Онлайн чтение книги Остатки грязи Remnants of Filth
Глава 26 - Тайно слежу за тобой

К тому времени, как Мо Си вышел из Морозной камеры, душа тюремного офицера едва не рассеялась от испуга.

Ранее Ваньшу, безжалостный офицер, приходил допрашивать Гу Мана. Когда он выходил, его сапфирово-синий шелковый халат был чист, а кулон из лунного камня, висевший на груди, не был ни капельки неаккуратным. Но когда он вошел, чтобы взглянуть на пленника - что за достойный парень! Гу Ман был весь в крови.

Не испачкав себя, Ваньшу Цзюнь довел Гу Мана до такого плачевного состояния.

Теперь, когда одежда императорского чиновника Сихэ Цзюня была почти насквозь пропитана кровью, не означало ли это, что Гу Ман...

От этой мысли у него ослабли колени, и он чуть не рухнул на пол. К счастью, находившийся рядом с ним помощник вовремя подхватил его, так что он едва устоял на ногах, дрожа, и поклонился Мо Си.

«Пусть у Сихэ Цзюня будет безопасное путешествие обратно».

Лицо побледнело, губы плотно сжались, Мо Си молча вышел из мрачного, ледяного коридора тюрьмы, не оглядываясь. На фоне холодной плитки его окованные железом военные ботинки издавали хрустящий звон. 

«Небесный Ароматный Эликсир Жизни!!! Быстрее-быстрее!!!»

Тюремщик нес в дрожащих руках чудодейственный эликсир, который мог регенерировать плоть и изгонять гниль, и повел группу в Морозную камеру с массой целителей. Даже не успев опомниться, чтобы прийти в себя, он замер.

Гу Ман лежал на каменном ложе, закутанный в черно-золотой меховой плащ, который не пропускал холод. Половина его тощего лица выглядывала из глубины подложенной шерстью опушки, но оно было чистым. 

Его помощник замер. «Начальник, что, что это...»

Взгляд тюремного офицера скользнул по нему и остановился на сложном, переплетающемся золотом змеином узоре по краю рукава пальто. Его сердце защемило - не был ли это знак отличия Северной пограничной армии?

Другая мысль промелькнула в его голове. Ранее, когда Мо Си вошел в здание, на нем явно было теплое пальто, а вышел он в черном облегающем халате. Это пальто... не может быть...?

Он сглотнул, сделал несколько шагов вперед и осторожно отодвинул угол халата. Действительно, Гу Ман свернулся под ним во сне, его дыхание было ровным, раны на нем больше не кровоточили.

Тюремщик не мог избежать ошеломления; он отчетливо чувствовал, что здесь что-то не так, но как только он вспомнил обычное высокомерное и надменное поведение Мо Си, а также то, что Гу Ман однажды без всякой жалости пронзил его сердце насквозь, эта смелая искра мысли очень быстро погасла.

Его маленький помощник тоже заглянул туда, и после некоторого времени разглядывания он, наконец, понял.

«Айя! Разве это не верхняя одежда Сихэ Цзюня?».

«......»

«Начальник, разве не говорят, что Сихэ Цзюнь ненавидит грязь, и он никому не позволяет трогать свои вещи?»

Тюремный офицер безмолвно огляделся. «Как ты думаешь, он все еще захочет вернуть это пальто?»

«Ох...» Его маленький помощник стыдливо почесал голову. «Это правда».

Он сделал паузу, а затем спросил с любопытством, способным погубить кошку:

«Но разве Сихэ Цзюнь не пришел допросить его? Почему он так хорошо обращался с пленником?»

«Он не безжалостный чиновник».

Несмотря на то, что у тюремного офицера были свои собственные клокочущие внутри подозрения, он все же понимал, о чем можно строить догадки, а о чем не стоит. Поэтому он похлопал своего помощника по плечу и сказал мрачным тоном: «Не всем нравится видеть пролитую кровь так, как Ваньшу-Цзюню».

«О...»

«Все вы, будьте более осторожны в отношении сегодняшнего инцидента, не говорите о нем другим».

Тюремный чиновник проинструктировал остальных. Он мельком взглянул на мерцающий, реалистичный золотой змеиный узор на пальто уголком глаза и сказал низким голосом,

«Помните, болтливый язык рождает беду».

Мо Си шел по главной дороге под густым снегом, западный ветер хлестал его по лицу. На нем не было плаща, но он не чувствовал холода. Свет в его глазах горел неистово, сердце билось, как барабан. Та фраза, которую Гу Ман тихонько пробормотал, продолжала звучать у него в ушах.

Казалось, будто искры огня упали на охапку сена в его сердце, прочертив дорожку от груди до краев глаз.

Он все больше убеждался в том, что Гу Ман, возможно, не пострадал умом, иначе зачем бы он пробормотал ему эту фразу среди всех остальных, находясь без сознания?

Пламя, прыгающее в его груди, было своего рода пыткой, но в то же время и надеждой. Прокручивая эту мысль в голове снова и снова, он даже не заметил, как его залитая кровью передняя часть одежды привлекает косые взгляды случайных прохожих.

По мере того как снег становился все тяжелее, свет в глазах Мо Си разгорался все ярче. Он думал о том, что после завершения нынешнего дела он, несмотря ни на что, заберет Гу Мана у Мужун Ляня.

Только так он сможет жить с Гу Маном и проводить с ним время изо дня в день. Только тогда у него появится возможность проверить, притворяется ли Гу Ман умственно отсталым или действительно сошел с ума.

Пока он был занят своими мыслями, вдалеке раздался резкий крик. «А-а!!!»

Мо Си остановился, подняв глаза, чтобы проследить источник звука.

Поскольку столица в настоящее время была в состоянии повышенной готовности, он мгновенно помчался к источнику крика. Он доносился из таверны; столы и скамьи были развалены, а несколько кувшинов с вином, сваленных у стены, разбиты вдребезги.

Посетители толкались, пытаясь выскочить за дверь. Только несколько культиваторов, которые случайно оказались здесь, чтобы выпить, в настоящее время собрались в отдельной комнате на втором этаже. Среди них был и Юэ Чэньцин.

Юэ Чэньцин зажимал все еще кровоточащую рану на руке и яростно ругался. Это было редкое зрелище, потому что у него был приятный характер, и его нелегко было вывести из себя. Однако в этот момент, словно пар валил из его ушей, и он пробормотал:

«Пугливые кошки! Маленькие черепашки! Ни о каком братстве не может быть и речи!»

У него был чистый и открытый характер, и обычно он редко ругался. Таким образом, он лишь повторял эти несколько фраз снова и снова, и даже считал «маленькую черепашку» вульгарностью.

«Это так больно!»

Мо Си очень быстро добрался до верхнего этажа, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Юэ Чэньцин пробормотал:

«Ты большая плохая собака!»

Он поднял голову, и так получилось, что выругался в сторону Мо Си.

Мо Си: «......»

Юэ Чэньцин замер, его глаза расширились, превратившись в блюдца.

«Сихэ Цзюнь? Почему вы здесь? Это, эм, я говорил не о вас...»

«Что случилось?» Мо Си взглянул на Юэ Чэньцина. «Ты получил травму?»

«Да, да! Только что здесь был опасный человек в черном, который внезапно впрыгнул через окно и хотел похитить сестрицу Сяо Цуй из этой таверны». Юэ Чэньцин был зол и болтал. «Сяо Цуй всегда очень милая, каждый раз, когда она продает вино, она дает нам, братьям, немного больше, а иногда бесплатно бросает несколько очищенных арахисов и пирожных из бобовой пасты. Хотя пирожные не такие уж и вкусные...»

«...Переходи к важной части».

«О, важная часть, важная часть». Юэ Чэньцин поразмышлял некоторое время и возмущенно сказал: «Важная часть заключается в том, что как только я увидел, что в ситуации что-то не так, мы с несколькими друзьями бросились наверх, чтобы остановить того человека в черном. Но тот парень использовал какую-то неизвестную и нетрадиционную технику, он ранил меня еще до того, как я успел коснуться уголка его рукава. Мои друзья, однако, как только увидели, что я ранен, все в испуге разбежались! Они все - маленькие черепашки!»

Он становился все более разъяренным по мере того, как говорил, словно вот-вот выплюнет кровь.

«Как могут наши Доблестные Господа Чжунхуа быть группой таких бесполезных трусов, они так подвели меня!»

«......»

«Доблестные Господа Чжунхуа» был небольшим клубом, который Юэ Чэньцин создал вместе с группой представителей молодого поколения.

Группа молодых мастеров, чьим любимым хобби было напускать на себя интеллигентный вид, целыми днями расхаживала на публике, выставляя напоказ свой престижный статус.

Они даже тайно присваивали себе титулы Цзяньху, такие как «Напыщенный небесный дракон» или «Тигр в парчовых одеждах».

Мо Си и так считал их полудурками, а в этот момент, услышав от Юэ Чэньцина такие слова, естественно, строго отчитал: «Я говорил тебе, чтобы ты поменьше времени проводил с этими людьми, но ты отказываешься слушать. Ты сильно ранен?»

«Я в порядке, я в порядке». На лице Юэ Чэньцина было такое выражение, будто ему больше не для чего жить. «Просто мое сердце пронзил холод, после того как меня предали мои братья. Сейчас я наконец-то могу понять чувства Сихэ Цзюня, тогда, когда вы...»

На полуслове он вдруг понял, что говорит то, что не следует говорить, и мгновенно остановился, глядя на Мо Си широко раскрытыми глазами.

Мо Си некоторое время молчал, а потом спросил: «В каком направлении побежал человек в черном?»

«Я не знаю. Он был слишком быстр, как будто он вообще не живой человек». Произошел удар, и я не успел даже мельком увидеть его тень. Мне жалко сестрицу Сяо... Сихэ Цзюнь, как ты думаете, это и есть тот жестокий скорострел из борделя...»

Мо Си нахмурился. «Кто?»

Юэ Чэньцин только тогда вспомнил, что Мо Си, который в последнее время был так занят, не пошел бы слушать этот нелепый рассказ сплетника о деле об убийстве, и объяснил: «А, тот убийца из борделя Хунъянь».

«Позволь мне посмотреть на твою рану».

Юэ Чэньцин жалостливо показал ему ее.

«...»

Мо Си внимательно осмотрел место ранения Юэ Чэньцина, и его прямые брови еще плотнее сошлись вместе.

«...Это Техника Меча Разделения воды...»

Юэ Чэньцин ахнул. «Великий мастер Техники Разделения Воды, Ли Цинцянь?»

Мо Си покачал головой, не подтверждая и не отрицая, и только сказал: «Сначала отправляйся домой. В последнее время в столице очень опасно. Не выходи на улицу без необходимости».

«Мой отец отправился на гору Бигуань, чтобы заниматься культивированием в уединении, а мой четвёртый дядя очень холоден - он игнорирует меня, и я не могу выносить, когда остаюсь в поместье в одиночестве».

«Тогда иди к своему старшему брату».

Юэ Чэньцин заколебался, затем ворчливо ответил: «Он мне не старший брат...»

Из-за подсознательного влияния членов клана Юэ с детства, впечатление Юэ Чэньцина о Цзян Есюэ на самом деле было не слишком хорошим. Он считал, что Цзян Есюэ - бесполезный добряк, который позорит клан Юэ.

Однако в присутствии Мо Си было неприлично поднимать этот вопрос, поэтому он сменил тему.

«Так, Сихэ Цзюнь, откуда вы взялись? Почему на ваших одеждах повсюду кровь?» 

«...»

Мо Си опустил голову, чтобы взглянуть. Через полчаса он ответил: «Я кое с кем разобрался».

«Разобрался, разобрался с кем-то?»

Глядя на его покрытую кровью переднюю часть одежды, он надеялся, что Сихэ Цзюнь не забил этого человека до смерти.

«Больше никаких вопросов». Мо Си сказал. «Похищенная дева Сяо Цуй - ты можешь нарисовать ее портрет?»

«Конечно, дайте мне попробовать!»

Он попросил у хозяйки таверны бумагу и чернила, и очень скоро на листе появились черты юной девушки. Мо Си смотрел рядом с ним, но даже когда Юэ Чэньцин закончил последний штрих, он не мог понять, что особенного в этой девушке. Как раз в тот момент, когда он собирался расспросить начальницу о происхождении девицы, Юэ Чэньцин вдруг поднял отложенную кисть.

«Подождите! Еще чего-то не хватает!»

Он поспешно поставил точку в родинки в уголке глаза Сяо Цуй. Только после этого он удовлетворенно сказал:

«Да, правильно вот так».

Глаза Мо Си слегка расширились. «У нее тоже есть слезная родинка?»

«А? Что вы имеете в виду под «тоже»? У кого еще она есть?»

Мо Си сказал: «...Среди пяти куртизанок, которых забрали из борделя Хунъянь, у одной из них есть вот такая отметка в уголке глаза».

Объясняя это Юэ Чэньцину, он задумался, может ли эта слезная родинка быть очень важной уникальной чертой для «насильника», до такой степени, что она была золотой смертной индульгенцией для этой куртизанки?

Пока он глубоко задумался, он услышал, как Юэ Чэньцин нерешительно произнес:

«Сихэ Цзюнь, вообще-то, есть еще кое-что, что я хочу вам сказать». 

«Говори».

«Это... Я не знаю, может быть, это мое воображение, но хотя я не видел его лица, когда только что сражался с тем человеком в черном, у меня было постоянное ощущение, что от него исходит запах, который мне очень знаком».

Мо Си спросил: «Что это за запах, и где ты чувствовал его раньше?»

«Я тоже не то чтобы чувствовал этот запах, это какая-то... эээ... не могу описать, некая атмосфера, которую, как мне кажется, я уже где-то ощущал. Но это был слишком скорый бой, и он ушел слишком быстро - прежде чем я смог различить это более четко, он уже исчез.» Юэ Чэньцин вздохнул. «Сихэ Цзюнь, как вы думаете, он тот самый убийца из борделя Хунъянь?»

«...Я не могу быть уверен». Мо Си сказал, коротко обдумал этот вопрос и сказал: «Мы сделаем это так. Юэ Чэньцин, сначала отправляйся в Башню Шэньнун, чтобы тебе обработали рану, а по пути зайди в Бюро общественной безопасности и передай им часть информации».

«Какую информацию?»

Мо Си посмотрел на портрет Сяо Цуй и сказал: «Если мои догадки верны, то этот насильник ищет женщин, обладающих определенными уникальными чертами. Слезная родинка должна быть одной из этих уникальных черт. Скажи Бюро общественной безопасности, чтобы они развесили по всей столице объявления, приглашающие девиц, подходящих под критерии, искать временное убежище в стенах Бюро».

«О, конечно, конечно». Юэ Чэньцин согласился. Как раз когда он собрался уходить, он вдруг вспомнил о чем-то и поспешно обернулся, чтобы сказать: «Ах да, Сихэ Цзюнь, я слышал, что Мужун Лянь получил мандат императора на допрос Гу Мана в любое время. Вы знали об этом?»

«...Мгм».

«Для вас, Сихэ Цзюнь, Гу Ман, похоже, тоже все еще полезен. Если Мужун Дагэ допросит его, он, вероятно, оставит его в состоянии, близком к смерти. Пока он не добрался до него, не хотите ли вы...»

«Это не проблема». Мо Си покачал головой, подсознательно прокручивая серебряно-черное кольцо на большом пальце, свет в его глазах медленно темнел.

Ранее, пока он лечил раны Гу Мана, он уже вживил в его тело уникальный для клана Мо талисман слежения. Пока он действовал, если с Гу Маном происходило что-то необычное, кольцо на его руке становилось горячим на ощупь. Оно также поможет ему определить местоположение Гу Мана и его состояние.

Он очень не хотел видеть, в каком состоянии будет Гу Ман после пыток других людей.

Мо Си сказал: «Я сделал свои приготовления. Независимо от того, что будет делать Мужун Лянь с этого момента, я буду знать об этом. Тебе не нужно беспокоиться».

Расставшись с Юэ Чэньцином, Мо Си вернулся в свое поместье и снова достал нефритовые свитки тех пяти куртизанок.

Он положил портрет Сяо Цуй рядом с портретом куртизанки со слезной родинкой и перевел взгляд на остальные четыре лица, чтобы просмотреть их.

Остальные четыре женщины не обладали какими-либо уникальными чертами, которые были бы слишком примечательны; на основании одного лишь портрета невозможно было обнаружить больше деталей.

Однако такая ситуация продолжалась недолго. По мере того как в городе росло число пропавших женщин, в поместье Сихэ также появлялось все больше и больше портретов. Разобравшись с ними, Мо Си обнаружил, что среди женщин были либо чрезвычайно похожие формы губ, либо странно одинаковые носы.

Таким образом, Мо Си использовал эти особенности в качестве ориентира и приказал Императорской гвардии в качестве меры предосторожности пригласить всех девиц, соответствующих требованиям, в Бюро общественной безопасности для охраны.

И действительно, вскоре случаи исчезновения женщин временно прекратились, за исключением редких похищений тех нескольких девиц, которые вовремя не попали в Бюро общественной безопасности. Вместо этого, именно культиваторы теперь были чрезвычайно обеспокоены...

«Даже старейшина Юй не сравнится с ним. Если он хочет вырвать наши сердца, что нам делать?»

«Ох, в последнее время я не решался отправиться в уединение, чтобы заниматься культивированием».

По мере приближения конца года изначально шумный город Чжунхуа вместо этого впал в тихую неподвижность. Горожане всегда выходили из своих домов группами и спешили вернуться, пока небо не потемнело. Продажа защитных пограничных талисманов клана Юэ никогда не была столь успешной.

Многие, кому не удалось приобрести талисманы, держали оружие при себе, не решаясь убрать его даже ночью, когда ложились спать. 

Те, кто не мог себе этого позволить, причитали и умоляли поместье Юэ проявить милосердие, спрашивая, нельзя ли взять талисман в кредит и расплатиться когда-нибудь в будущем.

Юэ Чэньцин не мог принимать решения по этому вопросу, так как его отец отсутствовал, поэтому его дядя вышел и со злостью прогнал этих нищих низкоуровневых культиваторов, проклиная:

«Чего вы шумите! Разве у вас достаточно квалификации, чтобы устраивать беспорядки в поместье культиватора первого ранга? Талисманы поместья Юэ непробиваемы, а значит, стоят такой цены! У тебя нет денег, чтобы их себе позволить? Попроси занять денег у своих друзей!»

Сказочник перестал рассказывать истории; с ухудшением ситуации, кто еще осмелится прийти послушать его истории с веселым настроением?

Застряв перед чайным магазином «Юэлай», маленький клочок красной бумаги, на котором было написано «Клиент борделя в ярости убил семьдесят человек», постепенно смялся и порвался от ветра и снега. Дождь размочил чернила на нем, и теперь уже трудно было различить написанные там символы...

В эту ночь снег перестал падать. Чистый белый лунный свет освещал каждый уголок столицы.

Мо Си сидел во дворе поместья Сихэ, перелистывая свитки отчетов, накопившихся за последние несколько дней, и бессознательно вращал серебряное кольцо со змеиным узором на большом пальце.

В эти дни у него появился постоянный тик. Это кольцо слежения было как нить, которую он незаметно привязал между собой и Гу Маном по своему личному желанию; он мог быть спокоен только тогда, когда оно было невредимо.

Но именно в эту тихую и одинокую ночь, когда он уже собирался свернуть свитки и лечь спать, кольцо вдруг начало раскаляться добела!

Мо Си перевёл взгляд на кольцо и увидел, что змеевидный узор на нём начал закручиваться, медленно превращаясь в форму иглы, направленной на юго-западную сторону столицы. Серебристое тело змеи также постепенно начало менять цвет; после мгновения сияющего свечения все чешуйки наконец засияли зеленовато-голубым светом.

Когда чешуя приобрела такой цвет, это означало, что тот, за кем следили, был одурманен каким-то зельем. В этом не было ничего удивительного: Мужун Лянь обычно подмешивал различные галлюциногены заключенным, которых он допрашивал.

Проблема заключалась в координатах: юго-западный угол столицы был не тем местом, где находилась тюрьма, а скорее местом захоронения героев Чжунхуа. Гора Боевых Духов.

Почему Гу Ман внезапно покинул тюрьму, и почему его перенесли к Горе Боевых Духов?

Как только эта мысль сформировалась, все пограничные щиты в городе засияли золотым светом, и он услышал звон тяжелого городского колокола. Один низкий звон за другим, всего тринадцать.

Преступник сбежал из тюрьмы и находится в бегах!!!

Гу Ман сбежал из тюрьмы!!!?

***

Автору есть что сказать:

Как ругать других:

Юэ Чэньцин: Ты маленькая черепаха!!! Большая плохая собака!!!! Я так зол!!!

Цзян Есюэ: Ты не годишься даже для того, чтобы находиться под моим ботинком.

Гу Манг Ман: Даже ноги этого папочки пахнут приятнее, чем твой рот.

Князь Сихэ: Проваливай.

А-Лянь: Кеке, с такими характеристиками ты, уважаемый гость, даже не достаточно квалифицирован, чтобы мыть туалеты на вилле Ломэй.

Цзян Фули: Если ты психически болен, прими лекарство.

Четвертый дядя: ... (Этот человек не говорит, но его глаза транслируют пять больших, суровых слов: Не могу с тобой возиться).

ps. Рассматривая вышеприведенные варианты в целом, я выбираю спорить только с Юэ Чэньцином...= =