Онлайн чтение книги От чёрного и белого израненное сердце Clear and Muddy Loss of Love
Глава 37 - Принцесса выручает мужа на Новогоднем торжестве

— Его Величество прибыл!

Все в зале подошли к своим столам, затем опустились на колени:

— Приветствуем императора-отца!

— Не стоит формальностей, поднимитесь. У, помоги принцессе Цюнхуа подняться, раз уж она беременна.

— Слушаюсь, император-отец.

Наньгун Сунюй одной рукой придерживала свой живот, а другой изобразила жест благодарности:

— Благодарю отца-императора за милость.

— Все могут садиться.

— Слушаемся.

Наньгун Жан тепло посмотрел на свою старшую дочь:

— Сунюй, Мы не видели тебя три года, ты уже скоро станешь матерью. Мы очень рады.

— Находясь так далеко в провинции Ю, эта дочь тоже часто скучала по отцу-императору. Надеюсь, отец-император будет в добром здравии и благословит народ царства Вэй.

Наньгун Жан погладил свою бороду, затем с облегчением сказал:

— Теперь, когда ты вернулась в столицу, почаще сопровождай свою мать. Что касается жилья… двери дворца твоей матери, разумеется, всегда открыты. Поместье твоей второй сестры недавно было достроено, ты и твой фума можете пока оставаться там.

Принцесса Цюнхуа и её муж ответили в один голос:

— Благодарим отца-императора.

— Мы вернёмся в провинцию Юн в цинмин, для поклонения предкам. Принц Вэй был назначен временным правителем царства. Ты тоже можешь остаться в столице. Пусть твой фума едет вместо тебя.

— Эта дочь благодарит отца-императора за милость.

— Угу.

— Сыцзю.

— Этот слуга здесь.

Наньгун Жан передал Сыцзю ярко-желтый императорский указ:

— Зачитай.

— Как велит Его Величество.

Сыцзю подошёл к императорскому столу и развернул указ. Наньгун Жан снова сказал:

— Все вы можете сидеть и слушать. Здесь нет ни одного чиновника, не нужно формальностей на семейном банкете.

— Благодарим отца-императора.

Сыцзю громко и чётко зачитал:

— По воле Неба и повелению императора, внимайте: Мы, учитывая сыновнюю почтительность моих девяти сыновей и трёх дочерей, их верность и покорность, даруем великие награды на банкете в канун Нового года. Даруем: сто императорских коней из девяти провинций, триста сильных волов, пятьсот тучных овец, пятьдесят кусков парчи и сто лянов золота. Трём принцессам: Цюнхуа, Чжуохуа и Чжэньчжэнь: два браслета клуазоне, двенадцать золотых шпилек для волос, пятьдесят метров сычуаньнской парчи и пару лучших нефритов, в надежде, что все вы будете остерегаться кичливости и вспыльчивости, неукоснительно выполнять свой долг. Девятый год Цзинцзя, канун Нового года, быть посему.

Все встали, чтобы преклонить колени и поблагодарить императора за милость:

— Благодарим отца-императора.

— Довольно любезностей, встаньте.

— Слушаемся.

Наньгун Жан помолчал мгновение, затем сказал:

— Ле, Цзиннюй. Выйдите.

В большом зале мгновенно стало тихо. Наньгун Цзиннюй машинально взглянула в сторону Ци Янь. Увидев теплоту и уверенность в её глазах, она тоже успокоилась.

Наньгун Жан перевел взгляд с одного на другого, затем медленно сказал:

— Наша любимая дочь, чья родная мать умерла слишком рано. Мы растили тебя с заботой, учили, наставляли и всячески оберегали. Однако суета при дворе никогда не кончается. Хотя у Нас сердце любящего отца, упущения неизбежны. Но Мы с облегчением обнаружили, что даже без руководства родной матери ты всё ещё благоразумна и видишь всю картину целиком. Ты преданна своим родителям и добра к своим братьям и сёстрам. Поэтому принцесса Чжэньчжэнь получит в жалование тысячу земель, горгонарию и одну жемчужину, светящуюся в темноте, из северного моря.

Наньгун Цзиннюй встала на колени:

— Благодарю отца-императора.

Ци Янь спокойно окинула взглядом на братьев и сестёр Наньгун, стоящих на коленях в зале. Наньгун Жан дал такую большую награду не только для того, чтобы сказать Наньгун Цзиннюй, что он знает о постигшей её обиде; он также хотел предупредить Наньгун Ле, что Наньгун Цзиннюй не та, кого он может запугивать и ущемлять по своему усмотрению.

Остальные, хотя и знали это, всё равно почувствовали некоторое недовольство. Особенно это касалось нескольких принцев.

Чего не знала Ци Янь, так это того, что принцессам царства Вэй не полагалось земель в жалование, поэтому с момента рождения им давали тысячу земельных наделов, дабы удовлетворить повседневную потребность в одежде и пище.

Однако Наньгун Цзиннюй с момента рождения получила три тысячи земельных наделов. Ещё тысячу она получила, когда ей даровали титул. Ещё пятьсот добавили во время церемонии её совершеннолетия, потом ещё пятьсот — когда она вышла замуж…

Следует знать, что даже Наньгун Вэй, номинальный «старший сын», имел всего пять тысяч земельных владений. Остальные зрелые принцы имели в среднем по три тысячи. А что касается Наньгун Пина и Наньгун Ле, которые не пользовались благосклонностью, то у них было не более тысячи!

Касаемо принцесс, Наньгун Сунюй была старшей дочерью, а её муж дворянином. Тем не менее, у неё было всего две с половиной тысячи земельных владений. У Наньгун Шунюй было полторы тысячи, пятьсот из которых были получены благодаря тому, что она вышла замуж в один день с Наньгун Цзиннюй…

Принцессы не были равны принцам. Их дети в будущем должны были носить фамилию мужа.

Проще говоря, эти жалованные земли были бы легкой наживой для приживал. Именно поэтому на протяжении всей истории существовало негласное правило: наградой принцессам служили в основном материальные сокровища. Им никогда не жаловали такого количества земель.

К счастью, Наньгун Цзиннюй была женщиной. Иначе остальные братья почувствовали бы в ней угрозу.

Кроме того, с тех пор как Наньгун Цзиннюй родилась, она раз или два в несколько лет стабильно получала различные абсурдные по своему размаху награды. Кроме того, она была единственной законной дочерью, поэтому ни для кого здесь не было ничего нового.

С учётом этой награды, её земельные владения теперь равнялись владениям второго принца, Наньгун Вэем. Последний был в ярости, но не осмеливался выразить её. Он мог только ругаться про себя: Ци Янь, этот чудаковатый уродец, легко отделался.

Наньгун Цзиннюй не почувствовала ничего предосудительного в этой награде. Она получала подобные дары а протяжении всей жизни. Тот, кто вырос в бутылке с медом, никогда не сможет почувствовать его сладость.

Тем не менее, она догадалась, что отец-император мстит за неё. Всё было в самом деле так, как говорил Ци Янь.

Наньгун Жан махнул рукой:

— Возвращайся на свое место.

— Благодарю отца-императора.

Наньгун Жан молча смотрел на Наньгун Ле, который был совершенно один посреди большого зала. Несколько секунд он наблюдал за ним. Тот опустил голову и тихо заскулил от тревоги и ужаса.

Остальные принцы, которым никогда не нравился Наньгун Ле, были даже несколько рады его несчастью: посмел издеваться над любимицей отца-императора? Получай по заслугам!

Если бы его мать не происходила из того же рода, что и покойная императрица, его могла бы постигнуть та же участь, что и старшего принца! Этому бестолковому мальчишке несказанно повезло, ведь император-отец так сильно любил покойную императрицу из рода Ма, что трепетно относился ко всему, что было хоть немного с ней связано*…

(П/П: 爱屋及乌, полюбить не только дом, а даже ворон на его крыше — обр. любя человека, любить всё, что с ним связано)

— Принц Ле.

— Да! Этот сын здесь.

— Знаешь ли ты, почему Мы вызвали тебя?

— Этот сын… не знает.

Наньгун Жан холодно фыркнул:

— У дракона девять сыновей, и ни один не походит на другого. Ты каждый день предаёшься пороку, задерживаешься в местах любовных похождений, покупая жриц любви, и тонешь в вине… Мы делали вид, что не замечаем этого. Однако не ты ли в прошлом месяце, переодевшись, покинул своё поместье и приставал на улице к невинной домохозяйке?

Наньгун Ле звучно опустился на колени:

— Этого сына оклеветали!

Наньгун Жан ударил по императорскому столу:

— Оклеветали? Как ты… Как смеешь ты обманывать императора?

Наньгун Ле непрестанно кланялся:

— Отец-император, прошу, простите, этот сын... Этот сын не помнит ничего подобного.

— Тогда это значит, что такие выходки для тебя — обыденность!

— Отец-император, прошу, простите! — Наньгун Ле распростерся на полу, не смея больше двигаться.

Наньгун Жан тяжело вздохнул:

— С древних пор репутация дамы важнее её жизни. Знаешь ли ты, что женщина, которую ты обесчестил, покончила с собой в своем доме? Её престарелый отец направил смотрителю храма императорских предков письмо, написанное кровью. Если бы, по счастью, его не перехватил придворный евнух, твой скотский поступок стал бы уголовным делом!

— Этот сын заслуживает смерти! Этот сын… этот сын был пьян в тот день, он не хотел этого.

Наньгун Жан не стал заходить дальше, чем нужно. Он сказал:

— К счастью, тебя не узнали. Но у тех старых мужа и жены была только одна дочь. Отныне все их расходы до конца жизни будут оплачиваться с твоих жалованных земель!

— Да, да, благодарю отца-императора!

— Как только закончится банкет, ты должен сразу же вернуться в свои владения. Триста раз повтори правила сыновней почтительности. Ты не должен делать и полшага из своего поместья до того, как закончишь.

— Слушаюсь.

Ци Янь отвела взгляд: хотя преступления старого вора Наньгун были непростительны, по отношению к Наньгун Цзиннюй он был хорошим отцом, что редкость. Чтобы защитить свою дочь, он ничего не сказал о случившемся, а использовал косвенное наказание, чтобы показать всем, что поддерживает Наньгун Цзиннюй.

Однако неужели Наньгун Жан не видит, что такая благосклонность, побуждающая зависть остальных, губительна? И если в один прекрасный день его здесь больше не будет, куда деваться Наньгун Цзиннюй?

Подумав об этом, Ци Янь втайне посмеялась над собой за своё чрезмерное любопытство.

Старый вор Наньгун непременно умрёт от её рук. Когда этот день в самом деле настанет, разве не она будет той, кто заберет жизнь Наньгун Цзиннюй?

Банкет начался. Ци Янь молчала, а Наньгун Цзиннюй, отомщённая, отнюдь не выглядела счастливой.

Час спустя Наньгун Жан покинул банкет раньше времени.

Ци Янь налила кубок вина для Наньгун Цзиннюй, а затем спросила:

— Почему Его Величество ушёл так рано? Он плохо себя чувствует?

Наньгун Цзиннюй подняла кубок и выпила его одним махом:

— Ты впервые присутствуешь на императорском банкете, поэтому можешь не знать. Во время банкета по случаю Нового года отец-император всегда поступает подобным образом. Во-первых, ему нужно обойти наложниц. А во-вторых, отец-император — император; мы, братья и сестры, вели бы себя очень скованно, будь он рядом. Вот почему он предпочитает уйти пораньше, чтобы дать нам возможность повеселиться от души.

Ци Янь осмотрелась. Атмосфера в большом зале в самом деле стала более расслабленной:

— Так вот оно как.

Хотя Наньгун Цзиннюй любила выпить, её толерантность к алкоголю была очень низкой. Её светлые щеки раскраснелись уже после трех-пяти чашек. В её водянистых глазах также было заметно некоторое опьянение.

Ци Янь мягко придержала руку Наньгун Цзиннюй, державшую сосуд с вином:

— Ваше Высочество опьянели, воздержитесь от чрезмерного употребления.

— Это банкет в канун Нового года, я веселюсь. Как ты можешь быть ещё более суетливым, чем отец-император?

Рука Ци Янь задрожала. Она с ужасом сказала:

— Этот подданный ни в чём не сравнится с Его Величеством, Ваше Высочество слишком суровы.

Наньгун Цзиннюй захихикала, как бы укоряя:

— Трусливый кот.

— Младшая сестрёнка, зять!

Ци Янь подняла голову и увидела Наньгун Ле, стоящего перед ними с двумя кубками вина в руках.

Ци Янь поспешила встать, но Наньгун Ле махнул рукой. Он расправил подол своего халата и сел перед ними, скрестив ноги:

— Зять, садись.

— Слушаюсь.

Наньгун Цзиннюй опиралась подбородком на одну руку, а другой держала кубок с вином. Её лицо было красным, она молча смотрела на Наньгун Ле.

Наньгун Ле поднял свой кубок:

— Сегодня утром, будучи пьяным, я вёл себя неподобающе, поэтому пришел извиниться перед зятем. Этот тост за тебя.

Он подтолкнул другой кубок, наполненный вином, к Ци Янь:

— Ну же!

Изысканное вино колыхалось, отражая бронзовый свет.

— Этот подданный…

В поле её зрения внезапно появилась изящная и тонкая рука. Она взяла кубок с вином:

— Мой фума не может употреблять алкоголь. Я выпью за него.

Наньгун Ле был слегка удивлён, он громко рассмеялся:

— Отлично, вот это по-нашему!

Два бронзовых кубка с вином звонко стукнулись друг о друга. Наньгун Ле одним махом выпил свой, а Наньгун Цзиннюй, чтобы выпить, прикрыла лицо рукавом, откинув голову назад.

Наньгун Ле принёс изысканное вино, которое было предоставлено на банкете. Оно было намного крепче, чем виноградное вино на столе Наньгун Цзиннюй, а правильной четырёхугольной формы кубок вмещал не менее пяти чарок.

Со своего места Ци Янь хорошо видела состояние Наньгун Цзиннюй, когда она пила вино: брови её были нахмурены, а из уголков губ время от времени вытекала прозрачная бронзовая струйка. Она пила очень медленно, как будто никогда раньше не пробовала такого крепкого вина. Каждый глоток давался ей с трудом.