Онлайн чтение книги Одержимый шоу не стоит на месте The Obsessive Shou Moves On
Одержимый Шоу Не Стоит На Месте Глава 25

Глава 25

Ли Ин обычно вставал рано утром, так как привык просматривать мемориалы в ранние часы. Когда все было готово, он одевался, причесывался, а затем шел в зал Мингдэ на судебное заседание.

За долгие годы прежней жизни его привычки не изменились. Только во время перерыва он мог ненадолго прилечь с Юнь Цинчи, но обязательно вставал с постели не позже чэньши (7-9 часов утра).

Он либо читал, либо писал, либо звонил людям, чтобы обсудить политику, либо занимался боевыми искусствами и фехтованием. Он никогда не бездельничал.

Хотя мать Юнь Цинчи была очень строга с ним в детстве и заставляла его учиться всему, что нужно, Цинь Фэйруо в итоге все равно избаловала его больше. По воспоминаниям Юнь Цинчи, он никогда не вставал раньше рассвета.

Цинь Фэйруо не возлагала на него больших надежд. Он был обычным сыном из аристократической семьи, и не имело значения, добьется он славы или нет. В детстве Юнь Цинчи чаще всего слышал от Цинь Фэйруо, что если в будущем у него появится девушка, которая ему понравится, то он должен быть ей верен.

Она попросила у Юнь Цинчи то, что все мужчины просят у женщины. Роман премьер-министра Юня с другой женщиной, вероятно, слишком сильно ударил по ней. Среди слуг во дворе большинство были женщины, но не потому, что она ненавидела мужчин, а потому, что считала, что мужчины, какими бы способными они ни были, по сути, "дураки" в своем обращении с женщинами. А она не хотела общаться с "дураками".

Таким образом, она запретила Юнь Цинчи быть "дураком".

В то время она, наверное, и подумать не могла, что ребенок, которого она заботливо растила, полный преданности, не встретит девушку, которую полюбит. Вместо этого он посвятит всего себя одной из тех "дурочек", о которых она говорила.

Она только сказала Юнь Цинчи не быть "дураком", но не сказала ему, что делать, если он встретит "дурака".

Перед рассветом дурак по фамилии Ли уехал в кресле-седле.

Юнь Цинчи некоторое время смотрел в пустоту, потом в его голове всплыло что-то о его матери.

Одна вещь произвела на него глубокое впечатление: Цинь Фэйруо попросила его изучать женские ремесла. В то время Юнь Цинчи было всего пять лет, и он был очень послушным, поэтому учился всему, что ему говорили. Но позже он случайно услышал, как кто-то говорил об этом, высмеивая его за то, что он учится тому, чему учатся только девочки, и говорил, что в будущем он вырастет никчемным.

Лицо Юнь Цинчи побледнело. Почувствовав, что на него смотрят свысока, он в гневе опрокинул рамку для вышивания. Этот инцидент дошел до ушей Цинь Фэйруо. Она созвала всех слуг и служанок во дворе, а затем попросила Юнь Цинчи указать на тех, кто сплетничает.

После этого Юнь Цинчи подхватили на руки и унесли, а он услышал, как двое слуг просят пощады. Особенно поражал холодный голос Цинь Фэйруо.

"Чему должна учиться дочь и чему должен учиться сын? Когда мне было пятнадцать лет, я последовала за отцом, чтобы убивать врагов на поле боя. Никто не смел относиться ко мне как к женщине. Когда в девятнадцать лет я вышла замуж за Юнь Юя, никто не посмел сказать, что я не могу быть женой. Наш император однажды зашел в вышивальную мастерскую, чтобы вдеть нитки в иголки. Он никогда не считал женские ремесла низменными, так кто ты такая, чтобы так думать?"

Маленького Юнь Цинчи отвели обратно в его комнату и усадили на низкую кушетку, а голоса постепенно становились неслышными.

Он знал, что, если его мать захочет наказать своих слуг, она это сделает. Если наказание будет достаточно строгим, она может даже выгнать их. Она была человеком, не терпящим оскорблений, и никогда не потерпит никого, кто нарушит ее субординацию.

Он немного боялся, что Цинь Фэйруо накажет его за то, что он опрокинул раму для вышивания. Когда он забеспокоился, Цинь Фэйруо вернулась. Она не стала читать ему нотации, а терпеливо спросила: "Ты не хочешь учиться этому, потому что это женское ремесло, или потому что ты просто не хочешь учиться?".

Юнь Цинчи ответил, что не хочет быть никчемным человеком.

Цинь Фэйруо коснулась его головы и продолжила спрашивать: "Тогда ты считаешь Его Величество достойным человеком?"

"Конечно!" Маленький Юнь Цинчи ответил без колебаний. Он сказал нежным голосом, его глаза сияли: "Он император, и он самый достойный человек в мире".

Цинь Фэйруо рассмеялась: "Тогда ты знаешь, что однажды он своими руками взял иголку и вышил парчовый шарф для первой императрицы в знак любви между ними?"

Маленький Юнь Цинчи скорчил недоверчивое выражение лица.

В то время он был еще слишком мал, и его единственным впечатлением об императоре было то, что он был очень могущественным, и все должны были ему подчиняться. Слова Цинь Фэйруо мгновенно раскололи образ императора в его сознании.

"Даже если не упоминать императора, твоя мать своими руками сшила для тебя одежду. Неужели ты думаешь, что твоя мать ничего не стоит?"

Юнь Цинчи поспешно покачал головой.

Цинь Фэйруо в его глазах была и отцом, и матерью. Она была нежной и доброй, а также величественной и возвышенной.

От Цинь Фэйруо он узнал, что нет разницы между благородными и низкими ремеслами, а также нет разницы между мужчинами и женщинами. Людей в этом мире нельзя делить на мужчин и женщин, потому что все люди - люди.

Из слов Цинь Фэйруо Юнь Цинчи смог составить представление о нынешнем императоре, то есть об отце Ли Ина. Позже он нарисовал человека с добрыми глазами и неясно, мужчина это или женщина. Это заставило Цинь Фэйруо рассмеяться и сказать, что портрет выглядит очень похоже.

Позже рисунок увидел Ли Ин, он опустил голову и долго сдерживал смех. Он также показал его своему отцу. Император рассмеялся и потрогал свою бороду, сказав, что хотя внешне они не очень похожи, но дух все равно прослеживается.

Щеки Юнь Цинчи раскраснелись от смущения, и он полчаса гонялся за Ли Ином, чтобы ударить его по голове.

Позже он спросил Ли Ина: "Твой отец действительно вышивал шарф для предыдущей императрицы?".

"Возможно". Когда речь заходила о предыдущей императрице, отношение Ли Ина было очень холодным: "Я не знаю".

Он не любил предыдущую императрицу, потому что вдовствующая императрица Чжан всегда говорила при нем, что император не любит ее и любит только предыдущую императрицу. Юнь Цинчи подозревал, что вдовствующая императрица Чжан наговорила Ли Ину много плохого о предыдущей императрице, потому что при каждом упоминании о ней лицо Ли Ина становилось очень холодным. Иногда он показывал очень неловкое выражение лица, совершенно не желая, чтобы его спрашивали о делах, связанных с предыдущей императрицей.

Юнь Цинчи закрыл глаза. Подумав об этом, он уснул.

Хотя его мать ушла, отец все еще был здесь. Уже почти наступил Новый год. Ему нужно было найти время, чтобы повидаться с семьей.

После сна Юнь Цинчи принял ванну и послал кого-то проверить состояние Руан Ляня. Убедившись, что его травма несерьезная, Юнь Цинчи сообщил во дворец, что отправляется в особняк премьер-министра.

К удивлению, Юнь Цинчи, Цю Ян тоже был там и вышел поприветствовать его вместе со всеми в особняке премьер-министра.

Премьер-министр Юнь только что вернулся и все еще был одет в свой официальный халат. Он провел Юнь Цинчи внутрь, усадил его в зале и только после этого начал спрашивать: "Что случилось, что ты сегодня свободен?".

"Получил ли отец фарфор, который был послан ранее?"

Премьер-министр Юнь нахмурился при упоминании об этом и сказал: "Я получил его. Он очень хороший, очень хороший".

Он выглядел очень довольным. Юнь Цинчи улыбнулся и сказал: "Хорошо, что отцу нравится".

Премьер-министр Юнь похлопал его по руке и сказал: "Пойдем с отцом".

Он ласково позвал Юнь Цинчи, и тот нерешительно последовал за ним в кабинет. Вскоре Юнь Цинсяо присоединилась к ним и закрыл дверь.

Как и ожидалось, премьер-министр Юнь начал расспрашивать его о том, что произошло в тот день перед особняком Чжан, а Юнь Цинсяо сидел с торжественным выражением лица.

Юнь Цинчи скрыл тот факт, что он побудил Ли Ина выпустить стрелу, и сказал: "Его Величество видел, как Чжан Сиюн обманывал людей".

"Даже если он действительно видел это, ему не следовало применять такую тяжелую травму. Неужели больше ничего не случилось?" спросил премьер-министр Юнь.

Юнь Цинчи невинно покачал головой.

"Это странно." Премьер-министр Юнь спросил Юнь Цинсяо: "Ты можешь сказать, что изменилось в Его Величестве в последнее время?".

"Если говорить об этом", - ответил Юнь Цинсяо. "Прежде всего, его отношение к семье Чжан и семье Юнь стало особенно очевидным. Убийство Чжан Сиюна - лишь один из фактов. Сегодня он предложил передать жетон главнокомандующего, чтобы тот возглавил военный лагерь".

Юнь Цинчи на мгновение опешил: "Разве сегодня не последнее заседание суда в этом году? Зачем об этом говорить?"

"Именно потому, что это последнее заседание суда в этом году, он и поставил этот вопрос на обсуждение. Даже если у министров есть свое мнение, им придется подождать до следующего года, чтобы высказать его. Было ли это похвалой или убийством, я не знаю".

Премьер-министр Юнь вздохнул: "Сердце Его Величества непредсказуемо".

Он посмотрел на Юнь Цинчи и сказал глубоким голосом: "Если вы не выясните, почему он хотел убить Чжан Сиюна, то должность главнокомандующего станет горячей картофелиной. Если Цинцзюэ займет его, я не буду чувствовать себя спокойно".

Юнь Цинчи поджал губы. Он мог понять беспокойство своего отца. Семья Юнь была верна ему на протяжении многих поколений. В поколении премьер-министра Юня было уже два премьер-министра. Говорят, что дерево имеет глубокие корни. В наши дни его старшие братья не осмеливались найти жену из слишком влиятельной семьи, чтобы их не забрызгали помоями за создание партии ради личной выгоды.

Покойный император тогда был в очень хороших отношениях с министром Юнем и уже оказал ему высшую милость. Такая семья, несмотря на свою славу, ходила по тонкому льду.

Теперь позиции второго и третьего братьев были достигнуты благодаря их собственным способностям, и они были довольны этим. Эта внезапная щедрость монарха только заставила бы верную семью Юнь чувствовать себя как на иголках.

Все заметили, что Ли Ин изменился.

Когда же это произошло?

Глаза Юнь Цинсяо вспыхнули, и казалось, будто луч яркого света пробился сквозь трещину, разгадав тайну в его сознании.

Юнь Цинсяо сказал: "Итак, почему он вдруг изменил свое отношение к семье Юнь и семье Чжан, и когда он начал меняться?".

Премьер-министр Юнь сказал: "Похоже, что он изменился вместе с Сяо Си".

Они вместе смотрели на Юнь Цинчи, словно пытаясь открыть его и заглянуть внутрь.

Юнь Цинчи отпрянул назад и невинно сказал: "Я, я просто внезапно подумал об этом, не так ли?".

"Так почему же он вдруг не может ничего понять?"

"..." Откуда мне знать?

Когда он вышел из кабинета, светило зимнее солнце, а во дворе Цю Ян и Юнь Цинсюй кидали стрелы в котел.

"Два дня назад он приходил к нам домой, чтобы украсть фарфор, и я его поймал". После того, как Юнь Цинсу сказал это, Цю Ян захихикал: "Это была не кража, а заимствование. Мой отец хотел посмотреть, что это такое".

"И что дальше?"

"Потом я задержал его, и Великий Командующий Цю лично пришел в наш особняк. Он сказал, что ему нужен сын, но на самом деле он пришел посмотреть на фарфоровый сервиз". Юнь Цинсу с сарказмом сказал Цю Яну: "Похоже, в глазах отца и старшего брата ты менее важен, чем фарфор".

Цю Ян не стал с ним спорить. Он был щеголем, и его семья не обращала на него особого внимания. С тех пор как его старший брат проиграл пари и был вынужден называть его "старшим братом", Цю Сянь относился к нему все более и более неблагосклонно, придираясь к нему каждый день. Если бы его поймали в борделе, с него бы, наверное, живьем содрали кожу.

В связи с приближением Нового года патрулям в городе требовалось больше людей, поэтому Цю Янь надел доспехи и сразу же поступил на службу в городскую стражу, готовый выполнять серьезную работу и не давать старшему брату повода поймать его.

В итоге случилось еще хуже: капитаном его команды оказался Юнь Цинсюй.

Когда Юнь Цинсюй понял, что происходит, он не обратил на это особого внимания.

Он все еще думал о трансформации Ли Ина одновременно с ним. Когда в тот день император поспешно пришел в особняк премьер-министра, Юнь Цинчи подумал, не появился ли Ли Ин через восемь лет, как и он.

Но в то время он считал, что если Ли Ин возродился, то он обязательно нападет на особняк премьер-министра. В конце концов, с его методами и воспоминаниями о предыдущей жизни, никто в этой жизни не сможет его остановить.

Однако, что, если после уничтожения особняка премьер-министра в прошлой жизни он поймет, что семья премьер-министра никогда не угрожала его трону, а семья Чжан была более опасной?

Разве это не было бы объяснением всему этому?

Но это можно было использовать только как гипотезу, потому что отношение Ли Ина к нему было слишком странным. Если Ли Ин действительно переродился, то его шахматная фигура не имела никакого значения. Зачем Ли Ину держать его у себя?

Так это или нет, он должен был проверить это еще раз.

Юнь Цинчи стоял на веранде, глубоко задумавшись, когда рядом с ним произошло неожиданное движение. Он повернул голову и увидел Цю Яна, бредущего перед ним.

Встретившись с ним взглядом, Цю Ян спокойно отвернулся и сказал: "Ты...".

Юнь Цинчи выглядел озадаченным.

Цю Ян сделал шаг назад. Он все еще немного боялся Юнь Цинчи. Через некоторое время он сказал: "Я слышал, как Нин И сказала, что его мать недавно ходила в храм".

Юнь Цинчи кивнул и спросил: "И что же?".

"Это был храм Гуаньинь".

Юнь Цинчи, казалось, понял: "Что еще?".

"Она попросила талисман и отправила его во дворец".

Было очевидно, кто во дворце получил его.

Перед тем как переродиться, Юнь Цинчи слышал, что Нин Ру, пригласив Ли Ина на выпивку, действительно подготовилась. Она хотела зачать ребенка, но так как Ли Ин не выбрал ее жетон, она могла прибегнуть только к этому методу.

Именно поэтому Юнь Цинчи был так зол, когда в тот день ворвался в Павильон Полной Луны и открыто угрожал ей. Ему не нравилось, что другие считали Ли Ин ресурсом высшего уровня и готовы были пойти на все ради достижения своей цели.

Теперь, когда она была избита, она все еще не раскаялась.

Однако Юнь Цинчи вдруг почувствовал терпимость к ее дерзости.

Если бы Ли Ин действительно переродился, то они не смогли бы уважать друг друга как муж и жена. Для него завести ребенка было бы равносильно тому, чтобы сделать хороший ход заранее.

"Зачем ты мне это говоришь?"

Цю Ян прислонился к столбу, почесал подбородок и сказал с пустым лицом: "Потому что ты хорошо выглядишь, разве это проблема?".

Юнь Цинчи поднял брови. Лицо Цю Яна мгновенно побледнело, и он невольно отступил назад, сказав: "Я шучу".

"Хорошо."

Юнь Цинчи пообедал в особняке премьер-министра, но после этого не стал задерживаться и поскакал обратно во дворец.

Когда императорский эскорт маршировал через Восточные ворота Запретного города, Юнь Цинчи издалека увидела черноволосого мужчину в черной одежде, стоявшего перед дворцом Чаоян.

Юнь Цинчи сел прямо в карете, и они некоторое время смотрели друг на друга.

Снова возникла гипотеза. Если Ли Ин был таким же, как он, если он был восьмилетней давности...

Он бессознательно скрючил пальцы, его суставы посинели, а светлые глаза слегка расширились.

И тут же снова сжались.

Пожалуйста, во что бы то ни стало, не будь им, Ли Ин.