Онлайн чтение книги Остатки грязи Remnants of Filth
Глава 62 - Принцесса Мэн Цзэ

После этого дня Гу Ман по-новому понял Мо Си.

Мо Си всегда источал холодную и мощную ауру, и он всегда был спокоен перед лицом важных событий. Но по мере того как они всё больше и больше общались, Гу Ман всё чаще вспоминал прошлое, он смутно чувствовал, что все совсем не так.

Мо Си подавлял в себе множество эмоций. Все эти эмоции были под его контролем, но он не мог от них избавиться. В результате нрав Мо Си всегда был очень тревожным. Когда он стоял один под верандой и в оцепенении смотрел на снег, выражение его глаз было пугающе сложным.

Не говоря уже о том, как время от времени менялся его тон, когда он разговаривал с Гу Маном. Противоречие между показной и истинной его личиной было просто как у смертельно больного безумца, который вот-вот будет замучен до смерти собственным демоном, но все еще натягивает на лицо маску, на самом деле очень хрупкую

Из-за этой интуиции он даже не мог сохранять ненависть к Мо Си за то, что тот ударил его и презирал раньше. Казалось, у него была неизгладимая привычка, запечатленная в его костях. Эта привычка позволяла ему легко улавливать едва заметную боль в интонации Мо Си. Эта привычка заставляла его инстинктивно хотеть защитить его. Это было действительно странно.

Мо Си явно был человеком настолько сильным, что невозможно было представить, чтобы он потерпел неудачу. Он был выше его, сильнее его, благороднее его и умнее его.

Насколько высокомерным он был, чтобы иметь такое самоуверенное желание защитить его?

Из-за этих сложных мыслей Гу Ман, который немного восстановил свою память, казалось, чувствовал себя намного хуже, чем бессердечный Гу Ман раньше.

Он часто сидел на куче дров и в оцепенении смотрел на свои ладони. Каждый день и каждую ночь он думал о том небольшом кусочке прошлого, которое он вернул. Он думал о том, что Мо Си сказал ему снова и снова, повторяя это снова и снова.

Мо Си предупредил его, чтобы он никому не рассказывал о той ночи, поэтому он ничего не сказал. Он надеялся на себя, чтобы разобраться в прошлом, но у него было слишком мало воспоминаний. Он не мог связать прошлое воедино. В итоге он мог только напрягать голову и долгое время оставаться во внутреннем дворе.

Он также пытался спросить у Ли Вэя, что за человек Лу Чжаньсин, каким он был раньше и какие отношения были между Мо Си и ним - но Ли Вэй держал это в секрете.

Он лишь сказал: "Не спрашивай о том, о чем не следует спрашивать. Иногда знать слишком много - это не очень хорошо. Посмотри на себя. Раньше ты был таким глупым, но не считал это злом".

Вот так, в таком состоянии замешательства наступил конец года и канун Нового года. В этот день особняк Си Хэ был украшен фонарями и цветными знаменами. Слуги были заняты тем, что меняли персиковые талисманы и развешивали фонари. Пар на кухне не прекращался с утра до вечера. Гу Ман тоже был занят. Он рубил фарш, лепил пельмени и готовил угощения. Оживление продолжалось полдня, и он был очень занят.

Гу Ман, запутавшийся в собственных воспоминаниях, проявил свою первоначальную наивность в этом мире. Он присел на корточки у ямы для костра и набил в нее стебли риса.

Затем он взмахнул маленьким веером и раздул огонь внутри.

Вид горящих в печи стеблей риса заставил его глаза заблестеть. Для того чтобы увидеть это еще несколько раз, он много раз добавлял дров. Однако в этом не было необходимости.

Кухонная служанка обернулась и испуганно закричала: «Семь-девять -ноль! Что ты делаешь!!!"

Семь девять ноль - это был номер раба, висевший на шее Гу Мана. Эти слуги не привыкли называть его по его прежнему имени, поэтому они называли его семь девять ноль.

Гу Ман высунул голову из печи. Его лицо было покрыто пеплом, и он чихал, как кошка.

Из-за того, что он небрежно добавил дров, кастрюля с весенними роллами повара была испорчена. Женщина с большой талией сердито подтащила его к Ли Вэю и сказала:

"Дворецкий Ли, не могли бы вы поменять для него место? Если он останется у плиты, мы сможем съесть только несколько больших тарелок угля для нашего сегодняшнего новогоднего ужина!"

Когда эта женщина злилась, она была похожа на тигрицу. Дворецкий Ли тут же струсил. После того как он долго утешал ее, он повел Гу Мана, лицо которого было покрыто пеплом, на задний двор. Он дал ему метлу и сказал:

"Можешь подмести здесь".

Подметание пола было самой простой работой, но Гу Ман в этот раз справился с ней не очень хорошо.

Согласно обычаю Чжунхуа, в канун Нового года каждая семья бросала на землю немного сухофруктов, чтобы получить богатство и благоприятную удачу. Ли Вэй был так занят, что забыл напомнить об этом Гу Ману. Когда он вернулся, Гу Ман подмел все благоприятные вещи, которые они разбросали в саду.

Он не только подмел, но и выбросил их все.

Лицо Ли Вэя стало зеленым. Он подумал про себя:

"Это, это зловещий знак".

Он боялся, что Гу Ман снова попадет в неприятности из-за незнания правил, поэтому просто дал ему копию "Классики трех символов". Он купил его на улице, чтобы научить Гу Мана читать.

Ли Вэй потянул его в кабинет и попросил послушно сесть за стол. "Я умоляю тебя не ходи никуда. Ничего не делай. Просто оставайся здесь и читай. Просто жди ужина".

Гу Ман был очень послушным: "Я должен кое-что сделать".

Ли Вэй не знал, что делать. Он протянул ему стопку бумаги: "Переписывай. Просто копируй книгу - это нормально, верно? Ты можешь сделать это. После того, как закончишь копировать сто страниц, приходи, чтобы поесть".

Гу Ман кивнул: "Хорошо".

Пристроив этого нарушителя спокойствия, Ли Вэй вздохнул с облегчением и вышел, чтобы продолжить свою работу. Сегодняшние блюда были роскошными, и все они предназначались для слуг, чтобы те наслаждались. Лорд Си Хэ сегодня вечером собирался во дворец на новогодний банкет, поэтому его с ними не будет. Когда тигр отсутствовал, царем становилась обезьяна. Ли Вэй, естественно, был очень счастлив.

Как раз когда он напевал какую-то мелодию, он столкнулся за углом с человеком в черном халате.

Ли Вэй был похож на утку, которую душат. Он подавил мелодию в горле и быстро нацепил льстивую улыбку: "Милорд, вы готовы к выходу?"

"Уже почти время. Я должен идти во дворец".

Мо Си не переставал идти. Пока он шел, он поправил складки своих рукавов: "Подготовь карету".

"О, хорошо", — ответил Ли Вэй. Когда он уже собирался уходить, его остановил Мо Си.
"Подожди".
"Мой господин, у вас есть еще какие-нибудь приказы?"
"Позови Гу Мана и пусть он идет со мной".

Когда Ли Вэй услышал это, он сначала слегка удивился, а потом обрадовался.

Он был слегка удивлен, потому что, хотя каждая знатная семья берет с собой одного или двух личных охранников, он не ожидал, что Мо Си согласится взять с собой Гу Мана. Он был вне себя от радости, потому что Гу Ман много ел. Если бы он остался в поместье, он бы дрался с ними за еду. Если бы он забрал его, они бы спасли целую гору еды.

Однако такие эгоистичные мысли были однобоки. В конце концов, дворецкий Ли был компетентным управляющим. Он не забыл лояльно попросить:

"Милорд, сейчас Новый год. Если вы приведете с собой... предателя, разве другие семьи не будут недовольны?"

Брови Мо Си потемнели: "Император попросил меня привести его вчера, чтобы посмотреть, как его дисциплинируют. Думаешь, у меня есть право отказать ему?"

"О, о, понятно".

Мо Си нахмурился и сказал:

"Где он? Скажи ему, чтобы он пришел ко мне в главный зал, когда оденется, и пошел со мной во дворец".

Ли Вэй поспешно ответил: "Да!"

Таким образом, прежде чем Гу Ман смог скопировать больше, чем несколько предложений, он был оттащен Ли Вэем, чтобы причесаться и переодеться. Затем его запихнули в карету лорда Си Хэ. Движения дворецкого Ли были ловкими и проворными.

Слишком счастлив! Господин и его нахлебник отправлены прочь!

Сердце Ли Вэя разразилось ярким фейерверком, но его лицо было почтительным. Он спокойно сказал вслед отъезжающей карете:

"Всего вам наилучшего, господин!"

Вот это здорово! Каждый может наслаждаться новогодним ужином в свое удовольствие!

Новогодний ужин в Чжунхуа не имел много правил. Блюда уже были приготовлены на кухонном столе. Не имело значения, рано или поздно пришли вельможи. Когда Мо Си прибыл, в главном зале было не так много людей, но дворцовые слуги уже украсили тронный зал, сделав его чрезвычайно великолепным. Тысячи фонарей Фушу освещали долгую ночь, а пол был покрыт толстым красным ковром, расшитым пионами.

Разноцветные бабочки и воробьи, сформированные духовной силой, порхали в воздухе, рассеивая лучи света на своих крыльях.

Хотя Мо Си появился в сдержанной манере, у него были широкие плечи, узкая талия и длинные ноги. Рядом с ним стоял предатель Гу Ман, который был центром внимания. Естественно, он привлекал к себе много внимания. Все дворяне в главном зале один за другим подходили поприветствовать его.

"Лорд Си Хэ, вы сегодня рано".
"Лорд Си Хэ, с Новым годом".

Хотя по этикету все слова предназначались Мо Си, девять из десяти пар глаз смотрели на Гу Мана.

Эти глаза были либо любопытными, либо полными ненависти, либо отвращения, что заставляло Гу Мана чувствовать себя несколько неуютно. Пока Мо Си приветствовал их одного за другим, появился и Юэ Чэньцин. Когда он обернулся и увидел Мо Си, то сразу же подбежал к нему...

Сегодня он выглядел хорошо. Он носил золотую корону, а его белоснежный халат клана Юэ был аккуратно выглажен. Благодаря этому юноша выглядел героическим и энергичным.

"Несравненный Мо! Вы здесь! С Новым годом, с Новым годом!"

Когда Мо Си увидел его возбужденный и энергичный вид, он понял, что его четвертый дядя, должно быть, тоже приехал. Иначе Юэ Чэньцин, этот ленивый парень, не стал бы так радостно бегать вокруг него. Как и ожидалось, когда он посмотрел мимо Юэ Чэньцина, то увидел недалеко Мужун Чуи. На нем был белый халат с серебряными краями и серебряный пояс. Он стоял у столика с напитками, держа в руках кувшин с османтусовым вином и прихлебывая его.

Почувствовав взгляд Мо Си, он слегка повернул голову и кивнул Мо Си. Это можно было считать приветствием, после чего он пошел выбирать себе вино.

Он был холоден и необуздан. Он действительно оправдывал свою репутацию.

Как раз когда Мо Си думал об этом, он внезапно услышал, как Юэ Чэньцин говорит:

"О, точно! Сестра Мэн Цзэ тоже здесь!"

Когда два слова "Мэн Цзэ" вошли в его уши, это было похоже на мягкий шип, пронзивший сердце Мо Си. Сначала он был поражен, а затем сказал: "... Она вернулась?"

"Она вернулась. Она вернулась несколько дней назад". Юэ Чэньцин моргнул и странно сказал: "А? Она не сказала вам?"

Этот мягкий шип все глубже и глубже пронзал его сердце. Принцесса Мэн Цзэ означала для Мо Си особенное чувство.

Он не мог сказать, что это было, но, вероятно, это была смесь вины и сентиментальности. Когда оно достигло своего пика, оно стало своего рода дружбой, которая текла дольше, чем любовь. В этом мире было два человека. Стоило им сказать хоть слово, и Мо Си отдал бы свою жизнь. Одним из них был его старший брат Гу.

Другим была Мужун Мэн Цзэ.

Старший брат Гу был человеком, которого он глубоко любил, но в итоге тот подвел его. А Мужун Мэн Цзэ была человеком, который глубоко любил его, но он подвел ее. Теперь, когда у Мо Си больше не было старшего брата Гу, у него осталась только одна слабость: старшая принцесса Мэн Цзэ.

Мэн Цзэ нравилась Мо Си с давних пор, но в то время Мо Си был молод и легкомыслен. Он не понял ее чувств и отверг ее очень прямолинейно. Его слова были жесткими, и он совсем не заботился о ее достоинстве. Он вообще не дал ей никакого тепла.

К счастью, Мэн Цзэ была хорошо образованной и воспитанной женщиной. Она была очень сильной, и когда ей было больно, она не жаловалась и не приставала к нему. Она лишь отступила в угол, где не беспокоила его, и молча относилась к нему хорошо в течение десяти лет.

Личность Мо Си была холодной, но его сердце не было сделано из железа.

Он видел все чувства, которые она испытывала к нему на протяжении многих лет.

В прошлом, когда она была в добром здравии, она хотела пойти с ним на поле боя, даже несмотря на то, что она была золотой ветвью и нефритовым листом. Она не хотела говорить, что это было потому, что она не могла отпустить его. Она лишь сказала, что хочет набраться опыта.

Она лечила его травмы и доставала для него лекарства. Под тусклым светом ей всегда хотелось сказать несколько теплых слов. В это время Мо Си лишь одарил ее холодным взглядом. Она видела это в своем сердце и больше ничего не сказала.

Мужун Мэн Цзэ была слишком терпеливой и сдержанной. В то время она даже создала у Мо Си иллюзию, что он ей больше не нравится. Как будто ее любовь была очень поверхностной и после того, как ее несколько раз отвергнут, она исчезнет.

Но в тот год он был серьезно ранен Гу Маном. Гу Ман проткнул мечом кровавую дыру в его сердце. Его ядро духа разрушилось. Именно Мужун Мэн Цзэ побудила бессмертных медицины действовать.

Именно эта девушка, которая, как он думал, нравилась ему очень поверхностно, крепко схватила его за руку и вернула его с грани смерти. Раньше он думал, что он и Гу Ман глубоко любят друг друга, а любовь Мужун Мэн Цзэ была очень поверхностной.

Но это было совсем не так.

Он отдал всё Гу Ману, но в обмен Гу Ман не дал ему ничего.

Она не хотела ничего. Она отдала ему всю силу своего ядра духа, надеясь лишь на то, что он сможет жить.

Тогда, чтобы спасти его, она получила тяжелую травму. Для того чтобы его сердце не остановилось, а его духовное ядро не разрушилось, она фактически использовала всю свою жизненную силу в обмен. С тех пор у нее больше не было здорового тела. Она больше не могла произносить мощные заклинания. Однажды она с улыбкой сказала, что хотела бы: "Как юная девица, сражаться по всем девяти государствам и очистить весь мир".

Такая мечта уже никогда не сбудется. "В этом мире еще много прекрасных вещей и людей, которым можно радоваться. Однажды ты встретишь их."

В тот год, после того как Мо Си проснулся и узнал, что Мэн Цзэ использовала свое собственное ядро духа, чтобы защитить его, он отправился к ее больничной койке. В то время он действительно сломался. Его предал человек, которого он глубоко любил, и он не смог оправдать её глубокие чувства. Он действительно не знал, что делать. Он не знал, почему Гу Ман может быть таким безжалостным, и почему Мэн Цзэ может быть так глубоко влюблена.

Он спросил Мэн Цзэ, почему она была такой неразумной у ее постели.

Ее губы были бледными, но она все равно улыбнулась. "Не будь таким импульсивным, не дорожа своей жизнью. Я не прошу тебя любить меня".

Она подняла руку и коснулась груди Мо Си. "Я только прошу, чтобы в следующий раз, когда ты будешь импульсивен, ты подумал о моем сердце. Этого будет достаточно".

Она действительно сделала так, как сказала. С тех пор она никогда не упоминала о том, что дала Мо Си свое ядро духа.

"Тебе не нужно заставлять себя из благодарности и чувства вины. Я знаю, что ты все еще не любишь меня. Я все читаю по твоим глазам".

Поэтому после того, как она оправилась от болезни, она, как и раньше, пряталась в незаметном месте, тихо заботилась о нем по-своему и следовала за ним. Несмотря на то, что все в Чжунхуа считали, что Мо Си должен быть тактичным и жениться на ней, сама Мэн Цзэ всегда сохранял ясную голову. Она никогда не тревожила его и без того беспокойное сердце.

Но чем больше она терпела, тем больше он жалел ее.

Хотя она не стала человеком, которого он любил, и не вышла за него замуж как его жена, за эти десять лет любящей преданности она стала единственной девушкой в мире, которую лорд Сихэ лелеял, единственной девушкой, которую он жалел.

В конце концов, она была особенной.

Юэ Чэньцин увидел, что он выглядит разочарованным, и спросил: "Лорд Си Хэ, что случилось?"

Мо Си пришел в себя. "... Ничего. Где она? "

"Она пошла в павильон Фэйяо. Она сказала, что фонари на сцене красивые, поэтому она смотрит на фонари там".

Мо Си нахмурился. "Сегодня такой холодный день. Она человек со слабой духовной силой. Почему ..."

Он не стал больше задерживаться в зале. Он направился прямо в павильон Фэйяо и сказал: "Я пойду к ней".