Онлайн чтение книги Одержимый шоу не стоит на месте The Obsessive Shou Moves On
Одержимый Шоу Не Стоит На Месте Глава 19

Глава 19

Уголь в медной печи пылал ярко-красным пламенем.

Император стоял тихо, спокойно глядя на свою государыню.

Юнь Цинчи только что вышел из теплого павильона и вошел в теплую комнату, где горел обогреватель. Его щеки слегка раскраснелись от жары, румянец, словно тонкий слой пудры, распространился по шее и ключицам.

Все лицо его было ясным и ярким, как полупрозрачный свежий виноград в стеклянном кубке, сладкий и соблазнительный.

Все казалось таким реальным.

Но Юнь Цинчи, как он мог так легко ослабить свою бдительность, и как он мог так легко простить его.

Глаза Ли Ина были мягкими, когда он сказал: "Правда?".

"Конечно", - серьезно ответил Юнь Цинчи: "Я действительно просто хотел тебя увидеть".

Как только его губы шевельнулись, все мысли Ли Ина рассеялись.

Ли Ин неосознанно протянул руку и подошел ближе, облегченно вздохнув. Юнь Цинчи покорно подчинился, но затем отстранился, избегая прикосновения. Он зашел за ширму, наклонил голову и спросил: "Ты ел перед тем, как прийти?".

Ли Ин проследил за ним глазами и сказал: "Эн.."

Юнь Цинчи остановился у стола. Ли Ин подошел и коснулся его пальцев. Через мгновение их пальцы разошлись, а Юнь Цинчи продолжал отступать. Его глаза блестели, как вода, а голос был робким: "Вообще-то, это не совсем хорошо".

Ли Ин медленно последовала за ним, как бы зацепившись. "Что ты имеешь в виду?"

Юнь Цинчи повернулся и подошел к деревянному столу перед окном. Его длинные волосы рассыпались по худым плечам. Он опустил ресницы и посмотрел на чайный сервиз на столе, продолжая, словно разговаривая сам с собой: "Я не смею сказать".

Стоя позади него, Ли Ин мог отчетливо видеть его тонкую шею и половину нежного лица, и каждый трепет его длинных ресниц, казалось, касался кончика его сердца.

Ли Ин не мог не поднять руки, заключая его в виртуальные объятия, и тупо сказал: "Ты можешь сказать это".

Юнь Цинчи наклонил голову и поднял лицо. Его шея образовала четкую и хрупкую линию, а выражение лица было невинным: "Я боюсь, что ты рассердишься, если я скажу это".

Ли Ин наклонился ближе, обнял Юнь Цинчи за тонкую талию, превратив виртуальное объятие в реальное. "Я не буду сердиться на тебя".

Он дышал сдержанно. Юнь Цинчи немного подумал, сохраняя дистанцию, на которой они могли чувствовать дыхание друг друга, и спросил: "Тогда ты сможешь завтра проводить меня из дворца?".

"Да." Горло Ли Ина, казалось, было чем-то перекрыто. Он пристально смотрел на губы Юнь Цинчи, его адамово яблоко перекатывалось.

Юнь Цинчи повернулся в его объятиях и обнял Ли Ина за шею, как бы обнимая его в ответ, но избегая поцелуя, который вот-вот должен был произойти.

Он мягко сказал: "Тогда сегодня вечером Ваше Величество останется со мной".

Ли Ин закрыл глаза и сказал: "Хорошо".

Он наклонился, поднял Юнь Цинчи и направился к кушетке феникса. Тело Юнь Цинчи погрузилось в мягкие матрасы, а Ли Ин прижал колени к его бокам.

Юнь Цинчи лежал, ошеломленный. Его глаза слегка расширились, и он позвал: "Ваше Величество..."

Ли Ин долго смотрел на него. Его костяшки побелели, и он наконец протянул руку и потянул одеяло, чтобы накрыть Юнь Цинчи. Его ресницы были торжественно опущены, когда он заставил себя отвернуться и тихо сесть на кровать.

"А Ин."

Юнь Цинчи снова звал его.

Ему всегда нравилось называть его так. Когда они только поженились, ему приходилось кричать "А Ин", когда он был занят или свободен. Ли Ин как-то спросил его, нравится ли ему так кричать. Юнь Цинчи поправил его и сказал: не то, чтобы ему нравилось кричать, а то, что ему нравится А Ин.

Ли Ин мог только посмотреть на него и снова ответить: "Да?"

"Разве ты не хочешь спросить меня, почему я хочу уйти из дворца?".

Ли Ин на мгновение уставился на него и ответил: "Я всегда буду следовать за тобой".

Я всегда буду следовать за тобой, поэтому я не буду спрашивать. Важно было не то, почему, а то, что он это предложил.

Юнь Цинчи улыбнулся.

Он все лучше и лучше притворялся.

В прошлом Ли Ин всегда заботился о нем в таких мелочах. Даже если он редко говорил ему, что он ему нравится, каждая фраза была наполнена его любовью.

В то время Юнь Цинчи любил его до смерти, и он чувствовал разную сладость от разных слов, но сейчас он только чувствовал, что все это было похоже на слой жира от приготовления мяса, плавающий на поверхности, лицемерный и тошнотворный.

Он похлопал по кровати у себя под боком и сказал: "Ты собираешься остаться на ночь, так что ложись".

Слегка наклонившись, Ли Ин расстелил одеяло и лег рядом с ним.

Юнь Цинчи повернулся и посмотрел на него боковым зрением. Ли Ин, не мигая, смотрел на верхнюю часть кровати, его мысли были непостижимы.

"А Ин", - позвал он снова, намеренно протянул руку, чтобы потянуть за монжеты Ли Ина, и спросил, когда Ли Ин оглянулся: "Ты действительно все еще любишь меня?"

Уголки глаз Ли Ина неожиданно покраснели. Его губы изогнулись, и он сказал: "Конечно, я люблю тебя".

"Правда?"

"Правда." Его голос был печальным и искаженным: "Я никогда не переставал любить тебя".

"Это действительно правда?"

"Это действительно правда".

Глаза Юнь Цинчи округлились, и он явно не верил ни единому слову: "Тогда ты готов сделать для меня все, что угодно?"

Ли Ин наклонил голову, и его снова потянуло к нему. Юнь Цинчи настойчиво спросил: "Ты?".

"Да", - ответил Ли Ин низким голосом, - "Я сделаю все, что угодно".

Юнь Цинчи положил голову ему на плечо, протянул руку и взял ладонь Ли Ина, прижатую к одеялу. Он медленно сказал: "Если кто-то будет издеваться надо мной, смотреть на меня свысока и лишит меня моих вещей, что ты сделаешь?"

"Я сделаю все, что ты скажешь".

"Ты убьешь его?"

"Да".

Насмешка в глазах Юнь Цинчи, казалось, переполняла его. Он закрыл глаза и с надеждой произнес: "Надеюсь, А Ин больше не будет мне лгать".

Юнь Цинчи прислонился к его плечу и быстро заснул. Спустя долгое время руки, сцепленные на одеяле, наконец, зашевелились. Ли Ин, в свою очередь, молча прижал их ладони друг к другу, пальцы переплелись.

Рано утром на следующий день Юнь Цинчи заказал карету. Ли Ин сидел с ним рядом и обнаружил, что он взял с собой лук и стрелы.

Он не спрашивал, просто молча смотрел, а Юнь Цинчи сочувственно объяснил. "Это то, с чем А Ин брал меня на охоту раньше, ты помнишь?"

"Эн." Глаза Ли Ина стали нежными, и он сказал: "Я брал тебя стрелять кролика, держа твои руки в своих".

"Точно, так и есть". Юнь Цинчи счастливо улыбнулся и сказал: "Смотри, я очень хорошо его обслуживал".

Отполированная стрела резко отражала свет, и глаза Ли Ина немного потемнели.

Карета проехала весь путь до особняка маркиза Чжана и остановилась на углу аллеи. Юнь Цинчи подмигнул Цзинь Хуану. Тот дал указание евнуху, одетому в простую одежду. Тот сразу же кивнул и побежал к особняку маркиза.

Юнь Цинчи открыл дверцу кареты и тихо сказал: "Ваше Величество, пожалуйста, посмотрите".

Посланный им евнух был немедленно оттеснен с дороги охранниками особняка маркиза: "Что тебе нужно, негодяй? Знаешь ли ты, что это за место?"

Евнух закричал: "Губернатор Чжан забрал фарфоровый сервиз, который только что уволок мой хозяин. Он сказал, что хозяин может забрать его обратно, если только придет в особняк маркиза и попросит его. Этот раб просто просит, следуя указаниям губернатора Чжана, как я могу быть негодяем?"

"Кто ты, и кто твой хозяин?" усмехнулся стражник: "Как губернатору Чжан могут нравиться твои вещи?"

"Да, но это правда. Губернатор Чжан действительно взял фарфор, который мой господин пригласил всех посмотреть в Бачжэньчжу. И премьер-министр Юнь, и великий полководец Цю могут подтвердить это".

"Кто это? Что за шум рано утром?"

Дверь особняка открылась, и оттуда вышел Чжан Сиюн. Он посмотрел на евнуха с озадаченным выражением в глазах: "Что ты делаешь?"

Евнух поспешил объяснить суть дела еще раз.

"О." Чжан Сиюн вспомнил и сказал: "Фарфор, выставленный в Бачжэньчжу, верно? Как насчет него? Ваш господин продаст его? Неважно, сколько стоит, я могу заплатить".

"Его принес сам хозяин, чтобы подарить отцу. Хозяин сказал, что этот раб должен принести товар, а не деньги".

"Не деньги?" Чжан Сиюн хмыкнул и сказал: "Но у меня нет ничего для тебя".

Выражение евнуха слегка изменилось, и он тут же заплакал: "Хозяин сказал, что если я не смогу вернуть вещи, то он выгонит этого малыша за дверь. Я надеюсь, что командир солдат вернет вещи этому малышу!".

Он встал на колени перед Чжан Сиюном, и выражение лица последнего стало недовольным. Он протянул руку и приказал своим людям принести мешок серебра и сказал: "Вот, отнесите это обратно, сдайте и скажите, что особняк маркиза купил его вещи".

"Этот фарфор - бесценное сокровище для моего господина. Не говоря уже о том, что он не продавался, даже если бы он и продавался, как можно было бы купить его за такую малость серебра? Губернатор Чжан, пожалуйста, перестаньте отрицать и верните вещь этому малышу".

"Бесценное сокровище..." Чжан Сиюн задумчиво оглянулся на своих подчиненных, крайне озадаченных: "Может ли бесценное сокровище обычного человека называться бесценным сокровищем?"

Люди вокруг него рассмеялись.

Внутри кареты Юнь Цинчи взглянула на лицо Ли Ина и с улыбкой сказала: "Ваше Величество, что вы думаете об этом вопросе?"

Глаза Ли Ина были тяжелыми: "Он лишил тебя твоих вещей, ты мог бы сказать мне прямо".

"Ваше Величество, - с сарказмом в глазах сказал Юнь Цинчи, - если бы он просто отобрал у меня вещи, все было бы в порядке. Я, естественно, не боюсь, потому что у меня есть поддержка Вашего Величества. Но если человек, который пришел сегодня, действительно был простолюдином и произошло то же самое, я осмелюсь спросить Ваше Величество, можете ли Вы быть хозяином для всех?".

Ли Ин посмотрел на него и сказал: "Я не обвиняю тебя, просто я не думаю, что нужно идти на такие большие меры."

"Я просто хочу показать Вашему Величеству, как Ваш дядя, обладающий властью, издевается над мужчинами и женщинами у Вас под носом".

У Ли Ина были некоторые опасения, и Юнь Цинчи прекрасно это понимала. В конце концов, позднее могущество семьи Чжан было больше, чем у семьи Юнь. Однако, считаясь правой рукой Ли Ина, ради своего трона, он, естественно, не стал бы нападать на семью Чжан просто так.

Не имело значения, хотел Ли Ин убить Чжан Сиюна или нет, несмотря ни на что, Юнь Цинчи хотел убить его. Целью вдовствующей императрицы Чжан было избавиться от особняка премьер-министра. Поскольку Юнь Цинчи переродился, то, конечно же, он должен был действовать первым. Он ненавидел Ли Ин лично, но еще больше он ненавидел вдовствующую императрицу. Он хотел уничтожить семью вдовствующей императрицы и хотел, чтобы Ли Ин до конца своих дней жил в страхе перед ним и перед семьей Юнь.

Когда он достаточно насладится уродством Ли Ина и устанет от него, он убьет его, если захочет убить, и порежет, если захочет порезать.

А целью сегодняшней поездки было просто оторвать псевдо-ласковое лицо Ли Ина.

Он надеялся, что Ли Ин перестанет вызывать у него тошноту.

Юнь Цинчи был готов сорвать с его лица мягкую и безобидную маску, превратив его выражение в холодное и злобное, как это было в прошлом.

Перед особняком маркиза Чжан Сиюн пнул евнуха и сказал: "Как хочешь. Если ты не возьмешь деньги и не уйдешь, я усложню жизнь твоему хозяину".

В карете пара сильных рук внезапно обхватила Юнь Цинчи за талию. Как только он собрался рассердиться, на лук в его руках была нанизана блестящая холодная стрела.

Ли Ин держал его за руки, словно учил охотиться на кроликов, и тетива натянулась.

Мужчина прижал подбородок к плечу Юнь Цинчи, посмотрел прямо перед собой и напомнил: "Сконцентрируйся".

Юнь Цинчи почувствовал холодок в сердце. Он задержал дыхание и сосредоточился.

Ли Ин взяла его под руку и направила сверкающую стрелу на Чжан Сиюна.

Тетива натягивалась все туже и туже, лук сгибался дюйм за дюймом.

И тут раздался звук...

острая стрела пронзила воздух и вонзилась в тело Чжан Сиюна.

"Добыча, которую ты хотел", - прошептал Ли Ин, - "Ты счастлив?".