Онлайн чтение книги От чёрного и белого израненное сердце Clear and Muddy Loss of Love
Глава 16 - Безумная отеческая любовь рождает тёмные заговоры

Пройдя несколько десятков шагов Ци Янь вдруг остановилась и оперлась на стену, нахмурив брови: силы тому парнишке было явно не занимать.

Вернувшись в дом, она оттянула штанину, чтобы взглянуть на ушиб: на её голени красовался огромный синяк.

Она беспомощно покачала головой. Возможно, именно потому, что в том юном господине она увидела Сяоде, когда-то так же защищавшую её, она была не в состоянии злиться.

Через маленькое квадратное окошко Ци Янь взглянула на желтеющие вдали горы. Наступила глубокая осень, погрузив всё живое в уныние. Рана в её сердце вновь дала о себе знать.

Прежде она надеялась, что Сяоде всё же осталась жива, что она укрылась в каком-нибудь дальнем уголке степи. Но с тех пор, как она покинула безымянную долину и начала странствовать, эта надежда практически угасла.

Все люди степей, кроме вступившего в сговор с царством Вэй племени Туба, были взяты в плен. Изначально их заставили возводить на севере городские стены, но за последние годы те были полностью достроены, поэтому императорский двор царства Вэй отправил пленников в различные провинции, чтобы те и дальше занимались грязной работой.

Когда Ци Янь добралась до провинции Цзи, то увидела, как солдаты царства Вэй погоняют кнутами людей степей. Она разузнала: мужчин степей принудили к тяжёлым работам, в то время как большинство женщин с посредственной физической силой были скуплены животными рынками. Их продавали на тех же условиях, что и рабочий скот.

Все женщины на невольничьем рынке были страшно худыми и носили рваные лохмотья, едва прикрывавшие их тело, позволяя людям царства Вэй со специфическими увлечениями обращаться с ними так, как им заблагорассудится.

Пятьдесят лянов на дорожные расходы, которые дала ей женщина в маске, были потрачены именно так.

Пусть даже Ци Янь отчётливо понимала, что ради своей мести ей следовало просто игнорировать их…

Она не могла стоять в стороне, когда увидела, как жители царства Вэй закидывают в корыто объедки и криком подзывают свиней, вынуждая её народ сражаться с ними за уже испортившуюся еду, словно скот.

Сяоде было всего пять лет, когда пало племя Чэнли. Будь она жива, Ци Янь не могла себе представить, в каких условиях ей пришлось существовать все эти годы.

После этого Ци Янь начала возносить к Небесам жестокую молитву: пускай Сяоде и Байин окажутся мертвы.

Пусть окажется, что они погибли на войне, что они умерли, толком не пожив; что им, подобно Падающей Звезде, ни дня не пришлось подчиняться народу царства Вэй. Пускай окажется, что они похоронены в безымянной могиле на неизвестном клочке земли, что они уже вернулись в объятия небесных духов.

В её голове вновь возникли образы встреченных сегодня брата и сестры. Вопреки всему в ней зародилась надежда, что по какой-то счастливой случайности Байин и Сяоде были до сих пор живы.

Это было неописуемо сложное и противоречивое чувство. Тёплые семейные узы и ледяной голос разума раздирали на части душу Ци Янь. Это была боль гораздо более сильная, чем даже обожжённые ледяной водой лёгкие.

Ци Янь закрыла глаза и некоторое время тихо просидела на одном месте. Лишь сейчас она наконец-то заметила, что её правая рука онемела.

Она разжала кулак. Её пальцы все ещё дрожали от напряжения – рука была стиснута так долго, что на ладони появились четыре ярких кровавых отметины в форме полумесяца.

Она спокойно смотрела на свою кровоточащую ладонь, не собираясь что-либо делать с раной. Этот метод отвлечения она подсмотрела у женщины в маске.

Когда на сердце открывались старые раны, она использовала этот метод, чтобы перенести их на видное ей место.

Так её сердце словно бы и не болело так сильно.

– Сяоде, дождись старшего братика – пробормотала себе под нос Ци Янь.

Когда царство Вэй погрузится в хаос, когда повсюду вспыхнет пламя войны, когда императорский род отплатит кровью за кровь... Старшая сестрица придёт составить тебе компанию.

Идя по пути мести Ци Янь никогда не помышляла о том, чтобы выжить.Она снова закрыла глаза и начала вспоминать содержание свитков, которые показывала ей наставница. Худые и изящные пальцы постукивали по поверхности стола.

Глава Секретариата Син Цзинфу получил звание чжуанъюаня на императорских экзаменах в первый год Цзинцзя. Позже он был назначен мелким чиновником шестого уровня. Но всего за семь лет Наньгун Жан повысил его до должности главы Секретариата. Можно сказать, именно он из всех подданных императора пользовался наибольшей благосклонностью.

Син Цзинфу был простолюдином по происхождению и не имел связей при дворе. На протяжении многих лет он противостоял партии Коменданта. Этот человек руководствовался принципами, и не поддавался чужому давлению. Он не жаловал витиеватые и высокопарные фразы, отдавая предпочтение сочинениям, вскрывавшим пороки нынешнего времени.

Двумя помощниками экзаменатора были назначены министр кадров Дэн Хунъюань и его заместитель, Шу Лижэнь.

Первый являлся сослуживцем и другом Лу Цюаня, а второй – его любимым учеником. В свитках говорилось, что Шу Лижэнь имел талант как в гражданском, так и в военном деле. Когда ситуация в стране устаканилась, он сразу же стал чиновником в Министерстве кадров благодаря рекомендации Лу Цюаня.

Ци Янь изогнула уголки губ: двор царства Вэй становился всё интереснее.

Внезапно из-за хлипких ворот донёсся крик: 

– Могу я узнать, здесь ли остановился Ци Янь из провинции Цзинь, молодой господин Ци?

Ци Янь приподняла бровь. Она пошла смыть кровь со своей ладони в центральную комнату, после чего вышла во двор и спросила: 

– Это я. Могу ли я узнать, кто Вы?

– Этот недостойный – слуга поместья Се, явился сюда, чтобы доставить приглашение молодому господину.

Ци Янь сразу насторожилась: у неё не было знакомых в столице, кроме Гунъян Хуая. Она оставила свой адрес лишь в министерстве обрядов, когда получала удостоверение для участия в весеннем экзамене, так как же этот человек нашёл её?

Ци Янь открыла ворота и увидела юношу в наряде прислуги. Он опустился на одно колено в знак почтения: 

– Молодой господин Ци, этот недостойный – слуга поместья Се. Хозяин приказал недостойному преподнести Вам приглашение на банкет, который состоится в пятнадцатый день этого месяца.

Что касается имени хозяина, недостойный не осмеливается произнести его. Оно указано в приглашении молодого господина.

Однако Ци Янь не спешила принять приглашение.

– Ваш покорный слуга поселился здесь совсем недавно. Кажется, я не знаком с Вашим почтенным хозяином.

Слуга улыбнулся и ответил: 

– Так молодой господин всё ещё не осведомлён. Хоть хозяин не несёт государственную службу и не имеет ранга, он любит делать добрые дела и всегда рад завести друзей, разделяющих его увлечение литературой. Его имя довольно известно в столице. Он слышал, что молодой господин отличается выдающимися способностями, и загорелся желанием лично узреть Ваш талант. Немало учащихся из других земель также явятся на банкет в назначенную дату. Прошу молодого господина непременно принять приглашение.

Слуга поклонился, подняв приглашение высоко над головой обеими руками. Мысленно взвесив все плюсы и минусы, Ци Янь всё-таки приняла его.

– Почтенный господин поистине милостив. Ваш покорный слуга осмелится принять приглашение.

Слуга тут же горячо поблагодарил её. Они обменялись ещё несколькими любезностями, а затем разошлись в разные стороны.

Ци Янь развернула приглашение и увидела размашистые иероглифы: «Искренне приглашаю молодого господина Ци Яня из провинции Цзинь посетить в пятнадцатый день этого месяца беседку у воды в поместье на окраине столицы».

Подпись: «Се Ань».

Ци Янь долго пыталась вспомнить это имя, но лишь убедилась, что ей ничего не известно об этом человеке. В свитках, которые давала ей наставница, не было никакой информации о нём.

Кем же был этот Се Ань? И как он вычислил её адрес?

Тем временем сестры Наньгун только что вернулись в поместье. Императорские телохранители, защищавшие их из тени, тотчас же доложили Наньгун Жану об их прогулке по городу в мужской одежде.

Услышав это, он спросил после минутного молчания:

– Наше дитя хорошо провело время?

Телохранителю, стоявшему на коленях перед Его Величеством потребовалось всего мгновение, чтобы понять, кого имел в виду Император, затем он громко и чётко ответил: 

– Высочество Чжэньчжэнь проявляет интерес к явлениям и вещам, связанным с народом. Ваш ничтожный подданный осмелится сделать вывод, что Её Высочеству было весело.

– Раз так, слушай Наш указ: если Цзиннюй захочет прогуляться, не останавливай её. Отправь к ней больше незнакомых лиц, чтобы они тайно защищали её. Не дай Цзиннюй обнаружить вас.

– Слушаюсь. – телохранитель покинул главный зал, про себя думая: «Его Величество в самом деле не обожает никого настолько же сильно, как принцессу Чжэньчжэнь».

– Сыцзю.

– Этот слуга здесь.

– Вызови Лу Чжунсина во дворец.

– Слушаюсь.

Лу Чжунсин вместе с Наньгун Цзиннюй кормил рыб на заднем дворе поместья принцессы. Получив сообщение, он в попрощался с ней и поспешил во дворец. Наньгун Цзиннюй всё ещё была несколько наивна, а потому не так глубоко задумывалась над происходящим вокруг, но сердце Лу Чжунсина ёкнуло: почему Его Величество знает его местоположение, как свои пять пальцев?

Зайдя в императорский кабинет, Лу Чжунсин поднял полы одежды и опустился на колени. 

– Лу Чжунсин приветствует Ваше Величество. Этот скромный подданный спешил во дворец, и оттого не успел переоделся в официальную одежду, да простит Его Величество.

Наньгун Жан положил императорскую кисть, которую держал в руке, и сказал, улыбнувшись: 

– Наш племянник пришёл?

Присаживайся.

– Благодарю Ваше Величество.

– Откуда пршёл Наш племянник?

– Этот подданный... прибыл из поместья принцессы Чжэньчжэнь.

Наньгун Жан промолчал, спокойно наблюдая за Лу Чжунсином. Ноги последнего вдруг обмякли, и он снова опустился на колени.

– Этот подданный виноват.

– Хм? В чём повинен Наш племянник?– Ваш презренный подданный… Ваш презренный подданный плохо исполнял свои обязанности и не защищал должным образом двух принцесс.

Наньгун Жан не спрашивал, но Лу Чжунсин во всех подробностях рассказал как сёстры Наньгун, переодевшись, покинули поместье, не забыв даже упомянуть о ране на руке Наньгун Шунюй.

Всего несколько часов назад он искренне поклялся Наньгуну Цзиннюй, что сохранит их тайну.

Дослушав до конца, Наньгун Жан улыбнулся и сказал: 

– Мы уже знаем об этом. Наш племянник может подняться.

– Благодарю Ваше Величество.

– Цзиннюй только-только покинула дворец. Всё, что касается простого люда, ей в новинку. Она ещё совсем юна, и потому игрива. Отныне эта тема закрыта.

Лу Чжунсин опустил голову, обливаясь холодным потом. Скрепя сердце, он ответил: 

– Этот подданный понимает.

Наньгун Жан решил пощадить его и сменил тему: 

– Впредь дорогой племянник может посещать поместье принцессы каждый свой выходной. Если Цзиннюй пожелает выйти на прогулку, вся ответственность за её защиту ложится на тебя.

Лу Чжунсин был вне себя от радости; он горячо отблагодарил Наньгун Жана за проявленную милость.

Наньгун Жан взмахом руки отослал его. Едва Лу Чжунсин покинул тронный зал, взгляд Наньгун Жана помрачнел: так отвратительно заискивая тешишь себя надеждами вскарабкаться наверх?

Хотя Наньгун Жан не знал, о чем Лу Цюань говорил наедине с Лу Чжунсином, он достаточно хорошо знал Лу Цюаня, чтобы угадать основную суть их разговора.

В последние годы, чтобы нанести удар по поместью Коменданта, он приказал ведомству астрономии и календаря и императорским цензорам, используя примеры из истории, разыграть представление «близнецы приносят несчастья», дабы углубить разногласия между братьями Лу.

Старший, Лу Боянь, особенно остерегался младшего близнеца. У Лу Цюаня было только два законнорождённых сына, старшему предстояло сдавать императорский экзамен. Он непременно предпримет что-то, чтобы успокоить его.

Согласно законам царства Вэй, фумам* запрещено участвовать в политике. Заставить Лу Чжунсина выйти из игры было единственным способом избавить Лу Бояня от тревоги. 

(П/П: 驸马 fùmǎ — зять императора; муж принцессы)

Если его догадка верна, Лу Цюань собирается сделать предложение сразу после императорского экзамена…

Семья Лу напоминала собой большое дерево с глубокими корнями, которое Наньгун Жан уже давно мечтал выкорчевать. Если Лу Чжунсин возмёт в жёны его единственную законнорождённую дочь, это наверняка обеспечит государству век спокойствия и благополучия.

Наньгун Жан холодно рассмеялся: Лу Цюань, этот старый лис. Его влажные фантазии, несомненно, продуманы до мелочей.

Однако…

Десять дней спустя Ци Янь снова отправилась в книжную лавку, чтобы продать две своих рукописи. Хозяин был безмерно рад её видеть:

– Вы пришли! Прошу, скорее входите.

Они отошли в укромный угол. Хозяин лавки вытащил пухлый тканевый мешочек и двумя руками преподнёс его Ци Янь.

– Господин цзюйжэнь, прошу, примите это.

– Это?..

Улыбка лавочника стала еще более заискивающей: 

– Господин цзюйжэнь, ваша предыдущая работа была куплена всего через два дня после того, как её вывесили на продажу. Вы не оставили свой адрес, так что этому старику ничего не оставалось кроме как ждать Вашего прихода.

Приняв тканевый мешочек, Ци Янь почувствовала в своей руке немалую тяжесть.

– В самом деле так много?

Видя по-прежнему равнодушное выражение лица Ци Янь, хозяин лавки осознал, насколько непостижимым и загадочным был этот юный цзюйжэнь.

– Господин цзюйжэнь, возможно, не знает; большинство работ в моей лавке не имеют установленной цены. Если посетителю приглянулась какая-то работа, он может самостоятельно назначить цену. Благородный молодой господин, который пришёл несколько дней назад, сразу же обратил внимание на вашу каллиграфию. Этот молодой господин сказал так: «гораздо проще раздобыть тысячу золотых, чем отыскать прекрасное произведение искусства», а затем сразу же предложил сто лянов. Мы условились разделить прибыль по соотношению семьдесят к тридцати. Вычитаем выданный Вам заранее аванс. Итого выходит шестьдесят семь лянов. Желаете пересчитать?

– В этом нет необходимости, этот учащийся полностью доверяет Вам.

– Ах да, печать господина цзюйжэня уже готова. Не проштампуете ли эти две работы? Этот старик просит удостоить его честью также увидеть это.

Кивнув, Ци Янь отметила обе работы печатью с подписью «Пастух-отшельник».

Глаза лавочника заблестели, когда он наблюдал за происходящим; он едва мог сдерживать свой восторг.

Ци Янь положила серебро в свою кладь. Прежде чем уйти она многократно наказала ему ни в коем случае не разглашать личность Пастуха-отшельника.

Хозяин лавки поспешно согласился.