Онлайн чтение книги Когда незаконнорожденная дочь графа выходит замуж When The Count’s Illegitimate Daughter Gets Married
Глава 95

Мужчины смотрели на женщину с толикой презрения:

— С***а, ты чего на нас уставилась?

В грязном переулке Оливия погрузилась в глубокое море старых воспоминаний. В её памяти вспыхнул момент рождения Ларит.

— Ува! Ува!

В родах Оливии помогала сестра. Детские крики эхом разносились по всему району. В ту пору женщина не могла смотреть на ребёнка без ненависти во взгляде.

— Моя жизнь кончена. Как я теперь буду танцевать с ребёнком?

— Ну, не говори так, — отвечала ей сестра. — Вот, обними её. Она – твоя точная копия, сестрица.

Оливия вспомнила, что сказала в момент, когда откинула коричневую ткань, прикрывавшую тело малышки:

— Убери её от меня!

То, что Ларит родилась у Оливии, было неудачей для них обеих. Так началась их жалкая совместная жизнь. Ребёнок прожигал время Оливии и проедал деньги как голодный зверь. Несмотря на то, что Оливия была известной танцовщицей, её денег никогда не доставало на достойную жизнь.

В Иассе танцовщицам приходилось вкладывать все силы, чтобы заработать на жизнь. В этой профессии выбирали женщин с красивыми лицами, без поддержки семьи и в невыгодном финансовом положении. Когда родилась Ларит, Оливия была вынуждена потратить на неё все накопленные гроши. В конце концов, бывшая танцовщица переехала в ветхий дом в глухом переулке, имея при себе всего четыре вещи.

Новорожденный ребенок, завернутый в выброшенный кем-то клочок ткани, угловатое тело, изнурённость от недостаточного питания и послеродовая депрессия, вызванная отчаянием, – вот и всё, что тогда имела Оливия.

Депрессия Оливии не утихала до тех пор, пока её новорожденная дочь Ларит не начала самостоятельно ковылять маленькими ножками по полу дома, кишащего тараканами. Увы, сердце женщины полыхало злом. И когда однажды Ларит вырвало всем тем, чем её до этого накормила Оливия, она не смогла сдержаться и излила на ребёнка весь свой гнев:

— Ты хоть понимаешь, что я часами пахала, чтобы заработать на эту крупу!

У Оливии не было другого выбора, кроме как бросить работу танцовщицы. Каждое утро она ходила по магазинам, чтобы заняться хоть какими-то мелкими поручениями, а после захода солнца отправлялась в бордель. Отчаяние стало её верным спутником жизни.

— Почему ты не можешь хоть немного облегчить мои страдания!

В душном доме под треснувшей масляной лампой Оливия продолжала лупить Ларит по спине. А маленькая девочка только молча всхлипывала.

«Когда моя жизнь пошла под откос? Это уже не жизнь, это – АД. Бросить Ларит? Или мы обе умрём…»

Пока другие дети начинали произносить первые осмысленные фразы, Ларит отправляли в горы собирать травы. За исключением ненависти, в сердце Оливии зародились и другие чувства по отношению к дочери.

Однажды в борделе женщина обслуживала состоятельного мужчину. Она помнила, что он был третьим сыном богатой купеческой семьи. Мужчина, владевший борделем, завёл привычку обкрадывать своих работниц. Но в тот день Оливии заплатили сполна, потому что хозяин тогда был в хорошем настроении. Он курил дорогую сигару, которую привезли из-за океана.

Идя по тёмной предрассветной дороге, спустя какое-то время Оливия улыбнулась. У неё появилась возможность побаловать Ларит чёрным рисом и свежим хлебом. Её взгляд остановился на тележке с фруктами, привезённой задолго до рассвета. Сладкие розовые ягоды как по волшебству притягивали к себе её любопытный взгляд. То были персики.

Ранее она не видела такой диковинки. После долгого внутреннего конфликта Оливия сделала выбор в пользу очередной голодовки и купила персик, спрятав его в юбку.

«Куплю себе что-нибудь, получив деньги с работы в лавке…»

В дом, где она жила с Ларит, периодически вламывались пьяницы. Поэтому сразу по возращении Оливия принялась будить Ларит и сказала тут же съесть принесённое сокровище. При виде того, как крошечная исхудалая девочка в спешке жуёт персик, Оливия мягко улыбнулась. Пусть она и считала свою жизнь адом, но бросить Ларит она не могла…

Но однажды произошел случай, сломавший Оливию.

Ранним утром, когда Ларит едва исполнилось восемь лет, гнилая дверь их ветхого дома медленно открылась. Оливия не могла этого заметить – после выматывающей ночи она уснула крепким сном. Только спустя какое-то время её разбудили крики Ларит. Посреди дома, кишащего крысами и клопами, нависнув над маленькой девочкой, стоял пьяный мужчина.

— Мама! Мама! — безостановочно вопила Ларит в страхе и ужасе.

— Заткнись! — гаркнул на неё пьяница.

В глазах этого монстра полыхали похоть и вожделение. Оливия без раздумий схватилась за стеклянную бутылку, и всё произошло в мгновение ока: одним ударом она покончила с жизнью жалкого подонка. Однако он чудом успел пнуть женщину по лодыжке, сбив тем самым с ног.

— Мама… мама… — как мантру повторяла девочка, бросившись к матери.

Оливия в страхе сжала плечи дочери. С каждым годом девочка становилась всё прекраснее, так ужасающе походя на мать.

— Ну зачем ты похожа на меня как две капли воды! За что! — по её материнскому сердцу как ножом по горлу прошла мысль, что в следующий раз она может не успеть защитить Ларит. Эта мысль чуть не свела её с ума.

Только по этой причине она и отдала Ларит в графство. Даже если девочку будут игнорировать и ни во что не ставить, особняк – место более безопасное, нежели дом Оливии.

Первые дни без Ларит Оливия не особо тосковала. Но время шло, и она вспомнила нежную ручку, будившую её по утрам… Тихий сосредоточенный голос, перечислявший собранные травы… Оливия затосковала по Ларит, на закате укрывавшей мать единственным одеялом, что у них имелось.

И тогда она вернулась к графскому особняку:

— Верните мне дочь…

Но в ответ она получала лишь пинки графских рыцарей.

— Верните мне дочь! Ларит – моя дочь! — молила она со слезами на глазах.

Но ей так и не дали с ней увидеться. Вскоре с пострадавшей лодыжкой совсем сделалось плохо, боли стали хроническими, и Оливия начала хромать.

— Прошу, верните мне дочь… Я совершила ошибку…

В конце концов, Оливия поняла, что навсегда потеряла своего ребёнка, и покинула те края. Став никем, она бродила по землям империи с пустыми руками и хромой ногой. Она старела, но продолжала жить.

Оливия вернулась в реальность – в холодный запустевший переулок.

— Что же ты молчишь? Вываливай всё, что у тебя есть. Или напомнить тебе силу наших ударов?

Дункан усмехнулся:

— Эй, будь осторожен. Что, если её поддерживает нынешняя герцогиня – её же дочь?

— Ты смеёшься? Кто бы принял мать, бросившую своего ребёнка?

Бывшие рыцари считали, что причиной всех их бед послужила Ларит, и потому ненавидели её всем своим существом. А Оливия очень походила на свою дочь, поэтому издеваться над ней было для них истинным удовольствием.

— Ты подумай, если бы она была прощена, её наряд выглядел бы получше, чем это…

Недолго думая, один из мужчин схватил Оливию за волосы. Женщина не шелохнулась, утомленная внезапными воспоминаниями о своём прошлом.

Ей хотелось увидеть Ларит.

Самым ярким воспоминанием было то, как она бьёт дочь. Раньше она её только ругала, и потому не ждала от неё прощения. Женщина хотела только удостовериться, что теперь её дочь живёт лучшей жизнью. Её сердце могло быть наполнено как ненавистью, так и любовью. Жалкой любовью одного персика…

— Чего это она застыла? — мужчина швырнул её на холодную землю. — Эй… Приглядевшись, могу прямо сказать – она точная копия той девки. Только намного старше…

— Что ты забыла в герцогстве? Неужели хочешь снова попытать счастье в попытке вернуть свою дочь?

Один из них схватил Оливию за подбородок и заставил посмотреть прямо ему в глаза.

— Вы помните меня? — раздалось в другом конце переулка. — Кажется, вы должны помнить и моё имя.

Оливия и её угнетатели посмотрели в сторону, откуда доносился голос. Там стояли двое. Голова Ларит была опущена – она смотрела на компас в своей руке. Его стрелка указывала прямо на Оливию. Ларит и Иан пришли за ней.

Герцог посмотрел на мужчин устрашающими глазами, в которых читалось:

«Вы смеете называть Ларит «девкой»? Если вы вздумаете двинуться, я покончу с вами на месте…»

Тем временем Ларит повторила свой вопрос мужчинам, застывшим, словно каменные статуи:

— Я спросила: знаете ли вы меня?

Глаза Иана сверкнули новым пламенем:

«Убью любого, кто посмеет не ответить ей!»

И пока мужчины были в полной растерянности от того, что происходит, Ларит легонькой вздохнула. Облачко пара растворилось в холодном воздухе.

— Понятно. А вы выглядите намного хуже, чем в нашу последнюю встречу, господа рыцари.

Глаза Иана свирепо заполыхали. Если эти мужчины некогда были рыцарями семьи Брумайеров, то числились в рядах мучителей Ларит.

Иан подошёл к ним, источая угрозу всем своим присутствием:

— Вы собираетесь хранить молчание или же… — его голос был пронизан льдом.

— Молим Вас, смилуйтесь!

Пока Иан разбирался с головорезами, Ларит подошла к матери.

— Оливия, поднимайся, не сиди на крысином помёте.

Только теперь стрелка компаса потеряла свою силу. Она показала им возможность наконец поговорить по душам. Вне зависимости от того, что Ларит чувствовала и понимала.