью.

Мурашки, пробежавшие у меня по спине, в конце концов превратились во что-то близкое к страху.

(Вау)

Я думал, Кикути-сан слушает меня, потому что пытается укрепить отношения после нашей размолвки или просто потому, что я ей был интересен. Это был не разговор с моей девушкой Кикути-сан, а... наблюдение писательницы Фуки Кикути.

Я вспомнил, что она тогда сказала.

‘Я тоже много думаю о тебе, когда остаюсь одна.’

Теперь это замечание подействовало на меня по-другому.

Я некоторое время не пользовался своим телефоном, поэтому экран внезапно потемнел. Неожиданная темнота отразила мое собственное лицо.

Безмятежное присутствие, наблюдающее за миром сверху, увидело то, чего я даже не замечал, чтобы отразить в темах и превратить в историю. Это было похоже на то, как будто мрак на дне моего сердца медленно вспенивался. Мне стало страшно читать, что было дальше в этой истории.

И—

“...Хинами.”

— теперь, когда я читал о себе, у меня были мурашки по коже и почти ужас.

Впервые я понял.

Да—

Это было то же самое, что мы сделали с Хинами в тот раз.

В пьесе ‘На крыльях неизвестности' Алусия явно была создана по образцу Хинами. Мы не только взяли интервью у неё, но и сформировали персонажа, чтобы раскрыть сущность, которую она никогда не раскрывала раньше. История на самом деле была создана для того, чтобы активно копаться в этом.

Думая об этом таким образом... просто читая подобную историю, я чувствовал, что с меня снимают все слои. Это вселило в меня неописуемый страх.

Но Хинами прочитала это не просто как сценарий.

Она не просто наблюдала за этим из зала.

Она сыграла свою собственную тьму как актриса.

Фраза, которая стала ключевой—

“У меня есть все. Но — именно поэтому… У меня ничего нет.”

Для Хинами это, вероятно, была тьма, которая таилась в глубине ее сердца, такая, что я даже не мог быть уверен, осознает ли она себя.

Если бы ей так конкретно сунули это в лицо — заставили произнести это в такой форме, как признание перед аудиторией, — насколько сильно это потрясло бы сердце Аой Хинами?

“…!”

Почему я раньше это не понял?

Заставляя ее самой говорить, что она пуста, зная, что, возможно, именно такой она и была на самом деле—

Как жестоко это было делать.

Именно тогда я понял.

“Желание стать писателем”, - на котором Кикути-сан остановилась в пьесе.

Она, вероятно, была так же сильна и решительна в этом, как и я, в том, чтобы сделать Атафами своей жизнью.

Она ставила во главу то, что хотела сделать, а не возможность причинить кому-то боль.

Она, вероятно, лучше, чем кто-либо, осознавала, как она может причинить кому-то боль, думала об этом больше, чем кто-либо, но, несмотря ни на что, она должна была это сделать—

Я уверен, что она была такой же, как я.

У нее была писательская карма.