Онлайн чтение книги Остатки грязи Remnants of Filth
Глава 51 - Не обнимай меня

Искры летели из угольного мангала, а светло-зеленые шторы в спальне были задернуты.

Мо Си сидел на краю кровати и смотрел на Гу Мана своими черными глазами.

Он сказал: "Встань на колени".

Стоять на коленях — это поза, которой Гу Ман научился в саду Ломэй, но она ему не нравилась. Это было не из-за гордости, а потому что он не понимал, чего хотят от него те, кто ставит его на колени.

Почему каждый раз, когда он становился на колени, как они его учили, свирепость на их лицах не исчезала, а наоборот, становилась еще сильнее от гнева? Он не знал, что в этой позе у него получается недостаточно хорошо.

Гу Ман на мгновение замешкался, посмотрел на Мо Си и сразу опустился на колени. Он встал на колени рядом с кроватью хозяина резиденции Си Хэ, у ног этого человека.

Его мало волновало, довольны ли им другие, но человек перед ним был его миской для риса, связанной с курицей, уткой и рыбой на завтрашнем столе, поэтому он всегда надеялся, что тот может быть счастлив. Но Мо Си тоже не выглядел таким уж довольным.

"Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что значит стоять на коленях?" — Мо Си внезапно сузил глаза и холодно спросил.

Гу Ман покачал головой.

"Когда ты преклоняешь колени, это означает покорность, смирение и уважение".

Мо Си уставился на его лицо: "Но у тебя на лице нет ничего из этого. Ты просто согнул колени, но спина у тебя прямая".

Гу Ман ничего не ответил, как будто не знал, что сказать. Он просто продолжал стоять на коленях, моргая в замешательстве и беспомощности. Он был настолько послушен, что это было почти больно.

Да, именно по этой причине он разозлил всех, кто хотел, чтобы он встал на колени. Потому что, хотя он и стоял на коленях, на его лице не было смущения. За последние два года так много людей хотели увидеть его в жалком состоянии, увидеть его "жизнь хуже смерти". Но никто не смог получить этого.

Гу Ман был похож на чистый лист бумаги, спокойно принимая все проклятия и оскорбления. Его невинность стало его самым большим грехом.

Мо Си внезапно разъярился. Он схватил Гу Мана за щеки и наклонился, чтобы заглянуть ему в глаза. Его агрессивность была подобна мечу, который почти пронзил все тело Гу Мана.

"Гу Ман, ты действительно думаешь, что я ничего не могу тебе сделать?"

Гу Ман некоторое время смотрел на него, прежде чем ответить:

"Ты... пил?"

Мо Си был ошеломлен. Затем, словно что-то вспомнив, он резко отпустил два пальца, которые сжимали Гу Мана, как будто его ошпарили.

Его сила была настолько велика, что на фарфоровых щеках Гу Мана появились два ярко-красных пятна от его безжалостности. Мо Си повернулся к нему лицом и мрачно сказал:

"Как это касается тебя?"

Гу Ман потрогал свои щеки.

"На вилле Ломэй было много пьющих людей. Они много пили, а потом им стало очень плохо".
"Это называется быть пьяным", — холодно сказал Мо Си.
"Тогда ты пьян?"

Мо Си обернулся и посмотрел на него.

"Могу ли я разговаривать с тобой нормально, когда я пьян?"
"Тогда ты когда-нибудь был пьян?"

Снаружи зашуршал снег и завыл северный ветер. На мгновение он потерял дар речи, и было слышно только потрескивание углей.

Я никогда не был пьян.

Я только немного перебрал. Просто в тот раз ты увидел меня, поднял шум и не стал терпеть.

С тех пор ты был строг со мной и никогда не позволял мне пить. Как ты мог забыть? Как ты мог забыть? Как ты посмел забыть!!!

Эти слова кипели в глубине его сердца. Пар поднялся, но когда он произнес их, они превратились в безжалостный приговор.

"Мои дела тебя не касаются".

Гу Ман ничего не сказал.

Два человека в комнате молча смотрели друг на друга. Мо Си продолжал смотреть на Гу Мана, как будто он мог заглянуть прямо в сердце Гу Мана через эти ясные голубые глаза.

Тогда Мо Си подумал, что было бы здорово, если бы он действительно мог заглянуть прямо в сердце Гу Мана. Было бы здорово, если бы он смог разорвать его на части, пронзить насквозь, проткнуть насквозь, увидеть секреты в его костях, течение его крови и его грязную душу.

Если бы он мог ясно видеть, насколько грязен человек, стоящий перед ним на коленях, он бы не отказался уйти.

Гу Ман пошевелил пальцами босых ног и внезапно спросил: "Ты хочешь, чтобы я остался с тобой сегодня и мы просто смотрели друг на друга?"

Мо Си посмотрел на него.

"Тогда что ты хочешь, чтобы я сделал?"

Мо Си начал серьезно и злобно размышлять, и намеренно перестал смотреть на Гу Мана.

"Сегодня ты останешься со мной".

Это предложение, очевидно, было немного интимным и звучало не так серьезно.

Но два человека в комнате не думали об этом в таком ключе.

Мо Си очень не хотел, чтобы Гу Ман уснул, потому что он не мог заснуть. Гу Ман также действительно придерживался дружеского духа спать вместе, чтобы сохранить свою работу.

"Как насчет этого, ты читай, а я буду спать".

Мо Си некоторое время смотрел на книжную полку и бросил ему томик "Небесного бедствия Фучжоу".

"Я не умею читать..."
"Разве Ли Вэй не учил тебя в течение месяца?" — Мо Си раздраженно махнул рукой и лег на кровать.
"Ты можешь читать те слова, которые знаешь".
"О."

Гу Ман взял книгу и начал читать название вслух.

"Клыкастый воин".

Мо Си чуть не бросил подушку ему в лицо.

После того как Гу Ман читал всю ночь, он пришел к выводу, что не понимает ни слова из "Записей Небесной Смуты Фучжоу", которые Гу Ман запомнил с пяти лет.

Гу Ман читал ее так, словно это была книга, о которой он никогда раньше не слышал. Во второй половине ночи Мо Си, который все еще не мог заснуть, встал с двумя темными кругами под глазами.

Он долго смотрел на Гу Мана с убийственным выражением лица и вдруг протянул руку, чтобы подтянуть его к себе.

Гу Ман: "Куда мы идем?"

Мо Си: "В кабинет".

Гу Ман долго стоял на коленях. Когда его внезапно подняли, его ноги онемели, и он не мог пошевелиться. Пошатываясь, он сделал два шага и начал заваливаться.

Падая, он инстинктивно хотел за что-нибудь ухватиться. В панике он увидел, что ближайшим человеком к нему был Мо Си. Поэтому он обнял Мо Си за талию.

Хотя была середина зимы, уголь в спальне горел хорошо. Му Cи был человеком с сильной и здоровой кровью, поэтому он носил очень тонкую одежду. Объятия Гу Мана были похожи на тонкий слой нижнего белья, обхватывающий его узкую и стройную талию.

Мышцы живота Мо Си двигались вверх и вниз, когда он дышал. Его обычно аккуратный халат неловко растянулся, обнажив хорошо очерченную грудь. Мо Си повернулся и посмотрел на него с мрачным выражением лица.

На самом деле, будь на месте Гу Мана любая нормальная женщина или даже мужчина, они были бы ослеплены мощной аурой и телосложением лорда Си Хэ.

Но прежняя любовь Гу Мана ушла, а сам он, как волк, похоже, еще не полностью пробудился. Поэтому он не чувствовал, что на тело стоящего перед ним мужчины имеет смысл засматриваться.

Если бы ему пришлось описывать свои ощущения, то, скорее всего, они были бы такими: твердое и горячее, и смутно давало ему ощущение опасности.

Мо Си выдавил из себя два слова: "Отпусти меня".

Гу Ман обнял его за талию, посмотрел на него своими голубыми глазами и честно сказал: "Я не могу стоять".

Он снова указал на свою ногу: "Она сломана".

Выражение лица Мо Си становилось все более мрачным: "Она онемела, а не сломана. Я же сказал тебе отпустить меня!"

Гу Ман увидел его недружелюбное выражение лица и подумал, что этого человека очень легко разозлить. Он совсем не знал, как заботиться о своих товарищах. Он был не так хорош, как его Фаньдоу.

Подумав об этом, он молча отпустил его руку и с трудом поднялся с земли. Мо Си открыл дверь почти сразу, как только отпустил его руку, и, не оглядываясь, пошел к кабинету под верандой.

Кабинет был тихим и уединенным, с небольшим количеством декораций. Что касается Мангала, то о нем и речи быть не могло.

У Мо Си изначально было ядро духа с атрибутом огня, и с его горячей кровью и энергией холод его совершенно не волновал. Он надел только один слой одежды и подошел к столу.

Он посмотрел на Гу Мана, который расхаживал взад-вперед у двери, и сказал: "Катись живее!"

Гу Ман на мгновение замешкался, затем лег на пол.

"... Что ты делаешь?"

Гу Ман начал кататься по порогу, один круг, два круга...

Красивое лицо Мо Си исказилось от гнева: "Я сказал тебе катиться, и ты действительно это сделал?"

Гу Ман поднялся с земли и вздохнул: "Тогда скажи мне, чего ты хочешь?"

Если бы не спокойное и умиротворенное выражение его лица, Мо Си мог бы подумать, что это старый негодяй из армии ублюдков смеется над ним. Мо Си подавил раздражение и сказал:

"Иди сюда".

Гу Ман, похоже, не хотел провоцировать своего взрывного товарища, поэтому он спросил:

"Ты же не хочешь кататься здесь, верно?"
"... Иди сюда".

Гу Ман встал с земли и подошел к Мо Си. Он спокойно смотрел на него, ожидая продолжения.

Мо Си осмотрел книжный шкаф, но не нашел ни одной подходящей книги, чтобы научить людей читать и писать. Нахмурившись, он достал кисть, тушь, бумагу и чернильный камень и разложил их на столе из розового дерева.

"Скольким словам научил тебя Ли Вэй?"

Гу Ман посчитал пальцами. После того как он использовал все десять пальцев, его босые ноги подергивались. Он даже считал пальцами ног. Проделав это, он обнаружил, что на самом деле знает больше слов, чем все пальцы на его руках и ногах вместе взятые. Он не мог не сказать с гордостью:

"Очень много".

Мо Си отодвинул стул и сказал:

"Садись".

Гу Ман сел и посмотрел на него в замешательстве.

Мо Си скрестил руки и облокотился на край стола из розового дерева. Он посмотрел на него сверху вниз, а затем взмахнул рукой. Пламя на его ладони зажгло все лампы в кабинете:

"Я собираюсь провести инспекцию".
"Что ты имеешь в виду, говоря "инспекция"?"
"Это значит, что я буду говорить, а ты будешь писать".

Гу Ман, вероятно, все еще помнил плохие привычки Ломэй. Гу Ман неуклюже поднял кисть, обмакнул ее в большое количество туши, а затем спросил:

"Если я закончу, меня наградят?"
"Если ты напишешь плохо, то будешь наказан".

Ожидающие глаза Гу Мана вдруг стали очень нервными. Он беспокойно спросил:

"Никакой еды?"
"..."

Мо Си взглянул на него. Под теплым желтым светом тонкое лицо Гу Мана было так близко к нему. Голубые глаза, казалось, омытые морем, смотрели на него. За эти дни, что они провели вместе, трудно было разглядеть оцепенение и отчуждение в этих глазах, когда они впервые встретились в саду Ломэй.

Постепенно Гу Ман приобрел живой человеческий вид.

Но сколько бы Мо Си ни пытался, ему не удавалось уловить ни малейшего следа оставшейся памяти Гу Мана.

Мо Си сказал: "Мы поговорим об этом позже".

Гу Ман настаивал: "Должна быть еда. Иначе я буду голоден. "

Мо Си пристально посмотрел на него: "Какое право ты имеешь торговаться со мной? Пиши".

Неуклюжий почерк расплылся на рисовой бумаге. Когда Мо Си произносил слово, Гу Ман писал слово. Когда он писал правильно, Мо Си ничего не говорил. Когда он писал неправильно, он ругал его за глупость.

Сначала он просил Гу Мана написать один, два, три, четыре, пять. Позже он попросил Гу Мана написать его имя и его собственное имя.

Затем, несмотря на то, что он был ненасытно жаден и рассеян, он попросил Гу Мана написать:

"Я вернусь в жизни и буду думать о тебе в смерти".

И еще произнес: "Если ты спросишь меня, как долго я буду тосковать, то лишь до новой встречи с тобой".

В конце концов, он использовал слова, которые Гу Ман определенно не знал. Но он не отпустил его. Он настоял на том, чтобы пригвоздить его к стулу и не дать ему уйти. Гу Ман почти чувствовал себя обиженным:

"Я не знаю...".

Свет был тусклым, а снег мрачным. Мо Си смотрел на кривые слова на бумаге. Одно предложение о тоске было неправильным. Он закрыл глаза и встал позади Гу Мана. Он взял ручку и сказал:

"Я научу тебя".

В окно били снежинки. Гу Ман сидел на стуле. Высокая фигура Мо Си наклонилась. Каждый штрих был красивым и длинным. Когда он писал, Гу Ман следовал его примеру. На полпути он вдруг не удержался и тихонько чихнул. Мо Си перестал писать и посмотрел на него:

"Простыл?"

Гу Ман не хотел создавать проблемы для других. Кроме того, другая сторона была мужчиной, и он тоже был мужчиной. У него был инстинкт соперничества. Поэтому он покачал головой и снова чихнул. Мо Си сказал:

"Иди назад и возьми одежду. Если ты замерзнешь до смерти, я все равно должен о тебе позаботиться".

Гу Ман потер нос и сказал: "Немного. Это не плохо".

Поскольку Гу Ман так сказал, Мо Си не стал настаивать. Если бы он настаивал, это выглядело бы так, будто он заботится о нем.

Поэтому он продолжил учить Гу Мана писать.

Но пока он писал, Гу Ману стало невыносимо холодно. Он не стал долго раздумывать и инстинктивно подвинулся к единственному источнику тепла вокруг — Мо Си. Затем он прильнул еще ближе.

Мо Си был погружен в писанину и сначала не заметил маленького действия Гу Мана. Когда он понял это, Гу Ман уже прижался к нему, как стая волков. Он был всего в нескольких сантиметрах от него. Если бы он слегка пошевелился, то смог бы спрятаться в его объятиях.

"..."

Глаза Мо Си потемнели. Он положил ручку и внезапно ущипнул его за подбородок, заставив посмотреть на него. Он мрачно сузил глаза и проворчал.

"Я сказал тебе вернуться и переодеться. Ты не переоделся. Чего же ты хочешь теперь?"