Онлайн чтение книги Умоляй меня Pray To Me
Глава 77

Глава 77

Мягкая, влажная плоть приятно обхватила его пальцы. Это было похоже на прикосновение к цветочным лепесткам, мокрым от росы.

Или лепестки промокли от пролитого ею сладкого нектара?

Ее расщелина все еще сочилась интимным секретом.

Говорят, что сравнение женской вагины с цветком - лишь поэтическая метафора, однако, ему вдруг пришло в голову, что оно еще и чрезвычайно научно.

Он просунул палец вглубь сквозь слои лепестков, состоящих из плоти и крови. Внутри, как и у цветка, была завязь, куда попадала пыльца и зарождалась новая жизнь.

Красивые цветы, источая сладкий нектар, распускаются и соблазняют пролетающее мимо насекомое с единственной целью. Размножение.

Ему стало любопытно.

Все ли мужчины испытывают первобытное желание производить потомство перед лицом этого искушения? Если бы он оказался единственным, кто ощущает варварское желание заявить право собственности на конкретную женщину, зачав с ней ребенка, это было бы весьма обескураживающе.

Леон сложил латексный колпачок, который держал в другой руке, пополам, чтобы, наконец, вставить его. Причина, по которой он озаботился контрацепцией, заключалась в том, что его желание становилось все навязчивее.

Совершенно отвратительно.

Впрочем, женщина, которая считала его семя грязным, вероятно, думала, что он просто святой.

К одному пальцу присоединился второй. Он намеревался раздвинуть стенки ее влагалища, но его занимало иное.

Леон не мог оторвать руку от участка плоти, на который уже следовало бы надеть колпачок. Шейка матки размером с небольшую сливу была скользкой и мягкой.

- У-у-ух...

Почувствовав дискомфорт, женщина изогнулась всем телом и застонала. Ее вагина сжалась, словно в попытке укусить незваного гостя. Это было похоже на предупреждение чужаку не сметь ​​прикасаться к этому священному месту.

Да, внутри нее было святилище.

В ее сознании, вероятно, это было место, откуда был должен появиться на свет следующий наследник династии Бланшаров.

А что, если монархическая свинья осквернит его, посеяв свое семя и породив другую свинью?

Он хихикнул.

Казалось, был найден способ напугать женщину, которая словно и вовсе не собиралась его бояться.

- Так ли необходимо нам использовать это?

- ...

Мучимая дурным предчувствием, женщина благоразумно промолчала.

- Давай больше не станем предохраняться, а?

Растопырив два пальца, он, словно клещами, осторожно схватил мягкую плоть.

- Я буду кончать сюда снова и снова, пока твое лоно не наполнится до отказа. А затем я вставлю в отверстие этот колпачок, как пробку, чтобы ни одна капля не пролилась мимо, позволив всему содержимому влиться прямиком в твое чрево. Хватит всего нескольких раз, чтобы твоя утроба перестала быть пустой.

Как и ожидалось, женщина изменилась в лице.

- Звучит отвратительно, не так ли?

- Да просто мерзость, даже не думай о чем-то подобном.

- Тогда будь послушной и поскорее раздвинь свои ноги.

Женщина вела себя более смирно, чем когда-либо вообще. Раздвинув ноги, она даже приподняла колени, чтобы было легче воспользоваться контрацептивом.

Невзирая на ее желание или нежелание, сложенный пополам цервикальный колпачок был помещен глубоко внутрь. Она не проронила ни слова возражения, лишь вздрогнув, когда колпачок, войдя в нее до конца, раскрылся.

Прижав края, он плотно надел контрацептив на ее шейку матки, прежде чем убрать руку. А затем, словно одаривая похвалой собаку, легонько чмокнул ее в низ живота.

- Хорошая девочка. Будь умницей.

Медленно развязывая узел галстука, Леон любовался обнаженным телом перед собой.

Это был момент, которого он ждал больше всего.

Момент, когда единственными звуками в камере были шорох снимаемой им одежды и их дыхание, становившееся все более тяжелым. Каждый раз у него возникало ощущение, будто он стоит на поле брани, над которым сгустились кровавые тучи войны, лицом к лицу с врагом, напряженно выжидая начала перестрелки.

Леон нарочито медленно расстегивал рубашку. Чем дольше она ждала его, тем больше подрагивало от напряжения ее тело. Глядя на это, он чувствовал, как каменеют его чресла.

Паре обнаженных тел вскоре предстояло жестокое столкновение. Их ждало противоборствующее совокупление, когда все напряжение разом взрывалось мощным фейерверком, даря пламенное наслаждение под оглушительные стоны, подобные выстрелам.

В подобный момент кровь завоевателя не могла не вскипать в его жилах.

Женщина, слишком долго находившаяся в обороне, уже потеряла желание сражаться. Он без промедления напал на беззащитного, совершенно обнаженного противника.

- Ах...

Она издала слабый стон, когда он сжал ее тело обеими руками. Как только звук вырвался из нее, он тут же накрыл ее губы своими.

Леон вжался пахом в ее промежность, жадно дразня языком рот женщины, к которому словно приклеился намертво. Головка его члена ткнулась в преддверие ее истекающего соком влагалища, и по его спине пробежала резкая дрожь, как будто он угодил не в мягкую плоть, а в капкан с острыми зубами.

- Ха-а...

Как только высвободился рот, она шумно вдохнула воздух, и ее мокрые от слюны губы снова были проглочены.

Руки, сжимавшие тело женщины в объятиях, заскользили вниз по ее потной спине. Растопырив пальцы, он обеими руками крепко схватил пышные ягодицы и поднял ее таз вверх. Столб плоти медного цвета, прозябавший снаружи, тут же нырнул во влажное отверстие.

- А-а-а...

- Ух-х...

Ее влагалище было достаточно коротким, чтобы до шейки матки можно было добраться всего лишь указательным пальцем. Поэтому тот факт, что оно было способно полностью поглотить половой член длиной больше мужской ладони, каждый раз изумлял его.

Леон вонзил свой пенис в ее чрево так, что влажная плоть прилипла к нижней части его живота.

Ее внутренние стенки подрагивали, плотно обхватив его длинный ствол. Острые ощущения и остаточный жар ее многочисленных оргазмов передались ему в первозданном виде. Казалось, он мог эякулировать, просто оставаясь недвижимым в таком положении.

Поцеловав женщину в губы, Леон скользнул руками от ее ягодиц к бедрам. Она обвила своими широко раскинувшимися на простыне ногами его талию.

- Я начинаю.

Каждый раз, когда он сладко шептал ей это на ухо, словно заботливый любовник, ей хотелось, свернувшись калачиком, выть, как побитой собаке. Для нее эти нежные слова звучали, как жестокий сигнал, возвещающий о начале ее истязания.

Леон сжал в объятиях женщину, которая сегодня вновь порадовала его своей неизменной реакцией. В тесном контакте их обнаженной кожи ее пухлая, упругая плоть оказалась раздавлена его твердой грудью. Ощущение этой эластичной мягкости отдалось звоном у него в паху.

- Ах... полегче, ох...

Крепко вжимаясь в ее тело, он начал движения своей талии. Леон искренне не понимал, что она имела в виду под "полегче". И без того уже исчерпав все лимиты своего терпения, он очаянно сопротивлялся желанию рвать и кусать ее, словно дикий зверь.

- Милая моя, да разве я уже не слишком галантен? - под все еще неторопливые фрикции прошептал он ей на ухо.

Тем не менее, казалось, что женщина уже сдалась, поскольку он почувствовал, как она, ерзая ногами на его талии, собирается кончить.

- А-а-а... м-м-м... а-а-ах...

Еще немного пошевелив тазом, он вогнал свой член до самого основания в нежно щекочущую его плоть. Ее внутренние стенки мгновенно крепко стиснули его колонну. Давление было невероятным. Ему показалось, его его твердый, словно камень, фаллос вот-вот будет сломан пополам.

- Боже мой, в последнее время ты трудилась, как раб на галерах, и навыки твоего захвата заметно улучшились.

- А-а-ах...

- Ой, прости, я забыл. Ты же и есть раб, так ведь?

Несмотря на все его поддевки, она не выказывала никаких признаков обиды. Ее щеки зарделись, но вовсе не от злости. Целуя горячую, словно обжигающую его губы, щеку женщины, он прошептал:

- Продолжай в том же духе. Мне очень нравится.

Однако, ощущение от контакта с гладким латексом, а не с бархатистой поверхностью ее внутренних стенок, было не из приятных. Он нанес удар под другим углом, и упругая плоть заднего свода ее влагалища плотно обхватила набухшую головку его члена.

- Ха...

В конце концов, терпение Леона лопнуло.

- А-а-а! Прошу, полегче, ох!

- Тогда и тебе следовало сжимать меня полегче.

Его спина затряслась в неистовом танце, словно тугая тетива лука, которую то и дело натягивали и отпускали. Громкие удары плоти друг о друга сопровождались потоком смазки в месте сопряжения их тел. Внутренняя поверхность бедер женщины, и соприкасающаяся с ней нижняя часть живота Леона мгновенно стали влажными и скользкими.

Не в силах сдержать эмоций, он тихо бормотал ругательства.

Ее пресытившееся нутро, словно обезумев, стало беспорядочно сокращаться. Каждый раз, когда его ствол выходил, ее внутренняя плоть, цепляясь за него, выдвигалась наружу, и каждый раз, когда он входил обратно, набухшие половые губы скользили по нему, нежно обволакивая.

Абсолютно все липло к нему и засасывало.

Как болото.

Лоно этой женщины было топким, словно болото. Болото, из которого он уже не мог выбраться, единожны погрузившись в него.

Порой Леон сожалел об этом.

Было необходимо уволить ее в тот самый момент, когда он узнал в ней Дейзи.

Нет, ему следовало отправить ее в лагерь для военнопленных сразу после ареста.

И уж точно он не должен был поддаваться этому низменному желанию. Ведь только тогда, когда он, ничтоже сумняшеся, нырнул в нее вниз головой, он понял, что прыгнул в болото.

Слабо держа ее за плечи, он посмотрел на стонущую женщину.

- Ах, а-а-ах...

Та, что всем телом извивалась под ним, растрепав свои мягко вьющиеся темно-каштановые волосы, повернула голову, обнажая безупречно белую шею, местами отмеченную его губами, и подняла веки.

Затуманенным бирюзовым взглядом она уставилась на Леона, опьяненная удовольствием, доставленным интимной близостью с ним, именно с ним и ни с кем другим. Все сожаления разом испарились.

"Моя."

Он снова одарил ее жадным поцелуем.

Их полностью обнаженные, без намека хоть на нитку одежды, тела терлись друг о друга, становясь от пота все более мокрыми и скользкими. Однако, торчащие соски, упиравшиеся в его грудь, все еще остро ощущались.

Леон высвободил руки, крепко сжимавшие женщину, и поднял верхнюю часть своего тела. Пара мягких кусков плоти покачивалась в такт его талии.

Он протянул руку и схватил одну из грудей. Следуя движению его ладони, податливая плоть меняла свою форму, норовя ускользнуть. Она ничем не отличалась от своей хозяйки, которая все время пыталась вырваться из его хватки.

- Ах...

Сжав так, словно она прилипла к его ладони, он склонился к ее груди. Упругая мякоть проступила между раздвинутыми указательным и большим пальцами, обнажая светло-розовый сосок. Он нежно прикусил кончик ее груди и втянул губами всю ареолу.