Онлайн чтение книги От чёрного и белого израненное сердце Clear and Muddy Loss of Love
Глава 11 - Заводя друга, планировать каждый шаг

Учащиеся, пожелавшие принять участие в экзамене, начали въезжать в город ещё до восхода солнца. С тех пор как Наньгун Жан взошёл на трон, он приложил огромные усилия для процветания государства; он обращал особое внимание на вопросы культуры и с уважением относился к военному делу. Вот почему требования к экзаменам даже начального уровня были чрезвычайно высокими. Дорогу от городских ворот до экзаменационного зала тщательно подмели ранним утром, а все лавочные зазывалы поблизости затихли.

Провинция Юнь была довольно крупной, более того, она граничила со столицей. Многие учащиеся, пришедшие к тем же выводам, что и Ци Янь, поспешили сюда из разных уголков страны. Большинство из них путешествовали в одиночку с кладью учащегося за спиной, тогда как некоторые из них брали с собой телохранителей или слуг.

Наньгун Жан поощрял бережливость, поэтому большинство учащихся носили довольно простую одежду. Способом подчеркнуть своё происхождение являлась походка.

Те юноши, что шли быстрым шагом, размахивая рукавами и постоянно оглядывались по сторонам, несомненно, происходили из бедной семьи.

Те же, кто смотрел строго вперёд, уверенно идя расправив плечи, по большей части являлись выходцами из семей учёных.

Если же кто-то во время ходьбы выпячивал грудь, при этом сохраняя голову слегка опущенной, держал одну руку в районе между животом и грудью, пока вторая, скрытая в широком рукаве слегка покачивалась в ритм шагам, шёл беззвучно, без чрезмерных движений; можно было сказать наверняка: этот человек был благородным молодым господином из аристократического рода.

Эта особая манера ходьбы передавалась в знатных семьях ещё со времён предыдущей династии. Она была известна как «культурная и элегантная манера».

«Культурная и элегантная манера» не ограничивалась лишь походкой. Она охватывала многие аспекты, включая манеру речи и действий. Любой, кто захочет ей научиться, будет вынужден не только заниматься с раннего детства, но и потратить немалые деньги на опытного учителя этикета. Ци Янь уже как-то сталкивалась с культурной и элегантной манерой — ею владела наставница. Вот только она никогда не обучала этому Ци Янь.

Ци Янь всегда интересовалась личностью женщины в маске, однако все материалы для чтения отбирались лично наставницей, поэтому наверняка она могла сказать лишь одно: женщина в маске когда-то была аристократкой.

До начала экзамена ещё оставалось какое-то время. Перед воротами экзаменационного зала были расставлены шесть квадратных столов. Учащиеся терпеливо ждали, выстроившись в шесть ровных рядов.

Внезапно послышался какой-то шум. Нахмурившись, учащиеся покосились в ту сторону. Они увидели молодого господина, одетого в парчовые одежды, лениво развалившегося на носилках, которые несли два человека.

Ци Янь бросила быстрый взгляд, но тут же отвела глаза: явился Дин Фэншань.

Слуги пронесли носилки до самого крайнего ряда. Один из них грубо толкнул стоявшего первым учащегося:

– Уступи место!

Этот учащийся выглядел не старше четырнадцати лет, и на нем была мантия из грубой ткани выцветшего белого цвета. Его лицо покраснело от гнева: 

– Как ты смеешь проявлять подобную грубость в экзаменационном зале?

Слуга и бровью не повёл. Он крикнул: 

– Великая милость, что благородный молодой господин поместья Дин воспользуется твоим местом! Прочь с дороги!

Юноша на мгновение растерялся. Очевидно, он знал о статусе Дин Фэншаня. Его энтузиазм резко ослаб. Он бросил взгляд на Дин Фэншаня и пробормотал: 

– Хорошо, я уступлю. – затем взял свою кладь и пошёл в конец очереди.

Слуга повесил на плечо Дин Фэншаня тканевый мешок с четырьмя драгоценностями рабочего кабинета*, сделал поклон и сказал:– Молодой господин, желаю вам быстрой победы на экзамене в этот раз!

(П/П: 文房四宝 wénfáng sìbǎo — широко распространенное в позднеимперском Китае образное выражение: под четырьмя драгоценностями подразумеваются кисть, бумага, тушь и тушечница. Считались символами просвещенного человека и были необходимы для подготовки к имперским экзаменам кэцзюй, приносящим богатство и общественное признание. Как маркеры статуса, они имели не только практическое, но и ритуальное значение.)

Многие присутствующие усмехнулись про себя: слова этого слуги были сказаны не просто невпопад, но и звучали невероятно грубо. Дин Фэншань, будучи девятнадцатилетним юношей участвовал в экзамене первого уровня – это уже было неслыханно.

Лишь один человек холодно фыркнул и презрительно произнёс:

– Невежда.

Ци Янь повернула голову и увидела, что говорившим оказался юноша её возраста. На нем была простая одежда, а на спине кладь учёного. На его поясе висела блестящая нефритовая подвеска.

Почувствовав взгляд Ци Янь, юноша повернулся к ней с холодным выражением лица. Встретившись взглядом с её необычными янтарными глазами, он тут же сменил тон: 

– А что дорогой друг думает об этой ситуации?

Ци Янь спокойно ответила: 

– Нет смысла печься о тех, кто и так возводит себя в абсолют.

Юноша обдумал смысл слов Ци Янь, а затем с улыбкой кивнул. Негодование в его сердце значительно ослабло.

– Ваш покорный слуга – Гуньян Хуай, из столицы. Второе имя* Байши*. Это «белые скалы» из «Чисто омытые белые скалы».

(П/П: 字 zì – имя, даваемое в древности при вступлении человека в брачный возраст (юношам в возрасте 20 лет, а девушкам - в возрасте 15-20 лет), когда он или она становятся полноправным членом рода. Под этим именем человек был известен в миру среди родственников, друзей, учителей. 

白石 báishí — белый камень.)

Ци Янь изогнула уголки губ: 

– Бурные, бурные воды реки. Чисто омытые белые скалы. В белой одежде, что с воротом алым, в У я тебя, милый мой, провожала. Свижусь ли я, мой любимый, с тобою? Только о радости я помышляла*. 

(П/П: отрывок из песни «诗经·唐风·扬之水» («Бурные, бурные воды реки»), (пер. А. А. Штукина)

Гунъян Хуай был очень доволен: 

– Дорогой друг хорошо образован. Могу я узнать ваше имя?

– Ци Янь, из провинции Цзинь. Пока ещё не получил второе имя.

Гунъян Хуай сложил руки у груди и поклонился.

– Рад встрече.

Ци Янь вежливо ответила на приветствие, хотя думала совсем о другом.

Жителю процветающей столицы не было необходимости ехать в провинцию Юнь для сдачи экзаменов. Кроме того, фамилия «Гунъян» казалась Ци Янь несколько знакомой.

Женщина в маске периодически давала Ци Янь свитки, в которых содержалась общая информация о столице и о некоторых высокопоставленных чиновниках. В их число входил глава приказа по делам императорского рода, носивший фамилию Гунъян.

Двенадцать человек вышли из экзаменационного зала. Они остановились перед квадратными столами, затем громко и четко сказали:

– Каждый из вас должен положить все свои вещи на стол для осмотра, а также снять верхнюю одежду. Те, у кого обнаружат шпаргалки, будут немедленно дисквалифицированы и подвергнуты суровому наказанию, а также будут отстранены от экзаменов на следующие три года!

«Бах» – Дин Фэншань швырнул на стол тканевый мешок:

– Проверяйте мои вещи сколько влезет, но этот молодой господин не собирается раздеваться.

Проверяющий, очевидно, узнал Дин Фэншаня. Он чисто ради формальности осмотрел его с извиняющейся улыбкой, и спешно пропустил. Снова донёсся голос Гунъян Хуая: 

– Неужели даже власти провинции Юнь боятся его?

Ци Янь шёпотом ответила: 

– Ваш покорный слуга никогда до этого не был в провинции Юнь, поэтому не знает подробностей.

– Хм, я его не боюсь.

Ци Янь молча опустила глаза: теперь она была уверена в личности Гунъян Хуая. Глава приказа по делам императорского рода относился к третьему рангу, а также являлся чиновником внутреннего двора. Отец Дин Фэншаня, Дин И, хотя и обладал военной властью, но был всего лишь полководцем охраны четвертого ранга. Естественно, Гунъян Хуаю не нужно было его бояться.

Приказ по делам императорского рода заведовал всеми делами родственников императора. Подружиться с Гунъян Хуаем было бы очень полезно для её мести. Гунъян Хуай и не предполагал, что у стоящего рядом четырнадцатилетнего юноши были такие помыслы.

Вскоре настала их очередь проходить проверку. Им не полагалось такое же особое обращение, что и Дин Фэншаню. Оба они один за другим положили свои вещи на стол, затем сняли верхнюю одежду, чтобы академики могли обыскать их.

Ци Янь встала позади Гунъян Хуая. Экзаменатор зачитывал список, содержащий полные имена и места рождения учащихся. Экзаменатор на мгновение заколебался, когда дошёл до Гунъян Хуая, затем спросил, вручая ему деревянную табличку: 

– Из столицы?

Гуньян Хуай кивнул. Увидев это, экзаменатор, по-видимому, о чём-то задумался. Как только все вошли в экзаменационный зал, главный экзаменатор поднялся на платформу и произнёс несколько формальных фраз. Он взглянул на небо снаружи, затем приказал воткнуть толстую палочку благовоний в большой медный треножник: 

– Час настал. Раскрывайте свитки.

Экзамен первого уровня отличался от весеннего и осеннего экзаменов. Несмотря на то, что он проверял знания по трём дисциплинам, на его выполнение отводилось всего шесть часов, поскольку вопросы были довольно просты. Основные темы были таковы: экзаменационное ши, рассуждение о канонических текстах, уставное фу и сочинение о принципах управления государством. Из этого перечня и выбирались три дисциплины.

Ци Янь развернула свиток. Увидев вопросы, её взгляд мигом потяжелел.

Литературное задание звучало так: «взяв за основу „Троесловие*”, составьте ши из двенадцати пятисловных строк».

(П/П: «Троесловие» является самым известным классическим китайским текстом для детей. Ритмичные, короткие и простые состоящие из трёх иероглифов стихи позволяют легко читать и запоминать текст. Это позволяло детям выучить общие иероглифы, грамматику, уроки из китайской истории и, прежде всего, правила поведения)

Второе задание, рассуждение о канонических текстах, имело размытую формулировку: «толкование и оценка канонических текстов». Однако любой, у кого есть хоть какие-то способности, с первого взгляда понял бы, что это ещё один бесполезный вопрос!

Изначально толкование и оценка канонических текстов были двумя разными дисциплинами. Они были объединены в один предмет под названием «рассуждение о канонических текстах» после восшествия на престол Наньгун Жана. Ещё в эпоху правления Южных династий, великим мастером Лю Се был написан трактат «дракон, изваянный в сердце письмен», в котором подробно описывались причины, следствия и взаимосвязи между идеями и оценкой канонических текстов. Для выполнения этого задания нужно было просто слегка перефразировать этот текст!

Третье задание, сочинение о принципах управления страной, было ещё более абсурдным. Экзаменатор избрал политику, в которой разбирались даже крестьяне: обмен ценных бумаг на лицензию на продажу соли.

Обмен ценных бумаг на лицензию на продажу соли являлась новой политикой, которую Наньгун Жан внедрил после прихода к власти. В наследство от предыдущего императора ему досталась лишь нищета и хаос. Предыдущий император вёл расточительную и распутную жизнь, бездумно растрачивая свои богатства. Он обложил народ огромными налогами, чтобы удовлетворить собственные прихоти.

Став императором, Наньгун Жан отменил многие дополнительные поборы и освободил людей от земельных налогов и податей. Несмотря на то, что таким образом ему удалось снискать признание народа, это не решило проблему фактической нехватки средств в казне государства. И потому он провозгласил новую политику: обмен ценных бумаг на лицензию на продажу соли. Двор по-прежнему взимал налоги под различными предлогами, однако теперь местные органы власти выдавали крестьянским семьям официальные документы под названием «ценные бумаги», которые можно было обменять на «лицензию на продажу соли».

Выварка соли и выплавка железа всегда регулировалась государством. Любой человек получил бы смертный приговор, если бы занимался контрабандой соли. Но с помощью этой лицензии люди могли легально торговать солью в течение одного года. Соль приносила баснословную прибыль, особенно в богатых природными ресурсами и густонаселённых прибрежных районах. В течение некоторого времени крестьянские семьи усердно платили налоги зерном, чтобы получить «ценные бумаги».

Наньгун Жан разрешил неотложную проблему и завоевал любовь народа. На следующий год он издал тайный указ: теперь ведомство по соляным делам ежегодно выдавало настолько мало лицензий на продажу соли, что их можно было сосчитать по пальцам. Десятки тысяч простых людей держались за свои «ценные бумаги» в нетерпеливом ожидании. Масса крестьянских семей каждый год потуже затягивали пояса, чтобы обменять собранный урожай на «ценные бумаги».

Ци Янь было всего десять лет, когда эта политика была реализована. В своё время женщина в маске провела для неё глубокий анализ её плюсов и минусов. Она сказала так:

– На словах эта политика служит интересам народа, на деле же это гнусный план. Однако лишь благодаря ему лжединастии удалось выжить.

Когда Ци Янь было тринадцать, женщина в маске снова затронула эту тему, чтобы она самостоятельно взвесила все «за» и «против». Ци Янь ответила: 

– Если политика обмена ценных бумаг на лицензию на продажу соли не будет упразднена в течение десяти лет, то в лучшем случае повсюду поднимется волна народного возмущения, а в худшем наступит период смуты. Наньгун Жан воспринимает простой люд как зелёный лук: его выращивают и удобряют, лишь чтобы затем срезать и отправить на стол. Такой гнусный план мог быть придуман только мастером своего дела. Таким образом, всё, что представляет собой этот человек, — это лживый образ. Он не обладает великодушием, кругозором и щедростью великого государя.

Женщина в маске удовлетворённо кивнула, а затем с мрачным видом произнесла: 

– Посеявший ветер пожнёт бурю. Правление семьи Наньгун продлится недолго. У тебя осталось мало времени. Если Поднебесная падёт от чужой руки, ты никогда больше не сможешь отомстить за уничтожение своего государства и народа.

Ци Янь отвлеклась от воспоминаний. Она взяла кисть, обмакнула её в чернила, и провела линию на черновике. Увидев, что чернила имеют равномерную консистенцию, она закатала рукав и приступила к письму.

Экзамен первого уровня был лишь трамплином на пути к цели. Ци Янь намеренно сдерживала свой талант к каллиграфии; она писала в стандартной и упорядоченной манере, но даже так эти выразительные иероглифы совсем не походили на почерк четырнадцатилетнего юноши.Почему экзаменационные вопросы были такими простыми? Ци Янь уже знала ответ на этот вопрос.

Она не ожидала, что семья Дин настолько влиятельна. Они оказались способны даже манипулировать экзаменами, просто чтобы обеспечить Дин Фэншаню успешную сдачу.

Шурин коменданта Лу Цюаня, полководец охраны четвёртого ранга. Вот так семья Дин!

Ци Янь писала с лёгкостью проплывающих облаков и текущей воды; лишь когда на бумаге был выведен последний иероглиф, её кисть наконец-то остановилась. Она перепроверила написанное, пока ждала, когда высохнут чернила, а затем накрыла бумагу для экзамена листом черновика и прижала её деревянным брусом. В конце-концов она встала со своего места и пошла мыть кисть и тушеницу.