Онлайн чтение книги Низкоуровневый персонаж Томодзаки-кун Bottom Tier Character Tomozaki
9 - 5

На следующее утро я впервые за долгое время пришёл в швейную комнату №2.

Мы с Хинами устраивали встречи здесь полгода — это было место, которое знали только она и я.

И вот — я привел еще одну девушку, чтобы наведаться в комнату.

Она села напротив меня и поприветствовала в обычной манере. “...Доброе утро.”

"Доброе утро.”

Да, там была не Хинами, а Кикути—сан, и, вероятно, это был первый раз, когда я пришел в это место в это время с кем-то другим.

В этом месте, где было все, я положил руку на обычный стул, стоя лицом к Кикути-сан.

“Итак… По поводу Хинами”, - сказал я, чтобы сменить настроение.

Глаза Кикути-сан удивленно расширились, и она выпрямила спину, чтобы сесть как следует. А потом она глубоко вздохнула, как будто собиралась с духом, и посмотрела на меня решительным взглядом. “Да. Пожалуйста, расскажи мне...!” - Выражение ее лица было наполнено ожиданием — в конце концов, этот вопрос о секрете Хинами действительно касался как ревности Кикути-сан, так и ее любопытства как писателя.

“Возможно, ты уже вроде как уловила это, но...” - медленно начал я, и Кикути-сан затаила дыхание и пристально посмотрела мне в глаза.

Я открыл то, о чем никогда никому не рассказывал.

“...определенный человек, о котором я рассказывал тебе раньше, тот, кто придал моей жизни краски, — это была Хинами.”

Я изложил это кратко и просто, но я был уверен, что Кикути-сан поймет.

“...Значит, это действительно она”, - В ее голосе звучало удивление, но не настолько, чтобы оспаривать это предположение. Она также казалась немного расстроенной, но я не знал, прав ли я был, предполагая это.

"Хм... начнем с самого начала...”

И потом я честно рассказал ей о самом важном времени в моей жизни, времени, которое было настолько невероятно насыщенным, когда все изменилось настолько сильно, что я с трудом мог в это поверить.

“Мы не общались в школе… Мы даже не виделись IRL. Все началось с Атафами...”

Я рассказал ей, что в мире Атафами есть игрок с номером два по рейтингу, что у этого игрока такой же стиль игры, как у меня, и, вероятно, он ссылался на мою собственную игру. Также я упомянул о том, насколько точной была её имитация и о степени усилий, которые она приложила. И также, что я уважал NO NAME еще до того, как познакомился.

“Так ты имеешь в виду...”, - сказала Кикути-сан.

“Угу. Я пошел на встречу с NO NAME в офлайне, и это была Хинами.”

“Это сумасшедшее совпадение...”

“Ах-ха-ха, верно? Но после этого первого невероятного совпадения… то, что последовало за этим, было в значительной степени неизбежно.”

Я рассказал ей о том, как после этого Хинами сказала мне, что жизнь - это божественная игра, и поэтому я решил попробовать последовать ее примеру, просто чтобы убедиться, что это правда.

Затем, когда я начал относиться к жизни серьезно, я быстро начал получать удовольствие от игры. Когда я начал вникать в неё, я также начал нравиться себе.

Благодаря Хинами — мне начала нравиться моя собственная жизнь и Кикути-сан.

Вот почему я смог увидеть красочный мир вместе с Кикути-сан сейчас — именно поэтому я пытался показать Хинами, какой веселой может быть жизнь. Я медленно рассказал Кикути-сан всю историю до этого момента.

Что было после этого, я все еще не знал.

Я имею в виду, даже после всего, что она для меня сделала, я на самом деле не понимал ее.

“О... Понятно...” - Я не уверен почему, но у Кикути-сан были важные глаза, когда она слушала.

“Она... так невероятно важна для тебя.”

“...Да.”

“Значит, она действительно особенная... больше, чем я.”

“Э-это не...” - Я ничего не мог сказать после этого.

Когда мы начали встречаться, я сказал Кикути-сан, что наша противоположность была причиной того, что наши отношения были особенными, но это также означало, что наши виды противоречили друг другу.

И это даже привело к конфликту между нами — и я несколько раз причинил боль Кикути-сан.

“Значит, Хинами-сан встречалась с тобой каждый день в этой комнате.”

“...Да.” - Я кивнул, и губы Кикути-сан дрогнули.

Я не знаю, была ли это сила быть собой или что-то еще, но—

— Кикути-сан наконец заговорила.

“Но... тебе не кажется, что это действительно невероятная история?”

Выражение ее лица всё еще принадлежало Кикути-сан, но теперь за неё говорила писательница.

“Хинами-сан не только использовала магию, чтобы изменить цвет твоего мира, но я думаю, что она также обязана усердно работать над учебой и в своих клубах, чтобы добиваться результатов.”

Было что-то извращенное в том, как она подавляла свою ревность, и упрямство в ее стремлении к истине.

“Я думаю, она использовала свое время только на те вещи, которые кажутся ей имеющими очевидную ценность.”

“Но тогда зачем ей понадобилось использовать свою магию, чтобы изменить кого-то?”

То, что Кикути-сан вывела здесь на передний план, было большой черной коробкой Аой Хинами, известной только мне.

Тогда, когда я познакомился с NO NAME, я сказал, что жизнь - это мусорная игра без правил и концепции; что если ты родился в низах, то ты не можешь изменить персонажа; и что это несправедливо. Затем она затащила меня в свою комнату, сказала, что опровергнет это, и начала обучать меня своему руководству по стратегии в игре жизнь.

До сих пор я вроде как полагал, что ее желанием опровергнуть мои утверждения была конкуренция, но этой причины, казалось, было недостаточно.

В тот раз, когда она привела меня в свою комнату, она сказала: 'Если человек, которого я уважала, ничего не стоит, то разве это не делает меня такой же никчемной?’ - Но опять же, само по себе это было слабой причиной для того, чтобы поддерживать меня до такой степени, практически, самопожертвования.

“У Хинами-сан должна быть причина для всего, что она делает, верно?”

Так тогда почему?

Слова Кикути-сан действительно затронули территорию, которую я не мог разведать.

Мы с Кикути-сан шли двумя параллельными путями. У нас были две разные двери, но мне казалось, что прямо сейчас мы стремимся в одно и то же место.

“На самом деле — меня это тоже всегда беспокоило”, - сказал я, прося ее о помощи.

Может… с тем, что я знал, и проницательностью Кикути-сан—

— возможно, мы достигли бы этого места.

У меня было чувство, что я смогу достичь своей среднесрочной цели.

“Я бы хотел, чтобы ты подумала вместе со мной... об истинной причине Хинами”, - сказал я, и глаза Кикути-сан засияли. Это были ее глаза писателя.

"Хорошо… Но.” - Она посмотрела прямо на меня. “Ты думаешь об индивидууме как об индивидууме, не так ли?”

“Да, так и есть.” - Я говорил ей об этом раньше, но почему это всплыло сейчас?

“Тогда...”

Я сразу узнал ответ.

“...зачем заходить так далеко, чтобы попытаться узнать Хинами-сан?”

Она поставила меня перед фактом.

“…!”

Это глубоко ставило под сомнение мои мотивы.

Это была та же самая проницательность, которая искала причину действий Хинами — это была карма Кикути-сан как писателя.

Прямо сейчас это было направлено и на меня тоже.

“Я хочу понять Аой Хинами.”

Я думал об этом с тех пор, как произошел инцидент с Тамой-тян, с тем, что Хинами сделала с Конно. Но это был эмоциональный порыв, и у меня не было для этого четкой причины. “Ммм...”

Но Кикути-сан продолжала говорить, рассказывая историю и выкристаллизовывая мои чувства. “Не потому ли... что Хинами-сан особенная для тебя?” - Ее ясный взгляд, казалось, знал меня лучше, чем я сам.

“Особенная...” - Ее вопрос высветил то, чего я притворялся, что не вижу, вонзившись куда-то глубоко.

“Это то, что я думаю”, - сказала Кикути-сан. “У Алусии нет своей крови, у нее нет чего-то, чем она хотела бы заниматься. Мир, который она видит, такой же, как твой и мой раньше: серый. Она ищет только правильные ответы, и нет ничего, что она хотела бы сделать для себя, основываясь на своих собственных чувствах.”

“...Да.”

Как будто она использовала историю, чтобы копнуть глубже — как будто она направляла меня—

“Что ты чувствуешь, глядя на такую девушку?” - спросила она меня. Это был неопределенный вопрос.

Но в ее глазах был оттенок тревоги и ревности.

Я мог сказать, что ее противоречивая речь обострила мои чувства.

“Я... наверное, не хочу, чтобы мир Хинами был серым”, - сказал я, заменив этот мир реальным.

“Мм...” - Кикути-сан улыбнулась с выражением взрослого человека, но в ее глазах появились слабые слезы.

“...Я думаю, потому что она важна для меня. Потому что она дала мне больше важных вещей, чем я могу сосчитать — я не хочу, чтобы она грустила.” - Я облек свои чувства в слова и последовал указаниям Кикути-сан.

“Да... конечно.”

Но…

...чем больше она слушала меня, тем больше становилось слез в ее глазах. “Это потому что… Хинами-сан - та, кто привнесла краски в твой мир?” - Ее голос был нетвердым и немного сдавленным.

Но вопрос Кикути-сан заставил меня заметить другое чувство, которое вылилось в слова, в эмоцию. “Как ты и сказала тогда, Хинами… для меня волшебница. Вот почему...!”

Чем больше Кикути-сан будоражила мое сердце, тем больше чувств к Хинами изливалось из моих уст. И чем больше Кикути-сан слушала, тем больше ее глаза наполнялись слезами, но она не переставала пытаться понять, что я на самом деле чувствую сердцем.

Я думаю, это была карма.

“Она та, кто... сделала тебя популярным даже в этом мире, не так ли?” - С некоторым трепетом Кикути-сан сказала: “Она та, кто сделала твой мир красочным?”

Она задавала вопрос за вопросом, докапываясь до моей мотивации. Я не думаю, что у нее был выбор.

“Даже не подозревая об этом и не пытаясь, она использовала самую удивительную магию в мире… Она понятия не имеет, что дала мне… Она не понимает, насколько я ценю то, что получил от нее, и насколько я благодарен ей.”

Как только правда начала всплывать наружу — я больше не мог это остановить.

Это было величайшим доказательством того, насколько особенной была для меня Хинами.

“...Да. Я... думаю, это правда...”, - дрожащим голосом сказала Кикути-сан, и из ее глаза скатилась крупная слеза.

Но даже тогда—

“Поскольку... вы двое одинаковы... вы оба живете как личности...!” - Кикути-сан никогда не переставала раскрывать мое сердце, мои чувства к Хинами, мои важные причины. Погрузившись так глубоко, как только могла, ее слова заставили меня пробудить чувства, которые дремали на дне моего сердца.

“Да... вот почему, даже если бы я поблагодарил ее, она бы сказала, что ничего не сделала. Она бы сказала, что просто делает это, потому что хочет. Она бы сказала, что просто выбрала это по собственной воле... Но я понимаю эти чувства лучше, чем кто-либо другой! ...Я безнадежный геймер и индивидуалист… Я всегда так играл в Атафами." - Теперь в моем сердце все смешалось, оно вышло из-под контроля и превратилось в непрерывный водоворот, который невозможно было остановить.

Когда Кикути-сан проникла в глубины моего сердца, чувства, которые я никогда раньше не видел, бесконечно выплескивались наружу. “Даже если бы я поблагодарил ее, она бы этого не поняла. Она бы этого не приняла… Вот почему я...”

Мир начал расплываться от слез.

“Я хочу сделать мир Хинами красочным по своей собственной воле. Я хочу привнести краски в ее мир. Я хочу, чтобы она наслаждалась игрой жизнь.”

Я позволил своим чувствам завладеть мной.

“Это то, что я хочу сделать.”

И я сказал то, что думал, вместе со своей кармой.

Я никогда раньше не осознавал тех чувств, к которым привела меня Кикути-сан.

Но как только я попытался облечь их в слова, они оказались настолько существенными, что я был уверен, что они не ошибаются.

И они просто слегка переступали границу индивидуализма, который был у меня все это время.

“...Я так и думала”, - сказала Кикути-сан. Когда я поднял подбородок, то увидел слезы на ее щеках.

“Вот почему... Хинами-сан... особенная для тебя...”, - сказала она, словно подводя итог.

Кикути-сан все больше и больше проникала в мое сердце, и она вытягивала слова из самой его глубины.

Но также, именно она была той, кто плакал.

Эти слезы, должно быть, были вызваны противоречием между чувствами и идеалами — между ней самой и ее кармой.

Вытерев слезы, она изобразила улыбку, но ее голос дрожал, когда она сказала: “Мне жаль… Слышать, как ты это говоришь, было так ошеломляюще. Это такие чудесные и прекрасные отношения, что я плакала слезами счастья.”

Как рассказчица, честно выражая свои эмоции, она продолжила: “...Но вместе с этим… Я понимаю, что действительно никогда не смогу победить Хинами-сан… И мне от этого грустно.” - Она как бы осуждала себя, но в то же время радовалась этим особым отношениям. “Вы любите одну и ту же игру и уважаете друг друга, но, делая что-то для себя, она дает что-то важное тебе, и тогда ты хочешь сделать все возможное, чтобы отплатить ей тем же… Это просто идеальные отношения. Это так замечательно...”

Кикути-сан лучезарно улыбнулась, но когда она заговорила снова, я услышал ревность в ее голосе.

“Вот почему — для меня здесь нет места...!”

Она разрывала себя на части, обнажая свое сердце и душу. Это был ее крик боли от ран, нанесенных моей кармой. Было больно от того, как много я понимал.

Но теперь, когда она раскрыла мне свои чувства, я не мог отвести от них взгляд.

В глубине души я знал, что она имела в виду. Для меня это была важная цель, которую я должен был сделать своим приоритетом номер один.

“Ты... действительно нравишься мне, Кикути-сан”, - сказал я серьезным тоном.

“…!” - У нее перехватило дыхание, как будто она уже знала, что я скажу дальше.

“Эти чувства не ложь… Даже сейчас, когда я осознаю, насколько важны мои чувства к Хинами, я все еще чувствую, что ты та, кто мне нравится. В некотором смысле это даже облегчение.”

“...Мм.” - Выражение лица Кикути-сан было серьезным, в ее глазах стояли слезы, когда она слушала.

“Но... мое желание научить ее радоваться жизни, сделать ее мир красочным...”

И тогда я сказал ей ответ, который был освещен нашим разговором.

Возможно, Кикути-сан узнала об этом раньше, чем я.

“— для меня это может быть важнее любви или подобных чувств.”

Это был момент, когда я четко выбрал что-то одно из тех важных вещей, которые у меня были.

“Да... я согласна.” - Вы могли бы подумать, что это было бы жестоко, но Кикути-сан спокойно приняла это.

“Я не имею в виду, что я хочу быть с ней как с девушкой или в этом смысле. Я думаю, что забочусь о ней как о благодетеле, друге или товарище... больше в этом направлении.” - Так что, даже если это может вызвать у тебя беспокойство, я хочу, чтобы ты осталась со мной — я не мог этого сказать. Это был просто мой собственный эгоизм.

“Я хочу, чтобы ты дала мне немного подумать об этом. Я хочу продолжать общаться с Хинами, и ты мне нравишься, и я хочу продолжать встречаться. Но я знаю, что также говорю тебе смириться с одиночеством, когда встречаешься со мной.”

Я вспомнил тот день, когда мы собрались вместе. “После спектакля… После того, как ты дала свой ответ, я тот, кто использовал магию слов, чтобы выбрать тебя. Так что я подумаю над этим столько, сколько оно того заслуживает, и я придумаю решение.” – сказал я.

Тогда она абстрактно размышляла о причине, по которой Коул и Алусия были особенными, и о причине, по которой Коул и Крис были особенными. Она разрывалась между идеалами и чувствами.

Когда Кикути-сан объяснила, почему, по ее мнению, Коул и Алусия должны быть вместе, я назвал ей причину постфактум, чтобы подтвердить ее чувства. Несмотря на то, что она стремилась к идеальным отношениям, я утверждал, что Коулу следует предпочесть Крис, и убедил ее расставить приоритеты в чувствах — как Фумия Томозаки, я выбрал Фуку Кикути.

Вот почему это был мой выбор. Если я хотел быть искренним, то я должен был взять на себя ответственность за это.

По крайней мере, если я собирался продолжать пытаться быть игроком—

“...Я понимаю. Я буду ждать”, - сказала она.

Хотя это тоже было особенным, отношения между огневичком и Пополем также были в дисбалансе.

В какой-то момент особенное стало противоречием между двумя видами, а затем, в конечном счете, изменило форму на человеческую карму.

Неужели в наших отношениях не было достаточно волшебства, чтобы подтвердить их особенность?

“Томозаки-кун, ты тот, кто сказал, что я должна следовать как идеалам, так и чувствам.”

Это действительно было так же, как и раньше.

“Чувства — это не единственное, что имеет значение для меня. Важно и то, и другое. Вот почему... я не хочу только одного… Для меня также важны ваши с Хинами-сан отношения, а не только мои собственные чувства.” - Кикути-сан снова улыбнулась, но приняла решительный вид.

Она положила руку на спинку стула в швейной комнате.

Теперь, когда я подумал об этом, это было место, где всегда сидела Хинами.

“Итак, Томозаки-кун. Если у тебя слишком много забот, и тебе приходится что-то бросать...”

И ее глаза медленно изогнулись в улыбке, оставляя кривые дорожки на щеках, которые намочили пол в швейной комнате №2.

“— все будет в порядке, если ты меня отпустишь.”

* * *

В тот день мы с Кикути-сан больше не разговаривали.

В любом случае, мы были не из тех пар, которые флиртуют в школе, так что никто на самом деле не думал, что это странно — ну, может быть, некоторые люди и думали, но они не чувствовали себя настолько уверенно, чтобы потрудиться поговорить со мной об этом.

Когда Мизусава пришел спросить меня о Кикути-сан во время обеденного перерыва, не похоже было, что он действительно почувствовал, что что-то не так.

Мы были в кафетерии. Капризы Накамуры вывели Такея, Мимими и других спортсменов на улицу поиграть в мяч, в то время как Изуми, Мизусава и я отправились домой. Если быть более точным, Мизусаве было жаль меня, потому что я был не в настроении угнаться за их энергией, поэтому он пошёл ради меня. Изуми тоже так поступила, сыграв взрослую в стиле 'О, они такие дети.’

“Так что же случилось потом, Фумия?” - Атмосфера Мизусавы была чисто разговорной.

После того, как я только что поссорился этим утром, я не мог не стать немного мрачным. “...Ты имеешь в виду с Кикути-сан?”

Изуми казалась обеспокоенной. “Ах! Мне было любопытно узнать об этом! Как ты думаешь, ты сможешь принять школьные значки?!”

“Ммм, извини… На самом деле, мы немного поссорились этим утром...”, - неопределенно сказал я.

“ЧТО?!” - Изуми вскрикнула в шоке. “Может, нам начать искать кого-нибудь другого прямо сейчас?!”

“Ха-ха-ха, ты в последнее время часто ссоришься. Ты в порядке?” - Спросил Мизусава.

Но я не мог быть таким же небрежным, как он. “О, на этот раз, я думаю, может быть..."

“Хм?”

“Исправить это... может быть сложно”, - многозначительно сказал я.

Изуми наклонила голову с серьезным видом. “...Что ты хочешь этим сказать?”

Вспомнив наш разговор с Кикути-сан, я сказал: “Эти школьные значки… Говорят, что у вас будут особые отношения, верно?”

“Угу.”

“Ну... я думаю, что мы с Кикути-сан с самого начала были противоположностями... так что, возможно, нам было бы трудно поддерживать особые отношения...”, - сказал я, хотя и оставил это расплывчатым.

“Что ты имеешь в виду?” – спросил Мизусава.

“В чём противоположности?” – спросила Изуми.

Я размышляла о том, какими были наши отношения во время нашего последнего разговора. “Это похоже на то, что… У меня было то, что я очень хотел сделать, и есть кто-то достаточно важный для меня, чтобы я просто не мог от него отказаться...”

Мизусава слегка дернулся, но ничего не сказал.

“Присутствие этого человека заставляет Кикути-сан чувствовать себя одинокой и ревновать... Но она хочет уважать то, что я хочу делать, и другие мои отношения...”

“Хм...”, - сказала Изуми, “что-то вроде ‘Кого выбрать, твою подругу или твою девушку?’ "

“Это похоже, но я думаю, что эта подруга, вероятно, немного более особенная, я полагаю...”, - объяснил я с некоторым трудом.

Но Мизусава принял это спокойно и сдержанно. “Да, я понимаю это.” - Возможно, он знал, кем был этот 'другой'.

“Я понятия не имела… У вас сложные отношения, да?!” - Казалось, что Изуми была на пределе, и ее мозг вот-вот взорвется. Но ее честность обнадеживала.

Мизусава приподнял бровь, потирая подбородок пальцем. “Ну, честно говоря, это твоя проблема, так что я ничего не могу сказать...”

“О-о, я думаю, да, ха...”, - сказал я, ошеломленный.

“Но…” - продолжил он спокойно и непринужденно, “я могу сказать тебе, что есть одна вещь, о которой у тебя неверное представление.“

“Какая именно...?” – спросил я. Он одарил меня уверенной улыбкой, в то время как Изуми тупо уставилась на него.

“Отчасти это моя вина, что я заговорил об этом, но... прямо сейчас ты изводишь себя мыслями о своей ответственности за ее выбор, о том, что в ней особенного, и кто заслуживает школьных значков и прочего, верно?”

“...Да.” – кивнул я.

Мизусава понимающе улыбнулся. “Но, типа... Ну, может, мне не следовало говорить этого при Юзу, но—”

“Ч-что?! При мне?!” - Внезапно услышав свое имя, спина Изуми выпрямилась, и она напряглась, словно готовясь к удару.

Мизусава продолжил без паузы.

“— во-первых, значки судьбы — это всего лишь пара кусков металлолома, которые некоторые люди носили когда-то, понимаешь? Тебе не нужно так изнурять себя, чтобы быть достойным какого-то дерьма.”

“Я не могу поверить, что ты только что это сказал!” - Закричала Изуми. Как ответственный член комитета, она не смогла справиться с шоком.

()

“Но ты ведь понимаешь, о чем я говорю, верно, Фумия?” - Сказал мне Мизусава.

И я более или менее понял. “Ты имеешь в виду, что по сути это просто металлолом... но к нему прилагается формальность романтической истории?”

Мизусава улыбнулся. “Да. Вот почему девушкам это так нравится.”

“Ну вот, ты снова говоришь как пикапер...”

“Хм-хм...?”

Мизусава ссылался на нашу предыдущую дискуссию, оставив Изуми только вопросительные знаки. Тем не менее, она изо всех сил старалась не отставать.

“Итак”, - продолжил Мизусава, “я понимаю, что ты беспокоишься об этом, но не позволяй контролировать себя такого рода формальностям. Ты должен просто бороться с тем, в чем ты хорош.”

“...Конечно, но все же...” - Сложность этого вопроса поставила меня в тупик. “Мы вместе писали этот сценарий, делились друг с другом важными личными вещами и примирили наши взгляды… Мы говорили от чистого сердца. Это не было формальностью.” - Тот разговор, который у нас состоялся после спектакля, не был ни случайным, ни поверхностным. “Я думал, что мы решили все проблемы, которые у нас были до того, как мы собрались вместе...”

Я думал, что мы тщательно разбирались с каждой вещью по очереди, но проблемы все равно всплывали на поверхность.

“...Неужели отношения настолько сложны?” – спросил я.

Мизусава снова нахмурил брови с самодовольным выражением на лице. “У тебя какие-то странные идеи на этот счет, Фумия. Ты начал встречаться после того, как решил все свои проблемы? Ты думаешь, встречаться так просто?”

Затем он ткнул пальцем мне в грудь и тихо сказал:

“Очевидно, вы сможете говорить друг с другом о том, что действительно важно, только после того, как начнете встречаться.”

* * *

После школы я подумал.

Я хочу быть связан с Хинами.

Но я также хотел быть с Кикути-сан, и я не хотел принимать никаких неискренних решений, с которыми ей пришлось бы мириться.

Неужели действительно не было возможности оставить все как есть и поддерживать отношения и с Хинами, и с Кикути-сан? Неужели я просто должен был отказаться от кого-то из них? ()

Кикути-сан хотела узнать Хинами как писательница, и именно поэтому она заметила эту 'особенность'.

Но, хотя у Кикути-сан была карма писательницы, она также была обычной девушкой. Чем больше она узнавала, тем больше это ее тревожило, что приводило к дальнейшей ревности и беспокойству. Пока Кикути-сан была такой, она хотела знать о Хинами и в конечном итоге вступала в противоречие со своими личными желаниями. Это в конечном итоге привело бы к разрушению наших отношений.

Разве я не могу что-нибудь с этим сделать?

Я собирал мнения самых разных людей, надеясь понять, как идти по незнакомому пути, которым была любовь. Я собирал воедино эти разные взгляды на любовь, исследовал, что делать, и искал свет. Но в этом случае…

“...Ах.”

...что тогда пришло мне в голову, так это замечание от неожиданного человека.

Это исходило не от Мизусавы, ветерана сотни любовных битв, или Изуми и Накамуры, которые в настоящее время были задействованы, и, конечно, это исходило не от моего учителя по жизни, Хинами.

‘Что плохого в том, чтобы держать ее в некотором напряжении? Вот что забавно в отношениях'.

Рена-тян сказала это тогда на встрече.

Хотя мне эта точка зрения показалась несколько экстремальной, в рамках ее идей признавались тревоги любви, которые никто другой не предлагал.

Конечно, я не хотел навязывать эту идею Кикути-сан. Но я подумал, что в некоторых идеях Рены-тян есть точка зрения, которой мне не хватало. По сути, я зашел в тупик противоречия; возможно, я смог бы найти там что-то новое.

“...Хорошо.”

Что ж, я действительно не хотел видеть Рену-тян сейчас, но она была единственной, кого я мог подробно расспросить об этой перспективе.

Итак, я открыл Line и отправил сообщение Рене-тян.

[Эй, я хочу кое о чем спросить. Ты не возражаешь?]

* * *

Это был темный бар в переулке, в нескольких минутах ходьбы от станции Икебукуро.

Рена-тян и я сидели рядом друг с другом за стойкой, в углу, недалеко от входа.

“Хи-хи. Я рада, что именно ты пригласил меня, Фумия-кун.”

“Э-э, спасибо”, - неопределенно ответил я.

Рена-тян, сидящая слева от меня, наклонилась, чтобы заглянуть мне в лицо и в глаза. “Но... могу я спросить только об одной вещи?” - Она придвинулась чуть ближе, чем раньше. Сладкий аромат окутал меня, и от этого, наряду с атмосферой этого места, у меня защемило сердце.

Ее взгляд переместился прямо на сиденье справа от меня. “...Почему ты здесь, Асигару-сан?”

()

“Ха-ха-ха, не спрашивай меня.” - Мужчина справа от меня добродушно рассмеялся.

Ага. Я хотел спросить Рену-тян об отношениях, но, очевидно, решил, что один на один будет опасно, поэтому я также позвонил Асигару-сану. Его неожиданно позабавила вся ситуация, и он сказал, что придет, если будет свободен.

“Н-ну, мне показалось плохой идеей остаться с тобой наедине...”, - сказал я.

Рена-тян дьявольски улыбнулась. “Ооо. Это правда. Если мы останемся совсем одни, мы могли бы поддаться желанию, а?”

“Эй...”

Эта соблазнительная улыбка снова всколыхнула мои эмоции, и я почти пожалел, что пригласил ее. Но я сказал себе, что это ради будущего моих отношений. В видеоиграх всегда нужно рисковать, чтобы чего-то добиться.

“Так о чем ты хотел спросить?” - начала она.

“Эм...” - Я смешал безалкогольный сироп смородины с апельсиновым соком, который стоял передо мной, и посмотрел на фиолетовую вишню сверху. “На днях ты сказала, что тревога в отношениях — это весело, но я хотел спросить, что ты имела в виду...”

“Хмм? Почему ты спрашиваешь об этом?”

“Правда в том, что... с моей девушкой кое-что случилось.”

Я вкратце объяснил о том, что помимо моей девушки был еще кто-то особенный для меня и был противоположного пола, что моя девушка расстроилась, когда узнала об этом, и что она беспокоилась по этому поводу.

Для меня это была проблема, которая не могла быть более серьезной, но Рена-тян казалась немного скучающей. “...И это все?”

“Д-да...”

Затем она взяла свой длинный тонкий бокал с полупрозрачно-розовым шипучим напитком и покрутила его взад-вперед, рассеянно глядя на проникающий сквозь него свет. “Хм. Ладно, Фумия-кун. Ты возводишь любовь на такой пьедестал.”

“Т-ты думаешь...?” - Хотя она не вдавалась в подробности, я вроде как понял, о чем она говорила.

“Она твоя первая девушка, верно, Фумия-кун?”

“Да.”

“Если ты вдруг начнешь говорить что-то вроде того, что в идеальных отношениях никто никогда не испытывает беспокойства, или неискренне заставлять ее чувствовать себя одинокой, ты не сможешь ни с кем встречаться.”

“Урк...” - Меня безжалостно оборвали.

“Все люди разные, но, в конце концов, отношения — это просто общие интересы.”

Это мнение взрослого человека совершенно отличалось от того, что было тогда на встрече; я был ошеломлен.

“Так что, если она беспокоится, но все равно продолжает преследовать тебя, тогда все в порядке. Любовь — это не то, где ты все решаешь и доводишь до совершенства.”

“Но это так эгоистично. Я имею в виду... разве ты не должен попытаться сделать так, чтобы ни одна из сторон не беспокоилась...?” - Сказал я без особой уверенности.

“Хм.” - Рена-тян издала звук, как будто было место для несогласия. “Возможно, некоторые люди могли бы строить отношения без беспокойства, но на самом деле это всего лишь несколько человек. Если говорить об этом в терминах Атафами, то это что-то вроде топ-игроков, понимаешь?”

“Н-но если их всего несколько, то не стоит ли попробовать стать одним из них...?”

Рена-тян вздохнула. “Фумия-кун, ты можешь реалистично думать об Атафами и своей жизни, но ты внезапно становишься мечтателем, когда дело доходит до свиданий”, - сказала она, касаясь одной из своих золотых сережек. “Итак, я выслушаю, но...” - Она испытующе посмотрела на меня. “Представь, что ты приводишь кого-то, кто является абсолютным новичком в Atafami, и у тебя есть этот человек… Вы встречаетесь... сколько, около месяца? Ты усердно тренируешь этого человека в течение месяца в Atafami. Как ты думаешь, это может сделать его одним из лучших игроков в Японии?”

“Ах...” — Это было очень похоже на то, о чем Хинами спрашивала меня в какой-то момент, с одним существенным отличием. “...Нет.”

“Верно?” - Беззаботным, но плавным тоном Рена-тян озвучила свои мысли. “Значит, невозможно построить такие идеальные отношения сразу после того, как ты начинаешь встречаться. У тебя даже не было секса, не так ли?”

“Я—я уже говорил, что у нас этого не было, хорошо!” - Выпалил, взволнованный всем этим, я в ответ, и Рена-тян хихикнула.

“Хи-хи, я даже не дразню тебя прямо сейчас. Но ты так сильно краснеешь. Это мило.”

“К-как я и сказал...”

Рена-тян приблизила губы к моему уху, как будто ей это нравилось, и со вздохом добавила: “Эй... как насчет того, чтобы я научила тебя кое-чему?”

“Нет! Спасибо! Тебе!” - Я оттолкнул ее голову.

Она пьяна или у нее просто очень сильный жар? Это было бессмысленно; я действительно слаб, когда речь заходит об этой теме. Каким-то образом мне удалось вернуть дискуссию в нужное русло. “Я не об этом говорю! Я просто хочу решить это нормально!”

“Но секс — это тоже нормальная вещь”, - сказала Рена-тян, хотя уголки ее губ были приподняты в хорошем настроении. “Если ты заставляешь ее чувствовать беспокойство, значит, для этого есть причина. Ничто не заставит все это исчезнуть как по волшебству, так что у вас нет выбора, кроме как решать каждую проблему по очереди. Это то же самое, что и в видеоигре, понимаешь?”

В этом замечании можно было увидеть геймерскую сторону Рены-тян. И она была совершенно права — Подождите.

“Я—я забыл...”, - пробормотал я.

“Хм?”

“О причине и следствии. А затем решить это. Я знал, что это основы основ в Атафами или что-то в этом роде...”, - сказал я.

Рена-тян одарила меня приторной улыбкой. “Основы Атафами — это основы жизни?”

“Т-ты совершенно права...”

В итоге она научила меня чему-то супер элементарному. Было бы справедливо сказать, что это чувство ценности было основой моего образа мыслей — неужели я упустил это из виду? Другими словами, я воспринимал любовь как нечто настолько особенное, что даже потерял ее понимание и забыл о своем здравом смысле.

Рена-тян, казалось, почувствовала, что я понял, о чем она говорит, поскольку она кивнула и сделала два больших глотка напитка, стоявшего перед ней. Затем, издав горячее “Ааа...”, - она снова посмотрела на меня с раскрасневшимися щеками. “...Если ты можешь создать идеальные отношения, это прекрасно... а если у тебя в итоге получатся несбалансированные отношения, тогда тебе следует просто наслаждаться всем этим — тревогой, волнением, удовольствием, всем подряд.”

“Понятно...” - Я хмыкнул и оттолкнул руку, которая скользнула вверх по моему бедру, когда она говорила 'возбуждением' и 'удовольствием'. По какой-то причине Рена-тян счастливо улыбнулась. Ей нравится как принятие, так и отвержение, ха.

“Тот, кто беспокоится, впадает в уныние и становится неуверенным в себе… так что ты должен хорошо заботиться о ней, хорошо?” - сказала она. Ее слова, казалось, подтверждали все, что касается любви, и это обнадеживало меня прямо сейчас.

“Неуверенным, ха...” - Я вспоминал свой разговор с Мимими и Тамой-тян — о ком-то, кто стоял сам по себе, и о ком-то, кто опирался на него.

Затем Асигару-сан внезапно решил присоединиться к разговору. “Ты, наверное, не понимаешь, какими слабыми чувствуют себя люди, Нанаши-кун.”

Я был удивлен, услышав это. “Э-это неправда...”

Я имею в виду, никто не гордился своей слабостью так сильно, как я.

“Ну, это правда, что я из тех, кто верит в свои собственные идеи... но это не то, что я имею в виду. Некоторое время назад я был немного другим.”

“Другим?”

Я кивнул. “Сейчас я вроде как могу разговаривать с многими людьми, но раньше у меня даже не было друзей. Я был действительно закоренелым персонажем нижнего уровня.”

Асигару-сан бросил на меня изучающий взгляд с 'Хм'. “Как ты думаешь, что такое уверенность, Нанаши-кун?”

“Уверенность?” - Я немного поколебался, представляя кого-то уверенного в себе, пока искал ответ. И тогда я нашел то, что казалось ответом, на удивление быстро. “Я думаю, у этого есть четкое основание сказать, например: 'Вот почему я такой замечательный’.”

Единственной, кто пришел на ум, была сама Аой Хинами. Она всегда полна уверенности и действительно добивается результатов. Но за этим стоял непоколебимый фундамент огромных усилий и анализа.

Асигару-сан покачал головой с интеллектуальной улыбкой. “Нанаши-кун. У тебя все наоборот.”

“...Наоборот?” - Я не мог понять, что он имел в виду. Рена-тян тоже наклонила голову, но, возможно, это было просто потому, что она была пьяна.

“Да...”, - сказал Асигару-сан, делая глоток из своего коктейля, в котором на ободке стакана было что-то порошкообразное, и медленно начал излагать. “Послушай. Настоящая уверенность не имеет под собой оснований.”

“Хм?” - Я моргнул. Это было противоположно тому, о чем я думал.

“Как только у такого человека появляются результаты, он может очень легко отказаться от них.”

Это было трудно понять на первый взгляд.

“Если ты собираешься определить изменение, то это переход от одной ситуации к другой, и не имеет значения, в каком направлении. Хорошее или плохое. Изменение есть изменение. Оно становится прогрессом или регрессом.”

“...Да, это правда”, - согласился я.

Асигару-сан излагал это как математическое доказательство. Но как человек, который постоянно проходил через изменения, которые могли увенчаться успехом, а могли и нет, я мог это хорошо понять.

“Ты поймешь это, если подумаешь об этом с точки зрения Атафами, верно? Когда ты почувствовал пределы своих возможностей и приложил усилия, чтобы изменить то, как ты работал в нейтральной игре. И в первую очередь это изменило твою основную игру. Нет никакой гарантии, что ты будешь прогрессировать. Не факт, что ты станешь лучше, чем раньше.”

“Да. Я думаю, это правда.”

Когда вы меняете себя, нет никакой гарантии, что изменения будут к лучшему.

Дело в том, что с тех пор, как я сменил персонажа с Found на Jack, мой винрейт все еще не вернулся к моей эпохе Found. Возможно, этого никогда и не произойдет.

“Вот почему для обычных людей перемены сопровождаются страхом. Если кто-то прилагает усилия, чтобы изменить себя, но эти изменения не к лучшему — это сводит на нет потраченное им время и усилия.”

Будучи человеком, который может легко измениться, я на самом деле не чувствовал этого, но я мог себе представить, что обычно так и бывает.

“Но, Нанаши-кун, хотя ты и должен быть доволен своим нынешним положением, ты все равно выбираешь перемены, не опасаясь за них... И, судя по тому, что я слышал, это касается не только Атафами.”

“...Возможно, ты прав”, - согласился я.

“Естественно.”

Я имею в виду, все было именно так, как он сказал.

Например, моя 'смена персонажа' в игре жизнь — возможно, игра жизнь изначально не была божественной, но то, что сказала Хинами, показалось мне правдоподобным. Я поступил так, как она велела, и отказался от своей прежней жизни одиночки, которому все еще прилично нравился мой образ жизни; я хотел посмотреть, права ли она, поэтому я изменил персонажа и стал относиться к своей жизни серьезно.

“Я думаю, что в Атафами или в жизни... думать таким образом — это то, что позволяет мне измениться”, - сказал я.

И это само собой разумеется, но это был мой выбор в качестве Nanashi.

Асигару-сан с улыбкой кивнул, без особой причины постучав по столешнице и бросив на меня уверенный взгляд. “Я думаю, именно это и делает тебя игроком номером один в Японии.”

Я на секунду перестал дышать и посмотрел на свои пальцы, которые всегда держали контроллер. Прямо сейчас они охлаждались моим бокалом, но в них чувствовалась большая уверенность.

“Например”, - продолжил он, “когда я впервые встретил тебя, ты проиграл мне со счетом 2:3, но твой общий винрейт был выше, верно?”

“...Да, я думаю, это правда.”

“Другими словами, ты явно превосходил меня по способностям.”

Я мгновение колебался, но решил не скромничать. Таковы результаты, такова реальность. Так устроен мир конкуренции.

“После этого ты не встречался ни с кем из других профессиональных игроков, кроме меня, верно?”

“Нет, я не встречался.”

Асигару-сан кивнул, как бы говоря: “Я так и думал. И твой онлайн-винрейт по-прежнему на самом высоком уровне?”

“Конечно. На голову выше остальных,” - мгновенно ответил я.

Уголки губ Асигару-сана приподнялись, как будто его это позабавило. “Итак, хорошо. Сложи все это вместе, и это означает вот что...” - Добавив немного горячности своим словам, он ухмыльнулся.

“...ты за всю свою жизнь не встречал ни одного человека, который был бы сильнее тебя.”

Это звучало как невероятное хвастовство, но теперь, когда он указал на это, это стало реальностью.

“...Может быть… это правда.” - Неудивительно, что я заколебался, но все же согласился с ним.

Улыбка не сходила с лица Асигару-сана, когда он потер подбородок. Рена-тян внимательно наблюдала за нашим разговором, но ничего не сказала.

“Во-первых, у тебя не было никаких причин менять своего персонажа. Но теперь ты не только пытаешься изменить свою нейтральную игру, ты даже меняешь свою основную.… Честно говоря, это почти неслыханно.” - Он изучал свой бокал холодным взглядом. “Слабым людям нужна причина, чтобы поверить в действие или перемены.”

“...!" - У меня перехватило дыхание.

Потому что я знал одного человека в своей жизни, которому всегда нужна была причина, чтобы изменить свое поведение.

“Но ты можешь меняться столько, сколько захочешь, просто потому, что ты этого хочешь”, - сказал он.

“Да… Я действительно согласен с этим.”

“Даже без каких-либо причин или оснований полагать, что это правильно, ты можешь считать само собой разумеющимся, что будешь двигаться вперед. Это… Я не знаю. Как будто у тебя есть что-то, чего нет у других людей.”

Это напомнило мне кое о чем. Или, скорее, у меня уже много раз было подобное обсуждение. Это отличалось от того, как было с Мимими и Хинами. И наоборот, это было то же самое, что и с Тамой-тян.

Единственное, что мне нужно — это правильные для меня ответы.

“Может быть, для тебя это совершенно естественно”, - продолжил Асигару-сан. “Но это очень ценная, необычная и особенная вещь." - Бокал Асигару-сана звякнул, когда он выпил коктейль, стоявший перед ним. “И...” - Поставив стакан, он повернулся ко мне и пристально посмотрел на меня. “Я уверен, это означает, что Нанаши-кун — ты, Томозаки-кун, как человек...”

Слова, которые Асигару-сан произнес следующими—

“—в жизни ты персонаж высшего уровня.”

— поколебали самое большое предположение, которое было заложено во мне.

“Ты, вероятно, не решишь свою проблему, пока не примешь это.”

Эти слова были острыми, как клыки рептилии, но я уверен, что они разорвали маску —

— маску, которую я носил бессознательно.”.