Онлайн чтение книги Остатки грязи Remnants of Filth
Глава 59 - Первые воспоминания

"Старший брат, научи меня?"

Гу Ман внезапно открыл глаза. Его голубые глаза светились влагой в темной ночи.

В палатке было очень тихо. Его грудь яростно поднималась и опускалась, а спина была мокрой от пота.

Он слышал, как его собственное сердце громко стучит в тишине ночи.

Он сглотнул горлом. Что ему снилось только что?

Последним образом был образ Мо Си, прижимающийся к нему и сосущий его губы. Кипящий жар полностью отличался от обычного холодного поведения этого мужчины. Он почти чувствовал переполняющие эмоции, изливающиеся из сна, застилающие небо и покрывающие землю, когда они поглотили его.

Но что это были за чувства? Он не понимал. Он только чувствовал, что они обладают удивительным жаром и ужасающей цепкостью. Они действительно могли пересечься между бодрствованием и сном, заставляя его сердце дико биться, а кровь кипеть.

Это было слишком сладко и слишком опасно.

Гу Ман подсознательно поднял руку, чтобы коснуться своих губ, а затем перевернулся.

Он увидел Мо Си, который сидел на стуле возле своей кровати и спал, повернув лицо набок. Его лицо явно отличалось от молодого человека в его сне.

Он уже не был таким молодым и наивным. Он уже не был таким безрассудным.

Он даже уже не был таким искренним.

Время не лишило его красоты черт лица, но оно лишило легкомыслия и наивности его юношеского облика. Гу Ман посмотрел на него и вспомнил, что когда они впервые встретились, Мо Си сказал:

"Раньше мы были знакомы".

Раньше Гу Ман не воспринимал эти слова всерьез, но теперь он вдруг оказался в растерянности. Они ведь раньше знали друг друга, верно?

Казалось, что они были очень близки. Они вместе обнимались и смеялись, катались по кровати. В то время Мо Си был похож на его пса и совсем не возражал, что он грязный.

Были ли все эти воспоминания реальными ...

И последнее - близость прикосновения губ к губам.

Он не знал, что это значит, но когда он думал об этом чувстве, его сердце становилось очень горячим, хотя в этом жаре была и боль. Но ему было очень любопытно, что это за чувство и что произойдет дальше после того, как их губы соприкоснутся.

Он жаждал узнать, но, очнувшись от сна, уже не мог ничего вспомнить.

Ясные голубые глаза Гу Мана моргнули. Он действительно не мог осмыслить эти слишком тонкие штуки. В конце концов, он протянул руку и потянулся через кровать.

Он колебался мгновение, затем с любопытством коснулся кончиками пальцев тонких губ Мо Си. Как странно... Почему они были такими холодными? Было не так жарко, как во сне. А может, сон был ненастоящим?

Не успел он закончить свои мысли, как увидел, что Мо Си пробудился от его прикосновения. Его ресницы затрепетали, и он слегка приоткрыл глаза. Мо Си, вероятно, все еще находился в глубоком сне. Его глаза были расфокусированы, и он некоторое время смотрел на Гу Мана. Когда он опустил глаза и увидел, что Гу Ман касается его губ, он почувствовал, что все еще видит сон.

Он тихо вздохнул, почти горестно. Он взял руку Гу Мана, поднес ее к своим губам и нежно поцеловал.

"Старший брат ... Ты снова мне приснился..."
"Это только во сне ты не будешь сердиться на меня и останешься со мной послушно, как сейчас ...".

Мягкие и прохладные губы Мо Си потерлись о тыльную сторону его руки. Он опустил голову и, казалось, задыхался.

Гу Ман пустым взглядом уставился на него. С тех пор как они познакомились, этот человек никогда не был таким мягким и нежным. Глядя на него таким образом, Гу Ман не знал почему, но его сердце внезапно горестно заныло от боли…

Почему оно так сильно болело? Этот человек только вчера ударил его, прогнал и сказал, что он грязный.

Но он просто чувствовал, что что-то не так. Он чувствовал, что их сердца не были такими. Эти двое ... не должны ... не должны быть такими ....

Гу Ман колебался некоторое время и мягко сказал:

"Ты мне снился".
"..." Мо Си был ошеломлен и медленно поднял глаза.

Туманное чувство, принесенное светом свечи и долгой ночью, улетучивалось. Темные глаза Мо Си постепенно сфокусировались и стали ясными. Гу Ман беспомощно наблюдал, как смятение и нежность в его глазах исчезают. То, что обнажилось, было большой областью шока и боли.

Он внезапно отпустил руку Гу Мана.

Мо Си проснулся.

Он встал и некоторое время смотрел на Гу Мана. Его лицо было полно разных мыслей, но он заговорил не сразу. Он схватился за лоб и закрыл глаза. Через некоторое время он стиснул зубы и сказал:

"Прости, не воспринимай это всерьез. Мой разум не был ясен только что, я ... "

Гу Ман прервал его: "Ты мне приснился".

Мо Си, вероятно, подумал, что он говорит о беспорядочном сне, поэтому ему было все равно. Видя, что тот настаивает на разговоре об этом, он спросил, "...Что тебе снилось обо мне?"

Гу Ман сел. Он встал на колени на кровати и посмотрел на сидящего перед кроватью мужчину, который был намного выше его. Его взгляд невозмутимо блуждал по губам Мо Си и, наконец, упал на глаза Мо Си.

"Когда я спал, чтобы ты была теплым, ты даже улыбался".
"Когда я спал, ты не был таким грустным, как сейчас".
"Ты назвал меня "старшим братом"".

Зрачки Мо Си внезапно сузились. Кончики его пальцев задрожали. Он держал затылок Гу Мана, заставляя его не поворачивать голову, заставляя его смотреть на него только так, заставляя его принести все мельчайшие осколки правды в жертву его глазам.

Голос Мо Си яростно задрожал: "Что ... ты сказал?"

"Ты был молод. Я тоже молодой. Вместе, в палатке… " Гу Ман подумал некоторое время и мягко сказал: "Тебе 20 лет, я разделю с с тобой твой праздник. "

Лицо Мо Си стало пугающе бледным.

Гу Ман мягко произнес фразу, которую он помнил: "Я буду сопровождать тебя, когда ты будешь молодым и легкомысленным, я буду сопровождать тебя, когда тебе будет 20 лет".

Внезапно он почувствовал, как будто молния ударила в его тело, его мышцы и кости задрожали. Кровь, казалось, прилила к его голове. Волны были настолько сильными, что его зрение почернело, а конечности стали ледяными.

Глаза Мо Си были пугающе яркими, но выражение его лица было пугающе мрачным. Казалось, он был разорван на противоречивые части стремительным течением.

Помнил ли Гу Ман? Было ли это первым воспоминанием Гу Мана, когда он вернулся?

Он вспомнил ночь, когда ему было 20 лет, когда они рисковали всеобщим осуждением и делали такие вещи.

"Я буду сопровождать тебя".

Мо Си сделал шаг назад. Эмоцией, которую он должен был почувствовать, был шок, или, возможно, он должен был испустить вздох облегчения. Но он не ожидал, что будет застигнут врасплох и услышит эти ласковые и нежные слова из тех времен.

Он думал, что больше никогда в жизни не услышит этого ... Он думал, что больше никогда в жизни не услышит этого! Ему приходилось полагаться на свои жалкие воспоминания, чтобы подавить боль от того, что он не смог получить в своей жизни то, что хотел.

Почему Гу Ман сказал это?

Сладкие слова прошлого были подобны тяжелому молоту, ударившему по его сердцу так сильно, что он почти подсознательно согнулся. Этот несокрушимый человек был побежден этими простыми словами до такой степени, что больше не мог стоять. Он сел обратно в кресло и зарыл лицо глубоко в ладонях. Он не мог произнести ни слова.

Он уже давал Гу Ману пощечины, и слов Гу Мана было достаточно, чтобы разбить его сердце.

Гу Ман посмотрел на него. Гу Ман изначально хотел спросить, действительно ли это был сон. Или он наконец-то вспомнил немного прошлого? Но, видя нынешнее состояние Мо Си, как бы ему ни было все равно, он тоже понял.

Это было на самом деле.

У них действительно было такое время, но оно было заброшено в прошлое, когда они были еще молодыми и бесстрашными.

Той ночью Мо Си торопливо покинул палатку, словно убегал.

И в течение следующих двух дней Мо Си, казалось, намеренно избегал его.

В прошлом его лицо было полно презрения, но теперь казалось, что он не знает, как встретить его спокойно. Гу Ман несколько раз хотел спросить, но Мо Си не хотел оставаться с ним наедине. Он всегда видел его и уходил.

Мо Си действительно не знал, как смотреть в лицо Гу Ману. Он не знал, как много Гу Ман помнил. Помнил ли он только первую половину ночи, когда он был подростком, или он также помнил те нелепые вещи, которые произошли после этого? Он хотел спросить, но не решался.

Кроме того, какой смысл было спрашивать?

Их отношения уже были разрушены до такой степени, и не было никакого способа их починить. Почему он должен подбирать осколки тепла и взращивать свою собственную печаль? Он все еще носил на голове ленту доблестного наследного принца. Как он мог забыть кровную вражду между Гу Маном и Чжунхуа?

По дороге они не разговаривали. На третий день они, наконец, прибыли на место.

Это была пропасть с трещиной в земле. Нельзя было увидеть, где она начинается, и нельзя было увидеть, где она заканчивается. На дне пропасти было быстрое течение, текущее с востока на запад.

Когда прибыла армия, уже рассвело. Восходящее солнце пронзило темную ночь, торжественно поднимаясь из-за горизонта. Ослепительный, но не слепящий золотой свет окропил землю Цзючжоу.

Цзюнь Шан выехал из армии императора на прекрасном коне с золотыми крыльями. Его стремена были золотыми, а длинный халат ослеплял сильнее снега. Вслед за ним один за другим сошли все вельможи и приближенные. Восходящее солнце освещало золотые края их одеяний, делая их похожими на небесных королей, величественных и внушительных.

Церемониймейстер запел: "Держите жертвенный лотос…".

Каждый благородный сопровождающий представил фонарь, горящий китовым жиром, и передал его своему господину. Эти фонари представляли жертвоприношение каждой благородной семьи. Мастер каждой семьи держал их обеими руками и следовал за Цзюнь Шанем в Бездну Зова Душ.

Мужун Лянь, Юэ, Мо Си... эти дворяне Чжунхуа шагнули вперед один за другим. Их одеяния были сапфирово-синими с узором летучей мыши, белоснежными с изображением секиры, чисто черными с узором парящей змеи...

Церемониальная мантия каждого господина была чрезвычайно экстравагантной и торжественной. Только одного вида темного узора, вышитого на спине, было достаточно, чтобы вызвать благоговение у окружающих. Более того, эти вельможи, обладающие верховной властью, были расставлены в ряд. Их широкие мантии и широкие рукава развевались на ветру. Золотые края рукавов мерцали великолепным светом.

Они были внушительными, не будучи при этом угрожающими.

Церемониймейстер сказал: "Преклоните колени...!"

Сопровождающие встали на колени позади них, как прилив, образуя золотую волну разных цветов.

"Поставьте фонарь...!"

Мо Си и остальные поставили фонари на край пропасти. На фонарях было легкое заклинание перьев. Под ярким светом фонарей они очень медленно падали, медленно погружаясь в бездну.

Небо просвечивало насквозь, мир был великолепен.

Господа из благородных семей также последовательно опустились на одно колено.

Голос жертвенной песни отдавал эхом. Бесчисленные искрящиеся и полупрозрачные световые пятна поплыли вверх из Бездны Зова Душ. Это были, по слухам, остатки сознания усопшего, переполнившие мир.

Под поклонение старых друзей они полетели в сторону безграничного золотого света.

Гу Ман смотрел на эту сцену, слушал непрерывные песнопения и наблюдал, как опускаются названные фонари. Души клана Юэ, клана Мо, клана Мужун ... все они были в памяти людей. Они неоднократно вспоминались в Песнях Зова Душ и были выгравированы в их сердцах.

Но то, что застряло в его сердце, казалось, было какими-то другими неприглядными именами.

Он не мог вспомнить, но в этот момент они, словно прилив, омывали его сердце. Эти имена, большинство из них не были приятными. Они были очень простыми. Некоторые даже были просто фамилией с номером.

От имен исходило ощущение неполноценности.

Их было так много, и они печально кружили в его ушах. Как мертвые безымянные пешки, взывающие к нему со дна бездны, ругающие его, жалующиеся на него.

Гу Ман, Гу Ман.

Ты сказал, что если мы будем звать тебя Гу Ман, ты выведешь нас из ада.

Ты вернёшь нас домой... Ты дашь нам имя...

Но ты солгал.

Даже ты не помнишь, как нас зовут, даже ты не помнишь, кто мы такие ... Сломанные конечности сгнили, наша кровь высохла... Ничего не осталось.

Есть ли фонарь души, принадлежащий безымянным мученикам? Направь нас обратно на старую землю, которую мы когда-то защищали, чтобы увидеть, где старые друзья, горы и реки на поверхности.

Гу Ман ... Гу Ман ...

Меня зовут ... Меня зовут ...

В его ушах стоял гул, а глаза стали почти красными. Гу Ман не мог дышать.

В оцепенении он увидел бесчисленное количество мертвецов, выползающих из бездны. Эти размытые лица стремительно приближались к нему.

"Гу Ман?"

Последнее, что он помнил, это как капитан стражников рядом с ним воскликнул низким голосом.

Он хотел ответить, но его горло было настолько заблокировано, что он не мог издать ни звука. Это были все те имена, которые он не мог вспомнить, которые душили его, требуя его жизни.

В оцепенении он действительно услышал оглушительный рев. Это был его собственный голос, пронзающий воздух из густого дыма войны.

"Вперед! Те, кто не умер, вставайте!!! "
"Зовите меня Гу Ман. Те, кто мертв, я воздвигну вам памятник. Те, кто жив, я верну вас домой!!!"
"Вперед!"