Онлайн чтение книги Одержимый шоу не стоит на месте The Obsessive Shou Moves On
Одержимый Шоу Не Стоит На Месте Глава 35

Глава 35

Глаза Юнь Цинчи загорелись.

Он лично взял плащ и накинул его на тело Ли Ин. Как и раньше, он тщательно затянул завязки.

Затем он поднял лицо и посмотрел на Сына Неба перед собой: "Пойдем, я возьму тебя, чтобы отомстить".

Он схватил Ли Ина за манжеты и выбежал из дворца Чаоян.

Если бы он не переродился, то не знал бы, что вдовствующая императрица также подставила Ли Ина. Неудивительно, что, когда он гонялся за Ли Ином по дворцу, Ли Ин сразу же останавливался, изредка встречая вдовствующую императрицу.

Он думал, что это потому, что Ли Ин уважает вдовствующую императрицу, но оказалось, что он ее боится.

Ли Ин просто сказал ему не связываться с вдовствующей императрицей. Он все время говорил, что не верит ей, но в глазах Юнь Цинчи вдовствующая императрица Чжан всегда была на его стороне.

Она поощряла его спорить с Ли Ин, поощряла его проникать во дворцы других наложниц, поощряла его наказывать дворцовых рабов и даже научила Юнь Цинчи, как установить власть во дворце.

У Юнь Цинчи не было причин не доверять вдовствующей императрице Чжан и доверять Ли Ину, который продолжал принимать во дворце наложниц.

Тонкая белая рука тихонько потянулась к манжетам, всего в нескольких дюймах от его пальцев. Ли Ин мог держать ее до тех пор, пока разжимал пальцы.

Но он не осмеливался дотронуться до нее.

Когда все открылось, кусочек памяти, к которому он не хотел прикасаться, словно развеялся по ветру и стал незначительным.

Он подумал, что, если бы он отбросил свою гордость и признался Юнь Цинчи во всем после того, как понял, что так называемая инициация была на самом деле полна злобы, возможно, его возлюбленный не был бы доведен до такой крайности шаг за шагом.

С такими мыслями они прошли весь путь до дворца Тайчи.

Охранник отдал честь Ли Ину, а затем продолжил стоять на месте, позволяя им двоим войти во дворец Тайчи.

Лю Цзыру, Иньси и остальные последовали за ним, и, встретившись взглядом с Ли Ином, все они остались у входа во дворец.

Ворота дворца были закрыты, а во внутреннем дворе вдовствующая императрица Чжан лениво откинулась в кресле, греясь на солнце.

При звуке голоса стражника она даже не открыла глаза: "После года заточения гнев государыни ослаб?".

Юнь Цинчи стоял на месте, его рука отпустила манжету Ли Ина.

Взгляд Цинь Яня упал на длинный меч в левой руке Ли Ина. Его правая рука молча потянулась к рукояти и слегка сжала ее.

Под теплым солнцем вдовствующая императрица не слышала ни голоса Юнь Цинчи, ни голоса Ли Ина.

До ее слуха донесся тонкий звук постепенно вынимаемого острого лезвия.

Качающееся кресло медленно остановилось.

Вдовствующая императрица открыла глаза и посмотрела на Ли Ина.

С резким звуком острый клинок был вытащен, и Цинь Янь поспешно сказал: "Ваше Величество!".

Он шагнул вперед, чтобы остановить его. Ли Ин ударил его ногой в грудь, и Цинь Янь полетел вверх тормашками. Приземлившись, он выблевал полный рот крови.

Он поднял лицо и увидел, что вдовствующая императрица в смущении встала с кресла. Ее лицо побледнело: "Ли Ин, ты с ума сошел? Ты смеешь убивать свою мать?!"

Юнь Цинчи выбрал стул, сел, прямо и грациозно, и неподвижно смотрел на все перед собой.

Вдовствующая императрица быстро взглянула на него, а затем снова посмотрела на Ли Ин: "А Ин, что за человек Юнь Цинчи - ты знаешь лучше своей матери! Неужели ты околдован им?! Ты убил своего дядю за него, сказав, что он обманывал и угнетал простолюдинов, а как насчет твоей матери, что она сделала плохого, что ты пришел убить ее за него?!"

Вдовствующая императрица тяжело дышала, прячась за своим креслом, ее пальцы побелели, когда она сказала: "Ли Ин, подумай хорошенько, это вероломно и неверно! Ты будешь поражен молнией!"

Перед ней возникла вспышка холодного света, и ее рука, сжимавшая кресло, внезапно разболелась и потеряла силу, повиснув вниз.

Ли Ин разорвал ее сухожилие.

Она издала крик боли и попятилась назад, держась за запястье. Ли Ин был одет с достоинством, но в его глазах не было уважения, а выражение лица было таким же безжалостным, как и меч в его руке.

"Не убивай ее", - многозначительно сказал Юнь Цинчи: "Я хочу посмотреть, что она будет делать, когда ее жизнь станет хуже смерти".

"Юнь Цинчи..."

Вдовствующая императрица Чжан была в ярости: "Ты демон! Если бы я знала, что ты так хорошо умеешь внушать людям, я бы убила..."

Яростный удар по ее рту откинул ее голову в сторону и заставил ее пролететь несколько метров.

Изо рта и носа пошла кровь, а голова закружилась. Она сильно закашлялась и посмотрела на дьявола, которого вырастила своими руками.

Его черные глаза были бездонны, как две черные дыры, и почти невозможно было понять, скрывается ли в них ненависть или обида.

Как он мог сделать это и не проявить милосердия к своей матери?

Даже если, даже если он что-то знал... она все равно лелеяла его, не так ли?

"А Йинг, А Йинг, расскажи своей матери. Что мама сделала не так?" Ее голос был приглушен, слезы и кровь заливали ее лицо.

Ли Ин не стал говорить ей, что она сделала не так.

То, что должно было быть сказано, было сказано в их предыдущих жизнях. Юнь Цинчи надеялся увидеть ее смерть своими глазами, поэтому он снова отправил ее на смерть.

В прошлой жизни он ненавидел ее так сильно, что просто содрал с нее кожу, но она умерла слишком быстро. Поэтому он мог только разрубить ее на куски и скормить собакам. Но в этой жизни у него было достаточно времени, чтобы поиграть с ней.

Мало-помалу, чтобы сделать Юнь Цинчи счастливым.

Он больше не был тем Ли Ином, который был на милости у других.

"А Ин, А Ин, почему ты так поступаешь со своей матерью, почему ты..."

"А Ин". Раздался голос журавля и феникса, когда Юнь Цинчи сказал: "Она слишком шумная".

Взгляд Ли Ин упал на открывающийся и закрывающийся рот вдовствующей императрицы, и она почувствовала сильный страх, охвативший все ее тело.

Лю Цзыру показалось, что через эту дверь впустили двух сумасшедших.

Перед приездом Ли Ин рассказал ему, что после того, как они с государыней вошли во дворец Тайци, он должен был приказать стражникам снаружи отступить на сто шагов.

Но сейчас он не знал, были ли у него слуховые галлюцинации, как будто какой-то звук доносился изнутри.

Он спросил у Иньси: "Ты что-нибудь слышал?".

Иньси и Цзинь Хуань посмотрели друг на друга и настороженно покачали головами.

Во дворце Тайцзи не было слышно ни звука. Гламурная вдовствующая императрица лежала, свернувшись на боку, с отрубленными руками и ногами и отрезанным языком. Она едва могла шевелиться.

Цинь Янь, получив удар ногой, лежал на земле, изображая мертвеца.

Он понял, что великодушный Сын Неба исчез. Он больше не был тем ребенком, который старался все делать хорошо, что связывало его по рукам и ногам. Он вырос и превратился в свирепого, жестокого тигра.

Он знал, чего хочет и когда использовать свои приемы.

Теперь этот тигр воспитывался государыней императрицей, и государыня императрица был единственным, кого он слушался.

Вдовствующая императрица Чжан смотрела, как серебряные сапоги остановились перед ней, и невольно сжалась.

Господство и паранойя Юнь Цинчи были спровоцированы ею. Она рассказала ему, как наказывать дворцовых людей, и заставила его стать государыней, которую все боялись.

Но теперь он использовал все эти методы против нее.

Она подняла умоляющие глаза. Она уже поняла, что умолять Ли Ина бесполезно. Ли Ин был ножом в руке Юнь Цинчи и как никто другой хотел быть ножом в руке Юнь Цинчи.

Она начала жалеть об этом.

Она не должна была наслаждаться тем, как эти два жука кусают друг друга ради ее удовольствия. Она никогда не думала, что постепенно они станут сильнее в своих укусах и внезапно объединятся, чтобы напасть на нее.

Если бы она только знала, то убила бы их обоих.

Как же сильно Юнь Цинчи ненавидел ее, и когда он вдруг проснулся и понял, что это она подстраивает неприятности.

Конечно, Ли Ин уже не раз выходил из себя и предупреждал ее, но он был человеком, которого с детства учили уважать учителей. Почему он вдруг стал безжалостно сопротивляться?

Юнь Цинчи с улыбкой смотрел на женщину перед собой.

Он чувствовал себя очень счастливым, и ему было приятнее смотреть, как Ли Ин наказывает ее, чем делать это самому.

Сколько раз эта женщина смеялась над ним за его спиной? Сколько шуток она сыграла с ним, и сколько шуток она сыграла с Ли Ином?

Он не стал сближаться с другой стороной, а вдовствующая императрица больше не могла быть высокомерной.

"Сегодня, в начале нового года, на мать напал убийца, поэтому мы должны вызвать главного врача, чтобы он приехал и осмотрел ее как можно скорее".

Он посмотрел на Ли Ина и сказал: "Мать получила такую серьезную травму, мы должны защитить ее и исполнить сыновнюю почтительность".

"Госпожа императрица прав".

Юнь Цинчи вышел, не оглядываясь.

Ли Ин достал шелковую ткань, вытер кровь с меча и повернулся, чтобы последовать за Юнь Цинчи.

Когда они вышли из дворца Тайци, Лю Цзыру и остальные поспешно поприветствовали их. Ли Ин сказал: "Вдовствующая императрица ранена. Вы должны попросить доверенного врача осмотреть ее".

Лю Цзыру посмотрел на меч в своей руке, глубоко вздохнул и сказал: "Да".

Юнь Цинчи прошел несколько шагов, вдруг наклонился и поднял с земли небольшую кучку снега, затем сжал ее в руках.

Иньси и Цзинь Хуан следовали за ним на расстоянии.

Ли Ин сказал ему: "Будь осторожен, не замерзни".

Юнь Цинчи посмотрел на него и тихонько фыркнул: "Ты же не думаешь, что если ты убьешь дядю и обидишь мать, то сможешь вернуться в прошлое?".

Губы Ли Ина все еще были бескровными. Он покачал головой и сказал: "Я просто беспокоюсь, что ты простудишься".

"Простудиться". Юнь Цинчи посмотрел на снег в своей руке и сказал: "В те дни, когда я голодал и замерзал в Холодном Дворце, почему ты не боялся, что я простужусь?"

"...Мне жаль."

"Разве ты не хочешь объяснить?" Юнь Цинчи намеренно ударил его снежком в руке и сказал: "Можешь продолжать объяснять".

Снежок расцвел в белый цветок на груди Ли Ина, и он сказал: "Несмотря ни на что, была совершена большая ошибка, и это действительно я тебя обидел".

"Не думай, что ты сможешь оправдаться двумя или тремя извинениями". Юнь Цинчи снова схватил снег и медленно сказал: "Твоя мать действительно замышляла против меня. Она задумала воспользоваться моей любовью к тебе. Она и против тебя замышляла, но использовала твою любовь для себя..."

Он спросил Ли Ина: "Разве ты не думаешь, что я прав?".

Ресницы Ли Ина затрепетали; он сказал: "Ты прав".

"Тогда скажи мне, как я прав?"

Ли Ин молча последовал за ним, а Юнь Цинчи бросил в него еще один снежок. "Скажи это."

"Я... ради своего самоуважения и трона, я игнорировал тебя, пренебрегал тобой, уговаривал тебя и пытался все стереть. Ты прав."

Юнь Цинчи удовлетворенно улыбнулся и сказал: "На самом деле, ты не плох, А Ин, ты хороший император. Ты знаешь, когда нужно все бросить, а также умеешь делать вид, что ничего не произошло. Ты хорошо умеешь все обелять, освобождать себя от ответственности, использовать других как паразитов и позволять другим убивать себя".

Он сказал это как комплимент: "Может быть, это потому, что мы были вместе двенадцать лет, может быть, потому что я так сильно тебя любил, но я клянусь, ты определенно лучший император, которого я когда-либо видел. Ты очень хорош. Тебе было тринадцать лет, но ты выжил в течение стольких лет при стольких министрах, не говоря уже о невежественной лорде-императрице и твоей королевской матери, которая умела добиваться своего. Ты удивительный".

Ли Ин поджал бледные губы и ничего не ответил.

"Мы оба - марионетки в руках вдовствующей императрицы. Мы оба жертвы и у нас один и тот же враг". Юнь Цинчи посмотрел на снег. Его пальцы были белыми и нежными, почти таяли вместе со снегом. Он сказал: "Но ты умнее меня. Ты знал, что в то время, пока ты бросал меня и оставлял позади, ты мог жить".

"Ты всегда был очень ясно мыслящим. Если ты не мог контролировать ситуацию, то оставлял ее в покое". Слова Юнь Цинчи были как ледяные ножи, наносящие один удар за другим: "Но я недостаточно умен. Я просто жертва. Я просто хотел обменять любовь на любовь. С тобой у меня было полно планов. Я никогда не думал об уходе. Я просто думал, что даже если я умру, то умру с тобой. Я такой дурак. Я никогда не думал, что ты совсем не хочешь умирать".

Он снова спросил Ли Ин: "Я прав?"

Ли Ин: "...ты прав".

Ресницы Юнь Цинчи затрепетали, и снежок в его руке безжалостно хлопнул, снова взорвавшись белоснежным пятном на груди Ли Ина. Он сказал: "Ты думаешь, я дурак? Я глуп, я заслужил это, не так ли?".

"Я не это имел в виду", - сказал Ли Ин: "Я имел в виду... Ты сказал, я плохой, ты прав, ты, ты не глупый, это я, я подвел тебя".

Он посмотрел на Юнь Цинчи, и через некоторое время, как будто отпустив свой гнев, Юнь Цинчи наклонился, чтобы собрать горсть снега. "Ли Ин, знаешь, я очень тобой восхищаюсь. Когда я прыгнул с башни, я подумал, что, возможно, моя жизнь должна была быть использована для укрепления твоего трона. И я заслужил такой конец за свою глупость и паранойю".

"А ты, Ли Ин, должен был уйти чисто, не поворачивая головы. Даже если ты хороший император, в истории не было других таких императоров, как ты".

"Тебе не следовало возвращаться ко мне. Это твоя ошибка".

"О чем ты жалеешь, за что ты чувствуешь вину? Вы настолько удивительны, что не должны колебаться и отказываться от своей ступени. Ты уже сделал четкий выбор между своей страной и мной, не так ли?"

Ли Ин втянул глоток холодного воздуха, и его легкие обожгло болью: "Это не так, я не так хорош, как ты говоришь... Я никогда не смогу тебя отпустить".

Юнь Цинчи остановился, опустил глаза на спрессованный снег в своей руке и сказал: "Как насчет боя снежками?".

Он снова посмотрел на Ли Ина, наклонил голову и сказал: "Потому что, что бы ты ни говорил, я не могу тебе сопереживать".

"Ты ничего не можешь сделать с женщинами, и ты не можешь доказать свою верность. Ты можешь только сказать, что был вынужден выполнять свои обязанности под влиянием внешних сил".

"А Ин, давай устроим бой в снежки", - сказал Юнь Цинчи, - "Я никогда не проявляю милосердия к своим подчиненным, когда играю в них".