Онлайн чтение книги Одержимый шоу не стоит на месте The Obsessive Shou Moves On
Одержимый Шоу Не Стоит На Месте Глава 3

Премьер-министр Юнь сказал именно то, что хотел сказать Юнь Цинчи. Просто он не ожидал, что его отец представит свой безумный бред как несчастный случай и обвинит Ли Ина.

В прошлой жизни отец всегда был скромен и даже осторожен перед Ли Ином. Его спина всегда была слегка сгорблена. Очевидно, что они были правителем и министром, учителем и учеником, но выглядели они скорее, как слуга и хозяин.

Подумав об этом сейчас, возможно, отец надеялся, что Ли Ин увидит его покорность и будет относиться к своему разочарованному ребенку немного лучше.

Жаль, что Ли Ин не только не смог лучше относиться к Юнь Цинчи, но и не переставал бдительно следить за семьей Юнь. Его отец делал все, что мог, но не преуспел ни в том, ни в другом деле и чувствовал себя злым и обиженным, а Юнь Цинчи была навязчивый и упрямый, безумно влюбленный в Ли Ина.

В прошлой жизни его отец никогда не выпрямлял спину перед Ли Ин.

Костяшки пальцев Ли Ина, сжимавших чашку с чаем, побелели. Он наконец отвернулся от лица Юнь Цинчи и посмотрел на премьер-министра Юня: "Учитель, не сердитесь. В том, что лорд-императрица вчера пострадала, действительно была моя вина".

"Ваше Величество слишком серьезно". Премьер-министр Юнь сжал руки в кулаки и сказал. "Это был старый министр, который не смог правильно обучить своего ребенка, разозлив Его Величество и испортив королевское лицо. Теперь, когда ребенок вернулся домой, этот министр будет строго его воспитывать и никогда не позволит ему делать что то, что могло бы опозорить его статус лорда-императрицы. "

Если говорить о том, чем Юнь Цинчи опозорил свой статус, то это было не что иное, как чрезмерная любовь к Ли Ин, несмотря ни на что.

Юнь Цинчи опустил ресницы и уголки рта.

Вот оно, чувство поддержки отца. Если бы он смог проснуться раньше в своей прошлой жизни, то оказался бы ближе к отцу и братьям, но дальше от вдовствующей императрицы. Даже если бы он просто держался на должном расстоянии от обеих сторон, он не попал бы в ловушку.

Отказ премьер-министра Юня был достаточно очевиден. Он был недоволен тем, что император ранил Юнь Цинчи и отправил его обратно без сознания. Он не только не уведомил премьер-министра заранее, но и не сделал никаких надлежащих этикетных приготовлений к возвращению Юнь Цинчи, явно выражая свое недовольство.

В прошлом, Юнь Цинчи был счастлив забыть об этом, сделав вид , что все в порядке. Но теперь, когда Юнь Цинчи начал сопротивляться, семья Юнь, несомненно, была его главной поддержкой.

Кроме того, защита его от возвращения во дворец в данный момент была далеко не такой, как в прошлой жизни, когда он стоял на коленях и умолял. На этот раз у него была веская причина и положение, а также достаточная уверенность и достоинство.

Ли Ин слегка разинул рот. Он никогда не смягчал своего отношения к кому-либо. Только взглянув на выражение его лица, Юнь Цинчи понял, что император сейчас в растерянности.

Он был еще больше озадачен. Почему Ли Ин пришел за ним в такое время? Что заставило его изменить свой нрав? Неужели он тоже переродился? Даже если бы он был перерожденным, с его характером невозможно было бы вести себя так смиренно перед семьей Юнь. Юнь Цинчи знал его слишком хорошо. В его глазах имели значение только семья Ли и их великое дело. Все остальные были лишь пешками в его руках.

Некоторые наложницы в гареме использовались императором для манипулирования Юнь Цинчи, чтобы Юнь Цинчи втянулся в гаремные баталии и не имел времени донимать его; другие были дочерьми министров, от которых Ли Ин планировал избавиться, и служили для сдерживания этих министров.

Поэтому, если бы Ли Ин получил второй шанс, ему не нужно было бы прислушиваться к словам вдовствующей императрицы. Он обязательно воспользуется этой возможностью, чтобы разорвать связь с Юнь Цинчи, используя методы и информацию, которыми он располагал. Отбросив Юнь Цинчи, он мог быстро захватить особняк премьер-министра, подрезать крылья семье Юнь и сделать премьер-министра Юнь бессильным.

Юнь Цинчи прямо исключал такую возможность; единственное, в чем он сомневался, так это в том, что Ли Ин готовит более крупный заговор.

Лю Цзыру заслуживал того, чтобы считаться самым заботливым человеком при императоре. Он улыбнулся и сказал: "Мастер Юнь должен рассмотреть общую ситуацию. Гарем нельзя оставлять без присмотра даже на день".

"Наложница Нин - дочь чиновника, у нее есть и таланты, и знания. Она должна быть в состоянии временно взять на себя управление дворцом".

Лицо Ли Ина потемнело.

Лю Цзыру немного смутился. В этот раз между императрицей и императором произошел такой большой конфликт, потому что император не отказался от приглашения наложницы Нин накануне вечером. Юнь Цинчи был готов на все ради Ли Ин, единственное, что он не мог принять, так это сближение императора с другими.

Он привел людей прямо во дворец наложницы Нин и удерживал ее на глазах у императора.

Наложница Нин кричала о помощи. Император выпил немного вина, он был слегка опьяненным, и утешал ее: "Я здесь только для того, чтобы выпить, я не собираюсь оставаться на ночь".

"В таком случае, Инь последует за мной во дворец".

"Я пойду позже". Император посмотрел на дрожащую наложницу Нин, сделал несколько вдохов в тишине, и сказал: "Пусть она пойдет первой."

По этой причине между ними всегда были проблемы. За последние два года Юнь Цинчи не раз заставал его в гостях у других, и каждый раз он создавал проблемы. Он был крайне недоволен поведением Ли Ин.

Лю Цзыру все ясно видел: Юнь Цинчи сделал шаг вперед, подошел к сидящему за столом Ли Ину и вонзил в руку императора серебряную иглу с наркотиком. Император никак не защищался и сразу же потерял сознание. Юнь Цинчи осторожно прижал голову императора к животу, не обращая внимания на уговоры Лю Цзыру, и приказал своим людям отнести императора обратно в спальню.

Он стоял высокий и элегантный, его выражение лица было переполнено убийственным намерением: "Кто посмеет прикоснуться к моей А Ин, тот пытается вырвать мое сердце, и я заставлю ее умереть".

Наложница Нин никогда не могла представить, что Юнь Цинчи настолько нагл, она могла только отпрянуть в сторону, бледнея и дрожащая.

Ходили слухи, что после того, как Юнь Цинчи вернулся в свой дворец, он также зажег благовония, вызывающие сон. Сын Неба бредил и буйствовал... кашель, другими словами, чем послушнее был император той ночью, тем злее он был, когда проснулся.

По мнению Лю Цзыру, в этом вопросе Юнь Цинчи поступил неправильно. В конце концов, это было тело Сына Неба. Как можно было позволить кому-либо дразнить и унижать императора, не говоря уже о том, что эти действия могли быть расценены как покушение на убийство.

Поэтому Ли Ин просто разбил лоб Юнь Цинчи и выгнал его утром вместо того, чтобы убить его, и это уже было большой милостью.

Но теперь премьер-министр Юнь говорил, что Юнь Цинчи не понимает правил, а его властные и своенравные манеры возмущают Его Величество. Он не мог научить своего сына, и у него не было другого выбора, кроме как наказывать и учить его, так как Его Величество отправил его ребенка обратно. Трудно сказать, будет ли Юнь Цинчи действительно строго дисциплинирован, но, в конце концов, премьер-министр Юнь не хотел отпускать его обратно во дворец.

Ли Ин, вероятно, тоже был огорчен. Он на мгновение опустил глаза и сказал: "Я хочу сказать несколько слов госпоже императрице наедине".

Он подошел к Юнь Цинчи, схватил его за неповрежденную руку и потащил прямо из парадного зала.

Юнь Цинчи нахмурился. Даже сквозь толстую одежду он чувствовал боль от чрезмерной силы императора: "Ваше Величество..."

Его тело ударилось о перила коридора. Ли Ин шагнул вперед и схватил его за руки. При виде бледного лица Юнь Цинчи его нетерпение и гнев немного уменьшились. Он успокоил свои эмоции и сдержанно сказал: "Ты действительно хочешь остаться в особняке своей семьи?".

Запястья Юнь Цинчи болели. Он опустил руки, кончики пальцев слегка дрожали, и сказал: "Мой отец прав. Наложница Нин может позаботиться о гареме..."

"Хватит, - прервала его Ли Ин, - Юнь Цинчи, ты действительно думаешь, что не сделал ничего плохого? Что это только моя вина?"

Он приехал, чтобы забрать его, он был готов забыть прошлые обиды, но какова была реакция Юнь Цинчи?

Это было слишком далеко от того, что он ожидал. Юнь Цинчи не должен быть таким.

Если только... нет, это было невозможно, он не мог принять это.

"Конечно, я ошибся", - благочестиво сказал Юнь Цинчи. "Тело Вашего Величества стоит десять тысяч золотых, а я был смелым и безрассудным. Если Ваше Величество думает, что я до сих пор не понял своей вины и все еще ненавидит меня..."

Он сделал паузу на мгновение и предложил: "Уколите меня иглой тоже?".

"Что это за отношение сейчас..."

"Прости". Юнь Цинчи вздохнул и сказал: "Это моя вина. Пожалуйста, Ваше Величество, успокойте свой гнев".

Он по-прежнему был спокоен, не обвинял и не жаловался. Бурное настроение Ли Ин, казалось, не оказывало на него никакого влияния.

Ли Ин нахмурился и оперся руками на ограждение, что позволило ему подойти ближе к Юнь Цинчи.

Что пошло не так? Что заставило Юнь Цинчи закатить истерику на его глазах?

Он сдержался и сказал: "Юнь Цинчи, подумай хорошенько, я приеду за тобой только один раз".

Все вышло из-под его контроля, и он прибегнул к привычным угрозам. Больше всего Юнь Цинчи боялся надоесть ему и быть брошенным им. До тех пор, пока Ли Ин не искал других, Юнь Цинчи занимал самую скромную позицию и старательно угождал ему, как на людях, так и наедине.

Пока он держал его за палец, Юнь Цинчи ласково терся о него и послушно ложился к нему на колени.

Он не мог найти лучшего способа общения с Юнь Цинчи, поэтому он мог использовать только этот гадкий метод.

Юнь Цинчи опустил голову и ничего не ответил.

От его тела исходил приятный запах, присущий только Юнь Цинчи. Его лицо было точно таким же, как и в памяти Ли Ин - лицо, от которого люди не могли отвести взгляд. Если смотреть на него долгое время, то можно потерять рассудок.

Адамово яблоко Ли Ина покатилось, он не мог не подойти к Юнь Цинчи.

Каждый сантиметр его кожи неистово желал Юнь Цинчи. Он скучал по Юнь Цинчи и почти сходил с ума от этой тоски. Ночью кончик заколки прижимался к его сердцу. Он всегда думал о большом кровавом пятне, расплывшемся по снегу, и лежащем в нем ледяном теле, кожа которого навсегда потеряла свой цвет.

Иногда во сне Юнь Цинчи вдруг открывал глаза и мрачно спрашивал: Ли Ин, почему ты меня не берег?

Юнь Цинчи убрал руки и откинулся назад. Он заметил, что глаза Ли Ин постепенно затуманиваются, и подсознательно отвернул голову, чтобы избежать поцелуя, который не сорвался с его губ.

Подбородок Ли Ина был приподнят, а линия от нижней челюсти до адамова яблока напоминала красивую дугу. Выражение его лица было плохо различимо.

Юнь Цинчи почувствовал себя плохо. Это был особняк его отца. Стоило отцу чуть-чуть пошевелиться, и он увидел бы их из парадного зала, и его гнев разгорелся бы с новой силой.

Он сжался и выскользнул из-под руки Ли Ин. Отвернувшись, он сказал: "Думаю, мне действительно следует научиться быть настоящим лордом-императрицей".

Это должно было удовлетворить Ли Ина. В своей предыдущей жизни, во имя любви, он слишком часто конфликтовал с Ли Ин. Ли Ин иногда показывал ему на нос и ругал: как в истории могла появиться такая высокомерная и ревнивая лорд-императрица, что даже Его Величество должен был быть осторожен в выборе места для сна.

Но Юнь Цинчи никогда не мог забыть обещание, которое дал ему Ли Ин, когда они поженились. Позже, когда во дворце появились наложницы, Юнь Цинчи очень боялся, что Ли Ин будет любить других. Ли Ин тогда утешал его, говоря, что раз он - императрица, то гарем - это всего лишь фикция.

Но все изменилось. В конце концов, Юнь Цинчи был единственным, кто все еще помнил их любовь друг к другу и так называемое обещание, которое было дороже золота. Он считал Ли Ина обычным человеком, но Ли Ин никогда не забывал, что он правитель страны.

В этой жизни Юнь Цинчи всегда будет помнить о личности Ли Ина. Если нет необходимости, лучше не вступать с ним в конфликт.

Опираясь руками на ограждение, Ли Ин выпрямил спину.

Они стояли близко, их плечи почти соприкасались, и ветер нес снег в коридор, закручивая и сметая его.

Ли Ин посторонился, и его высокая фигура прошла мимо, оставив лишь слово: "Хорошо".

Он прошел по коридору, не оглядываясь, и Лю Цзыру поспешил следом, повысив голос: "Ваше Величество собирается ба..."

"Заткнись", - сказал Ли Ин.

Песнопения Лю Цзыру резко прекратились, он опустил голову и рысью побежал за императором.

Чжоу Чжао в оцепенении смотрел на коридор, не в силах поверить, что Его Величество действительно был здесь только для того, чтобы забрать Юнь Цинчи, не говоря уже о том, что он не забрал его?!

Ли Ин ступил на лестничный стул и сел в карету, исчезнув внутри. Карета помчалась, как бы убегая.

Отец и братья семьи Юнь кланялись друг другу под ветром и снегом: "Провожаем Его Величество".

Юнь Цинчи снова пришел в парадный зал. Его отец и старшие братья вошли один за другим. Улыбка премьер-министра Юня немного уменьшилась, он сел, не говоря ни слова, и прикоснулся к чашке с чаем.

Выражение лица Юнь Цинсяо было сложным, но Юнь Цинсюй прямо спросил Юнь Цинчи: "Почему ты не пошел с ним?".

"Я..."

"Сановный монарх страны приезжает за тобой лично, как приятно заставлять его бегать туда-сюда просто так". Слова Юнь Цинсюя были порицающими, но его выражение лица было полно энергии, и он сказал намеренно: "Откуда берется твоя смелость - неужели ты не боишься, что он больше не захочет тебя?".

"Четвертый брат", - мягко сказала Юнь Цинсяо. Юнь Цинсюй посмотрел на своего младшего брата, повесив голову. Он поднял руку, потрогал его нос и сказал: "Изначально, разве ты не поднял вчера много шума? Швырялся, смотрел, кто пострадает...".

Под взглядом отца он закрыл рот.

Юнь Цинсяо сидел молча. Даже дома он всегда был сдержанным и скрупулезным.

Юнь Цинсюй замолчал, и атмосфера в зале стала немного неловкой.

"Эй, - похлопал его по бедру старый эконом семьи Юнь, - сейчас время обеда, хозяин, поедим?".

Только тогда Юнь Цинчи вспомнил, что он хотел выйти из своей комнаты, потому что на самом деле хотел пообедать с отцом и братьями.

Никто в семье Юнь не сопротивлялся. Старый эконом по собственной инициативе все устроил, и вскоре семья сидела за обеденным столом.

Юнь Цинсюй, опустив голову, старательно ел, пока его неожиданно не пнул второй брат. Он подавился рисовым зерном и сказал: "Госпожа императрица, когда вы собираетесь вернуться?".

В следующее мгновение глаза премьер-министра Юня и Юнь Цинсяо холодно сфокусировались на его лице.

Если ты не можешь говорить, чтобы разрядить атмосферу, не говори вообще.

"Сначала я подожду, пока моя травма не заживет".

"Восстановиться в особняке?"

Как только Юнь Цинсюй закончил говорить, премьер-министр Юнь внезапно отодвинул тарелки и палочки для еды, встал и вышел из столовой. Перед уходом он бросил на Юнь Цинсюя еще один свирепый взгляд.

Юнь Цинсяо отодвинул палочки и спокойно сказал: "Тебе лучше поесть".

Юнь Цинсюй поднял глаза в замешательстве и сказал: "Конечно".

Старый эконом поспешно пошел за премьер-министром Юнь и сказала: "Они не сильно отличаются по возрасту. Маленький господин был таким раньше, так что это нормально, что четвертый молодой господин сейчас так реагирует". "　　

Премьер-министр Юнь нахмурился и сказал: "Он все еще хочет вернуться".

"Я думаю, что позиция маленького мастера была очень ясна сегодня. Почему бы вам просто не сказать ему, что вы хотите, чтобы он развелся?"

"Нет". Премьер-министр Юнь махнул рукой и сказал: "Мы не знаем, что он думает сейчас. Если я озвучу эту просьбу необдуманно, он снова затаит обиду..."

"Вы думаете, что маленький хозяин играет в недотрогу?" Старый эконом вздохнул: "Если это так, то будет трудно".

***

Как только карета вернулась во дворец, Ли Ин вышел из нее и направился прямо в зал Цзяншань. Чжоу Чжао наблюдал за его быстрыми шагами; Его Величество, очевидно, был до крайности разгневан Юнь Цинчи.

Вспомнив об указаниях вдовствующей императрицы, он поспешил следом: "Ваше Величество, Ваше Величество, пожалуйста, успокойтесь. Вы сегодня отправились за госпожой императрицей, но госпожа императрица не знает, что для него хорошо. С вашего разрешения этот раб отправится к вдовствующей императрице, и она найдет способ..."

Быстрые шаги внезапно остановились.

Чжоу Чжао внимательно посмотрел на Лю Цзыру; тот смотрел на него, как на мертвеца.

Он быстро среагировал и опустился на колени: "Этот раб слишком много говорит, этот раб просит прощения у Его Величества!".

Его поза полностью соответствовала стандартам, но в душе он на самом деле не боялся. Среди трех хозяев гарема только Юнь Цинчи внушал ужас. Император был добр и великодушен, а вдовствующая императрица еще более любезна. А поскольку мать и сын были непочтительны к Юнь Цинчи, это не имело значения.

В любом случае, они никогда не считали Юнь Цинчи своей.

Великолепные сапоги, расшитые золотой нитью, уходили все дальше, и Чжоу Чжао только вздохнул с облегчением, как вдруг услышал звук "лязг".

Ли Ин вытащил длинный меч, висевший на стене.

Во главе с Лю Цзыру люди вокруг опустились на колени.

Чжоу Чжао весь напрягся, увидев знакомые сапоги, которые вернулись и остановились перед ним. Холодный сверкающий меч сильно прижался к его шее.

По лицу Чжоу Чжао скатились крупные капли пота.

"Ваше, Ваше Величество..."

Голос был холодным, как острый нож: "Вдовствующая императрица попросила вас отправиться в особняк премьер-министра. Что вы сказали госпоже императрице?".