Онлайн чтение книги Одержимый шоу не стоит на месте The Obsessive Shou Moves On
Одержимый Шоу Не Стоит На Месте Глава 5

Ледовый фестиваль был народным праздником, но иногда в нем принимал участие и император. Это было зимнее мероприятие, когда, веселясь с народом, гоняясь друг за другом по льду на коньках, и все это очень нравилось публике.

Впервые в этом году Министерство Обрядов попросило подготовиться и уведомить военный лагерь, чтобы обеспечить безопасность мероприятия, но, когда бумаги были готовы, идея была отвергнута императором, который только что поссорился с лордом-императрицей. Таким образом, все было отложено.

Этот слух распространился среди людей.

Когда Юнь Цинчи и Линь Хуайцзинь шли вместе, они услышали чей-то разговор: "Я думаю, что на этот раз озеро Канглан является частным местом. Разве Его Величество не приедет в этом году?".

"Разве вы еще не знаете? Его Величество в последнее время был раздражен, как у него еще хватает сил веселиться с нами?"

"Что ты имеешь в виду?"

"Разве это не из-за сильной ревности лорда императрицы Юнь, которая разозлила Его Величество? Я слышал, что этого человека выгнали. Мой брат, работающий во дворце, говорит, что на этот раз императрице Юнь будет трудно переломить ситуацию".　　

"Я слышал это, но разве Его Величество не любит Лорда Императрицу Юнь?"

"Это абсолютная правда. Я не знаю, о чем он думает. Он не может родить ребенка, и он не позволяет Его Величеству прикасаться к другим. Неужели он хочет, чтобы королевская семья вымерла? Конечно, Его Величество будет его ненавидеть. Только подумайте, как такой невежественный человек может быть сыном премьер-министра?".

"Он прожил в особняке премьер-министра всего несколько лет. Не то чтобы премьер-министр Юнь учил его, он вырос со своей матерью..."

Звук постепенно затихал.

Император был щедр и благосклонен и выступал за свободу слова, но каждый отвечал за свои слова. Если появлялись слухи, которые клеветали и унижали королевскую семью, те, кто их распространял, были наказаны.

Дело между Юнь Цинчи и Ли Ином не могло считаться частным, и никто специально не запрещал новости. Кроме того, блокировать новости было бесполезно: Юнь Цинчи был тот, кто устроил беспорядки перед особняком премьер-министра.

Однако вопрос отмены был деликатным, и никто не осмеливался говорить об этом открыто.

Юнь Цинчи давно ожидал всего этого. Его репутация была полностью разрушена после того, как его изгнали из дворца. Те, кто его ненавидел, активно говорили о его презрении, а те, кто его любил... Не было никого, кто бы его любил, поэтому никто специально не пытался прекратить сплетни.

Юнь Цинсюй спокойно наблюдал за его реакцией. На самом деле премьер-министр Юнь не собирался препятствовать распространению новостей, потому что он собирался использовать это, чтобы заставить Юнь Цинчи открыть глаза и все увидеть. Если бы Ли Ин действительно любил его, он бы не допустил распространения слухов.

Пока Юнь Цинчи будет убежден, что Ли Ин больше не заботится о нем, их план убедить его развестись будет почти успешным.

Выражение лица Юнь Цинчи было спокойным, и он не выглядел обеспокоенным.

Затем что-то теплое коснулось его ушей, и он на мгновение опешил. Это был Линь Хуайцзинь, который достал из ниоткуда пару меховых теплых кашне и надел их на уши Юнь Цинчи сзади.

Согревшись, Юнь Цинчи невольно взглянул на Линь Хуайцзиня, который улыбнулся и сказал: "Посмотри на свои уши, все красные от холода. Мама передала кашне перед выходом. Я подумал, что оно для меня бесполезно, поэтому просто взял кашне для тебя".

Через толстые теплые наушники почти ничего не было слышно, и в глазах Юнь Цинчи вспыхнула благодарность.

Сердце Юнь Цинсюя подпрыгнуло, и он осторожно сказал: "Боюсь, это не подходит?"

"Что не подходит?" Линь Хуайцзинь посмотрел на Юнь Цинси и удовлетворенно сказал: "Не правда ли, они очень красивые".

Они действительно выглядели очень хорошо. Юнь Цинчи родился с кристально чистой красотой, а в меховой шапке и теплых ушанках он выглядел как маленький дух демона, вышедший из гор, очень яркий и шустрый.

Не то чтобы носить кашне было неприлично, но Юнь Цинчи был императрицей, и открыто принимать вещи от другого мужчины было немного непривычно. Юнь Цинсюй огляделся вокруг, убедился, что никто не обращает внимания, и сказала: "Быстро поблагодари брата Линя".

В любом случае, Юнь Цинсюй вырос вместе с ними. Для старшего брата не должно было быть большой проблемой заботиться о младшем брате.

Юнь Цинсюй обращался с ним как с ребенком, но Юнь Цинчи это очень нравилось. Он сощурил глаза и послушно сказал: "Спасибо, брат Линь".

Позади него Ли Ин шагнул вперед, но Лю Цзыру поспешно схватил его за угол одежды: "Ваше Величество, много людей смотрят".

Он напомнил ему, что если император и императрица устроят здесь разборки, они потеряют свое лицо.

Ли Инь нахмурился и сокрушил деревянную стойку небольшого ларька неподалеку, заставив владельца ларька уставиться на него.

Лю Цзыру поспешно шагнул вперед, чтобы предложить компенсацию.

"Я ничего не ел с утра, ты голоден?". После нескольких шагов у Юнь Цинсюя заурчало в животе, и он спросил младшего брата: "Вон там есть магазин, где продают снежные клецки с каменным сахаром, пойдем, присядем".

Юнь Цинчи остановился, слегка повернул голову, косо посмотрел назад, а затем сказал: "Хорошо".

Они втроем сели у ларька с пельменями. Юнь Цинчи взял ложку, протянутую четвертым братом, зачерпнул круглый и симпатичный снежный пельмень, слегка подул на него и положил в рот. Он небрежно осмотрел окрестности.

"Сяо Си, не хочешь потом пойти на каток?" спросил Линь Хуайцзинь, и Юнь Цинсюй ответил от имени брата: "Он все еще ранен, так что забудь об этом".

Линь Хуайцзинь посмотрел с сожалением: "Я помню, что Сяо Си умеет кататься на коньках".

Когда Юнь Цинчи впервые встал на коньки, его вел Ли Ин. Многие моменты в его жизни были связаны с Ли Ин. В год смерти матери Юнь Цинчи, которому было восемь лет, заперся в пригородном доме и никого не видел. Но Ли Ин часто навещал его. Он был наследным принцем, и Юнь Цинчи не мог ему помешать, поэтому просто игнорировал его.

Он построил ледяную стену в своем сердце и заблокировал всех снаружи, но каким бы холодным ни был лед, он не мог выдержать чье-то многолетнее тепло. Юнь Цинчи наконец открыл свое сердце и принял Ли Ина на свою территорию, признав в нем человека, который был для него так же важен, как и его мать.

Он думал, что нашел для себя новую гавань, но он не знал, что впустил злого волка-интригана.

Глаза Юнь Цинчи переполнились сарказмом, но когда он поднял лицо, то выглядел мягким и безобидным: "Все в порядке, я умею кататься на коньках, давай потом поедем".

Юнь Цинсюй был ошеломлен: "Ты можешь? Как же твоя травма легких? "

"Ну, я просто не буду интенсивно тренироваться".

После того, как меч пронзил его легкое, Юнь Цинсюй не мог выполнять тяжелые упражнения. Однако травма была не слишком серьезной. Если он будет вести себя правильно, то рецидива не будет.

После поедания горячих пельменей лицо Юнь Цинчи раскраснелось, и он последовал за братом к озеру. Официальная игра была назначена на завтра. Сегодня на озере было много людей. У кого были коньки, они могли присоединиться к катанию.

Прежде чем выйти на лед, Юнь Цинсюй проинструктировал Линь Хуайцзиня: "У него травма левого запястья. Будь внимателен, Сяо Си. Если тебе неудобно, скажи нам, иначе отец отшлепает меня, если ты пострадаешь".

"Хорошо." Юнь Цинчи бросил плащ слугам, дважды подпрыгнул на коньках, и его глаза загорелись. Он взял на себя инициативу и прыгнул на лед. Под крики Юнь Цинсюя "Не бегай вокруг" он исчез в толпе.

В своей прошлой жизни он вращался вокруг Ли Ин. Но сейчас, когда он беспечно скользил по льду, Юнь Цинчи понял, что жизнь может быть такой расслабленной и радостной.

Он, словно птица из клетки, гибко перемещался в толпе, заставляя окружающих бледнеть от его буйства на льду. Но каждый раз, когда он собирался ударить кого-то, он очень ловко уклонялся.

Он услышал, как кто-то ругнулся: "Чего ты торопишься, показываешь свои хорошие навыки?".

Юнь Цинчи повернул голову и посмотрел на человека, узнав в нем четвертого сына Великого Командующего Цю, Цю Яна.

Этот парень круглый год шатался по борделям, увешенными цветами, не испытывая никаких эмоций, он даже не умел кататься на коньках.

Юнь Цинчи приподнял уголок рта, повернулся и снова подошел к нему, намеренно дразня его.

Цю Ян сосредоточил все свое внимание на ногах, но обнаружил, что белая одежда другого человека колышется перед ним. Он наконец понял, что это была провокация. Его сердце заколотилось от гнева. Он поднял глаза: "Смеешь провоцировать молодого господина, знаешь ли ты, кто я...".

Подождите, кто это?

Цю Ян был ошеломлен на мгновение, а затем он окончательно сопоставил яркое и очаровательное лицо с одной стороны на равнодушный и насмешливый образ в своей памяти. Его язык задрожал: "Юнь, Юнь юнь...".

"Идиот." Чувствуя себя освеженным, Юнь Цинчи гордо поднял подбородок с открытой насмешкой, а затем унесся прочь, как ветер.

Цю Янь: "...ты остановился ради меня!"

Юнь Цинсу, наконец, догнал его и захихикал, когда увидел: "Мастер Цю, вы в порядке? Хотите, чтобы я нашел кого-нибудь, кто позаботится о вас?"

"У твоего брата болезнь мозга?" Цю Ян не осмелился прямо назвать имя Юнь Цинчи, он показал на нос Юнь Цинчу и выругался: "Разве он не может кататься на коньках, никого, не провоцируя?!"

Юнь Цинсюй удивился: "Он что, издевался над тобой?"

Цю Ян обиделся: "Что еще?!"

Юнь Цинчи всегда считал дела Ли Ина самыми важными в мире. Теперь, когда он не встречался с Ли Ином уже два дня, он все еще был в настроении издеваться над людьми? Юнь Цинсюй радостно хлопнул в ладоши: "Это здорово!".

Цю Ян: "???"

У всей вашей семьи Юнь есть болезни мозга, верно?

Линь Хуайцзинь обращал внимание на движения Юнь Цинсю, но, возможно, на катке было слишком много людей, или Юнь Цинсю был слишком взволнован. Его фигура время от времени исчезала и появлялась, когда он скользил туда-сюда. Когда Линь Хуайцзинь снова встретился с Юнь Цинсюем, оба обнаружили, что Юнь Цинчи исчез.

Юнь Цинчи быстро бросился вперед, догоняя тех, кто был так же быстр, как и он. Группы молодых людей скользили по льду, как летящие орлы.

Вдруг кто-то заскользил быстрее, проносясь мимо него, как молния. Юнь Цинчи почувствовал, как его обхватили за талию, а в ушах засвистел ветер.

Когда он пришел в себя, его уже похитили.

Похитивший его человек быстро вышел на берег, где другой человек сразу же шагнул вперед и опустился на колени, сняв с него коньки и надев на него сапоги.

Это был павильон в юго-западном углу озера Канглан, со всех сторон которого висели ветрозащитные драпировки. Внутри также находился тазик с углем и мягкая кушетка. Люди остались на противоположном берегу озера, а этот берег охранялся, и никому не разрешалось приближаться.　　

Ли Ин усадил Юнь Цинчи на каменную скамью с мягкими подушками, затем присел перед ним на корточки и снял коньки.

Длинные волосы соскользнули с его плеч и коснулись икры Юнь Цинчи. Он положил ноги Юнь Цинчи в мягкий мешок для ног, немного помолчал, а затем поднял лицо.

Это была очень знакомая внешность, запечатлевшаяся в памяти Юнь Цинчи, словно вылепленная в точном соответствии с его эстетикой. Цвет лица белый, как фарфор, глаза темные и глубокие. Когда Ли Ин надевал мантию дракона и корону, он становился величественным, древним и далеким, внушающим благоговение и желание.

Как вино, спрятанное в глубине переулка, Юнь Цинчи шел, ориентируясь на запах. Запах вина гнал его вперед, но он никогда не мог найти это место.

Он всегда чувствовал, что вокруг Ли Ина было 10 000 слоев черноты. Он снимал их слой за слоем, но, возможно, так и не смог бы добраться до самого дна до конца своей жизни, поэтому он мог только продолжать нащупывать, преследовать, не в силах остановиться.

Подумав об этом сейчас, он, возможно, слишком старался.

Ли Ин поднял руку и снял с головы теплые наушники.

Они посмотрели друг на друга.

Ли Ин первым открыл рот: "Тебе нечего мне сказать?".

Юнь Цинчи потрогал свои уши и сказал: "Холодно".

Ли Ин закрыл уши. Его ладони были широкими, а так как он только что преследовал Юнь Цинчи по льду, его кожа была очень горячей.

Юнь Цинчи выглядел озадаченной.

Лю Цзыру быстро прислал новые наушники, и Ли Ин лично надел их на Юнь Цинчи, сказав: "Больше нет".

Юнь Цинчи не сказал ни слова, и Ли Ин снова спросил: "Эти теплее, чем у Линь Хуайцзина?".

Он уставился на Юнь Цинчи, желая услышать от него безоговорочное одобрение.

'Все, что дает Ли Ин, естественно лучше других'.

Это были приятные слова, которые часто говорил Юнь Цинчи.

"Это хорошо", - сказал Юнь Цинчи.

Лю Цзыру принес новые сапоги, Ли Ин взяла их и надел на ноги Юнь Цинчи, сказав: "Сапоги тоже хорошие, не так ли?".

"Да". Юнь Цинчи согласился.

Юнь Цинчи не хвалил его, а просто позволил ему проявить доброту, не принимая и не отвергая его.

В глазах Ли Ина появилось самоуничижение: "То, что я даю, стоит только "эн"?

На что он ловит рыбку? Юнь Цинчи слегка приподнял брови и быстро улыбнулся: "Вещи, которые дарит Ваше Величество, естественно, очень хороши". Он почтительно встал.

"Этот субъект благодарит Его Величество за его доброту..."

Ли Ин прижал его к себе, держа Юнь Цинчи за плечо, и сказал глубоким голосом: "Ты знаешь, что я хочу услышать".

Юнь Цинчи сделал более смущенное выражение лица: "Что Ваше Величество хочет услышать?"

"..." Если он хотел, чтобы он сказал это, естественно, он не мог.

Он был достойным правителем страны, и его гордость не позволяла ему выпрашивать что-либо у кого-либо.

Более того, в его глазах эти слова были подобны коровьему навозу, из-за чего их было особенно трудно воспринять.

Юнь Цинчи наблюдал за ним, и Ли Ин тоже наблюдал. Никто из них не понимал, почему каждый совершает такие неразумные действия.

Почему два человека, которые были так хорошо знакомы друг с другом, больше не могли предсказать поведение друг друга?