Онлайн чтение книги От чёрного и белого израненное сердце Clear and Muddy Loss of Love
Глава 42 - Праздник Фонарей девятого года Цзинцзя

Наньгун Цзиннюй впала в ступор. Хотя поместье принцессы находилось довольно близко к императорскому дворцу, даже конной повозке на дорогу понадобилось бы не меньше четверти часа. Но идти пешком, да ещё и неся на спине человека?

В комнате воцарилась неловкая атмосфера. Дин Ю притворился, что ставит диагноз, глядя на недвижимую Ци Янь: «Уж не перестаралась ли ты? Не знай я о том, кто ты и чего добиваешься, я бы подумал, что ты влюблена без памяти».

Наньгун Цзиннюй находилась словно в трансе. Она имела представление о здоровье этого человека. Ему уже было трудновато нести её по лестнице в день свадьбы…

Кроме того, в темноте он теряет зрение. Глубокой ночью, когда капающая вода превращается в лёд*, как он смог донести её от дворцовых ворот до самого поместья принцессы?

Ци Янь…

Дин Ю перевёл взгляд на неё. На мгновение он заколебался:

— Господин фума сам по себе слаб, скорее всего, из-за прогулки поздно ночью под холодным ветром он и заболел. Вашему Высочеству не стоит тревожится по поводу того, что он не приходит в себя. Судя по всему, это из-за переутомления. Этот подданный выпишет лекарство и проведёт иглоукалывание для господина фумы.

— Извини, что приходится тебя затруднять.

— Не стоит, это входит в обязанности этого подданного.

Дин Ю выписал рецепт и передал его Чунтао:

— Приготовь лекарство по этой инструкции. Вскипяти восемь мисок в одной кастрюле на среднем огне, процеди через мелкую сетку, а затем принеси сюда.

— Слушаюсь.

Дин Ю вежливо поклонился Наньгун Цзиннюй:

— Пусть Ваше Высочество перейдет в боковую комнату и подождет некоторое время. Этому подданному нужна спокойная и тихая обстановка для проведения иглоукалывания, а также две жаровни. Двери и окна должны быть плотно закрыты во время процедуры. Не позволяйте никому входить во время лечения.

— Хорошо. Цюцзюй, пошли кого-нибудь принести две жаровни.

— Слушаюсь.

***

Теперь в комнате остались только двое. Дин Ю сидел у кровати. Он развернул свиток серебряных игл, затем вытащил две и зажал их между пальцами.

Он спокойно смотрел на Ци Янь. С тех пор как они расстались в безымянной долине пять лет назад, он не наблюдал за ней в таком состоянии.

Спустя пять лет девушка на его глазах полностью отбросила прежнюю наивность и сдержала своё слово — проникнуть в центр власти царства Вэй под видом мужчины.

Дин Ю неслышно вздохнул. Он убрал полотенце со лба Ци Янь и нежно вытер ей лицо. Затем он взял серебряную иглу в левую и правую руки и поместил их в две акупунктурные точки на макушке Ци Янь.

Причина её состояния заключалась не в переутомлении и тем более не в холодном ветре, а в том, что она попала под влияние своих внутренних демонов, которые преследовали её в течение десяти лет.

Дин Ю повернул одну из игл. Ци Янь нахмурилась, издала тихий хрип, затем медленно открыла глаза.

Мгновенно среагировав, Дин Ю прикрыл рот Ци Янь и прошептал:

— Не издавай ни звука, слушай меня.

Смятение в янтарных глазах Ци Янь исчезло, как только она узнала Дин Ю. Она кивнула.

Дин Ю убрал руку, затем снова опустился на колени у кровати и зашептал на ухо Ци Янь:

— Ты слегла от болезни, и все уверены, что причина твоего состояния — холодный ветер и переутомление.

— Угу…

— Помнишь, что произошло вчера вечером?

— Угу.

— Это хорошо. Я помог тебе расставить сети для принцессы Чжэньчжэнь. Вчера вечером она была пьяна, поэтому ничего не помнит о том, что произошло после императорского банкета. Судя по её поведению, она, похоже, ни о чём не подозревает. Просто действуй в соответствии с обстоятельствами.

— Угу.

Дин Ю тихо вздохнул:

— Я сделал так, чтобы мы остались одни, ссылаясь на иглоукалывание. Чтобы ничего не заподозрили, я не могу оставаться с тобой слишком долго. Хочешь что-нибудь передать? — под «передачей», само собой, подразумевалось сообщение женщине в маске.

— У меня уже есть план, скажи ей, что она может быть спокойна.

— Хорошо, тогда я пойду.

— Дин Ю!

— Хм?

— У тебя ещё есть снадобье для подавления кошмаров?

Смутный след душевной боли промелькнул в глазах Дин Ю. Он тихо ответил:

— Я приехал в спешке, поэтому не успел его приготовить. Через несколько дней я приду проверить твой пульс, тогда я и найду возможность передать его тебе.

— Благодарю.

Дин Ю посмотрел на лицо Ци Янь. Тысячи слов переполняли его, но он смог сказать лишь: «Береги себя».

Дин Ю убрал серебряные иглы, а затем открыл медицинскую карту и записал: «подвергся влиянию холодного ветра и переутомления». После этого он собрал свой медицинский чемоданчик водрузил его на спину:

— Сказать принцессе Чжэньчжэнь, что ты уже очнулась, или что тебе ещё потребуется немного времени?

Ци Янь села на восьмиступенчатую кровать, затем взяла подушку и положила её за спину:

— Скажи ей, что я очнулась.

— Хорошо.

Наньгун Цзиннюй подошла к Дин Ю, как только тот появился в боковой комнате:

— Как он?

Дин Ю вежливо поклонился, затем улыбнулся и ответил:

— Благодаря благословению Вашего Высочества, господин фума уже очнулся. Однако…

Не успел Дин Ю закончить изложение совета врача, как Наньгун Цзиннюй уже подняла подолы своего дворцового платья и поспешила в опочивальню. Цюцзюй вежливо поклонилась Дин Ю:

— Императорский доктор Дин хорошо потрудился. Оставьте всё указания этой служанке, она доложит слово в слово Её Высочеству.

***

Двери комнаты с шумом распахнулись. Через несколько мгновений перед кроватью появилась Наньгун Цзиннюй.

— Ваше Высочество.

Наньгун Цзиннюй прижала Ци Янь к себе, а затем упрекнула:

— Ты болен, так что забудь уже о соблюдении этикета.

Сказав это, она села рядом с Ци Янь. Её изящное лицо было серьезным, как никогда раньше, она с беспокойством изучала Ци Янь.

Ци Янь поджала уголки губ:

— Благодарю, Ваше Высочество.

Видя Ци Янь такой бледной и слабой, Наньгун Цзиннюй почувствовала угрызения совести. Слова извинения застряли у неё в горле. Она закусила губу и пробормотала:

— Сколько дней прошло? А ты уже дважды заболел.

— За то, что заставил Ваше Высочество волноваться, этот подданный заслуживает смерти.

След гнева промелькнул на лице Наньгун Цзиннюй, затем она упрекнула:

— Не смей говорить такие ужасные слова! К тому же…

Ци Янь выжидающе смотрела на Наньгун Цзиннюй. Она некоторое время наблюдала, как та пытается перебороть себя, затем её напряженное тело внезапно расслабилось:

— К тому же, причиной обеих твоих болезней была я. Отсюда и беспокойство…

Как только она произнесла это предложение, Наньгун Цзиннюй почувствовала, как в её сердце натянулась невидимая струна. Казалось, она смутно понимала, почему не желает признавать то, что Ци Янь сделала ради неё.

— Я, я пойду проверю, готово ли лекарство.

Однако Ци Янь потянула Наньгун Цзиннюй назад за широкий рукав:

— Ваше Высочество.

— …Что случилось? — несколько неестественно произнесла Наньгун Цзиннюй.

Ци Янь потянула её за конец рукава и тихо ответила:

— Не могли бы Вы, Ваше Высочество, посидеть со мной ещё немного? Этот подданный хочет поговорить с Вами.

У Наньгун Цзиннюй перехватило дыхание. Она села обратно.

Ци Янь уловила все её реакции. Она неглубоко вздохнула:

— Ваше Высочество помнит вчерашний разговор?

— Я была пьяна, так что нет, — на самом деле, во время ожидания в боковой комнате, она тщательно расспросила обо всём Цюцзюй…

Ци Янь с ожиданием посмотрела в глаза Наньгун Цзиннюй:

— Ваше Высочество сказали, что вы хотите сходить с этим подданным на фестиваль и запустить небесные фонарики.

Сердце Наньгун Цзиннюй наполнилось необычным чувством: как будто она была принцем, а Ци Янь супругой, которая ластилась к мужу, желая выйти в свет!

— …Раз уж я дала обещание, то обязательно исполню его.

— Может ли этот подданный обратиться с ещё одной просьбой к Вашему Высочеству?

— Говори.

— Когда этот подданный поправится, этот подданный хотел бы иногда покидать поместье для встреч с друзьями-литераторами.

— Хорошо, пусть так.

***

В рецепт Дин Ю входило несколько трав для успокоения духа. После приема лекарства на Ци Янь навалилась сонливость. Видя это, Наньгун Цзиннюй разрешила ей отдохнуть в опочивальне.

Наконец-то у неё появилось время, чтобы съесть свой обед, который держали тёплым в течение двух часов. Только она положила палочки, как Цюцзюй явилась с докладом: Пришла личная служанка Наньгун Шунюй Байхэ.

— Позови её.

— Слушаюсь.

Байхэ подошла к Наньгун Цзиннюй и упала на колени:

— Ваше Высочество!

— Что ты делаешь? Вставай быстрее, что-то случилось с сестрицей?

Видя панику в глазах Байхэ и её нежелание говорить, Наньгун Цзиннюй отпустила служанок. Она помогла ей подняться:

— Говори.

— Ваше Высочество, пожалуйста, скорее навестите Её Высочество. Она закрылась в купальне и не выходит оттуда уже целый день!

— Что?!

***

Наньгун Цзиннюй уехала в полдник. Когда пришло время ужина, в поместье принцессы пришла служанка, чтобы передать послание.

— Эта служанка приветствует господина фуму.

— Пожалуйста, встань.

— Благодарю, господин, эта служанка получила приказ передать Вам несколько слов. Высочество Чжэньчжэнь просит господина фуму отужинать без неё; она останется на ночь во дворцах.

— Благодарю за уведомление.

— С Вашего позволения, эта служанка покинет Вас.

Служанка чувствовала себя странно, когда шла доставлять это сообщение: на протяжении всей истории именно фумы всегда сообщали принцессе о своём местонахождении. Какой был смысл в обратном?

Но всё разъяснилось, когда она увидела Ци Янь: неудивительно, почему Её Высочество Чжэньчжэнь так сильно привязалась к этому простолюдину, «избранному таланту», он в самом деле был очень красив…

Наньгун Цзиннюй оставалась в императорском дворце целых три дня. Каждый вечер она посылала служанку в поместье принцессы, чтобы проверить состояние Ци Янь и сообщить ему, что она не вернётся в этой ночью. Изредка она присылала коробку с пирожными из императорской кухни.

Наньгун Цзиннюй мучила совесть. Она не находила в своих действиях ничего предосудительного, поэтому не давала приказа молчать. Вскоре все служанки императорского дворца знали: принцесса Чжэньчжэнь чрезвычайно благоволит простолюдину фуме, до такой степени, что один день разлуки казался ей тремя осенями*.

С повышением уровня воды поднимается и лодка*, статус Ци Янь рос с каждым днём. Служанка, передававшая послание, относилась к ней со всем почтением. Даже слуги в поместье принцессы, которые прежде занимали выжидающую позицию, теперь относились к ней с особой осторожностью.

Ци Янь не была серьёзно больна, поэтому после трех дней восстановления она полностью выздоровела. Не успели оглянуться, как наступил день праздника фонарей девятого года Цзинцзя.

Во дворце Вэйян Наньгун Шунюй спокойно сидела за столом, держа в руках открытую книгу, не перелистывая страницы уже полдня.

Наньгун Цзиннюй, казалось, не могла ни на чём сосредоточиться с самого утра. Во время еды она хотела заговорить, но несколько раз останавливала себя. Сейчас она сидела напротив Наньгун Шунюй и беспорядочно листала книгу.

Услышав частое перелистывание страниц, Наньгун Шунюй сфокусировала свой взгляд на странице книги, затем подняла глаза и спросила:

— Сестрёнка чем-то обеспокоена?

— Сегодня праздник фонарей…

Наньгун Шунюй слегка опешила:

— Неужели уже?

Наньгун Цзиннюй с некоторым смущением произнесла:

— Я обещала Ци Янь забрать его сегодня вечером из поместья и посмотреть с ним на фонарики…

Тело Наньгун Шунюй непроизвольно задрожало. Она опустила руку с книгой..

— Сестрица, вернешься со мной в поместье? Давай прогуляемся втроём?

Наньгун Шунюй некоторое время молчала, потом покачала головой:

— Я не пойду. Такое прекрасное время года и живописный пейзаж*, ты и зять должны хорошо провести время. Ты ведь впервые будешь на празднике фонарей?

— Угу.

— Тогда иди, мне тоже пора вернуться в своё поместье.

Наньгун Цзиннюй схватила за руку Наньгун Шунюй, а затем нервно спросила:

— А что насчет Лу Чжунсина? Он вернётся с тобой?

Наньгун Шунюй холодно ответила:

— Его местонахождение не имеет ко мне никакого отношения.

— Тогда, что если он придёт?

Наньгун Шунюй похлопала младшую сестру по руке, затем заверила её:

— Праздник фонарей бывает только раз в году, не пропусти его. К тому же, он не посмеет вернуться. А если и посмеет, на этот случай у меня припасены свои меры, — когда она произнесла эти слова, её глаза вспыхнули решимостью.