Онлайн чтение книги Остатки грязи Remnants of Filth
Глава 8 - Нелегкая жизнь Гу Мана

Что происходит? Почему его копилка... пустая?

Состояние Мо Си было такое, будто в бурлящий кипяток влили ледяную воду, и кипение на время погасло, зато повалил густой пар.

В этом головокружительном тумане Мо Си размышлял смутно:

Почему на полу не осталось ни одной монетки из ракушки, когда было ясно, что в его комнату только что заходил гость?

Этот человек издевался над ним и даже не заплатил ему?

Князь Сихэ - серьезный, холодный, хорошо владеющий собой человек, подобен неприступному городу, и ничто не может заставить этот город засветиться дымными маяками.

Ничто, кроме Гу Мана.

Так повелось уже давно, когда что-то было связано с Гу Маном, Мо Си не мог сдерживать себя, он становился раздражительным, импульсивным, вспыльчивым, до такой степени, что все границы были нарушены, и его рассудок был полностью потерян.

Позже, когда он стал главнокомандующим, он провел несколько лет, живя и умирая, словно окровавленный клинок, оттачивая свои навыки, чтобы стать все острее и острее, но он все еще не мог противостоять чарам Гу Мана, становясь перед ним обычным желторотым, влюбленным юнцом. Он переставал контролировать свои эмоции, и был не в себе.

По этой причине сейчас перед Гу Маном стоял не какой-то там первый командир Чжунхуа, а самый обычный юноша, который все больше не мог себя контролировать и все больше хотел узнать, как Гу Ман провел последние два года.

Почему он стал таким спокойным, можно даже сказать, равнодушным? Может ли человек действительно быть таким спокойным перед лицом позора и дискомфорта?

«Нищая сука!»

Внезапно снаружи раздался сердитый крик, прервавший мысли Мо Си, затем послышался звук шагов и ругань приближающейся женщины.

«Ничего не может сделать правильно, все, что умеет, это разозлить клиентов. Этого предателя нужно было повесить давным-давно, я не знаю, почему князь Ваншу все еще хочет пощадить его жизнь!»

Мо Си нахмурился.

Это была главная управляющая «Ломэй», сестра Цинь.

Давным-давно князь Ваншу пытался подружиться с ним и однажды послал сестру Цинь привезти в его отряд дюжину красивых женщин разного происхождения.

Она изо всех сил пыталась уговорить князя Сихэ оставить ее «подарок» у себя, поэтому много и красноречиво говорила, что на самом деле было утомительно и раздражало. Никто из девушек не остался. Но он запомнил ее пронзительный голос, который бесил до головной боли.

«Не умеет вовремя пустить слезу, не умеет флиртовать, не умеет умасливать, не умеет быть милым и каждый его клиент идет браниться со мной каждый раз, когда выходит из его комнаты. Никчемный, никудышный товар!»

Возмущенная женщина, тень которой уже отражалась в оконной бумаге, снова выругалась: «Ничтожная мразь!»

«...»

Мо Си не ожидал, что ему так не повезет. То, что князь Сихэ посетил бордель, уже было достаточной новостью, чтобы напугать всю Чжунхуа, но то, что князь Сихэ перелез через стену, чтобы посетить бордель, еще больше ошеломило бы людей.

А если бы стало известно, что князь Сихэ перелез через стену, чтобы пробраться в бордель, чтобы на самом деле встретиться со своим смертельным врагом – от этой новости, вероятно, столица могла бы взорваться.

Мо Си схватил лицо Гу Мана, его тяжелое дыхание коснулось лица мужчины, когда он понизил голос и спросил, «Как я могу выбраться отсюда?»

Гу Ман несколько раз кашлянул, чтобы перевести дух: «Слова за дверью меняют цвет, когда здесь появляется клиент. Она не войдет».

Мо Си сердито сказал: «Я не клиент!»

Глаза Гу Мана слегка расширились: «Тогда как ты...»

Пока они разговаривали, отражение Цинь уже показалось в дверном проеме, и когда она уже собиралась протиснуться внутрь, Мо Си молниеносно взглянул на нее и вдруг сказал Гу Ману:

«Не говори ей, что я здесь».

«......»

Дверь открылась. Почти в тот же миг Мо Си выпустил руку Гу Мана, увернулся и скрылся за ширмой.

Госпожа Цинь вошла в комнату, в ее руке была курительная трубка, она выдохнула своими пурпурными губами, и внезапно комната наполнилась насыщенным и резким запахом зеленого дыма.

Гу Ман не сдержался и негромко чихнул.

«Уже десятый раз я прихожу сюда, и ты постоянно кашляешь, будто при смерти. Я все надеялась, что ты уже как-нибудь подохнешь».

Сестра Цинь закатила глаза: «Но после стольких лет моих стараний, ты живее всех живых».

Она села перед круглым столом, сделала еще несколько сильных затяжек зеленого дыма.

«Великий генерал Гу» - мрачно сказала она: «В этом месяце осталось всего три дня до конца, и даже самые неприятные и уродливые шлюхи в этом месте, своими улыбками и стараниями принесли мне не меньше десяти тысяч раковин».

Ее глаза смотрели вверх.

«Что ты на это скажешь?»

«У меня... нет денег».

«Я знала, что у тебя нет денег!» Сестра Цинь потягивала зеленый дым: «Ни на что не годишься, кроме лица, которое все еще похоже на лицо, больше в тебе ничего приличного».

Гу Ман снова негромко чихнул.

«Для чего ты притворяешься слабым и жалким?» – госпожа Цинь все больше и больше приходила в ярость и повысила голос, чтобы упрекнуть его: «Посмотри на себя, что ты накопил в этой разбитой банке? Я терпела тебя весь год и теряла деньги вместо того, чтобы зарабатывать!»

«......»

«Если так пойдет дальше, мне придется убить собаку, которую ты держишь во дворе, даже если я не смогу тронуть тебя по приказу Ваншу!»

Гу Ман ничего не сказал, но когда услышал, что она собирается убить собаку, вдруг пробормотал:

«Я сделаю все, что вы мне скажете».

«Какого черта ты сделаешь? Ты думаешь, я дура набитая?»

«Это они мне не платят, ведь...», - Гу Ман сделал паузу, чтобы произнести эти два слова, - «я предатель».

Хотя Мо Си не мог видеть выражения лица Гу Мана, его голос был тихим, как будто он рассказывал о факте, который не имел большого значения, без намека на вину или стыд. Слово «предатель» было для него легким, как перышко.

«Предатели не должны просить денег».

Гу Ман сказал: «Они говорят, что все, что я делаю для них, я должен делать бесплатно».

Сквозь щель в ширме Мо Си видел одинокую и унылую фигуру Гу Мана.

«Я в долгу перед ними».

Сестра Цинь на мгновение поперхнулась и сказала без сочувствия: «Да-да, ты предатель, но какое отношение это имеет ко мне? Это правда, что ты должен им деньги, но я управляю борделем, а не благотворительным залом. Не сможет такое место выжить, если делать все бесплатно! Мало того, что ты теряешь деньги, так еще и каждый раз тебя ругают эти почтенные гости!»

Она добавила:

«Сколько раз я говорил тебе, что, служа благородным господам, я не могу просить денег, я должна полагаться на тебя, чтобы ты уговорил этих аристократов дать мне немного денег. Вот я всегда могу раскрутить клиента на любые деньги, но как насчет тебя? Генерал Гу, ты уговорил хоть одного?»

Гу Ман ничего не сказал, но через некоторое время раздался еще более резкий голос хозяйки Цинь, который пронзил облака: «Почему ты все еще смотришь на меня? Ты хоть что-то понимаешь?»

«Встань на колени!»

Мо Си самоуверенно полагал, что Гу Ман не встанет на колени, по крайней мере, не сразу.

Но снова все превзошло его ожидания, как будто Гу Ману было все равно, как будто он не чувствовал особого унижения, он фактически упал на колени перед этой женщиной.

«......»

Мо Си поднял руку, чтобы опереться о холодную стену рядом с ним, его уши гудели от притока быстро хлынувшей по телу крови.

Гу Ман он действительно ...

Не успел он закончить мысль, как вдруг с громким звуком на тело Гу Мана обрушился хлыст. Князь Сихэ точно был богом войны, который видел падение десяти тысяч лошадей и прошел сражения с тысячными армиями, но от этого звука вздрогнул, зрачки сузились, а его спина покрылся холодным потом.

Через узкую щель в ширме он увидел Гу Мана, стоящего на коленях перед сестрой Цинь. Женоподобная тварь встала, в ее ладони сгустилась духовная энергия, и алый хлыст яростными ударами обрушился на спину Гу Мана.

Женщина словно хотела выплеснуть весь свой гнев, который она никак не могла выразить ругательствами, истязая тело Гу Мана со всей силы.

Во время этого процесса Гу Ман не проронил ни слова, даже приглушенно хмыкнул, как будто его не волновали ни унижения, ни боль.

Когда с нее было достаточно, она убрала свой кнут и снова взяла трубку, сделав несколько затяжек, чтобы уравновесить дыхание:

«Ты знаешь, что предатель отвратительнее врага, не так ли? Тогда тебе следует приложить больше усилий, чтобы сделать клиентов счастливыми, развлечь их, чтобы они послушно платили тебе деньги!»

Гу Ман повторил, как будто пытаясь понять слово: «Развлечь...»

«Если ты не заработаешь денег в следующем месяце, обещаю, не только клиенты побьют тебя, но и я тебя не пощажу! Подумай об этом!»

Закончив свою речь, госпожа Цинь ушла в гневе.

Когда Мо Си вышел, Гу Ман все еще стоял спиной к нему на коленях посреди комнаты.

Его поза казалась безразличной. Воротник был широко распахнут, обнажая бледную кожу. Тело было испещрено разной давности шрамами, начиная от воротника на шее и дальше вниз. Было видно, что поверх старых ран ложились свежие, они были разной величины и цвета.

В голове Мо Си было столько противоречий, когда он смотрел на Гу Мана. Тот был слишком странным, слишком спокойным, слишком безразличным к жизни и смерти. Мо Си чувствовал, что хотел бы спросить его о многом, но, глядя на кровь, которая все еще медленно выступала из его ран, в конце концов, с его губ сорвалось самое простое:

«...Раны на твоем теле, все были нанесены ею?»

«Не все».

Гу Ман встал с земли: «Большинство из клиентов приходят сюда, чтобы избить меня».

«......»

«Она бьет больше всех».

Гу Ман сказал это, даже не глядя на Мо Си, и пошел к воде за ширмой.

Мо Си как раз собирался сказать что-то еще, когда увидел, как Гу Ман снял с себя окровавленную одежду, отбросив ее в сторону, а затем взял таз с водой и вылил его на себя.

Как будто на спине этого тела было какое-то заклинание, которое утянуло непобедимого Мо Си в его худший кошмар, он застыл перед ним.

В памяти князя Сихэ спина Гу Мана была прямой и широкой, с четкими линиями, как натянутая тетива. На его спине было мало шрамов; большинство шрамов были впереди - на груди, на талии и животе.

Однако в тусклом свете спина, которую знал Сихэ, была совершенно неузнаваема: следы от кнута, ножевые раны, выжженные и размытые ожоги от заклинаний - не было видно ни кусочка целой плоти, не говоря уже о кровавых шрамах после кнута, которые должны были причинять адскую боль.

Но Гу Ман, как сам не свой, просто использовал холодную воду, чтобы небрежно смыть собственную кровь, а затем хаотично вытереться полотенцем.

Мо Си испытывал смешанные чувства в своем сердце и не хотел говорить больше, но он не мог отвести взгляд.

Однажды в прошлом, во дворе Духовной школы Гу Ман подошел к нему и беспомощно вздохнул: «Ты слишком усердно тренировался, как ты еще можешь передвигать ноги? Пойдем, младший брат, я помогу тебе дойти до комнаты».

А еще однажды они стояли на песке, спина к спине, держа оружие перед собой и улыбаясь:

«Эта волна вражеских войск похожа на бешеных собак, если мы оба умрем сегодня, у нас не будет красивой девушки, чтобы составить нам компанию, только я могу разделить твое общество, так что будь снисходительнее».

Когда все эти прошлые события нахлынули на него, Мо Си сглотнул сухость в горле и, наконец, спросил:

«Где твои лекарства от ран?»

Взгляд Гу Мана показался пустым, как будто он не мог понять, что сказал Мо Си:

«Лекарство от ран?»

«Или где бинты?»

«Бинты?»

Мо Си не был уверен, что это было: гнев или ненависть, обида или необъяснимая боль.

«По крайней мере, у тебя должен быть флакон с лекарством для остановки кровотечения».

Гу Ман прекратил обмывать свои раны, и оглянулся на него, и через мгновение, наконец, понял, но покачал головой: «Нет, все будет хорошо».

Затем он сделал вид, будто ничего не произошло, небрежно смыл с себя кровь холодной водой, затем кое-как вытерся полотенцем и, наконец, подошел к низкому шкафу из камфорного дерева, достал из него скомканный халат и набросил его.

Когда Мо Си увидел его таким безразличным, волнение в его сердце усилилось.

Он видел многих военнопленных: свирепых, кротких, согбенных страданиями, тех, кто продал свою страну за похлебку…

Но Гу Ман был совсем не похож на тех заключенных, которых он видел раньше. Мо Си не знал точно, что не так с Гу Маном в данный момент, но в нем не было даже намека на знакомые ему черты, ни намека на человеческую доброту.

Не было ни слез, ни смирения, ни страха, ни обиды.

Казалось, что ему даже не больно.

После долгого времени Мо Си спросил: «Гу Ман, что именно ты хочешь?»

Он не ожидал, что Гу Ман ответит, ему просто было тоскливо.

Но кто бы мог подумать, что Гу Ман действительно ответит.

И он очень искренне сказал: «Мне нужны деньги».

«......»

«У других людей есть, а у меня нет. Никто не дает мне денег».

Мо Си молча наблюдал за поведением Гу Мана, когда он говорил это, на то, как он произносил одно слово за другим, и чувство несоответствия в его сердце усиливалось.

«Все говорили, что я не должен просить денег» - сказал Гу Ман, глядя на осколки черепичной банки на полу. Затем он подошел, собрал осколки и сложил их на стол, он все еще выглядел спокойным, но Мо Си постепенно заметил, что его лицо казалось застывшим и растерянным.

Гу Ман повернул голову и посмотрел на него: «Ты первый, кто подарил мне раковину».

Мо Си помолчал несколько мгновений, а затем жестко сказал: «Ты прекрасно знаешь, почему я отдал ее тебе».

Гу Ман не ответил сразу, он несколько раз оглянулся на Мо Си. Впервые с тех пор, как Мо Си вошел в комнату, Гу Ман смотрел на него серьезно, а не как на клиента.

Затем Гу Ман протянул к нему руку.

«Ты хочешь еще?» Мо Си посмотрел на него сверху вниз: «Разве ты не собирался вернуть мне ее обратно?»

«Да».

Мо Си был раздражен некоторое время, и чтобы перестать ворчать, чтобы не разозлить его еще больше, он взял новую монету из золотой раковины и дал ему.

Не поблагодарив его, Гу Ман взял монету, подержал в руках и некоторое время смотрел на нее, затем снова посмотрел на разбитую банку на столе. Подумав немного, он подошел к кровати, порылся под мягким матрасом и нашел мешочек с благовониями.

Он уже собирался открыть благоухающий мешочек и положить в нее раковину, когда Мо Си вдруг что-то понял и с холодком в сердце резко встал.

«Подожди».

«......»

«Что это у тебя в руке?»

Голос князя Сихэ был низким и опасным, каждое слово было пронизано злость, а сам он сжимал от ярости зубы.

«Покажи».

Это был маленький, изысканно вышитый мешочек для благовоний. Золотой шелк, расшитый тысячей миль облаков, серебряной нитью расшиты десять тысяч миль рек и гор, и красный камень оникс, украшающий нижнюю часть, - один взгляд на него говорил, что это был предмет большой ценности.

Мо Си долго смотрел на мешочек, гнев в его сердце схлынул, и он медленно выплюнул несколько слов: «Кто дал тебе это?»

Автору есть что сказать. Небольшая драма.

Мо Си: Кто дал тебе мешочек с благовониями?

Гу Мань: Попробуй угадать, исходя из действующих персонажей…

Мо Си: Как я могу угадать, если главных героев только двое?

Гу Ман (делает злодейское лицо): О, молодой человек, тогда вы навсегда останетесь растерянным и неуверенным!