Онлайн чтение книги Остатки грязи Remnants of Filth
Глава 52 - Бессознательное обольщение

Гу Ман смотрел на него, его босые пальцы ног беспокойно потирались взад-вперед под столом.

Вдруг он сказал: "Мы с Фаньдоу так греемся вместе".

Мо Си равнодушно посмотрел на него: "Что?"

Гу Ман продолжил:

"У тебя мало одежды, поэтому тебе холодно. У меня мало одежды, поэтому мне холодно. Тебе холодно, мне холодно. Когда мы будем вместе, будет жарко."

Мо Си был геем, а Гу Ман был его старым любовником. Даже если стены разума были достаточно высоки, чтобы не переступать границы, невозможно было заблокировать некоторые инстинкты тела.

Он ясно осознавал, что у него возникает очень сильная реакция на Гу Мана. Если бы они действительно были вместе в тонкой одежде, это было бы не просто жарко.

Мо Си был зол из-за этого, как будто его намеренно соблазнили. Хотя это "соблазнение" можно было бы назвать его диким воображением, его лицо явно потемнело.

Он некоторое время смотрел на Гу Мана и вдруг разжал пальцы, сжимавшие его подбородок. Почти с отвращением он вытащил кусок рисовой бумаги и вытер его. Он холодно сказал:

"Не думай о себе слишком высоко".
"А разве я не могу?"
"Кем ты себя возомнил?"

Услышав это, Гу Ман совсем не выглядел грустным. Он просто смотрел на Мо Си, и все его эмоции были четко написаны на его лице. Мо Си мог легко увидеть растерянность, замешательство и страх в его глазах... но не было ни одной эмоции, которая заставила бы его чувствовать себя счастливым.

Если бы Гу Ману было больно от его резких слов, даже если бы это было совсем немного, Мо Си чувствовал, что он был бы менее раздраженным.

Гу Ман ответил: "Я думал, что я компаньон. Твой спутник… "

Мо Си ничего не сказал. Через некоторое время он поднял палец и одним пальцем зацепил рабский замок на шее Гу Мана. Кончик пальца медленно двинулся вниз и стал возиться с железной деталью, висящей на черном железном замке.

Он опустил голову и сказал:

"Ты думаешь, я стану спутником того, кто носит эту штуку?"
"Ты предатель, а я твой заклятый враг", — мягко сказал Мо Си.
"Это не изменится. Гу Ман, мы никогда не сможем вернуться назад."

…………………

По мере приближения церемонии окончания года Мо Си все больше убеждался, что Гу Ман не притворяется. Он действительно потерял все свои воспоминания и разум из-за потери двух частей души.

Мо Си долгое время мрачно думал об этом.

Однажды Мо Си вернулся из императорского двора с новостями о том, что Цзян Яоши* наконец-то вернулся из своего путешествия. Цзян Фули была лучшим алхимиком в Чжунхуа.

[Аптекарь и лекарь Цзян Фули, упоминаемый ранее.]

Он занимался самыми разными сложными и запутанными болезнями. Гу Ман не мог рассчитывать ни на кого другого, но на Цзян Фули все еще можно было рассчитывать. Поэтому Мо Си ухватился за последний проблеск надежды и привел Гу Мана в резиденцию Цзян, чтобы нанести визит.

Личность Цзян Фули была очень непокорной и эксцентричной. Он был жадным, злым и сумасшедшим. Жадным как Мужун Лянь, а сумасшедшим как Мужун Чуи. Что касается гнева, то он означал злость и ненависть к мятежному государству. Он выходил из себя, если не получала желаемого.

Цзян Фули был Цзян Яоши.

Этот Цзян Яоши был необузданным из-за своего таланта. Он никогда не говорил лестно и делал все по-своему.

"Я слышал, что после того, как он вернулся домой, он узнал, что его жена видела Ли Цинцяня. Он был так зол, что целый день не разговаривал с женой. Он даже спросил жену, все ли в порядке с ее головой, и если да, то не нужно ли ей принять лекарство".
"Айя, почему он так поступил?"
"Я не знаю подробностей. Возможно, он подумал, что его жена слишком опрометчива. Он также, кажется, пошел в резиденцию Юэ, чтобы отругать Мужун Чуи. Он сказал, что Мужун Чуи не следовало вмешиваться в чужие дела и вмешивать в них его жену."
"Хаха, разве Мужун Чуи не ругался с ним?"
"Мужун Чуи вообще не было в резиденции. Цзян Фули разбил более десяти чайных сервизов в резиденции Юэ, прежде чем сердито уйти. Он сказал, что если Мужун Чуи посмеет снова вмешивать его жену, то он лично свяжет его и бросит в котел для приготовления пилюль. Я слышал, что он даже ругал молодого мастера Юэ до слез."
"Ух ты, какой он свирепый..."

Вот и все.

Мо Си не то чтобы не встречал Цзян Фули раньше, но его впечатление об этом человеке было очень плохим. Если бы не тот факт, что ему не к кому было обратиться, он действительно не посетил бы резиденцию Цзяна.

Однако когда он повернул голову и увидел Гу Мана и его пса во дворе, он почувствовал, что он должен совершить это путешествие.

В главном зале резиденции Цзяна два фонаря со сплетенными ветвями горели ярко. Тысячи свечей из китового жира освещали ночь, как днем. Все украшения в зале были высокого качества и изысканной работы. Они были в сотни раз изысканнее, чем в резиденции обычных культиваторов. Их даже можно было назвать экстравагантными.

После трапезы управляющий приготовил щедрое количество чая и закусок и приказал сообщить об этом хозяину дома семьи Цзян, Цзян Фули, который находился в задней части резиденции.

Изначально они думали, что Цзян Фули появится сразу же, но неожиданно оказалось, что они ждали некоторое время. Мо Си закрыл глаза, чтобы отдохнуть, а Гу Ман продолжал есть, держа в руках тарелку. Зеленая фарфоровая тарелка была наполнена персиковыми пирожными и цукатами.

Он запихнул их все в рот. Покончив с тарелкой, он облизал губы и почувствовал, что ему хочется еще, поэтому он протянул руку, чтобы взять тарелку Мо Си. Он также тайком взглянул на Мо Си. Увидев, что тот даже не дрогнул ресницами, он почувствовал облегчение и погрузился в еду. Неожиданно Мо Си вдруг спросил:

"Ты очень голоден?"

Гу Ман был поражен и неопределенно ответил:

"Хочешь немного? Там еще осталось немного. Я думал, что ты не хочешь есть…"

Мо Си беспечно ответил: "Я не хочу есть".

"Хорошо, хорошо, тогда я позабочусь об этом для тебя".

Последние два слова было очень трудно различить, потому что Гу Ман запихнул в рот еще один большой кусок орехового торта. Несмотря на то, что его выпуклые щеки изо всех сил пытались двигаться, он мог издавать только странные булькающие звуки.

Хотя Мо Си ничего не сказал, его прямые брови слегка нахмурились. Он не хотел больше смотреть на неприглядные манеры Гу Мана за столом, поэтому он повернулся, чтобы спросить управляющего:

"Почему так долго? Может быть, у вашего хозяина есть какие-то дела, и он не может выйти в это время?"

Управляющий ответил:

"Господин Цзян сейчас лечит дочь лорда Чанфэна. Она должна скоро поправится".

Мо Си нахмурился и сказал: "Я недавно слышал о лорде Чанфэне. Что за болезнь у его дочери?"

"Болезнь сердца берсерка".

Управляющий сказал: "Духовное ядро дочери лорда Чанфэна слишком буйное. Она слишком молода и не может себя контролировать. Она уже причинила вред многим молодым мастерам и девушкам в Школе Культивации. Ах…"

Когда он говорил, ему было невыносимо вспоминать ее такой. Ей всего семь лет. Когда ее болезнь не проявляется, она очень тихая и ведет себя хорошо. Она также очень вежлива, но никто не хочет с ней общаться. Она очень жалкая.

"Вы можете ее вылечить?"
"Ее нельзя вылечить за короткое время".

Управляющий сказал:

"Школа Культивации приняла решение, что если она снова причинит кому-нибудь вред, ее духовное ядро будет уничтожено, и она будет исключена из школы".

Услышав это, Мо Си замолчал на мгновение, а затем спросил:

"Разве это не значит, что она не сможет заниматься культивированием с этого момента?"
"Она не только не сможет заниматься культивированием, очень опасно разрушать ее духовное ядро. Если она не будет осторожна, это может повредить ее разум и превратить ее в дурочку".
"Лорд Чанфэн и его жена родили дочь в преклонном возрасте, но они не ожидали, что она окажется в такой ситуации. Их слезы высохли. Ах, на самом деле дочь лорда Чанфэна изо всех сил старается сдерживать себя. Она хочет научиться контролировать силу своего духовного ядра... Она постоянно становится лучше, но…"

Управляющий вздохнул.

"Господин Сихэ знает, что большинство учеников в школе — дети дворян. Никто не захочет рисковать и находиться рядом с сумасшедшим ребенком. Лорд Чанфэн долго умолял и дергал за ниточки, прежде чем неохотно разрешил ей остаться до сегодняшнего дня — но у других старых дворян очень плохое настроение. Если она снова кого-нибудь обидит, боюсь, она не сможет остаться, независимо от того, чьего ребенка она ударит."

Мо Си тут же вспомнил, что лорд Чанфэн как-то прислал ему подарки. Значит, это было из-за этой причине.

Он уже собирался заговорить, когда услышал достойный мужской голос из внутреннего зала.

"Лао Чжоу, ты такой болтливый. Кто позволил тебе бездумно сливать информацию о пациенте?"

Управляющий тут же закрыл рот.

Мо Си повернул голову и увидел, как из-за золотой ширмы вышел мужчина лет тридцати. Этот человек был одет в изысканный и роскошный светло-зеленый халат с вышивкой.

Лацканы халата были внахлест, а поясной ремень был застегнут. Взмахнув широкими рукавами, он бесцеремонно развернулся и сел на почетное место. Затем он поднял свои бледные миндалевидные глаза. Его лицо было холодным, а брови — надменными.

Мо Си приветствовал его: "Лекарь Цзян".

Цзян Фули положил пальцы на кресло и посмотрел на посетителя. Его тонкие губы шевельнулись и сомкнулись. Не произнеся ни слова приветствия, он прямо сказал:

"Вы здоровы. Нет необходимости лечить вас. "

Мо Си спросил: "А что с ним?"

Цзян Фули снова взглянул на Гу Мана.

"У него все пять видов яда. Лекарства нет".

Хотя Мо Си уже потерял надежду на память Гу Мана, когда он услышал отрицание Цзян Фули, его сердце не могло не упасть.

Мо Си закрыл глаза, но не сдался. Он спросил:

"Нет никакой возможности восстановления?"
"Есть".

Цзян Фули слегка приподнял брови и усмехнулся.

"Отправляйтесь в рай или ад, найдите две его рассеянные души, и все будет решено. Проблема в том, знает ли лорд Сихэ, где их найти?"

Обычно, если бы с Мо Си так разговаривал кто-то другой, Мо Си бы рассердился. Но сила Цзян Фули была в том, что никто в Чжунхуа не стал бы смотреть на него и ругать за то, что он спекулянт, чернокнижник и наживается на мертвых. Но никто в Чжунхуа не мог ничего сделать с ним. Даже Цзюнь Шан не мог ничего с ним сделать.

Ведь он был редким в мире божественным врачом.

Мо Си взглянул на Гу Мана, который безучастно смотрел на тарелку с закусками, и спросил у Цзян Фули:

"... Лекарь Цзян, есть ли еще какой-нибудь способ заставить его хотя бы немного вспомнить?"
"Если вы хотите, чтобы он только немного вспомнил, то не нужно ничего делать".

Цзян Фули сказал прямо: "Часть его памяти была отнята, но это не значит, что он забыл все. Со временем он, естественно, немного восстановится".

Сердце Мо Си внезапно подпрыгнуло.

"Насколько он сможет восстановиться?"
"Это зависит от его удачи".

Цзян Фули сказал: "Но если две пропавшие души не будут восстановлены, он не сможет вспомнить большинство вещей".

Увидев, что глаза Мо Си на мгновение затуманились, Цзян Фули усмехнулся и сказал:

"Вообще-то, когда речь идет о таких вещах, как память, лучше всего полностью восстановить ее, либо полностью забыть. Остаются только разрозненные фрагменты. Это самое мучительное. Если бы я был на его месте, я бы предпочел потеряться вот так и избежать сильной боли."

Огонь свечи потрескивал. Цзян Фули передвинулся в более удобное положение и прислонился к подушке. Он лениво сказал:

"Кроме того... божественное чувство человека непостоянно. Кто знает, какое прошлое он вдруг вспомнит?"

Слова Цзян Фули заставили сердце Мо Си учащенно забиться.

Именно так. Если он только случайно восстановит какие-то неполные воспоминания, кто знает, что это будет?

У Гу Мана было слишком много секретов в первой половине его жизни, и он также слишком много страдал. Проще говоря, у него был роман с Мо Си, его унижал Мужун Лянь. Также были некоторые военные секреты армии ублюдков и несправедливое отношение правителя.

Если Гу Ман вдруг вспомнит эти разрозненные фрагменты, что он будет делать?

Мо Си задумался об этом лишь на мгновение, но уже почувствовал пронизывающий до костей холод.

Цзян Фули, очевидно, разгадал его мысли. Она злобно улыбнулся.

"Разве это не очень страшно?"
"Если он вспомнит, как правитель обошелся с ним тогда, без причины и следствия, то, вероятно, станет еще более безумным и неуправляемым. В то время, Владыка Сихэ, вам будет очень трудно навести порядок."

Мо Си взглянул на Цзян Фули. Посмотрев на его спокойное лицо в свете свечи, он сказал: "У вас есть лекарства".

Он утверждал, а не спрашивал.

Цзян Фули усмехнулся. "Вы такой умный. У меня нет способа помочь ему восстановить воспоминания, но я могу прописать много лекарств, чтобы он не вспоминал эти темные воспоминания."

У этого красивого мужчины было лицо спекулянта. Он повертел нефритовое кольцо на руке, как охотник, который ждет зверя, чтобы бросить его в клетку.

"Берете?"

Мо Си, естественно, был человеком, не испытывающим недостатка в деньгах. Его длинные ноги, обутые в черные кожаные ботинки, были скрещены, а один локоть опирался на спинку стула. Он даже не поднял глаз, когда сказал:

"Назовите свою цену".
"Хорошо".

Деньги немного улучшили выражение лица Цзян Фули. Он сказал:

"Вы более прямолинейны, чем правитель".
"Правитель также знает, что он может восстановить свои воспоминания?"
"Почему я должен скрывать это от него?"

Цзян Фули сказал: "Но он надеется, что Гу Ман больше ни о чем не заботится и сделает все, что ему придет в голову".

Мо Си на мгновение замолчал.

"... Вы можете выписать лекарство".

Цзян Фули сказал:

"Позвольте мне сначала прояснить. Это лекарство предназначено для успокоения ума. Хотя оно может помочь подавить темные эмоции, оно не может абсолютно повлиять на выбор воспоминаний Гу Мана. Если однажды он вспомнит что-то горькое и мстительное, а вы, открыв глаза, обнаружите, что он приставил нож к вашей шее, я не стану возмещать вам ущерб."

Закончив говорить, он постучал по деревянному столу своими белыми, как нефрит, пальцами. Он высокомерно поднял подбородок и указал на вывеску резиденции аптекаря:

"Все будет сделано в соответствии с правилами резиденции Цзян".

Мо Си даже не удосужился взглянуть на потрепанную вывеску Цзян Фули. Когда он впервые увидел эту вывеску в молодости, она оставила глубокую тень в его сердце. С тех пор его представление о фармацевтах, помогающих миру, сильно изменилось.

Неважно, насколько плохи были другие лекари, они все равно должны были вывешивать объявления, такие как "Практикую Медицину в помощь миру", или "Обманывают и стар и млад" на своих дверях.

На лавке Цзян Яоши висели восемь неукротимых слов.

"Я убью того, кто посмеет со мной шутить".

Цзян Фули спросил довольно несдержанно: "Вы поняли?"

Выражение лица Мо Си не изменилось, и он ответил:

"Пропишите лекарство".

Цзян Фули сказал:

"Хорошо, один курс лечения стоит семьдесят тысяч золотых раковин".
"Пфф..."

Даже управляющий Чжоу из резиденции Цзян не смог вынести эту цену, но тут же закашлялся.

"Кха, кха, у меня простуда, простуда."

Цзян Фули посмотрел на него и усмехнулся своими белыми зубами.

"Хорошо, я дам вам лекарство позже".

Управляющий Чжоу: "..."

Мо Си достал из сумки ракушки и золотые банкноты. В этот момент оживился Гу Ман. Он так долго прожил в публичном доме Ломэй, что слово "ракушки" было для него самым понятным.

Теперь его компаньон хотел потратить деньги.

Он не просто потратил золотые ракушки, он потратил семьдесят тысяч золотых ракушек... Сколько времени ему понадобится, чтобы заработать столько денег?

Увидев, что Мо Си собирается отдать деньги свирепому мужчине с миндалевидными глазами, Гу Ман больше не мог этого выносить. Он внезапно протянул руку и схватил Мо Си за запястье, торжественно покачав головой.

"Не отдавай их ему".

Мо Си взглянул на него и сказал: "Это мои деньги".

"Отпусти".

Гу Ман задумался на некоторое время, но не смог придумать никакой причины, чтобы остановить его. Он только вздохнул и молча отпустил его руку. Затем он спросил:

"Денег нет. Мы будем голодать?"

Мо Си проигнорировал его и положил на стол семь банкнот из ракушечника достоинством в десять тысяч золотых.

Он подтолкнул их к Цзян Фули своими длинными пальцами.

Цзян Фули, вероятно, даже на свою жену не смотрел добрым взглядом. Он взял банкноты и приказал управляющему принести перо и бумагу.

Затем он достал из стола изящную шкатулку из красного сандалового дерева и вынул из нее прозрачный хрустальный монокль. Он поместил его перед левым глазом и начал писать кистью для письма.

Возможно, именно потому, что после ухода с Виллы Ломэй дни перестали быть такими мрачными, кровожадность Гу Мана начала постепенно восстанавливаться. Он больше не находился в том безразличном состоянии. Его любопытство также вернулось к этому старому и покрытому шрамами телу.

Поэтому, когда он увидел Цзян Фули в хрустальных очках, он спросил:

"Что это?"

Цзян Фули спокойно ответил: "Очки".

"Почему ты их носишь?"
"У меня ночная слепота".
"Что такое ночная слепота?"
"Это значит, что я не могу ясно видеть ночью".
"Тогда почему ты носишь очки только на одном глазу?"
"Я слеп только на левый глаз".

Гу Ман ответил "ой", но потом подумал, что это неправильно, и сказал:

"Ночные слепые люди не могут видеть вещи в темноте. Но твоя комната так блестит".
"Магическая порча не является распространенной болезнью. Мой левый глаз слеп по ночам. Сколько бы светильников ни было зажжено, это может сделать лучше зрение только для моего правого глаза."

Холодный взгляд Цзян Фули выглянул из-за хрустальных очков и сказал:

"У вас есть еще вопросы, маршал Гу? Я не люблю, когда меня беспокоят, когда я выписываю рецепт."

Гу Ман искренне ответил: "Нет".

В рецепте было более семидесяти видов трав. Цзян Фули приказал кому-то принести золотой абак. Его белые пальцы быстро двигались по абакусу. Он сверился с прейскурантом и проверил, нет ли опасности конфликта между травами.

"Это рецепт — соблюдайте его".

Цзян Фули сказал: "Приходите ко мне завтра за травами".

Мо Си взял рецепт. Больше говорить с Цзян Фули было не о чем. Им пора было уходить. Но в это время Цзян Фули остановил его и сказал:

"Подождите минутку".
"У лекаря все еще есть инструкции?"
"Есть еще кое-что".

Цзян Фули посмотрел на слуг вокруг него и сказал:

"Вы можете уйти."
"Да."

Все ушли, и в зале остались только они трое. Цзян Фули медленно допил чай в своей чашке, затем поднял голову и сказал:

"Господин Сихэ, я просто задам банальный вопрос. В тот день, когда Дух Меча Ли Цинцянь пришел искать мою жену, вы были там?"

Мо Си кивнул.

Выражение лица Цзян Фули на мгновение стало неестественным. Он спросил:

"Вы слышали, что моя жена сказала ему?"
"Голос госпожи Цзян был очень тихим. Я ничего не слышал".

Цзян Фули, казалось, был весьма неудовлетворен таким ответом. Его тонкие губы слегка шевелились, как будто он втайне проклинал кого-то. Выругавшись, он снова спросил:

"Есть ли оставшиеся части меча Хун Шао?"
"Есть рукоять меча".

Глаза Цзян Фули внезапно заострились.

"У кого она?"
"У Мужун Чуи. Почему вы спрашиваете об этом?"

Цзян Фули не ответил. Но когда он услышал имя Мужун Чуи, он выругался. Он подумал некоторое время с мрачным лицом и сказал:

"Забудьте об этом. Нечего дальше расследовать".

Сказав это, он встал и привел в порядок свою одежду. Затем он указал кончиком подбородка на Гу Мана и сказал:

"Кстати, господин Сихэ, я должен вам кое-что сказать. Если вы не хотите, чтобы этот человек помнил грязное прошлое, кроме своевременного приема лекарств, есть еще кое-что, что очень важно. Пожалуйста, прислушайтесь к Яоши".

Цзян Фули поднял палец и дважды помахал им. Он сказал:

"Не позволяйте ему встречать ничего, связанного с прошлым. Мысли человека сложнее всего понять. Возможно, воспоминания, которые невозможно воскресить, как бы ты ни старался, можно найти с помощью запаха. Вы должны запомнить мои слова."