Онлайн чтение книги Одержимый шоу не стоит на месте The Obsessive Shou Moves On
Одержимый Шоу Не Стоит На Месте Глава 6

В прошлом Юнь Цинчи всегда любил говорить бесполезные вещи - по крайней мере, в то время все считали их бесполезными.

Все знали, что как только он видел Его Величество, изо рта Лорда Императрицы Юнь лились медовые речи. В один и тот же момент он мог напугать окружающих своим леденящим душу видом, но стоило ему повернуться к Ли Ин, как он тут же становился похож на воду весеннего озера, мягкий и податливый.

Раньше он не стеснялся говорить Ли Ин о своей нежности, послушании и привязанности, словно боялся, что Ли Ин не узнает, как сильно он его любит, или что он не поймет, что Ли Ин - единственный в его сердце.

Но теперь действия и слова Юнь Цинчи, казалось, не соответствовали положению Ли Ина. Юнь Цинчи все еще выглядел послушным, но в нем чувствовалась отчужденность, как будто он находился за тысячу миль от него.

Ли Ин поднял руку и медленно потянулся к руке Юнь Цинчи, лежащей у него на коленях. Юнь Цинчи внезапно пошевелился и, как бы ненамеренно избегая контакта, сдвинул с головы теплые наушники.

Загибая пальцы, Ли Ин поднял бровь и сказал: "Позвольте мне посмотреть на вашу травму".

Этот предлог должен был позволить ему взять Юнь Цинчи за руку, но тот открыто спрятал руки за спину, опустил ресницы и тихо прошептал: "Благодарю Его Величество за заботу, со мной все в порядке".

"Спасибо за заботу..."

Ли Ин присел перед ним на корточки, положив ладонь на каменный стол, и посмотрел на него снизу вверх: "Что с тобой, почему ты так себя ведешь со мной?".

Когда-то Ли Ин был самым важным человеком в сердце Юнь Цинчи, человеком, которого он считал сокровищем, и... мужем, который, как думал Юнь Цинчи, будет с ним до конца его жизни.

Но это было раньше.

Ресницы Юнь Цинчи затрепетали, а губы слегка изогнулись.

Ли Ин почувствовал себя обиженным.

Когда Ли Ин встал, тяжело дыша, Юнь Цинчи вспомнил, что у него была такая привычка. Когда он был зол и обижен, но не мог выплеснуть свой гнев, он ходил кругами, а люди, прислуживающие ему, лежали на земле и дрожали. Им оставалось только ждать, когда Его Величество придумает решение, засучит рукава и сорвет ширму или опрокинет стол, чтобы выпустить свой гнев.

Эта зловещая привычка появилась вскоре после того, как Ли Ин взошел на трон. Тогда ему было тринадцать лет. Многие старые министры смотрели на его юный возраст и пытались использовать свою власть, чтобы притеснять его. Это всегда было камнем на сердце Ли Ина.

Когда премьер-министр Юнь встал на колени, для Ли Ина это было равносильно угнетению.

Юнь Цинчи сидел неподвижно, думая о том, что надеется увидеть Ли Ина насквозь в этой жизни, но, к сожалению, он все еще не мог. Он вел себя покорно и не провоцировал его, разве не этого всегда хотел от него Ли Ин? Но теперь Ли Ин снова злился на него?

Вдруг на него упала тень, и Юнь Цинчи невольно поднял лицо. Высокая фигура мужчины согнулась, а его руки уперлись в каменный стол. Дыхание Ли Ина почти обдало лицо Юнь Цинчи. Затем он протянул руку и ткнул пальцем в край шляпы Юнь Цинчи, его взгляд упал на шрам.

Юнь Цинчи сжал плечи, приподняв край шляпы.

Рана на его лбу была несерьезной. Она уже зарубцевалась, но все равно немного бросалась в глаза на его фарфорово-белой коже.

Ли Ин на мгновение посмотрел на него, затем пододвинул деревянный табурет, сел рядом и достал из рукава маленький пузырек. "Это целебное святое лекарство из Южного Синьцзяна. Могу ли я применить это лекарство для вас?"

"У семьи есть лекарство. Хотя оно и не такое хорошее, как у Его Величества, но его более чем достаточно, чтобы вылечить эту небольшую травму".

"А что с твоей рукой?"

"Глупость, которую этот человек сделал с собой, он может позаботиться о нем сам".

Ли Ин сжал пузырек с лекарством и некоторое время молчал, затем сказал: "На этот раз я обидел тебя, неудивительно, что ты злишься".

"Как это может быть", - искренне ответил Юнь Цинчи. "Это полностью моя вина. Это большая милость, что Ваше Величество не урезонил меня сразу".

"..." Ли Ин смотрел на него, не говоря ни слова, пытаясь понять по его выражению лица, не сорвется ли собеседник.

Но он слишком хорошо знал Юнь Цинчи. Его спокойное и искреннее лицо не позволяло Ли Ину обманывать себя, что он просто разыгрывает его.

"Ваше Величество", - снова заговорил Юнь Цинчи. "Четвертый брат все еще ждет меня на катке. Если я буду отсутствовать слишком долго, боюсь, что он будет волноваться".

Ли Ин скривил губы, как бы насмехаясь: "А твой брат Линь?"

Юнь Цинчи был немного удивлен. Совсем недавно он чувствовал, что кто-то следит за ним. Неужели это был Ли Ин? Он серьезно сказал: "Да, брат Лин тоже здесь".

Легкомысленная улыбка Ли Ина растаяла, и он вдруг почувствовал, что его пальцы онемели и окоченели. Он скрытно разжал их и медленно сжал снова. Он посмотрел на пару теплых меховых кашне на столе и сказал: "Не хочешь ли ты снова надеть вещь брата Лина?".

Юнь Цинчи задумался на мгновение, затем снял с Ли Ина кашне и сказал: "Тогда я верну их Его Величеству".　　

"..." Ли Ин снова уставился на него.

Юнь Цинчи потянулся к ушам Линь Хуайцзиня, но внезапным легким движением ушные кашне упали в таз с углем рядом с диваном и загорелись.

Юнь Цинчи: "...? Принцесса Янь Чжао лично сшила их для Сяо Хоу".

"Я объясню ему".

"..." Хорошо.

Юнь Цинчи сказал: "Если Вашему Величеству больше нечего сказать, я вернусь первым".

Он встал и вышел, но Ли Ин внезапно преградил ему путь. Он был высоким, и Юнь Цинчи сделал шаг назад. Снова появилось чувство угнетения, хотя и совсем слабое. Юнь Цинчи немного разозлился. Ли Ин сжег ушные раковины Линь Хуайцзиня. Даже если это была вина Ли Ина, Юнь Цинчи тоже был виноват в том, что не позаботился о них должным образом.

Этот собака император, - он выругался втайне, но в его выражении лица не было ни малейшего изъяна. "Что еще нужно Вашему Величеству?"

Ли Ин посмотрел на него со следами раздражения в нахмуренных бровях. Он смягчил свой голос: "Отправляя тебя обратно в особняк премьер-министра, я был невнимателен. Я слышал слухи о тебе... не принимай их близко к сердцу".

Смущение Юнь Цинчи было готово переполнить его. Он поднял лицо, с выражением «Я не могу тебя понять»: "Ваше Величество... когда это вас волновали такие вещи?"

"Я просто хочу сказать вам, что я улажу этот вопрос как можно скорее. Я..." Адамово яблоко Ли Ина перекатывалось, когда он сказал: "Я забочусь о тебе".

Лю Цзыру стоял возле павильона, дрожа и пряча руки в рукавах. Он не мог не улыбаться. Его Величество редко проявлял мягкость и искренность. Лорд-императрица должен чувствовать себя польщенным в этот момент. Конечно, сегодня он вернется во дворец вместе с Его Величеством.

Наконец-то он сможет хорошо выспаться.

Вдруг по катку навстречу ему скользнули две фигуры. Лю Цзыру прислонился к драпировке и осторожно произнес: "Ваше величество, четвертый молодой мастер Юнь здесь".

Внутри павильона было тепло, как весной. Юнь Цинчи молчал. Ли Ин избегал его взгляда, подошел и взял принесенные им наушники, снова надел их на голову Юнь Цинчи и сказал: "Если ты все еще хочешь пойти на каток, я буду сопровождать тебя".

Юнь Цинчи сказал: "Нет необходимости".

Нежное лицо Ли Ина слегка порозовело.

"Спасибо, Ваше Величество, за вашу заботу, я очень благодарен", - продолжала Юнь Цинчи: "Поскольку мой четвертый брат нашелся, я вернусь первым".

Он поравнялся с Ли Ин, подобрал брошенные в стороне коньки, поднял портьеру и вышел. С широкого катка сразу же подул холодный ветер, и Юнь Цинсюй и Линь Хуайцзинь оказались на ледяном озере, ища его.

Юнь Цинчи вздрогнул, быстро подбежал к ним и надел коньки. "У его Величества только что было ко мне какое-то дело. Не терпелось дождаться?"

Взгляд Линь Хуайцзина упал на его уши, и он ответил: "Не волнуйся".

Юнь Цинсюй выглядел немного недовольным: "Что Его Величество сказал тебе?"

"Ничего", - ответил Юнь Цинчи. "Давайте вернемся отсюда на коньках, сменим обувь и пойдем в Цзиньялоу поесть, хорошо?"

Линь Хуайцзинь сказал: "Я как раз заказал столик перед тем, как прийти сюда, и твой третий брат тоже должен быть там".

"Будет?" Глаза Юнь Цинчи загорелись. "Он рано уходит и поздно возвращается. Я не видела его в последние несколько дней".

"Пойдем." Юнь Цинсу поддержала его, когда он оказался на льду, и они втроем быстро поехали на коньках на другую сторону озера.

Полог снова был открыт. Несмотря на то, что он явно вышел из теплого павильона, тело Ли Ина было холоднее, чем лед и снег снаружи. Лю Цзыру просто смотрел на кулон на талии императора и на расшитые сапоги, не решаясь изучить выражение лица императора.

Ли Ин прошел через озеро, нагнулся, чтобы подобрать оставленные на земле изящные хлопковые сапожки, затем долго смотрел на каток, пока не смог найти фигуру Юнь Цинчи.

Он открыл рот: "Лю Цзыру".

Лю Цзыру поспешно шагнул вперед: "Каков будет приказ Вашего Величества?"

"Когда Государь вернулся в дом своих родителей, что ему было предоставлено?"

"Это... когда страна была создана и Государь Император въезжал во дворец, его снабдили свитой из двадцати императорских карет, пары красных, синих и белых зонтов, восемнадцати благоприятных картин, почетного караула примерно из восьмидесяти человек, трехсот солдат и четырех лошадей, открывающих путь... возвращаясь в родительский дом, все было бы не так серьезно."

"А как же я?"

"Ваше Величество... Когда Ваше Величество обычно покидает дворец, там стоит тридцать карет, почетный караул увеличен до ста человек, а эскорт составляет более тысячи солдат. Свита определяется в зависимости от масштаба выездных мероприятий, но в ней есть как минимум генерал в звании выше генерал-лейтенанта, солдаты в доспехах, стрелки, кавалерия и другие, образующие четыре охранные фаланга, а также передняя и задняя стража..." Лю Цзыру продолжил говорить, перевел дух и сказал: "Но конкретные детали должны быть окончательно согласованы с Министерством обрядов и Военным министерством."

"Со свитой, которую я использую для путешествий, я заеду за лордом императрицей, чтобы вернуться во дворец".

Лю Цзыру стоял у озера в замешательстве.

Путешествия Сына Неба делились на большие, малые и церемониальные. То, что Лю Цзыру только что описал, было самым необходимым снаряжением для небольшой вылазки. Для императрицы не было большой проблемой навестить своих родственников. Если же речь шла о церемониальном кортеже Сына Неба, то это было беспрецедентно.

Он поспешил следом: "Ваше Величество, этот министр знает, что Его Величество любит государя-императрицу, но для такого эскорта нужно найти двух великих генералов, чтобы открыть дорогу. Не слишком ли это преувеличено - просто забрать Государя- Императрицу, чтобы вернуться во дворец?"

"Я поеду лично".

Лю Цзыру: "...эта подготовка может занять некоторое время".

"У тебя есть семь дней. "

Неважно, что еще хотел сказать Лю Цзыру, император уже сел в карету, поэтому ему оставалось только замолчать.

Затем из кареты пришел еще один приказ: "Спрячь это от семьи Юнь".　

Лю Юнь понял, что хотел удивить лорда-государыню.

Лю Цзыру просто не знал, будет ли эта высокопоставленная услуга Сына Неба сюрпризом или шоком для премьер-министра Юня.

***

Покинув озеро вместе с братом, Юнь Цинчи сел на низкую скамейку, сменив коньки на сапоги.

Линь Хуайцзинь рядом с ним тихо прошептал: "Ты поменял свои теплые наушники?"

"Да", - ответил Юнь Цинчи низким голосом: "Я случайно уронил их в мангал и сжег".

Затем он сказал: "Мне очень жаль".

Хотя это Ли Ин сжег их, он действительно был виноват.

Линь Хуайцзинь вздохнул и утешил: "Не надо себя винить, они не были такими уж ценными".

Он передал коньки своим подчиненным и помог Юнь Цинсю подняться.

Юнь Цинсу подошел, заметил, что выражение лица Юнь Цинчи было несколько растерянным, и спросил: "В чем дело?"

"Я случайно сжег теплые кашне Сяо Хоу".

"Это не его вина", - сказал Линь Хуайцзинь. Юнь Цинсюй поднял брови.

Он погладил брата по голове и с облегчением сказал: "Хорошо, возвращайся и попроси тетю Дин сшить для него еще одну пару".

Линь Хуайцзинь улыбнулся и сказал: "Не нужно".

Когда они сели в карету, голова Юнь Цинчи все еще была опущена. Юнь Цинсюй подумал, что он винит себя.

Почувствовав, что у Юнь Цинчи действительно совестно, он сказал: "Разве ты не умеешь рукодельничать? Если тебе действительно жаль, ты можешь сам сшить пару для Сяо Хоу".　

Юнь Цинчи действительно хорошо рукодельничал. В своей прошлой жизни он лично шил Ли Ин новый комплект одежды и пару обуви, по крайней мере, каждый год.

Для него это не составляло труда. Но ушные кашне были сделаны матерью Линь Хуайцзиня. Для Юнь Цинчи мать была особенным человеком. Естественно, он считал, что вещи, сшитые вручную принцессой Янь Чжао, незаменимы. Он боялся, что Сяо Хоу не согласится на замену.

Линь Хуайцзинь вдруг стал счастливым, он с нетерпением смотрел на него, его глаза были полны ожидания: "Ты можешь?"