Онлайн чтение книги Одержимый шоу не стоит на месте The Obsessive Shou Moves On
Одержимый Шоу Не Стоит На Месте Глава 1

Любовь и смерть императрицы

***

Позолоченная башня Цифэн находилась в северо-восточной части Запретного города, и ее можно было увидеть за тысячу миль. Ночью с нее открывался великолепный вид на горящие огни четырех городов Шанъян.

Все в Шанъяне знали, что башня была построена Императором для Императрицы Юнь. Хотя вся семья Юнь в настоящее время была схвачена и приговорена к смертной казни, а сам Юнь Цинци заточен в Холодный дворец, он все еще считалась любимой женой императора.

… Ночь была ледяной, как сталь клинка, и стражники, патрулируя Запретный город, прикрывали свои фонари от ветра. Вдруг один из них воскликнул: «В башне кто-то есть!».

На парапете, лицом к стихии, не прячась, стояла фигура в белом.

«Какая наглость!». Лязгая доспехами, предводитель стражи повел своих людей вперед: «Кто настолько безрассуден, чтобы осмелиться подняться на башню без позволения монарха?!».

Ночное небо застилал летящий снег, человек же был одет в тонкую рубашку, которая не могла защитить от холода, и пару легких туфель.

Вдруг он наклонился вперед, полетел с огромной высоты и ударился о каменные плиты Запретного города.

Кровь, словно красные цветы сливы, брызнула на снег.

«Это же…».

Слова застряли у охранника в горле, и он не окончил фразу.

Никто не смел прикоснуться к лежащему на земле человеку.

Не только потому, что он и был владельцем этой башни. Но он также был Императрицей, супруг Сына Неба.

Из-за того, что его прежний образ – высокомерный, властный и лишенной человечности – так глубоко укоренился в умах жителей, что никто не мог подумать, что он покончит с собой, да еще таким страшным способом.

Некоторые люди считали, что Юнь Цинци выбрал Позолоченную башню Цифэн, чтобы пойти на смерть, потому что его сердце было разбито Императором. В конце концов, будучи ненавидимый царственными родственниками, он был беззаветно предан Сыну Неба.

Другие люди считали Юнь Цинци эгоистичным и тщеславным. При жизни он не раз причинял себе вред, чтобы привлечь внимание Императора.

Но на этот раз он просто отчаянно защищал свое место в сердце Сына Неба.

Его не волновало, что Император хотел уничтожить весь его клан, – его сердце было разбито, когда его самого отправили в Холодный дворец. Он любил, ненавидел и расстался с жизнью, как исступленный.

Никогда не казалась Императрица доброжелательным и миролюбивым. Он всегда был истеричным, заносчивым, ревнивым существом; переменчивым, как ветер. Всегда – с затаившейся враждебностью во взгляде исподлобья.

Никто не осмеливался прямо встречаться с его острыми, холодными, гордыми и насмешливыми глазами — люди даже не видели, что на самом деле он был очень красив.

С черными волосами и кожей, белой как лед, он выглядел как картина, написанная тушью. И вот из-под тела потекла густая кровь, окрашивая снег в красный цвет, словно большое пятно киновари, выплеснутое на свиток. Лицо с закрытыми глазами выглядело безмятежным, обескровленные губы сложились в грустную полуулыбку.

На шее предводителя охранников пульсировали вены, он не смел смотреть на мертвого господина далее.

… Вскоре во дворце строжайше было запрещено даже упоминать имя Императрицы. Сын Неба, который прежде был мягким и добродетельным правителем, устроил большую резню, убив всех дворцовых рабов, которые могли говорить на эту тему.

Это был пятнадцатый год правления Сюаньцзин и двенадцатый – с тех пор, как Юнь Цинци вышел замуж за Императора.

Позолоченная башня Цифэн, которая когда-то вызывала зависть у бесчисленных наложниц, все еще стояла на своем месте. Но была полностью закрыта от посторонних глаз, входить туда никому не позволялось.

На все, что касалось Юнь Цинци, во дворце было наложено табу. И никто не решался нарушить запрет Императора.

***

Снежная буря била в окна.

Иньси и Цзинь Хуан сидели у камина, молча наблюдая за человеком, который, лежа на диване у окна, прислушивался к непогоде на улице.

Его черные волосы были растрепаны, движения замедленны, вокруг его лба и запястий были обернуты повязки. Тонкие белые пальцы ритмично постукивали по подлокотникам.

Это был Императрица Юнь, но как же это было не похоже на Императрицу Юнь!

Это была он, потому что никто не мог имитировать его внешность. И не он, потому что он не мог быть такой спокойным в данный момент.

Вчера рано утром, прежде чем Императрица окончательно проснулся, Его Величество, полный гнева, сбросил его с кровати. Он в кровь разбил голову и был сильно напуган.

Его Величество был в ярости и приказал слугам отвезти Юнь Цинци в родительский дом. Императрица просил пощадить его, но безрезультатно. Тогда он порезал себе запястье, пытаясь вызвать сочувствие Его Величества. Хотя врач пришел вовремя, императрица все же потерял сознание из-за чрезмерной кровопотери.

Император же не только не взглянул на Юнь Цинци, но и отправил его обратно в особняк премьер-министра, пока он был без сознания. Без предварительного уведомления, нарушив этикет возвращения в родительский дом. В результате в особняке премьер-министра не было никого, кто мог бы поприветствовать Императрицу, что заставило Юнь Цинци долго ждать.

Хотя указ еще не был издан, действия Его Величества ничем не отличались от упразднения титула Императрицы.

Все знали, что Юнь Цинци сойдет с ума, когда проснется.

Конечно же, когда он открыла глаза в пустой комнате, первым делом он бросился обратно в Запретный город, чтобы найти Его Величество. Он бежал, как безумный, кровь лилась с его порезанного запястья, стекала по пальцам, но он ничего не замечал. Никто не мог остановить его.

Но скоро на пути Юнь Цинци оказался отец, направлявшийся в особняк. Премьер-министр схватил его, связал и вернул в дом.

Все в семье Юнь хорошо знали, что Юнь Цинци обязательно создаст проблемы, когда снова проснется, поэтому отец приказал слугам охранять окна и двери, чтобы не дать ему снова сбежать.

Но на следующий день Юнь Цинци проснулся рано утром и не только не издал ни звука, но еще и послушно попросил дать ему лекарство. Он спокойно позавтракал, а потом честно остался дома. Казалось, он серьезно заботится о своем здоровье.

Слуги были немного сбиты с толку, не зная, то ли их хозяин вынашивает очередной план побега, то ли он действительно готов успокоиться.

***

Запретный город, зал Цзяншань.

Лю Цзыжу, секретарь Императора, смотрел на указ, медленно сгорающий в жаровне. Это был указ об упразднении титула Императрицы. На этот раз Юнь Цинци действительно разозлил Императора.

Семья Юн была могущественной; конечно, отношения Юнь Цинци с его семьей были плохими, но его честь и бесчестие все еще были связаны с лицом семьи Юнь.

Вдовствующая императрица беспокоилась, что Император рассердит семью Юнь, поэтому изо всех сил старалась отговорить Его Величество от издания указа. Указ не был уничтожен, но оставался лежать на столе, всегда готовый к отправке. Очевидно, император в душе уже готов был отменить свое решение.

Вчера перед сном он, вероятно, ясно все обдумал и решил более мягко заявить о расставании. Скорее всего, это был последний компромисс, на который он собирался пойти с Юнь Цинци.

Однако ранним утром, когда Лю Цзыру пришел служить ему, он поразился, увидев молодого Императора, который обычно был добрым и великодушным. Тот выглядел диким, с растрепанными волосами и острыми, как у орла, глазами. Его взгляд выдавал безумие и жестокость:

«Где шпилька, которую я положил под подушку?»

Лю Цзыру подумал: уж не постарел ли он, не подводит ли его разум, – он совершенно не помнил, чтобы император клал шпильку под подушку…

Он неуверенно поклонился: «Смею спросить, Ваше Величество… что это за шпилька?».

Жестокость вспыхнула в черных глазах Императора. Он встал, от его высокой фигуры исходило чувство негодования. Никто из окружающих никогда не видел Его Величество таким ужасающим. С подкосившимися ногами Лю Цзыру невольно опустился на колени, пот выступил у него на лбу.

Сын Неба схватил его за ворот, и, глядя на красивое, но мрачное лицо Императора, Лю Цзыру чувствовал, что вот-вот лишится жизни. Он берег дыхание, изо всех сил стараясь контролировать дрожь мускулов лица. Раньше он думал, что, хотя сердце Императора было непроницаемым, он всегда поступал благоразумно. По крайней мере, перед окружающими он всегда был справедливым монархом. Единственным исключением стало, вероятно, дело с Юнь Цинци.

Но в этот момент император казался злым духом, который содрал с себя человеческую кожу и стал безжалостным. Казалось, он ни о чем не заботился.

«Ваше Величество…».

Лю Цзыру явно чувствовал, что господин хочет его убить.

Спас его маленький евнух, служивший гонцом для передачи сообщений.

«Докладываю Вашему Величеству, что охранник только что рассказал, что вдовствующая императрица послала кого-то к вашему супругу».

Правителю не нравилось вмешательство вдовствующей императрицы в его дела с Юнь Цинци, поэтому подобные происшествия всегда привлекали его внимание.

Лю Цзыру показалось, что император впал в оцепенение.

«Визит?..».

Лю Цзыжу поспешно сказал: «Должно быть, вдовствующая императрица узнала, что вчера ваш муж поднял шум в особняке премьер-министра, поэтому она послала кого-то, чтобы успокоить семью Юнь… Я слышал, что после возвращения в особняк господин ранил себя. Снова…».

Император внезапно стиснул зубы. Ресницы дрожали, а глаза заволокло туманом. Его голос на мгновение оборвался:

«Госпожа Императрица…».

Он не стал продолжать, так что Лю Цзыру не понял, что это значит. Но он был рад, что ему сохранили жизнь. Он увидел, как Император подошел к книжному шкафу, протянул руку и вытащил тяжелый фолиант. Его взгляд остановился на дате: «Сюаньцзин, седьмой год…».

Юнь Цинци был живым, и он любил его!

Император тихонько рассмеялся, по его лицу потекли слезы облегчения, напугав приближенных вокруг.

Затем он приказал слугам завить его длинные волосы и бросить в жаровню приготовленный указ об упразднении титула Императрицы.

Злой дух снова оделся в человеческую кожу и тихо сказал: «Готовьте карету, я еду в особняк премьер-министра». Затем он посмотрел на Лю Цзыру: «Мне только что приснился кошмар. Я был немного груб и напугал тебя».

Лю Цзыру тут же сказал: «Ваше Величество, не волнуйтесь, ничего не было».

Император улыбнулся и снова стал похож на юного Сына Неба с благожелательным сердцем и добрым нравом.

***

Юнь Цинци сидя на мягком диване, выслушала доклад Цзинь Хуаня: «Вдовствующая императрица послала к вам гонца, он ждет в холле».

«Хорошо».

Тон Юнь Цинци был спокойным, он совсем не выглядел взволнованным.

Вдовствующая императрица всегда старалась примирить Его Величество с супругом. Она часто приходила утешить Императрицу из-за семейных разногласий.

Цзинь Хуан спросил: «Ваше величество, вы хотите его видеть?».

Как только он это сказал, снаружи раздался хихикающий голос: «Ваше Величество, вдовствующая императрица прислала к вам этого раба».

Юнь Цинци приподнял уголки рта в легкой улыбке, медленно встал с дивана: «Поскольку Чжоу Чжао уже здесь, пусть войдет».

Чжоу Чжао вошел, его взгляд упал на несколько ран на теле Юнь Цинци. Он поспешно шагнул вперед и вздохнул: «Ах, если вдовствующая императрица увидит Ваши раны, я боюсь, что она снова почувствует себя огорченной».

Юнь Цинци лишь слегка улыбнулся.

«Я ценю внимание вдовствующей императрицы, — мягко сказал он. -«Чжоу Чжао сегодня здесь, какой у него совет для меня?».

Чжоу Чжао был немного удивлен его спокойствию, но, учитывая отношение Юнь Цинци к вдовствующей императрице, быстро сориентировался. Он попросил Юнь Цинци отослать охранников и сказал: «Его Величество не позволяет вдовствующей императрице вмешиваться в ваши отношения. У меня не так много времени, буду краток…».

Юнь Цинци кивнул.

«Согласно намерению вдовствующей императрицы, если госпожа хочет восстановить отношения с Его Величеством в данный момент, есть только один способ. То есть… Вам придется пострадать».

Юнь Цинци внимательно слушал.

Чжоу Чжао был немного озадачен. В это время Юнь Цинци обычно говорил: «Пока я могу сохранить сердце Императора, я готов сделать все, что угодно».

Не получив ожидаемой реакции, Чжоу Чжао мог только продолжить: «Вы также знаете, что вдовствующая императрица помогала вам на протяжении многих лет, и Его Величество сильно ее ненавидит, так что на этот раз… Боюсь, только премьер-министр Юнь может спасти Вас».

«Ты знаешь наши отношения…».

«Это потому, что Вы не хотите поладить с ним».

Лицо Юнь Цинци было спокойным, но пальцы сжались.

Ребенком он росла со своей матерью в пригороде – из-за разногласий между родителями. Он вернулся в особняк премьер-министра только, когда ему исполнилось семь лет.

В том же году отец взял его с собой в путешествие с Императором, где произошло покушение. Когда кончики мечей указали на Юнь Цинци и Императора одновременно, премьер-министр Юнь тяжело взглянул на Юнь Цинци, но бросился на защиту Императора. Острый меч пронзил грудь Юнь Цинци.

Отношения отца и сына стали еще хуже.

Позже родители окончательно расстались, и Юнь Цинци больше никогда не называл премьер-министра Юня отцом.

Юнь Цинци взяла пиалу с чаем, длинные ресницы скрывали все эмоции в его глазах: «Ты хочешь сказать, что я должен умолять его?».

«Отец и сын связаны сердцем. Пока Императрица достаточно безжалостна к себе, премьер-министр Юнь определенно будет мягкосердечным».

Чжоу Чжао сказал это, и его сердце не забилось быстрее; он не чувствовал вины за то, что подстрекал другого человека к членовредительству, если не самоубийству...

***